Глава 19
Протекторат РА, Солнцегорск.
23 год, 3-й день 3-го месяца
Я с чувством удовлетворения от хорошо сделанной работы отошел от вращающегося водяного колеса. Большое колесо диаметром больше четырех метров неторопливо вращалось на оси, исправно выливая воду из прибитых на деревянные лопасти больших консервных банок в желоб, сколоченный мною из горбылей и выстеленный изнутри рубероидом. За три дня на солнце рубероид уже потек и неплохо улегся в желобе. Сам желоб, установленный на массивных чурбаках, шел по наклону от небольшого ручья до моего участка. Я всю неделю после работы вкалывал молотком, ножовкой и лопатой, создавая это чудо инженерной и архитектурной мысли.
И вот в желобе неторопливо зажурчала вода, доставляя за семьдесят с лишним метров столь необходимую моему огороду и саду воду. То есть избавляя меня от необходимости ежедневно таскать сюда насос, шланг и кабель, как делали остальные мои соседи и до этого приходилось делать мне.
Впрочем, они в Средней Азии не жили и не видели таких колес. Эти колеса там вечно крутятся на каждом ручье или речушке возле поселений. Теперь вода текла ко мне в поднятую на метр от земли, поставленную на выложенную из булыг опору большую старую покрышку от трактора Т-150 с залитой бетоном середкой. Вторую сторону я обрезал по краю, сделав основательную емкость. В саму покрышку врезал кран и получил небольшую водокачку.
Полюбовавшись еще раз на результаты своего труда, я глянул на начинающее заходить солнце и стал собирать инструменты в ящик. Сложил обрезки досок и горбылей – потом заеду на тачке, заберу. Как раз на шашлыки хватит.
– Ты гляди, работает твой акведук, – сказала Олеся, когда я подошел к дому.
Она стояла возле водокачки и смотрела, как набирается вода. Когда емкость наполнится, вода уйдет на картофельное поле, залью как следует картофельные посадки. А то верхний слой почвы уже сухой. А там дальше видно будет, что следующим поливать.
Это местные растения приспособились качать воду бог знает с какой глубины. Травинки не видать, а корень у нее растет как минимум на десяток метров вглубь. Воды за сезон дождей наливает много, но и уходит она глубоко. Наши земные растения в этом отношении проигрывают, так что земледелие здесь в основном поливное.
– Тебя Малик спрашивал. Просил, чтобы ты сразу к нему зашел. Какой-то он весь из себя возбужденный и таинственный, задумал что-то. Ты у него не задерживайся, сегодня к Рабиновичам зайти нужно, тетя Соня просила. Ладно? – И жена пошла в дом.
После той поездки в Москву много чего произошло. Похоронили погибших, например. Очень плохо, когда молодые люди вот так глупо гибнут из-за банального пренебрежения к собственной безопасности. Ну что им стоило прочитать брошюрки и одеться соответственно! Точнее, обуться.
И самое непонятное – они даже оружие не почистили. Так и лежали в сумке СКС и пара «макаровых» в пушечном сале. Даже магазины пистолетов и обоймы для карабина не набили патронами.
Но ладно, это в прошлом. А детишек Осип Давыдович и тетя Соня сумеют воспитать как положено. А мы поможем, если нужно будет.
Выходя со двора, я похлопал по капоту уже застекленной «Нивы». Все-таки цивилизация, позвонил в Демидовск, в автомастерскую. Оттуда приехал на «тырчике» (японском мопеде) парень, забросил с моей помощью мопед в кузов пикапа, привязал его к задней стенке. Уехал.
И приехал через два дня на отремонтированной машине, забрал деньги, снял с моей помощью мопед и укатил. Сервис, однако.
Нужно еще рацию в машину установить, но это в следующее воскресенье. Есть в Демидовске неплохой радиосервис, «У профессора» называется. И модель подберу, и установят, и цены божеские.
Малик возился в палисаде, окапывал кусты роз под чутким руководством Светланы и при этом тихо матюкался под нос.
– Света, здравствуй еще разок. Малик, привет, искал? – Я чмокнул в щечку Свету и хлопнул по плечу напарника.
– Привет, Володь. – Малик недовольно потер плечо. – Ты чего мобилу не берешь? Не дозвонишься. Ты как, ухи хочешь? И копченой рыбки?
– Ты чего удумал, браконьер ульяновский? – поинтересовался я. – Сам знаешь, я на работе и мобилу убираю, и часы снимаю. Иначе и то, и то раздавлю, потом плакать буду. Пистоль хорошо, железный, зато вон всю кобуру ободрал.
