Глава 38
Пол Траут на арендованном джипе подъехал к черному ходу четырехэтажного здания фабрики, пустовавшей еще за десятилетия до того, как текстильная промышленность ушла из Нью-Бедфорда. Гранитное здание на фоне ночного неба могло бы показаться остатком древней цивилизации, если бы не большое объявление «Уцененная мебель». Лампа у входной двери освещала маленькую деревянную пластинку: «Антиквариат Бриммера, 4-й этаж».
Все окна в здании фабрики были темными, кроме ночного освещения в лавке и желтого света на четвертом этаже.
– Тебе это не кажется знакомым? – спросила Гаме.
– Да, – ответил Пол, – это фабрика Доббса, та самая, что на гравюре Рэйчел.
Гаме показала на верхний этаж.
– Либо Бриммер там, – проговорила она, – либо призрак капитана Доббса подрабатывает сверхурочно.
Пол взял сотовый и набрал номер Бриммера.
– Странно. Свет горит, а Бриммер не отвечает. Даже не записывает звонок. Твои ушки тоже уловили флюиды «что-то-здесь-не-так», как и мои?
Гаме наморщила нос.
– Скорее дело пахнет керосином.
Загибая пальцы, она стала перечислять:
– Бриммер говорит нам, что журнал погиб, потом звонит и сообщает, что знает, где он. Потом просит нас увидеться с ним в этом домище с привидениями, а не в магазине и не в каком-нибудь общественном месте. К чему такая секретность?
– Я подумал о мышеловке, – подтвердил Пол размышления жены. – Только вместо сыра наживкой служит старая книга. А мыши – это мы.
– Может, это жуткое старое здание делает нас параноиками? – предположила Гаме. – Бриммер не из тех, кто способен применить насилие. Что, по-твоему, нам делать?
– Не знаю, поможет ли информация из пропавшего судового журнала Доббса Курту и Джо найти исчезнувшую лабораторию, – ответил Пол. – Но от этого зависит жизнь людей, и поэтому я говорю: пойдем за ним.
– Рассуждая с точки зрения прибыли и трудозатрат, вынуждена согласиться. Но давай уменьшим риск и вначале проведем разведку.
Пол припарковал джип в тени, и они осторожно подошли к главному входу.
– Открыто, – сказал Пол. – Ничего подозрительного. Бриммер нас действительно ждет.
– Но он не ответил на звонок, – напомнила Гаме. – Если он не в конторе, он бы не оставил дверь открытой. Это подозрительно.
Они прошли около пятисот футов вдоль здания и наконец подошли к другой двери. Она была заперта. Свернув за угол, они увидели чугунную пожарную лестницу, зигзагом спускавшуюся сверху.
Они начали подниматься по ней, толкая двери на каждой площадке, но все они были закрыты.
Ключом от машины Пол ткнул в косяк двери на верхнем этаже. Древесина прогнила до мягкости. Он отступил на шаг, налег плечом на дверь, почувствовал, как она поддается, ударил еще несколько раз, и вырвал щеколду из дверной рамы. Гаме достала из сумочки маленький галогенный фонарь, и они вошли.
Их шаги по пыльному полу отзывались гулким эхом. В огромном пространстве, где некогда рабочие управляли сотнями ткацких станков, было тихо, как в могиле. Они направились в дальний конец комнаты, где из-под двери пробивался свет, и подошли к перегородке из гипсокартона. У перегородки штабелем были сложены картонные коробки с чернильной надписью «Бриммер».
Пол взял из кучи мусора толстую палку, взвесил ее в руках, как бейсбольную биту, и шепотом попросил Гаме постучать в дверь. Та негромко постучала. Не услышав ответа, они отошла в сторону, и Пол повторил таран. Дверь открылась от первого же толчка.
