Глава 18

– Надо же, не успела я мужа оставить, он сразу же машину купил. И даже меня не спросил. – Олеся посмотрела в зеркало заднего вида на серый пикап. – И ладно бы новую машину взял. Хотя я боялась, что опять пулеметов накупишь.

Я, помалкивая, смотрел в сторону Новой Одессы. Машины, «тойоту» и «Ниву», на сцепке загнал на обочину, чтобы не мешать движению, а то хоть и воскресенье, а народ носился туда-сюда.

Вчера Борис привел меня на стоянку за снимаемым им домом, где кроме его личного, жутко переделанного УАЗа стояли две «Нивы» пикапа. Не старые, можно сказать, новые.

Но у одной переднее стекло было высечено пулями, а у второй задний борт оказался прострелен в шести местах и левая дверь в трех. И у обеих с передних кресел срезана обшивка.

Трофеи, короче. Изнутри отмыты дочиста, но малость потрепанные. Придется красить и сиденья обшивать. Но машина новая, ходовая, и движки в полном порядке. В кузовах смонтированы вертлюги для пулеметов русского стандарта, ПКМБ или СГМБ. Плюс к каждой машине имелось по запасной паре колес, тоже трофейных.

В общем, после продолжительного торга я купил одну «Ниву» за шесть тысяч. Ту, которая без стекла. Это еще по-божески получилось, новые «Нивы» в Демидовске до двенадцати тыщ доходили, это без наворотов, просто новые машины. Тем более, по слухам, на «Нивы» до хрена запчастей через демидовские ворота пропустили, во всяком случае, на них резко упали цены. Может, и стекло найдется. Не найдется, придется заказывать в «Спецсервисе», а там цены кусаются. Правда, даже с пятью сотнями экю за триплекс я все равно выиграл в цене.

Вечером сходили в театр, для чего мне пришлось покупать цивильный костюм и туфли. Хорошо посоветовали приличный магазинчик, где заправлял еще один пожилой еврей. Он в темпе, как в «Чародеях», подогнал мне костюм («Главное, чтобы костюмчик сидел!»), передал привет Рабиновичу и похвалил театр. А точнее, труппу, которая сейчас выступала.

Мне всегда нравилась оперетта, еще с Ташкента, так что я с удовольствием послушал и поглядел. А вот Олеся на оперетту попала впервые, несмотря на то что была жительницей Подмосковья.

Так что сейчас в сумке на заднем сиденье лежал серый пиджак с карманами, еще один. Первый висел дома на вешалке, причем я его со дня свадьбы ни разу не надел. Ну теперь придется в Демидовск или в Москву в театр ездить, чтобы не впустую деньги были потрачены.

– Смотри, едут. – Я показал на появившиеся машины и взялся за микрофон. Вызвал главу, обозначился и выехал на дорогу. Подождал, пока подойдут машины, и поехал впереди, так сказать, в голове колонны.

Ехали спокойно, перебрасывались шуточками по радио. Настроение у всех было неплохое – удачно съездили.

Так же спокойно проехали границу, даже не остановились. Погранцы нам просто рукой махнули, чтобы проезжали, видимо, запомнили машины.

В Речном немного посидели у узбека, попили крепкого чаю с мятой и лимоном.

Подошедший участковый поинтересовался у меня, что случилось с «Нивой». Услышав, что я купил трофей, и посмотрев купчую, утратил к машине всякий интерес. Зато, заметив у Олеси театральную афишку, живо заинтересовался, а узнав, что на следующей неделе будут давать «Сильву» Кальмана, извинился и ушел резервировать билеты.

– Ну что, поехали домой? – К «газели» подошел Рабинович, заглянул под тент.

Мы с Виктором сидели возле открытого ящика с пулеметом, залезли поглядеть на оружие. Точнее, я пошел поглядеть, а Виктор проверить.

– Вы чего паритесь, насмотритесь еще на эти машинки.