– Он тебя на рыбалку зовет. – Света пошла в дом. – Володь, поосторожнее с ним, он рыболовный маньяк.
– Знаю, Света, я с ним уже полгода работаю бок о бок. Порой аж чешуя с ушей сыплется.
Я уселся на порог, а Малик поставил лопату к стене и пошел мыть руки под колонкой. Подтянул ремень с пистолетом, поправил подтяжки. Здесь многие на усиленное держание штанов перешли, а то полтора кило на ремне вечно их вниз тянет.
– Короче, приглашают порыбачить на Море. Артемьев и Иванов берут лицензии в администрации, чтобы на Море сети поставить. А то на здешних речках сетями не половишь, разве что крокодилов в Амазонке.
Малик уселся рядом, а я стал обдумывать его предложение.
Морем у нас называли водохранилище в горах, образованное запруженной ГЭС рекой. Получилось это водохранилище весьма и весьма немаленьким, более полусотни километров в длину и около пятнадцати в самом широком месте. И красивое получилось это Море – обалдеть. Мы поглядеть ездили недавно, так женщины только «ах» и промолвили. Не зря сейчас там множество частников гостиницы строят и причалы, почуяли прибыль.
Правда, к самой ГЭС не подойти, не подъехать – стратегический объект, пятикилометровая запретная зона вокруг, в воде сети от боевых пловцов стоят, и вроде, по слухам, даже тюлени дрессированные есть. Охраняют почище, чем саму ППД, даже контрольно-следовая полоса имеется, и Мухтары с местными Карацупами ходят. Очень серьезно все продумано, до мелочей.
Когда водохранилище только заполнялось, огромной проблемой стали водоросли, которые в прогретой и чистой воде разрастались со страшной силой. Их и косили, и драгами черпали, потом какой-то мужик вспомнил про земных рыб – толстолобиков и белых амуров. Мужик этот был из моих земляков, из Средней Азии, и строил когда-то Большой Каракумский канал. Там тоже с водорослями проблема была, и решили ее эти дальневосточные рыбы.
Ну, поскольку этот способ был достаточно дешев, завезли мальков из-за ленточки и запустили в водохранилище. Они начали с удовольствием трескать местную водную растительность и росли при этом как на дрожжах. А через пару сезонов они и размножаться начали в верховьях впадающих в Море рек. Поглядев на это дело, пара ихтиологов из Демидовска выписала из Старого Мира мальков волжской стерляди и амударьинского шипа и запустила их в Море.
Эти тоже прижились, и теперь в наших горах образовалось райское место для любителей рыбалки. Крупных хищных рыб не водилось, крокодилов не было, разве изредка каменный варан мелькал. Но вараны в воде не нападают, а на берегу стараются обходить людные места. Уже начали уважать человека.
Так что сюда со всего протектрота стали ездить любители рыбной ловли. Правда, на осетровых давали всего две лицензии на человека в год, но толстолобика, амура и местного окуня – лови хоть каждый день, правда, не больше полусотни кило в руки.
– Ну я в принципе не против. Но когда? В субботу пострелушки, причем зачетные, с субботы на воскресенье мы дежурим, забыл? – Сейчас нам приходилось по ночам дежурить на постах, так как комендачи патрулировали окрестности Солнцегорска.
Что поделать, весна. В горах оттаяли перевалы, и со стороны Имамата начались набеги. Можно ненавидеть бандитов, но не отдавать должного уважения их выносливости и умению передвигаться горными тропками нельзя. Иначе перешедшая на нашу сторону гор банда из пары дюжин молодых джигитов под предводительством опытных головорезов может таких дел натворить, что мало не покажется.
И далеко не факт, что потом можно будет хотя бы отомстить. Маскироваться они научились здорово, авиация наших протекторатов научила. Машин у них нет, а лошадок вполне себе маскируют. Укладывают на землю при звуках мотора, накрывают масксетью, и все.
Это одно из отрицательных последствий того, что в протекторате хорошо прошлись по поголовью крупных хищников в частности и большого местного зверья в целом. Ночью стало намного безопаснее, группы могли спокойно перемещаться.
А знакомый егерь рассказывал, что видел даже перекрашенных трофейных лошадей. Вороных, соловых и прочих перекрашивали перед вылазкой в цвета самого настоящего местного камуфляжа, так что, если лошадь стояла или лежала неподвижно, с воздуха было тяжело разглядеть.