Кабинет был завален книгами и бумагами, сброшенными с опустевших полок, стоявших вдоль стен. С проволок, протянутых вдоль комнаты, свисали листы бумаги. Свет, который они видели снаружи, давала настольная лампа; еще на столе были компьютер, небольшая чертежная доска, приподнятая с одного конца, и тело Бриммера. Торговец антиквариатом лежал ничком, вытянув руки к сотовому телефону в нескольких сантиметрах от его пальцев. В спине костюма темнели пулевое отверстие и красное пятно.
Пол дотронулся до артерии на горле Бриммера.
– Теперь мы знаем, почему Бриммер не ответил на звонок, – заключил он.
Гаме наклонилась к чертежной доске. Там был незаконченный документ, написанный витиеватым почерком. Рядом с доской лежало несколько старинных перьев для каллиграфии и стояла бутылочка чернил. Она прочла рукописный текст на листке бумаги рядом с открытой книгой.
– Зовите меня Измаил…
– Это первая фраза «Моби Дика»? – спросил Пол.
Гаме кивнула.
– Кажется, наш мистер Бриммер подделывал рукописную страницу из Мелвилла, – предположила девушка.
– Могло это стать причиной его смерти?
– Для меня первой подозреваемой стала бы Рэйчел Доббс. Но больше похоже, что кто-то хотел помешать ему воспользоваться телефоном.
Пол взял листок бумаги, лежавший под телефоном, и поднес к экрану, чтобы стала видна надпись.
– Он звонил в полицию, – определил он. – Успел набрать 91…
– Думаю, можно заключить, что Бриммера заставили сюда прийти, – продолжала Гаме. – Иначе он никого бы не впустил в свою мастерскую, где изготавливал подделки. И, судя по беспорядку на полу, здесь что-то искали.
– Журнал 1848 года?
– Как сказал бы Холмс, устраните невозможное, и у вас останется возможное.
– Тело еще теплое, мистер Холмс. О чем это вам говорит?
– Что нам лучше убраться отсюда, – сказала она. – Убийцы знали, что мы придем к Бриммеру.
– Тебе это не кажется слишком неправдоподобным?
Гаме показала на труп.
– Скажи мистеру Бриммеру, что это неправдоподобно.
– Хорошо, – с легкой улыбкой ответил Пол. – Ты меня убедила.
Пол приложил палец к губам и осторожно открыл дверь напротив той, через которую они вошли. Он вышел на лестничную площадку, осторожно подошел к перилам и посмотрел вниз. Увидел крошечный оранжевый огонек и почувствовал запах сигаретного дыма. Неслышно попятился в кабинет, закрыл дверь и запер ее на замок.
Он взял сотовый телефон Бриммера и добавил недостающую для срочного вызова цифру 1. Когда диспетчер ответил, Пол назвал имя Бриммера, адрес и сказал, что кто-то проник в здание. И добавил: подозреваю, что проникшие в дом вооружены и опасны.
Потом оборвал звонок и вложил телефон в безжизненные пальцы Бриммера.
Они с Гаме выскользнули из кабинета Бриммера и быстро пересекли обширный ткацкий цех. Пол оставил палку под стеной, они выбрались на пожарную лестницу и застыли.
Старая пожарная лестница дрожала от шагов. Трауты вернулись, и Пол подобрал только что оставленную палку. Они прижались к стене по обе стороны от двери. Пол крепче ухватил свое оружие.
Послышались негромкие мужские голоса, потом тихий удивленный возглас. Люди за дверью обнаружили сломанный замок. Голоса смолкли.
Дверь медленно открылась. Вошел один человек, за ним другой. Блеснул огонек: первый как будто щелкнул зажигалкой. Пол рассчитал, что у него на действия будет одна секунда, и опустил палку на голову второго. Человек с сигаретой обернулся, услышав глухой удар деревяшки по черепу. В другой руке он держал револьвер. Пол концом палки ударил его в живот, потом по голове, и человек согнулся вдвое.
Трауты выбежали за дверь, на мгновение остановились, желая убедиться, что по пожарной лестнице больше никто не поднимается, слетели по ступенькам и бросились к своему автомобилю. А когда отъезжали, навстречу им попались две полицейские машины: мигалки работали, но сирены молчали.