– Сейчас, Осип Давыдович. Только мокрыми тряпками ящики с патронами накроем, чтобы остыли. Напекло за дорогу. – И Виктор выпрыгнул из кузова.

Я прикрыл ящик с «браунингом» и тоже вылез из этой парилки. Блин, только лето начинается, а уже жарит. Витька приволок ведро с водой и ветошь, залез в кузов, накрыл ящики с патронами мокрыми тряпками, да еще сверху оставшуюся воду вылил. А то они, на фиг, нагрелись вместе с машиной так, что руку жгло. Зря Витька темно-коричневый тент не снимет.

Опять выстроились в колонну и неторопливо поехали домой. Олеся читала какую-то книжку, купленную в Москве, я крутил баранку, негромко играла музыка в динамиках.

Впереди слева показалась стоящая на отходящей от перекрестка грунтовке красная машина. Какой-то микроавтобус вроде «Соболя».

Подъехали ближе, и машина резко перестала мне нравиться, а потом я понял почему. Над машиной кружились местные канюки.

– Тревога! Колонна, стой! Слева красная машина. – Я резко тормознул.

Сзади наподдала через сцепку «Нива», «тойоту» здорово толкнуло. Супругу кинуло вперед, прижало левую грудь так, что Олеся взвизгнула.

А я тем временем уже выскочил с автоматом, оббежал машину, отстегнул ремень безопасности и вытащил жену.

– Ты что? – спросила она.

– Сиди здесь, ясно? – Я усадил ее за колесом, а сам вынул из бардачка бинокль. Нужно узнать, в чем дело, но сначала осмотрю правую сторону дороги. А то под носом можно ту же змеюку пропустить.

– Что стряслось? – К нам, пригнувшись и держа в руке свой шикарный АК-103 с оптикой на боковом кронштейне, подбежал глава.

Витька и Димка залегли с автоматами в кювете возле «газели», оглядывая и контролируя дорогу сзади и пространство за нами.

– Падальщики над машиной. Сами поглядите, Осип Давыдович. – Я невежливо ткнул пальцем в кружащие в небе черные точки.

– Ну-ка дай бинокль. – Отобрав у меня оный прибор, глава принялся осматривать саму машину и местность рядом с ней.

– Нога, сзади автобуса. Погляди. – Осип Давыдович протянул мне бинокль, а сам повернулся к моей жене. – Олеся, как ты?

– Вроде нормально, – ответила жена, похлопав рукой по своей М16. – Нужно комендатуру вызвать, моя «еська» и до Демидовска дотянуться должна.

– Чуть позже. Там в машине дети, какой-то мальчишка в окно выглянул. Нужно сходить глянуть. – Сказал-то я это спокойно, а у самого между лопаток холодный пот выступил. Ну не егерь я, не егерь.

– Володя, поосторожнее, – тихо попросила жена и сжала винтовку так, что пальцы побелели. – И стоит ли торопиться?

– А я неторопливо. Если дети в машине живы, то, наверное, это несчастный случай. А вы пока комендачей вызывайте. – И я опять начал высматривать в бинокль машину, а также максимально удобный подход к ней.

– Интересно, ты куда собрался? – Осип Давыдович пробежал пальцами по подсумкам в плейт-карриере. – За твоей женой я смотреть должен? Прикрывай получше. – Он включил рацию в боковом подсумке. – Давай-ка связь проверим.

Я и глава проверили настройку наших раций, он что-то коротко прошептал про себя, поднялся рывком.

И пошел, поводя автоматом, таким стелющимся шагом, которым нас всю зиму учил ходить Зарипов с прапорами. Пошел глава не прямо, а направо, по широкой дуге обходя «Соболь» и не перекрывая нам директрису.

Пока мы с парнями изо всех сил выглядывали и готовились подавить огнем возможные неприятности, Олеся открыла переднюю дверцу машины и включила «еську».