Вот мы и дежурили. Три пары на вышках с М2 (уже пулеметы пригодились), три «секрета» в предполье и четыре бойца около китайских «катюш» при сержанте-артиллеристе, ибо схлестываться вчестную с «духами» никто не собирался. Плюс на крыше завода пост, но это уже от заводской охраны.
И по всему протекторату совсем не зря ввели режим усиленной боеготовности. Кстати, позавчера недалеко от Демидовска возле рабочего поселка обнаружили банду. Ополченцы прижали ее огнем «дашек» и АГС, а потом прошлись минометом.
Утром шестерых подобрали, холодных. И по следам свору гончих пустили. Здоровенные псы, специально РА в Техасе покупала, какая-то амерская порода.
Со стороны взлетки донесся звук запустившегося авиамотора.
– Гоняют, – заметил Малик, повернувшись к заводу.
– Еще бы, во вторник начальство ждут, – ответил я, избегая слов о первом полноценном взлете. Все-таки мы, авиастроители, очень суеверный народ. Пока что-либо не сделаем, стараемся не сглазить.
Самолетик, казавшийся маленьким с нашей вышки, долго прогревал двигатель, а потом выехал на полосу и, ускорившись, взлетел. Пролетел с километр на высоте около полутора метров и приземлился в другом конце полосы.
– Смотри, стемнеет скоро, а подлетывают. – Малик покачал головой. – Так насчет рыбалки. Завтра постреляем, погрузимся в твой грузовик, прицепим к нему лодку, посадим женщин – и вперед, ставить перемет и сеть. Константиныч с женой тоже с нами едут, и Иванов с ними, а лодка его и так на Море. Снасти для нас я уже подготовил. Дамы пускай в шезлонгах на набережной сидят. Тем более что у них там неплохая компания подбирается. В воскресенье спозаранку, сразу после дежурства, поедем сами – снимать сеть и перемет, заберем рыбу и отправимся отсыпаться до понедельника.
– Ладно, договорились. Я домой, нужно к главе съездить, так что приглашу его с женой и детьми к нам, а ты через часик бери Светку и давайте тоже к нам. Буду тушить овощи с мясом, «домлама» называется. Светлана, слышишь? – Я повернулся к облокотившейся на подоконник женщине. – Все супердиетическое, все свежайшее. Ждем вас. – И я попытался откланяться.
– Угу, и водка тоже свежайшая, – фыркнула Светка.
– Нет, водка кошерная, Рабинович ее из Одессы привез. Но мы много не будем. Пока. – И я ушел домой.
Дома переоделся, поцеловал жену, подержался за ее животик, балдея от толчков ребенка, поцеловал еще раз, созвонился с главой и пошел заводить «Ниву».
– Володь, мне Олеся сказала, что ты к главе. Подбросишь? – Соседка, высокая статная блондинка, подошла к машине. – Муж-то на службе, а мою машину разобрал.
– Конечно, теть Тонь, садитесь. – Когда я узнал, что ей уже слегка за пятьдесят, сначала не поверил. Но ее старший сын – мой годок. При этом моложавая и красивая женщина оказалась великолепной соседкой, вечерами Олеся со Светкой частенько зависали у нее на кухне. – Осип Давыдович попросил помочь «соболя» на чурбаки поставить. Решили с мальчишкой пока машину законсервировать, до его пятнадцатилетия.
– Ну и правильно. Рано ему пока за рулем сидеть, пускай привыкнет, стрелять научится как следует. – Соседка поудобнее уселась на сиденье. – Ну поехали?
В пятнадцать лет у нас подросток имеет право сам управлять машиной или трактором. Правда, не скажу, что это правило так уж сильно соблюдается, многие девчонки и мальчишки вовсю гоняют и в более нежном возрасте. Тем более что ГАИ отсутствует вообще. Комендачи контролируют, но в таких городках, как наш, где все свои, они прекрасно знают, что этому мальчишке или той девочке доверять можно.
Правда, за езду в пьяном виде имеется возможность загреметь в кутузку на месяцок. А за пьяную аварию точно пойдешь шпалы таскать, вне зависимости от статуса. Здесь перед судьей все равны. И это правильно.
Протекторат РА, Солнцегорск.
23 год, 5-й день 3-го месяца
– Звезд сколько… – задумчиво заметил я, переступая с ноги на ногу. На площадке вышки, или, как мы ее называли, «сторожевой башни», согласно уставу, не было скамейки или табуретки. Так что все четыре часа дежурства около пулеметов проводили стоя.
– Угу, – отозвался напарник, поворачивая ПНВ. – В самый раз для ночника, каждую травинку видать.