Гаме перевела дух и произнесла:
– Где ты научился орудовать битой, как Тед Уильямс?
– В летней лиге софтбола в Вудс-Хоул. Я играл на первой базе за команду Института океанографии. Исключительно для развлечения. Даже не вел счет.
– Что ж, за твой двойной удар я бы поставила тебе 2:0, – сказала Гаме.
– Спасибо. Полагаю, с журналом Доббса мы зашли в тупик… причем буквально, – заметил Пол.
Гаме задумчиво поджала губы.
– Капитан Доббс не единственный, кто написал воспоминания, – сказала она.
– Калеб Най? – вспомнил Пол. – Все его записи погибли в огне.
– Рэйчел Доббс упоминала о диораме. Разве это не запись своего рода?
Воодушевившись, Пол энергично предложил:
– Стоит попробовать.
Пол нажал на акселератор, и они поехали к дому Доббса.
Рэйчел Доббс прощалась с уборщиками, которые наводили порядок после джазового концерта, и уже собиралась закрывать музей. Сейчас она выглядела не такой измученной, как днем.
– Боюсь, концерт вы пропустили, – сказала она с сожалением. – Нашли магазин мистера Бриммера?
– Да, спасибо, – ответила Гаме. – Но он не смог нам помочь. Мы с Полом вспомнили, что вы упоминали о диораме Калеба Ная. Нельзя ли на нее взглянуть?
– Если придете завтра, я с удовольствием вам ее покажу.
– К тому времени мы уже будем в Вашингтоне, – уточнила Гаме. – Если есть возможность…
– Что ж, ваш щедрый взнос делает вас влиятельными членами Общества Доббса, – смягчилась Рэйчел. – Идемте в подвал.
Подвал в доме Доббса был большой и затхлый. К шкафу высотой от пола до потолка (Рэйчел объяснила, что это встроенный сейф, герметичный и с контролируемой температурой) им пришлось пробираться среди множества старых вещей. Она открыла двойную дверь сейфа; за ней открылись стальные полки со множеством пластиковых коробок, на каждой из них была этикетка. На самой нижней полке лежал цилиндрический предмет около шести футов длиной, завернутый в полиэтилен.
– Это диорама Ная, – указала Рэйчел. – Она тяжеловата, поэтому ее давно не вытаскивали на свет божий.
Пол присел и приподнял конец цилиндра на несколько дюймов.
– Можно поднять, – успокоил он.
На протяжении всего обучения в колледже Пол помогал отцу рыбачить, а впоследствии по многу часов проводил в спортивном зале, чтобы поддерживать необходимую для работы форму. Гаме была большой поклонницей фитнеса, и хоть ее длинноногая фигура словно сошла со страниц «Вог», она была сильнее многих мужчин. Вдвоем Трауты легко достали сверток и перенесли его наверх.
По предложению Рэйчел, они перенесли цилиндр под навес, где было достаточно места, чтобы его развернуть. Трауты сняли полиэтилен и размотали веревки, которыми была обвязана диорама. Она была плотно свернута пустой коричневой изнанкой наружу.
Они осторожно и неторопливо развернули ее.
Стала видна первая часть. Это была написанная маслом картина высотой пять футов и шесть – шириной, с изображением китобойного судна в гавани. Под картиной значилось:
КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ
– Должно быть, мы смотрим последнюю часть диорамы, – догадалась Рэйчел. – Здесь изображено судно под разгрузкой в Нью-Бедфорде. Видите, как по сходням на пристань скатывают бочки?
Небо и море, изображенные яркими красками, до сих пор не выцвели, но все остальное было неприятно кричащим, как цирковая реклама. Мазки размашистые, словно писали второпях. С перспективой неумелый художник не справился.
– Известно, кто это нарисовал? – спросила Гаме. – Техника примитивная, но художник хорошо подмечал детали. На корпусе можно даже разобрать название судна – «Принцесса».
