ГЛАВА 38
Том Сэверенс не знал, что делать. Охранники с причала доложили о том, что они схватили Макса Хэнли при попытке бегства через трубу выхлопных газов и еще о том, что их атаковал какой-то неизвестный черный вертолет. На секунду он со страхом подумал, что за всем этим стоит ООН — по слухам, именно у войск ООН на вооружении черные вертолеты. Сначала в портативной рации прозвучали обрывки фраз, потом все стихло. Камеры наблюдения, установленные на караульном помещении, вырубились, и он был вынужден отправить наряд охранников выяснить, что же все-таки произошло на пристани.
— Они сбежали, мистер Сэверенс, — доложил старший охраны. — Хэнли и еще один человек скрылись на вертолете. Караульное помещение разрушено, пристань — тоже. И моих ребят… Неизвестно, куда они делись.
— А еще кто остался?
— Остались патрули, они все и прочесывают. Судя по всему, нападавший был один.
— Один человек перестрелял всех ваших охранников и разнес пристань? — недоверчиво переспросил Сэверенс.
— У меня нет другого объяснения.
— Очень хорошо, продолжайте проверять; если обнаружите что-то необычное, сразу сообщите.
Сэверенс взъерошил волосы. Последние распоряжения Лай- делла Купера были очень конкретными. Не подавать сигнал в течение еще двух часов. А что, если это лишь начало крупной операции? Тут всякая задержка могла очень дорого обойтись. С другой стороны, если подать сигнал раньше, могут заподозрить, что не все контейнеры с вирусом установлены на стиральных машинах всех пятидесяти круизных судов.
Том Сэверенс подумал было вызвать своего наставника, но что-то подсказывало ему, что он должен самостоятельно принять решение. Лайделл вместе с Хайди и ее сестрой Ханной сейчас в пути. И не прибудут, пока не будет выпущен весь вирус. Том не один год полностью контролировал движение респон- сивистов — и все же чувствовал себя как сын богатого семейства, которому решили доверить солидный бизнес. Сэверенсу казалось, что его постоянно держат под наблюдением, словно через микроскоп разглядывают. Том никогда не забывал, что Лайделл может с ходу отвергнуть любое его решение, причем без всяких объяснений.
Это слегка раздражало, однако Купер не злоупотреблял вмешательством. Но сейчас, когда ставки взлетели до небес, Сэверенс сожалел, что так повелось; было бы куда легче и лучше, если бы его все же ставили в известность, по крайней мере, о важных вещах.
И потом, что страшного в том, если пропустить несколько кораблей? Согласно расчетам Лайделла, за глаза хватило бы и сорока судов, чтобы заразить всех на планете. Эти десять служили резервом, страховкой. А если его вдруг спросили бы, как произошло, что часть кораблей избежала инфекции, он спокойно может заявить, что распылители на них не сработали. А работали они или нет, этого уже просто не проверишь.
—Вот именно, — произнес он вслух, хлопнув себя по коленям и поднявшись.
Сэверенс направлялся в помещение, где находился низкочастотный передатчик. Техник в белом халате склонился над аппаратурой.
—Вы можете передать сигнал сейчас?
—У нас указание передать его не ранее чем через пару часов.
—Я не об этом вас спрашиваю.
Теперь, когда Сэверенс принял решение, к нему вернулась его обычная надменность.
— Мне потребуется еще несколько минут на перепроверку аккумуляторов. Электростанция вышла из строя вследствие неисправности системы отвода выхлопных газов.
— Вот и передайте.
Сотрудник связался по интеркому с кем-то из своих коллег ниже рангом. Разговор проходил на профессиональном жаргоне, и Сэверенс ничего не понял.
— Еще буквально несколько минут, мистер Сэверенс.
Электронный мозг советского спутника регистрировал мельчайшие временные промежутки, проносясь над Европой со скоростью 17 ООО миль в час. Траектория была рассчитана с точностью до одной сотой секунды, и для поражения цели на спутник посылали сигнал с центрального процессора. Сжатый воздух бесшумно вытолкнул вольфрамовый снаряд из пусковой мини-шахты. Она была направлена почти отвесно вниз, и снаряд, представляющий собой вольфрамовый стержень, отправился в путь к Земле под небольшим углом, поскольку в планы его создателей входило, чтобы снаряд легко было принять за метеорит. Вход в верхние слои атмосферы был сопряжен с трением, что вызвало резкое повышение температуры стержня. По мере приближения к Земле температура росла — вскоре стержень стал сначала багровым, потом пожелтел и, наконец, обрел ярко-белый цвет.