Ночка выдалась на загляденье. Почти безветренно, огромная луна, где-то недалеко орал недовольный местный лев. Окрестности городка как на ладони, а Малик еще в ночник решил посмотреть. Жаль, на крупняки ночные прицелы пока не купили, только ищут. Заказать бы через наши Ворота, но говорят, что они загружены по самое не могу.
С тех пор как мы привезли «браунинги», на вышках стояло по американскому крупняку. Кроме того, на дежурства брали с собой личные автоматы и пистолеты. А в углу, в стойке, покоился ДПМ. Еще в специальных ящиках стояли коробки с лентами, на полке возле стойки с «дегтярем» лежали набитые диски. Короче, места было маловато, дискотеку не устроить.
Оставшиеся два крупнокалиберных пулемета Зарипов с согласия горсовета решил установить на модернизирующиеся в нашем гараже (а точнее, по новой собираемые) древние броневики, которые город купил у РА немного дороже, чем по цене металлолома. Ну с другой стороны, за БТР-40 без движков и мостов больше никто и не дал бы. Здесь, разумеется, – на сторону наш протекторат бронетехнику не продавал.
Эти коробки остались еще от первых завозов – наш броневичок со спаркой КПВ из одной партии. Большую часть машин модернизировали, и броневички активно работали в конвоях, на охране объектов, некоторые ходили в разъезды с егерями – в степь. Эти же броники раздербанили на запчасти и оставили ржаветь на заднем дворе гренадерской бригады, а Рабинович их нашел и договорился. Тащит наш глава в город все подряд, как хомяк.
Он договорился также с демидовской администрацией о заселении территории за рекой Белой и строительстве паромной переправы. Сейчас через знакомых на базах сватает народ, желающий получить землю. Будет наш городок уездным.
За рекой Белой и заречной территорией с крыши механического цеха, где сделали пулеметное гнездо, смотрит НСВ, снятый с нашей вышки. Гнездо, как и вышки, сделано из здешнего граба, дюймовая доска из этого дерева держит пулю из ПМ, выпущенную с пяти метров. А пять досок останавливают винтовочную пулю, выпущенную с сотни метров. У нас на вышках пакет из пяти досок, поставленных вкруговую, а высота примерно по грудь. Ну и лестница закрыта с фронта таким же набором, а слева, справа и сзади двумя досками, этакий противоосколочный набор.
Ну а командуют всеми наблюдательными пунктами и секретами из комендатуры, с КП.
Кстати, все дома в протекторате также имеют усиленный пояс, который держит пулю из единых пулеметов или винтовок. Так что, несмотря на веселый и легкомысленный вид, наш городок состоит из маленьких крепостей.
В моей крепости сейчас спала супруга, на подушку к которой наверняка забрался кот. Она ему это позволяет, а я гоню с кровати, ибо это мое место. Я же к его кошкам не лезу.
Я погладил рукоятки «браунинга», поворочал его туда-сюда на станке.
Потом взял рыжий при свете дня, а сейчас серый микрофон, ткнул им в засветившуюся кнопку на селекторе:
– Третий – Тройке. Как у вас?
– Тихо, – негромко ответили в динамике. – Только лев опять амбразуру пометил. Совсем страх потерял, сволочь. Мы его дрыном отогнать пытались, так он у нас его вырвал. Блин, ароматизировал весь ДОТ, дышать нечем.
– Так это у вас кот орал, – засмеялся я. – Вить, ты в следующее дежурство воздушку возьми, и по яйцам его, гада.
Секреты наши являлись полноценными ДОТами, то есть долговременными огневыми точками. Мало того что они были капитально замаскированы, так еще к каждой вел настоящий подземных ход. Это в том году, когда мы на Диких Островах в командировке были, здесь на обратных от города склонах холмов укрепления построили. Самый дальний секрет как раз наш третий. Он расположен на отлогом склоне, метрах в пятистах от нас. От ДОТа идет подземный ход, выходящий в небольшой блиндаж, тот находится в трех сотнях метров от нас. Работы с этими секретами было, конечно, до фига, но параноики живут дольше.
– Ладно, скоро смена, внимательнее там. Контрольная связь через десять минут. Конец связи. – И я переключил селектор. – КП – Тройке. Все чисто, у Третьего тоже спокойно.
– Понял, Тройка. Наблюдайте дальше. – В динамике щелкнуло, и КП отключился.
Я тоже нажал на светящуюся кнопку и повесил микрофон на место.