– Комендатура – ЛВ-080017, ответьте. Ситуация – «ветер», – Олеся прислонила винтовку к порогу «тойоты», а сама сидела за колесом на корточках. – Комендатура – ЛВ-080017…

– ЛВ-080017 – Птаху-14. Слышу вас хорошо, что случилось и где вы сейчас находитесь? Прием, – ответили динамики рации, а я покрутил головой в поисках самолета-наблюдателя.

– Птах-14, мы на дороге от Речного к Солнцегорску, километрах в сорока пяти от Солнцегорска. Наблюдаем на соседнем проселке красный микроавтобус и лежащее рядом с ним тело. Один из нас пошел на разведку, остальные заняли оборону. Как поняли, прием?

Тут ожил мой наушник:

– Наблюдаю два тела рядом с микроавтобусом. Следов огнестрела или взрыва нет. Подхожу поближе. Вы что, с авиацией связались? Пусть осмотрит с воздуха окрестности. Прием! – Глава остановился метрах в тридцати от автобуса.

– Вас понял, Осип Давыдович, и ведите себя поскромнее. Солнцегорску будет не хватать главы, чес слово. Еще раз дети выглядывали, их там двое как минимум. – Я повернулся к Олесе, которая слушала мой монолог.

– Передай летуну, чтобы осмотрел окрестности, – попросил я жену и снова взялся за бинокль.

– Птах-14, разведчик просит осмотреть местность. Следов боестолкновения не обнаружено, прием. – Надо же, как моя жена на субботних курсах научилась выражаться!

От Демидовска донесся звук авиамотора, и вскоре из-за холма вылетел Як-52.

– Вас понял, наблюдаю визуально. Передал сообщение дежурной смене в Демидовск. Из Солнцегорска скоро выйдет мотогруппа. Прием. – Самолет поднялся повыше и сделал над нами круг. – Никого не обнаружил, сделаю кружок побольше, для порядка. До встречи, конец связи.

Самолет повернул в сторону Амазонки и исчез.

– Он улетел, но обещал вернуться, – пробормотал я себе под нос.

Олеся поудобнее уселась возле переднего колеса на пустую сумку от магазинов М16. Сами магазины она сложила стопочкой на переднем сиденье.

В этот момент в микроавтобусе приоткрылась дверь, и высунувшийся мальчишка что-то крикнул главе.

Тот кивнул, подошел к автобусу, внимательно осмотрел кусты на левой обочине проселка. Что-то увидел, прицелился и дал короткую очередь, а потом еще одну.

Обошел вокруг автобуса, задержался с обратной стороны, открыл дверь и сказал внутрь:

– Мальчик, приглядывай за сестренкой, я сейчас вызову товарищей. Скоро приедет помощь, будут врачи. Они попытаются помочь твоим папе и маме, – а потом обратился к нам: – Подъезжайте сюда, ребята. Дим, ты садись в мою машину, ключи в замке. Я вам не молоденький, туда-сюда бегать.

Я помог жене усесться в машину, сам устроился за баранкой и тронулся вперед, к перекрестку. А там повернул налево, на проселок. За мной ехали остальные машины.

– Интересно, почему это я до Солнцегорска или Демидовска не могу достать? Ведь дежурят на экстренном канале, – задумчиво проговорила жена, повесив микрофон на место.

– Не знаю, я не радист. Приедем, спросим ребят с радиоточки, какие могут быть помехи. Хотя далековато ведь, может, поэтому. – Да, этот проселок не дорога, а направление. Тут грейдер никогда не бывал.

Подъехав к «соболю», я увидел лежащие на обочине тела молодых мужчины и женщины. Возле них на коленях стоял глава и осматривал правую ногу мужчины.

– Мамба, сволочь. У них прокол был, вышли поменять колесо. А тут эта змеюка. – Глава кивнул на куст. – У нее линька, так змея злая, как моя тетка во время климакса. А они новенькие, вышли в кроссовочках. Вот так. – Осип Давыдович показал на пропитанную кровью штанину мужских джинсов. – Да, здоровенная мамба, метра четыре как минимум. Сам погляди. – Глава кивнул на лежащую на обочине перерубленную автоматной очередью змею.