Увеличение температуры, какой высокой она ни была, не должно было превысить температуру плавления вольфрама — свыше 3000 градусов Цельсия. Жители Македонии и северной Греции ясно видели несущийся к Земле ярко светящийся объект, полет которого сопровождался характерным гулом.
Электронные часы на главном мониторе показывали всего лишь цифры, и ничего больше. Если Хуан избегал смотреть на часы, пока Макс не был спасен, то теперь не отрывал от них взора. Макс отказался от общения с медиками, по крайней мере до того момента, когда будет нанесен удар по Эосу, и Хакс притащила чемоданчик с медикаментами в командный центр и обрабатывала ожоги и ссадины Макса прямо там. На море был полный штиль, ни малейшей качки, а «Орегон» на всех парах несся на восток.
Обычно Макс язвил по поводу склонности Хуана доводить мощность двигателей до красной черты и выше, но сейчас, прекрасно понимая обстановку, помалкивал. Они еще не достигли границы зоны безопасности, и Председатель сейчас был только и занят тем, как избежать или хотя бы минимизировать последствия ударной волны.
Хали Касим, выругавшись, стащил наушники с головы.
— Что случилось? — с тревогой спросил Хуан.
— Поймал сигнал КНЧ. С Эоса. Они разослали сигнал на включение всех распылительных установок.
Кабрильо побледнел.
— Не стоит беспокоиться, — прогнусавил Макс, в ноздрях его разбитого носа торчали ватные тампончики. — Длина волны настолько велика, что потребуется время, пока сигнал доберется до всех установок.
— Или же они сработают сразу, едва получив сигнал, — возразил Хали.
Ладони Хуана вспотели. Ему была ненавистна мысль о том, что именно теперь, когда, казалось бы, успех был обеспечен, кто- то решил поставить им палки в колеса. Он машинально вытер руки о еще влажные штаны. Оставалось только ждать.
Больше всего на свете Кабрильо не выносил сидеть сложа руки и ждать.
В напоминавшей тюремную одежде Линда с Марком бродили по нижним палубам «Золотых небес», пытаясь вспомнить, где расположена корабельная прачечная. Члены экипажа встречались лишь изредка, и все они куда-то спешили по своим делам. Так что на парочку незнакомцев внимания никто не обращал.
Вдруг до них донеслось завывание сушильных машин, и оба двинулись на звук. Тускло освещенное помещение было окутано паром. Никто из рабочих-китайцев и головы не поднял, когда они вошли в прачечную.
В отличие от стоявшего у дверей мужчины. Тот схватил Линду за руку.
— Что вам здесь нужно? — грубовато спросил он.
Линда попыталась высвободить руку. Марк узнал в незнакомце одного из тех, кто прибыл вертолетом вместе с Зелимиром Ковачем. Следовало бы подумать о том, что они выставят охрану. Он шагнул вперед, но мужчина выхватил пистолет и прижал его к виску Линды.
— Еще шаг, и она покойница!
Рабочие прачечной прекрасно понимали, что происходит, но сделали вид, что всецело поглощены глажкой и складыванием белья.
— Успокойтесь, — ответил Марк, отступив на пару шагов. — У нас есть наряд на работу, тут гладильный пресс не фурычит.
— Предъявите свои значки, удостоверяющие, кто вы такие.
Марк отщипнул свое удостоверение, висевшее на груди комбинезона. Откуда, в принципе, Кевину Никсону знать, как в точности выглядят служебные удостоверения работяг на «Золотых небесах»? Хотя подделка была что надо. Марк был уверен, что и остальные прихвостни Ковача тоже не в курсе.
— Вот, смотри сюда, я — Марк Мерфи.
Внезапно появился Ковач, его грузное тело закрыло дверной проем.
— Кто такие?
— Да вот, утверждают, что явились сюда налаживать гладильный пресс.
Серб вытащил из-под ветровки автомат.
— Я же ясно объяснил капитану, чтобы сюда никого, кроме рабочих прачечной, не допускали. Кто вы такие?
— Ладно, хватит, Ковач, — ледяным голосом произнесла Линда.
Мужчина вздрогнул, услышав эти слова.
— Мы знаем все о вирусе и о том, как вы его распространяете через стиральные машины прачечных на круизных судах. Ваши люди на всех круизных судах мира под контролем и спешно избавляются от распылителей. Если последуете их примеру, сможете избавить себя от перспективы видеть небо в крупную клетку.