Поставил в уголок свой АКМС, вытащил ДПМ из пирамиды, положил на широкую доску ограждения, поприцеливался по ориентирам. Потом поставил ручник на место и поупражнялся в прицеливании уже с «браунингом». Занимался этим до появления разводящего со сменой.
Уже в караулке, допивая чай, Малик спросил у Ройзмана:
– Та-щ прапорщик, долго еще нам здесь ночевать? Вроде в прошлом году такого не было?
– Еще месяц. И в прошлом году дежурили, вы не застали. И потом, во-первых, все маньяки у «чехов», а желающие отомстить русским неизвестно за что переводятся, во-вторых, разрастается зеленка, и через перевалы нужно не ходить, а с огромным трудом прорубаться, и в-третьих, тейпы переключаются на более легкую и выгодную добычу. Уходят на восток южного берега Залива, на индийские и африканские земли. Грабят, режут, захватывают рабов и перепродают их в дельту Амазонки наркопроизводителям. Вот так. – Немец отхлебнул кофе, поставил чашку на стол. – Так, парни, вы свободны. Идите по домам.
Попрощавшись с прапором, мы вышли из комендатуры и начали расходиться. Сейчас отоспимся, а утром, часов в десять, поедем сети с переметами снимать.
– Володь, не думаешь такую же винтовку, как у комендачей, заказать? – поинтересовался Колян. Он за то время, когда мы кофе пили, чуть ли не облизал новую винтовку Ройзмана. Неплохие агрегаты стали делать наши с немцами и техасцами. Вроде за основу взяли калаш, но переделали его полностью.
– Нет пока, – ответил я Коляну. – Во-первых, дорого, во-вторых, пока все армии на этом берегу Залива не перевооружатся, вряд ли эти винтовки пойдут в продажу. В-третьих, и так дома оружия хватает. Вот новый пистолет можно бы купить, но опять же не к спеху. Погляжу, может, к сезону дождей. – Мне здорово понравился новый армейский пистолет, сделанный бразильцами. Старый кольт, М1911, но под новый патрон, с чуть увеличенным магазином и с возможностью установки глушителя. Впрочем, на гражданский рынок наверняка пистолет без этой опции выйдет. – Вы что, с нами на рыбалку не хотите?
– Володь, лучшая рыба – это колбаса! – засмеялся Толик.
– Ага, а лучшая колбаса – чулок с деньгами, – согласно кивнул его брат.
– Ну как хотите. До понедельника, завтра вряд ли встретимся. – Я пожал руки парням, и мы с Маликом пошли на нашу улицу.
Мимо нас проскочила на великах группа подростков-полуночников лет пятнадцати-шестнадцати. Они, похоже, ехали на самостийную дискотеку, организованную молодежью за заводом на берегу Белой. Оттуда всю ночь доносились приглушенные звуки современной музыки и смех. И что они в этом «бум-бум» находят? Впрочем, ребятам весело, танцуют, смеются. Ну и ладно.
Протекторат РА, водохранилище ГЭС,
23 год, 5-й день 3-го месяца
– Аккуратно, аккуратно. Поводки сразу за борт, а то дернет, и попадешь на крючок, – шептал Малик, подводя к поверхности большого шипа.
Мы уже выбрали сеть и посадили в садок шесть крупных рыбин. И в лодку к нам запрыгнул еще пяток, когда мы попали на стадо пасущихся толстолобиков. Это было нечто – десяти-пятнадцатикилограммовые рыбины, пролетающие мимо носа и с гулом падающие на дно лодки. Упав в лодку, толстолобик начинал как сумасшедший скакать по ней, пытаясь выпрыгнуть. А мы, пригнувшись, изо всех сил пытались увернуться от вылетающих из воды рыбин.
– Сам осторожнее, не перевешивайся! Никуда не денется твоя рыбина, – посоветовал я Малику, который пытался побыстрее подтянуть добычу к поверхности. – Поводи его еще, не торопись.
В конце концов мы вытянули шипа в лодку. Малик подтянул утомленную рыбину к борту, а я подхватил ее большущим подсачеком и с трудом вынул из воды. Шип несколько раз дернулся в лодке, долбанул хвостом по привязанным к борту автоматам и успокоился.
– Хорош, а? – опуская шипа в горловину садка, обернулся ко мне сияющий напарник.
– Ага, красавец. Ну что, вынимаем перемет, и до берега? – Мне, если честно, уже надоело болтаться на воде. Жарко, солнце печет, воздух душный, да еще тучи на небе собираться начали. – Того и гляди, в штормягу попадем.