– Вы очень внимательны, – сказала Рэйчел Доббс. – Сет Франклин, самоучка, продавал свои картины владельцам кораблей или капитанам. До того как стать художником, он был корабельным плотником. Насколько мне известно, Най стоял перед разворачивающейся диорамой и рассказывал подробности происшествия. Освещение устраивали выразительное, и, возможно, его рассказ даже сопровождали звуковые эффекты. Ну, например, кто-нибудь за диорамой кричал: «Фонтан!»
На следующем полотне «Принцесса» шла вдоль мыса, над которым было написано:
КРАЙ АФРИКИ
На другом судно стояло у вулканического острова, покрытого роскошной растительностью. На палубе виднелись фигуры, возможно, туземцы, и все было окутано голубым свечением. Надпись гласила:
ОСТРОВ БЕДСТВИЯ – ПОСЛЕДНЯЯ ОСТАНОВКА У БЕРЕГА НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
Следующее полотно опять изображало вулканический остров, очевидно, гораздо больший, с десятками кораблей, стоящих в гавани. Надпись извещала, что это остров Понпеи.
Пол продолжал разворачивать диораму. В следующей части экипаж разделывал кашалота и извлекал ворвань. Особенно интересным было изображение светловолосого человека, лежащего на палубе под надписью:
СОВРЕМЕННЫЙ ИОНА
– Это Призрак, – подтвердила Рэйчел. – Поразительно! Тут показано, как выглядел Калеб Най, когда его вырезали из желудка кашалота.
Справляться с задубевшим полотном диорамы было все труднее; но Пол разворачивал его, а Гаме скручивала рулон, и китобойная сага продолжалась – от конца к началу.
На новом полотне кашалот, пронзенный гарпуном с вельбота, плавал среди волн в кружевной пене. Из пасти кита торчали ноги. Надпись сообщала:
Калеб Най, проглоченный кашалотом
Рэйчел Доббс с трудом сдерживала волнение. Она заговорила о сборе средств на реставрацию диорамы и на то, чтобы найти площади для ее экспозиции. Пол и Гаме сочли диораму поразительно интересной, но она им не помогла. Однако они продолжали рассматривать ее, пока не дошли до последней части, почти точной копии судна с первого полотна, но только вернувшегося из долгого плавания. На палубе толпа народу, паруса подобраны. Надпись гласила:
Поднимаем паруса
Пол встал, чтобы размять ноги, но острый взгляд Гаме подметил, что есть еще несколько футов холста. Она попросила Пола развернуть остаток рулона, полагая, что увидит какое-нибудь название. Но вместо этого они увидели карту южной части Тихого океана. Неправильные линии неровным узором пересекали океан. Всюду были изображения китовых хвостов. И над каждым указаны долгота и широта.
– Это карта плавания «Принцессы» 1848 года, – сказала Рэйчел. – Координаты указывают, где были добыты киты. Капитаны часто иллюстрировали свои журналы, чтобы отметить хорошие китобойные места. Карта должна была показать публике Калеба, каким долгим было плавание и где именно происходили его приключения.
Гаме опустилась на четвереньки и указательным пальцем провела вдоль линии от Понпеи к острову, обозначенному «остров Бедствия». Рядом с островом были указаны его координаты.
Трауты записали координаты, свернули диораму и отнесли ее на кухню. Вопреки возражениям Рэйчел они вручили ей еще одну крупную сумму – чтобы начать подготовку места для демонстрации диорамы.
Рэйчел отправилась запирать музей, а Трауты вышли в сад.
– Что думаешь? – спросила Гаме.
– Не уверен, что это поможет найти лабораторию, – сомневался Пол, – но диорама каким-то образом связывает прошлое – голубую медузу и чудесное излечение экипажа «Принцессы» – с настоящим.
– Не забудь, кто-то счел журнал достаточно важным, чтобы убить Бриммера. Надо сообщить Курту и Джо о нашей находке.
Пол уже взял в руки сотовый телефон и искал номер в своем списке контактов.