— Я здорово сомневаюсь, леди. Ковач — не моя настоящая фамилия.
Он назвал другую фамилию, ту, которая на протяжении всей войны в Югославии не сходила с телеэкранов. Фамилия принадлежала человеку, повинному в массовых убийствах.
— Так что, как видите, я не рассчитываю, что мне когда-либо позволят не видеть небо в крупную клетку, как вы выражаетесь.
— Вы на самом деле свихнулись? — спросил Марк. — Вы что, готовы умереть из-за этой идиотской затеи? Я был на борту «Золотого рассвета». И видел то, что ваш вирус делает с людьми. Вы просто маньяк.
— Если вы так считаете, значит, вы просто ничего не знаете. На самом деле вы оба, готов спорить на что угодно, просто блефуете. Вирус, загруженный вот здесь, — он обвел рукой стиральные машины, — не тот, который я распылил на «Золотом рассвете». Да, он из того же штамма, но этот вирус не смертелен. Мы не монстры.
— Вы только что сами признались, что убили почти восемьсот ни в чем не повинных людей, — и утверждаете, что вы не монстр?
Ковач искренне улыбнулся.
— Ладно, хорошо. Доктор Лайделл Купер — не монстр. Вирус, который мы собираемся распылить, вызовет не что иное, как сильное заболевание простудного характера, все выживут. Только у этой болезни есть один небольшой побочный эффект. Бесплодие. Через несколько месяцев половина населения в мире вдруг обнаружит, что не сможет иметь детей.
Линда почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Марк даже пошатнулся, поняв наконец суть коварного заговора. Респонсивисты постоянно твердили о бедах, якобы грозящих планете от перенаселенности. Но дальше громких заявлений дело не шло. Теперь они от слов перешли к действиям.
— Вы этого не сделаете! — выкрикнула Линда.
Ковач близко-близко наклонился к девушке.
— Уже делаем.
Охранники, прочесывавшие остров Эос, вдруг замерли и стали пристально вглядываться в небо. Сначала это выглядело как очень крупная, яркая звезда. Необычное светило быстро увеличивалось в размерах, и недоумение охранников быстро сменилось ужасом, поскольку летающий объект явно падал прямо на остров. Повинуясь инстинкту, они стали разбегаться. Но бежать было некуда.
В помещении, где стоял передатчик, Том Сэверенс нервно постукивал ногой по ножке стола, видя на дисплее, как мучительно медленно распространяется по миру сигнал КНЧ. Еще несколько минут, и все закончится. Первые вирусы покинут свои герметически запечатанные контейнеры в стиральных машинах и осядут на простынях, полотенцах и салфетках. Каждая прачечная на каждом корабле получит свою порцию вируса.
Углы его рта искривились в бледной улыбке.
Вольфрамовый стержень врезался в скалы острова Эос почти в центре, в трех милях от подземной базы. Колоссальная скорость сообщила ему столь же колоссальную энергию, высвободившуюся в виде мощнейшего взрыва.
Центральная часть острова в одно мгновение просто исчезла. Скала растворилась, распалась на молекулярном уровне, то есть в буквальном смысле бесследно исчезла. Поскольку часть энергии взрыва была направлена вовне, возникла ударная волна, прокатившаяся через весь остров и взметнувшая в воздух сотни, тысячи тонн битого камня. Большая часть скалы, расплавившись, превратилась в пылающие комья лавы, с шипеньем падавшие в море.
Прежде чем охранники поняли, что происходит, они обратились в пепел, смешавшийся с дымом и осколками камня.
Когда ударная волна достигла подземной базы, фортификационный железобетон мгновенно обратился чуть ли не в порошок, будто это был тончайший китайский фарфор. Здание даже не было разрушено — неведомая сила словно вырвала его с корнем из каменистого грунта и развеяла по воздуху. Мили толстого медного провода, из которого была изготовлена антенна КНЧ, в считаные секунды расплавились и потоками жидкого металла устремились в море.
Земля сотряслась так, что огромные плиты скальной породы острова разлетелись на части, образовав семь гораздо меньших по размерам островков, разбросанных на разном расстоянии от эпицентра взрыва.