– Как успехи? – поинтересовался Артемьев с подошедшей с левого борта лодки. У Иванова был «тузик» с «хондой»-пятнашкой. Уже здесь шлюпочку делали, в Речном, и очень неплохо у мужиков вышло. Настолько, что я задумался о покупке подобной.
– Шип, и хороший. Килограмм тридцать – тридцать пять, – похвастался Малик. – И еще перемет не до конца проверили.
– Бросайте и давайте к берегу, сейчас гроза начнется. Потом перемет вынешь. – Евгений Иванович кивнул на горы южного берега. Над ними клубились черные тучи.
Через пять минут после того как мы с огромным трудом вынули садок и бросили его в носовой отсек лодки, вылили туда пяток ведер воды и повернули к причалу, нас догнал шквальный ветер. Точнее, не догнал, а ударил в борт внезапно поднявшимися волнами.
– Держись! И поворачивай против волны, идем к берегу! – прокричал сквозь ветер Иванов, разворачивая свой «тузик» на юг.
– Володь, садись на носовую банку! И готовься черпать воду. – Малик тоже повернул лодку, и мы поперли против волн и ветра.
Моторку приподнимало на волне и гулко грохало о следующую волну, чувствительно отбивая наши задницы о жесткие скамейки, или, как их называл Малик, банки. С каждой волной в лодку заплескивало немало воды, да и начавшийся ливень тоже неплохо способствовал этому процессу. Так что я одной рукой вцепился в дюралевый борт, а другой непрестанно вычерпывал и выливал за борт воду. У нас заглох двигатель, и Малик, матерясь, заменил бак с бензином. Пару раз дернул стартер, заставив меня замереть с похолодевшим сердцем. Но движок завелся, лодка снова легла носом против волн, и мы поскакали по ним дальше. Впрочем, берег был уже не очень далеко.
И в этот момент лодка подскочила на очередной волне, и мой АКМС развязался, подпрыгнул и булькнул за борт.
Когда я вытаскивал с Маликом лодку на мелкий, мокрый и скользкий гравий берега, я громко и вдохновенно матерился. Досталось всем: лодке – за то, что скачет, как коза, Малику – за то, что ехать на рыбалку сбаламутил, себе – за то, что идиот, не проверил надежность узлов.
Вытащив лодку, Малик начал вязать ее к выворотню, а я пошел помогать вытаскивать «тузик» Иванова. Эта шлюпочка повыше и потяжелее дюральки Малика, вдвоем ее на берег вытаскивать тяжело.
– Ты чего здесь солировал, Володь? – вытирая мокрый лоб мокрой полой рубашки, спросил Артемьев.
– Автомат утопил. Развязалась веревка, и он – буль. Даже пузырей не было, – расстроенно махнул я рукой.
– Ну и бог с ним, легко отделались. Сами не булькнули, уже неплохо. Ты погляди, что творится сейчас на Море, – кивнул на водохранилище Виктор Константинович. – Скоро РА будет из-за перевооружения распродавать со складов АКМ и прочие калаши, купишь новый.
Километрах в трех от нас все было черно, из низких грозовых туч в воду били молнии. Над нами, точнее, над нашим обрывистым берегом, выл ветер, практически сразу от берега начинались высокие волны с белыми шапками пены. Дальше уже смотреть было страшно, такой высоты они становились. При этом над нами светило солнце.
– Надо же, в какую грозу попали. Хорошо, вовремя чухнулись, а то утопли бы. Наверное, сегодня не все с рыбалки вернутся, – заметил Иванов, привязывая «тузик» за тот же выворотень.
– Да уж, всем дурнигам дурнига, – ответил Малик, подходя к нам и доставая из рюкзака большую флягу. Флягу он протянул мне. – Держи, Володь, помяни автомат. Ну и от простуды, мокрые все как мыши, а на Море не жарко.
Это точно, не жарко. Ветер вообще налетел прохладный, просто мерзнуть было некогда. Все-таки высокогорье, а дальше вообще снежники и ледники идут. Так что я взял флягу, нюхнул. Пахло апельсинами и спиртом. Вот как Малик умудряется гнать самогон так, что сивухой вообще не пахнет?
– Ну за рыбалку. – Я отсалютовал, сделал глоток и передал флягу Иванову. – Крепкая вещь!
– За рыбалку! – с чувством проговорил Евгений Иванович, глотнул, занюхал рукавом. – Хороша! Сам гнал? – И передал флягу Артемьеву.
– Сам, привычка, – пожал плечами Малик.
– За хорошие привычки! – произнес тост Артемьев и тоже отхлебнул крепкого самогона.