– Да уж, дела… – протянул я, подошел к телу мужчины и потрогал сонную артерию. Так, для проформы.

Олеся вышла из «тойоты» и сразу залезла в «соболь», оттуда мгновенно донесся плач девочки. А мальчишка вылез из машины и, хлюпая носом, уселся на порожек.

Осип Давыдович сел рядом, обнял его за плечи, посидел молча. Потом встал и подошел ко мне. Помог мне и Димке уложить тела и накрыть их цветным покрывалом. Покрывало пришлось прижать крупными камнями, чтобы его не сдуло ветром.

– Около часа назад случилось, мужчину сразу укусила, он пытался жену оттолкнуть, но эта тварь и ее достала. Ладно еще, крикнули сыну, чтобы сам не выходил и сестренку держал. – Глава снял флягу, глотнул уже теплой воды. – Хорошо, что мы проезжали и ты такой глазастый. А то канюки сели бы обедать, наверняка пацан не выдержал бы, выскочил. А змеюка не уползла, вон там в кустах лежала. Я подошел, она в меня ядом плюнула, хорошо на разгрузку попала. Они во время линьки вообще мозги теряют, как будто озверина нажираются. А вы чего сразу Солнцегорск не вызвали?

– Пробовали, но не получилось. – Я подошел к молча вытирающему слезы мальчишке, сел рядом.

– На УКВ? Так ветрила какой, наверняка аэростат спустили в радиоточке. Вот и не достало. Ладно, научитесь рацией правильно пользоваться. – Глава уселся слева от мальчика. – Тебя как зовут, герой?

– Артем, а сестренка Алена. А папа Валентин, а мама Женя. А они умерли, да? – Он повернулся к главе. – Нас теперь в детдом отправят? У нас здесь никого больше нету. – И парень с трудом удержался от того, чтобы не заплакать, хлюпнул носом и вытер рукавом глаза.

– Да, парень, – глянув прямо в глаза мальчишке, ответил глава. – Твои мама и папа умерли. Но вы с сестренкой в детдом не пойдете. Если вы не против, будете жить у меня. Моя жена очень любит маленьких девочек, да и к мальчишкам относится очень хорошо. Если не веришь, можешь спросить нашего сына, когда он из Демидовска приедет в увольнение, он сейчас в армии срочную служит. А моя мама будет рада новым внукам. Правда, она далеко живет, но ради вас наверняка приедет. А сейчас приедет машина из нашего города, отвезем твоих родителей. Ты не против, если их похоронят на общем кладбище? У нас нет разделений по религиям, земля всех мирит. – Глава притянул мальчишку за плечи, и тот наконец разревелся, уткнувшись лицом ему в грудь.

Детских домов у нас и вправду не было. Обычно, если родители погибали, детишек забирали или родные, или соседи. А на дорогах приемными родителями становились те, кто нашел детей.

Немало парней из «ловцов удачи», работавших в охране конвоя или мывших золото на дальних ручьях, внезапно становились отцами семейств и были вынуждены завязывать с бродячей жизнью. Или, по крайней мере, находили для найденышей новые семьи, хотя на них потом косо смотрели все знакомые. Не поощряется здесь подобное обществом. Считается, что, если нашел сироту, стань ему родителем, а все остальные тебе помогут, чем смогут.

Помогают здорово, кстати. В наших протекторатах, в американских землях и в Евросоюзе помогают купить дом, стараются подсобить с воспитанием и учебой детей.

Исключений мало, разве что бандит ребенка подберет и в город привезет. В таких случаях его не трогают, дают возможность уйти, даже если его фотка на дверях офиса шерифа висит. Ну или если солдаты подберут детей на дороге, а самим дальше двигаться нужно, ибо приказа никто не отменял. В таких случаях ребятишек отдают тем, кто может взять, ближайшему фермеру например.

– А вот и кавалерия из-за холмов показалась. – Подошедший Димка показал на выехавший из-за холма УАЗ «буханку». – Наши комендачи.