Глава 27

– Хорошо, миссис Джексон, – Элла открывает дверь и широко улыбается. Кажется, она ни капельки не удивлена тем, что видит меня. – Мама на заднем дворе, хотите я ее позову?

Отрицательно киваю.

– Вообще-то я хотела поговорить с тобой. Можем куда-то отойти ненадолго?

– Пошли в парк, – Элла оглядывается, – я только пальто возьму.

Входная дверь закрывается перед моим носом, и я слышу, как она кому-то кричит, что отойдет в магазин на углу, и вот снова дверь открывается, и передо мной появляется Элла, в руке у нее десятифунтовая банкнота.

Она ухмыляется.

– Мама попросила купить сигареты, раз уж я вышла.

– Кто такой Майк? – спрашиваю я, когда мы находим поистершуюся скамейку и садимся на нее, на самом краю Квинс-Парка. Элла стаскивает целлофановую упаковку с пачки сигарет, которую купила матери – это «Мальборо лайтс», – срывает фольгу и вытаскивает одну сигарету.

– Майк? – повторяет она, моргая, когда ветер задувает дым ей в глаза. – Как вы вообще про него узнали?

– Кейша рассказала.

– Вон как, – Элла закатывает глаза. – Ясненько.

– Что значит ясненько?

– Да ничего особенного. – Элла снова подносит сигарету к губам и делает затяжку. Курит она как пятидесятилетняя тетка, которая по пачке в день легко забирает.

– Ну же, Элла, это не шутки.

Она откидывает голову и выдыхает.

– Да просто мудаки они оба, вот и все. Неудивительно, что они спелись.

Я хмурюсь:

– Так что, он ее друг, что ли?

– Он все время с ней, – смеется Элла, – он не с ней, только когда она с Дэнни, и то потому, что Дэнни он очень не нравится. Дэнни считает, что Майк – старый гей.

– Гей? – Я переспрашиваю, потому что мне кажется, что Элла использует слово «гей» не в прямом значении, а скорее как эмоциональный эпитет.

– Самый тот, ну, знаете, который любит мужчин.

Что? Это противоречит тому, что рассказала Кейша прошлой ночью. Как Майк мог использовать женщину-проститутку, если он гей? Какой смысл? Смотрю на пачку сигарет в руках Эллы. Больше всего на свете мне хочется выкурить хотя бы одну из них. Вместо этого, борясь с соблазном, обхватываю себя посильнее и прячу ладони под мышками.

– Как хорошо Майка знала Шарлотта?

– Очень хорошо, – Элла смотрит на меня по касательной, – вы же в курсе, нет? Из-за чего весь сыр-бор? Вы тут притворяетесь незнайкой, а сами просто хотите вывести меня на чистую воду?

– Что-то вроде того… – Я говорю очень осторожно, понимая, что меня очень легко разоблачить.

– Слава богу! – Элла бросает окурок на землю, потом возвращается на скамейку. – Я было хотела все рассказать после того, как вы ко мне приходили последний раз, но Шарлотта взяла с меня слово никому ничего не говорить. Понятно, что мы с ней больше не друзья, но слово есть слово.

– По-моему, ситуация довольно оригинальная, не находишь, Элла? Слово, данное бывшему другу, перед лицом его смерти теряет свою силу, тем более если это слово может помочь родителям друга спасти его.

– Наверное, вы правы. – Элла склоняется, чтобы застегнуть пуговицы на пальто.

– Скажи, что ты знаешь? – мягко прошу я.

– Никому из нас Майк не понравился, когда Кейша его нам впервые представила, – начинает рассказывать Элла. – Он оказался старым и довольно дружелюбным, но в его глазах было что-то реально коварное.

Я прошу ее продолжать.

– Но после того, как Кейша вышла, чтобы поискать Дэнни, Майк предложил купить нам выпить. Мы между собой решили, что он грязный старый пройдоха, и выбрали самые дорогие напитки, чтобы, как только он за ними направится, сбежать. Я выбрала… – она тут же прогоняет мысль, словно муху, рукой, – да не важно, что это был за напиток, но пока мы пили (а мы остались, не сбежали), Майк поведал нам, как попал в Брайтон. Он рассказал, что переехал из Лондона, чтобы начать все заново, после того как порвал с приятелем и похоронил племянницу Марту, которая умерла от рака. Он говорил, что по-настоящему ее любил, говорил, что она была для него как дочь и что Шарлотта ему ее очень напоминает. Мне все это показалось малость диким, но Шарлотта считала, что это очень мило.

Ну да, конечно, моя Шарлотта всегда думает о людях только хорошее.

– Ну и… – Элла облизывает пересохшие губы, а потом берет новую сигарету и закуривает ее, – мы допили свои коктейли, и я посмотрела на Шарлотту, как бы говоря ей, давай, пошли уже отсюда, но она проигнорировала мой красноречивый взгляд и продолжила болтать с Майком. Он нам еще купил выпить, и они с ним так и говорили все это время, – о его племяннице и его работе, он работал фотографом, – и Шарлотте все это казалось клевым, а я думала, что они треплются уже вечность. Я так и решила, что остаток ночи мы проторчим с его Пидороватым Высочеством. – Элла бросает на меня быстрый взгляд. – Простите, но меня он почти не замечал, все время говорил только с ней. Мне удалось отодрать ее от него, только когда заиграла наша любимая песня Рианны и Эминема и мы пошли танцевать.