А я тем временем вытащил из рюкзака пару банок тушенки, буханку завернутого в целлофан хлеба (вроде не промок), два здоровенных парниковых огурца и начал накрывать на здоровой каменюке импровизированный банкетный стол.
– Хорошо, что утонул не рюкзак со жратвой, а автомат, – заметил мой напарник. – А то бы мы так легко не отделались. Жратву Вовка точно со дна морского вытащил бы.
– Да, кстати, насчет автоматов. – Артемьев подошел к «тузику», отвязал и повесил на плечо автомат. – На всякий случай, так сказать.
– Правильно думаете, а то случаи разные бывают, – негромко заметил кто-то от скал. – Только без резких движений, пожалуйста.
Обернувшись и положив руку на пистолет, я увидел крепкого парня в местной «мохнатке» – недавняя разработка, буквально в начале этого года приняли на вооружение. В комбинезонах старого типа, дробящих силуэт человека множеством ленточек, было очень жарко, поэтому пара дизайнеров из Демидовска разработала костюм для здешних краев. Какая-то толстая сетка из пеньковой веревки, создающая зазор между тканью и телом, двойной слой тонкой ткани с усилениями на коленях, локтях, заднице и так далее, и множество висюлек из хитрого полимера, который не шуршит, не бликует и позволяет воздуху спокойно циркулировать туда-сюда. Говорят, парни от РА не просто премию получили, а большую премию.
– Патруль РА. Будьте добры, ваши АйДи. – Парень неторопливо подошел к нам, отправляя за спину уже знакомую новодельную винтовку с каким-то хитрым прицелом на планке Пикатинни. Вроде американским, такой стоит в недавно открывшемся оружейном магазине кучу денег.
Зачитав номера наших карточек в микрофон хендс-фри, парень что-то выслушал в наушнике, кивнул и вернул нам карточки.
– Все в порядке, в следующий раз следите за сообщениями по радио. Штормовое предупреждение передавали дважды. Не покидайте это место, пожалуйста. И вам спокойней, и нам меньше работы, не надо проверять сигналы с датчиков слежения. Скоро буря утихнет, так что спокойной вам воды.
Парень пошел к скалам, нырнул в расщелину. В двух-трех местах колыхнулись кусты, и стало тихо.
Через сорок минут мы опять вышли в Море и потопали к причалу базы отдыха.
– Малик, глянь, чего там чайки так реют? Вроде красное на воде? – Я привстал в качающейся лодке (зыбь на Море еще не прошла), посмотрел из-под ладони. Солнце бликовало на волнах, не давая ничего толком разглядеть.
Впереди бомкнул пистолетный выстрел, и стая чаек взлетела вверх.
– Человек за бортом! Держись, Вовка! – Малик газанул, повернул рукоять мотора, и лодка здорово прибавила ходу, накренившись в вираже. За нами ускорился и «тузик» Иванова.
Вскоре мы подошли к качающемуся на волнах человеку в спасательном жилете. Недовольные чайки кружились в воздухе, противно горланили и периодически пытались обделать нас с воздуха.
– Хорошо, коровы не летают, – недовольно промолвил напарник, глядя на здоровенное пятно птичьего помета на своем рюкзаке.
– Эти гады хуже коров. Ты смотри, что делают. Эй, товарищ, ты как? Пистолет поставь на предохранитель!
Болтающийся на волне человек держал в поднятой руке ПМ с ремешком, уходящим от рукояти под воду, к поясной кобуре. Голова у него оказалась окровавлена, длинные волосы слиплись и частично закрыли лицо, макушка и бровь были рассечены, кровь текла по шее на порванный ворот жилета, капала в воду с подбородка, окрашивая ее в розовый цвет.
– Эй, приятель, ты слышишь? – крикнул Малик, обращаясь к человеку. – Пистолет на предохранитель, в кобуру или нам отдай. Держи конец, мы тебя сейчас к борту подтянем. – С этими словами Малик бросил человеку веревку с завязанным на конце кольцом и с пенопластовыми поплавками через полметра, чтобы не тонула. Так называемый конец Александрова, как меня вчера просветили.
Кинул точно, попал на плавающего человека. Тот вскинулся, схватил рукой веревку, тряхнул головой, сбросил с лица волосы и открыл зеленые глаза.
– Девчонка! Ты какого хрена здесь делаешь? – спросил я, подтягивая девушку к борту лодки.