От Эоса стала расходиться огромная приливная волна. В отличие от обычных цунами, которые двигаются под поверхностью воды и прибавляют в высоте, только достигнув мелководья, эта волна представляла собой стену воды, завершавшуюся вспенившимся гребнем, который, казалось, никогда не опадет. Гигантская водная гора с диким ревом с бешеной скоростью неслась по морю. В конце концов и эта волна, как любая другая, пусть даже сверхвысокая, уменьшится в размерах по прошествии некоторого расстояния. Трение в конечном счете победит ее, уменьшив до уровня зыби, но пока что это была самая разрушительная сила на планете.
На расстоянии в сорок миль от эпицентра взрыва «Орегон» мчался на максимально возможной скорости. Все люки корабля были задраены. Оба аппарата для изучения подводного мира были закреплены в особых нишах. На судне не оставалось ни одного предмета, который не был бы надежно принайтовлен или убран в специальный ящик. Экипаж понимал, что повреждений судну не миновать, но они должны быть минимальными.
— Время до точки воздействия? — спросил Хуан.
— По нашим оценкам, около пяти минут, — доложил рулевой.
Хуан нажал кнопку включения корабельной громкоговорящей связи.
— Это Председатель. Всем держаться. Через пять минут предстоит столкновение с огромной волной. Готовность пять минут.
Установленная на мачте камера наблюдения, повернувшись в направлении кормы, перешла в режим ночного видения, с тем чтобы видеть настигающую их волну. Огромная стена воды заполнила собой всю поверхность моря по горизонту, не знающая пощады, грозная. Фронт волны усеивали изумрудные фосфоресцирующие прожилки, а гребень трепетал зеленым пламенем.
— Я сам поведу корабль, — внезапно объявил Хуан, принимая управление «Орегоном».
Кабрильо определил, что они уходят от волны под небольшим углом, и подкорректировал курс «Орегона». Чтобы выдержать удар, необходимо было расположить корабль таким образом, чтобы основную силу удара приняла на себя корма. Малейшее отклонение, и волна всосет в себя пятисотфутовое судно.
— Вот она!
Происходящее напоминало поездку в сверхскоростном лифте. Корма мгновенно взлетела вверх так, что несколько секунд винты вращались в пустоте. По корпусу судна прошла дрожь, «Орегон» скрипел, стенал, вопил, но вопли его потонули в диком реве волны. Нос корабля погрузился в море. Хуан резко сбросил ход, чтобы не дать судну зарыться носом в воду. Судно взбиралось по волне, словно альпинист, нос опустился вниз под опаснейшим, головокружительным углом. Сейчас их скорость составляла без малого семьдесят миль в час.
Кормовая часть ударила в гребень волны, на палубу потоками хлынула вспенившаяся вода, полностью затопив ее. Потоки белой пены низвергались со шпигатов, изо всех полых пространств. На тридцать, сорок, нет, на пятьдесят футов корма «Орегона» зависла над тылом волны и только потом стала опускаться, причем куда быстрее, чем поднималась, подхваченная волной.
Кабрильо распорядился дать самый полный, выжать из «Орегона» всю его мощь. Когда они окажутся на низшей точке волны, судно должно иметь достаточный запас энергии, чтобы проскочить как можно дальше и не дать морю сомкнуть воды над ним.
Когда судно было под углом почти в шестьдесят градусов, нависающая часть кормы врезалась в воду и исчезла в ней. Вода, поднявшись до самого верхнего грузового люка, непременно смыла бы вертолетный ангар, не будь он снабжен мощными резиновыми уплотнениями.
— Давай, давай, дорогой, — бормотал про себя Хуан. — Ты сможешь, вот увидишь, сможешь.
Угол постепенно уменьшался по мере того, как корма выбиралась из воды, и спуск «Орегона» в ад, кажется, становился более-менее управляемым. Двигатели натужно ревели, пытаясь уберечь громадину в 11 ООО тонн от смертельных объятий моря. И медленно, сначала очень медленно, так, что уставившийся на мониторы Хуан даже засомневался, не обманывают ли его глаза, палуба освобождалась от воды. Корабль избежал подводной могилы.
Сбавив скорость, Кабрильо передал управление рулевому.
Макс незаметно проскользнул к стулу.
— А я еще подумал, когда ты на квадроцикле соскочил в море: «Он — сумасшедший»… Любой другой корабль давно бы пошел ко дну.
— Это не любой другой корабль, — с нажимом произнес Хуан, хлопнув по плечу Макса. — И не любой другой экипаж. Вот так-то.
— Спасибо, — только и сказал Макс.
Так. Одного избалованного ребенка удалось загнать домой. Теперь дело еще за двумя.