– Вы его снова видели?

Она отрицательно качает головой.

– Той ночью уже нет. Но в следующий раз, когда мы пришли, он был там. Кейши с ним не было, но он нарисовался откуда-то и сказал нам: «Привет».

– Шарлотта и Майк подружились?

– Да, – Элла пожала плечами. – Вот отчасти почему мы с ней раздружились, у нее появлялись все новые и новые друзья, а потом еще этот футболист из «Грейс», и я… я решила, что не гожусь для нее больше, что я не слишком хороша для нее. Я как-то раз ей об этом сказала, но она парировала, что просто живет своей жизнь, что жизнь у нее интересная и что вообще круто иметь друга-гея, что Майк – веселый, что он дает ей советы, как одеваться и как себя вести.

– Как одеваться? – Из живота поднимается вверх какое-то мерзкое чувство, я представляю себе, как моя дочка переодевается в примерочной перед мужчиной, которого едва знает. – Что именно ты имеешь в виду под советами, как одеваться?

– Он ходил с ней за покупками, – у Эллы меняется выражение лица. – Я понимаю, я просто очень ревновала, но я не вру. Он, должно быть, тратил на нее сотни фунтов, покупал ей дизайнерские шмотки, там даже лейблы какие надо были, а не всякое барахло. И не только вещи – очки, СD, DVD, кучу всякой ерунды. Говорил, что так он чувствует себя счастливее, словно покупает вещи для Марты.

Элла оживляется, когда рассказывает все до мелочей, перечисляя, что Майк покупал моей дочери. И я узнаю кое-что из описанного: я видела эти вещи у нее в комнате, но сама себе объяснила, что это были просто подделки из супермаркета или любовные подарки от Лиама, – а какие-то, выходит, я никогда не видела. История правдоподобна. Одинокий старый гей в городе, где он толком никого не знает, встречает двойника своей погибшей племянницы, задаривает девочку подарками, чтобы она дружила с ним, но… но почему мне так холодно вдруг, словно температура упала на двадцать градусов?

– А как выглядит Майк, Элла?

Она в задумчивости кивает:

– Он старый.

– Старый, как я?

Элла поднимает на меня взгляд и изучает мое лицо.

– Типа вас, да.

– А что еще, какие приметы?

– Да просто мужчина, старик с седыми волосами, вы таких толпу увидите на улице.

– Прошу тебя, подумай хорошенько, это важно. Какого он роста? Толстый или худой? Какие на нем вещи надеты? Драгоценности он носит? Ботинки у него какие? Усы? Борода? Очки?…

– Да я уже сказала, – Элла ерзает на скамейке, смотрит в парк, там стайка подростков раскачивает одного из них на качелях, – он выглядел нормально, ну, был высоким, – Элла снова смотрит на меня. – Ростом с моего отца, наверное.

Так, значит он был шести с лишним футов роста.

– Что еще?

– Он постоянно был одет с иголочки, знаете, – темные брюки и рубашка, типа того. Никогда не видела его в джинсах, но какие ботинки он носил, я не помню. – Элла снова смотрит на подростков. – У него были часы на руке.

– А телосложения он какого?

Элла вздыхает.

– Да обыкновенного. Ни толстый, ни худой, не носил очков, бороды и усов – тоже, – добавляет она перед тем, как я успеваю спросить. – Ах да!.. – она с ногами залезает на скамейку, обхватывает руками колени, – у него глаза были странного цвета, словно бы серые, большой нос, и говорил Майк с акцентом. Бирмингем, Ливерпуль? Я плохо понимаю в акцентах, но он точно не из местных. Вам хватит? – Элла смотрит на меня, но я не могу встретиться с ней взглядом. Не могу перестать смотреть на подростков, которые играют в конце парка. Она только что описала Джеймса, который прожил еще двадцать лет после нашего расставания.

– Сью? – Боковым зрением вижу, как Элла отпустила свои колени. – Вы в порядке? Странно выглядите.

Я, выходит, ошиблась, погрешив на школьного учителя Джейми Эванса. Но ошибиться тут я не могу. Нутром чувствую, что где-то в Брайтоне мой бывший бойфренд наблюдает за нами и смеется, довольный своей грандиозной ролью старого разочарованного в жизни гея… как он, должно быть, горд собой, что смог втереться в доверие к моей дочери у меня же под носом.

– Он ее трогал? – Я поворачиваюсь к Элле, чтобы видеть ее всю. – Он ей причинял вред?

– С какой стати ему это надо было? Я только что вам сказала, что он ей покупал кучу всякого дорогого. Он к ней относился как к принцессе.

– А чем он ее шантажировал?

– Шантажировал? – Элла трясет головой. – Шарлотта никогда ничего такого не говорила. Майк вообще, кажется, готов был целовать землю, по которой он шла. Она для него была мисс Мартой, его погибшей племянницей.

– У тебя есть его адрес? Или телефон?

– Нет, но у Лиама есть.

– Лиама?

– Ну да.

Она, кажется, удивлена моим вопросом.

– Шарлотта собиралась заняться сексом с Лиамом у Майка в квартире.