Девушка что-то просипела, качаясь на волнах. Пистолет она так и не убрала, кстати, просто опустила руку с ним под воду. Нужно с ней поаккуратнее, а то еще шарахнет случайно. Подхватив ее рукой за ворот жилета, другой поймал ее кисть с ПМ, вывернул пистолет из руки, поставил на предохранитель и бросил в лодку. Пистолет повис на ремешке, немного не достав до решетчатых пайол, прикрывающих днище.
– Так, Володь, тащи ее к корме. Сейчас, на счет три. Раз, два, три – взяли! – И мы затащили девушку на борт лодки.
Невысокая, худенькая, возраст толком не определить из-за кровищи на лице. Впрочем, рассечения на голове всегда здорово кровят. Худенькая, но с приятными округлостями ниже талии. Да и грудь вроде есть, жилет приподнимает.
– Как она? – К нам с правого борта пристал «тузик».
– Да вроде ничего, только сипит. Сильных ранений нет, так, ссадины, – ответил я, бинтуя голову спасенной. Волосы у нее оказались каштановые, и не длинные, простое каре.
– Накричалась, охрипла, – едва понятно просипела девушка. – Я на скутере каталась, попала в шторм.
– Ладно, молчи. На берегу расскажешь. Садись в уголок и хлебни вот этого. – Малик протянул ей свою флягу. Правильно, ей это не помешает.
Девушка сделала глоток, закашлялась, протянула флягу Малику.
– Еще разок, только сначала выдохни, – приказал Малик. – Давай, на этой лодке я капитан, так что слушайся.
Еще один глоток самогонки, и Малик с сожалением убрал флягу.
– Ну что, до дома? Поехали, парни, а то рыбу протушим, – поторопил Иванов, отталкиваясь рукой от нашей лодки.
Словно в ответ на его слова, в переднем отсеке гулко стукнула какая-то рыбина. Я открыл отсек, плеснул туда пару ведер свежей воды, схлопотал в ответ кучу брызг от прыгающих рыб. Малик тем временем развернул лодку, и мы пошли на базу.
Я поднял так и валявшийся на пайолах ПМ, вытащил магазин, передернул затвор, поймал выскочивший патрон. Хотел отдать пистолет хозяйке, но девчонка от выпитой самогонки захмелела. Видимо, ей стало жарко, и она расстегнула жилет, освободив на самом деле отличную грудь в облегающем топике. Если учесть еще облегающие шорты, то получалась завлекательная картинка. Которую, правда, несколько портила забинтованная голова девушки. Так что я отсоединил ремешок от пистолета и положил его в свой рюкзак, в один из карманов. На берегу отдам или ей, или кому-либо из ее знакомых.
Уже на берегу, когда мы вытаскивали рыбу из носового отсека, к нам подошел представительный такой мужик лет пятидесяти.
– Здравствуйте. Вы мою дочку, Настеньку, выловили? – Он по очереди пожал нам руки. – Спасибо огромное, мужики. Я ваш должник по жизни. Меня зовут Александр Николаевич Жданов, я инженер, зам. главного инженера по системам автоматики ГЭС. Нужна будет какая-либо помощь, обращайтесь, помогу всем, чем смогу.
– На здоровье, Александр Николаевич, – ответил Артемьев. – Но у меня самого две дочки, у Евгения Ивановича три сына в РА служат, а Володя и Малик готовятся стать отцами. Так что как мы могли иначе? Тем более здесь. Не будем помогать друг другу – долго не проживем.
– Точно, – заметил я, протягивая ПМ Жданову. – Возьмите, это вашей дочери, а то совсем про него забыл. Она вообще молодец, не растерялась, отгоняла чаек выстрелами. Жаль, мы скутер не видели, может, до сих пор где-нибудь по волнам болтается.
– Ничего, железо можно и новое купить. Я его, когда сюда переезжали, у соседа выкупил по случаю. Знаете, когда продаешь три квартиры сразу, появляются деньги, и немалые. Меня же РА вербовала, так что была возможность все по нормальной цене продать, не торопясь. Так вот я и купил лодку – «Казанку 5м3» с движком «Сузуки», пятидесяткой, и скутер «Кавасаки Джет Скай». «Казанка» с движком почти новая, а скутер девяносто седьмого года. Так что даже если не найдется, то невелика потеря, главное – дочка жива-здорова. Ох, что-то меня на нервах понесло бог знает куда. Спасибо еще раз, мужики, – и Жданов пожал нам руки. Поглядел на ПМ в левой руке, засунул его в карман жилета и пошел в медсанчасть, в которую мы, после того как пришвартовались, сдали спасенную девчонку.
