Глава 6
Предчувствия не обманули меня, из дома Кристина снова вышла одетая в бесформенный балахон и платок, и, судя по началу движения, мы снова направлялись к культурному центру.
Предвидя еще один длительный период бесплодного ожидания, я, мысленно проклиная все на свете, со всей бесповоротной решимостью говорила себе, что, если из исламского центра она снова отправится в интернет-кафе, я просто придушу ее шнуром от какого-нибудь компьютера и вырву показания с помощью пытки.
Сидя в машине и уныло наблюдая за закрытыми дверями центра, я, чтобы время не проходило совсем уж даром, раздумывала, каким бы образом мне напроситься в гости к Наталье Артемьевой. С одной стороны, сейчас она в трауре и посторонние разговоры вроде бы неуместны. С другой – даже Миша заметил, что ни одна из жен не показывала признаков невыносимого горя от разлуки с любимым мужем. Уж не знаю, насколько соответствовало действительности его заявление о том, что обе они были рады, но, во всяком случае, и в отчаяние никто не впадал. Смирнова уж точно.
Впрочем, у нее-то супруг жив…
А между прочим… Похороны! Чем не шанс?
Ведь Артемьев был человеком, как говорится, общественным. Крупный бизнесмен, наверняка и в «общественной деятельности» засветился… Уж местным-то властям, без сомнения, «на благотворительность» отстегивал, можно даже к гадалке не ходить.
Значит, прощальная церемония будет носить характер официальный и присутствовать на ней будут люди очень разные. В том числе, например, представители местных СМИ. А почему нет? Иван Алексеевич был заметной фигурой, создавал рабочие места… И потом – сама причина смерти. Коварное убийство с неизвестными мотивами, чем не тема для газетной статьи?
Не удивлюсь, если по этому поводу что-то где-то уже и напечатано. Посмотреть, что ли, на досуге?
Но тут мне пришло в голову, что на общественных церемониях, несомненно, пожелают засветиться все мои новые гламурные подружки, начиная с Оксаны. А уж эти раскусят меня в два счета, как бы я ни загримировалась.
Нет, похороны не тот случай.
А может, тупо позвонить вдове и сказать то же, что сказала я Ирине Смирновой, только с точностью до наоборот? Сказать, что некто из окружения Смирнова, возмущенный несправедливым арестом невиновного человека, заказал частное расследование и по этому поводу я бы хотела с ней встретиться и поговорить.
Хм… С одной стороны, почему бы и нет? А с другой… С другой стороны, на простой вопрос всегда можно дать простой ответ, и если я скажу Наталье, что хочу поговорить с ней, она может ответить, что не хочет. И для следующей попытки мне придется изменить не только внешность, но и голос. Ведь узнав, что это снова я, навязываюсь на встречу после недвусмысленного отказа, она и слушать меня не захочет.
Да, рискованно. Но какие еще есть у меня варианты?
Ни одну из гламурных девушек в качестве посредницы использовать я не смогу, достаточно опыта с Оксаной. По официальным каналам тоже нельзя договориться, поскольку я – лицо неофициальное. Так что вариантов-то немного.
Среди прочей полезной информации, которую переписала я в свой блокнот, просматривая дело, были адрес и телефон Натальи Артемьевой, и, еще немного поразмыслив, я уже взялась за трубку, чтобы звонить ей, но в это время открылась дверь центра, и из нее показалась группа девушек в балахонах, среди которых я признала Кристину.
Взглянув на часы, я поняла, что в этот раз культурные занятия пролетели быстрее, чем вчера, продолжая наблюдения за девушками, увидела, что изменения не только в этом. В этот раз слушатели вышли без книжек, а сама Кристина выглядела какой-то озабоченно-сосредоточенной и к своей машине направилась не одна. Ее сопровождала такая же балахонистая подружка, с которой она время от времени перекидывалась короткими фразами.
Кристина села за руль, подружка устроилась на пассажирском сиденье, зарычал двигатель, и «Нива» выехала с парковки.
Заинтригованная, я поехала следом, соблюдая расстояние и следя за конспирацией.
Ехали мы довольно долго, снова петляя по объездным улицам, и остановились совсем неожиданно, по крайней мере для меня, перед зданием поликлиники.
Не представляя, кто и чем может болеть, я поспешила выйти из машины, чтобы не отстать от подружек и проследить, в какой кабинет они направятся.
И каково же было мое удивление, когда я поняла, что путь наш лежит в гинекологическое отделение.
Подружка осталась дожидаться на лавочке, а Кристина скрылась за одной из дверей.
Поскольку подружка не знала меня в лицо, я, ничего не опасаясь, прошла мимо и завернула за угол, где располагался небольшой коридорчик с оконной нишей.
Стоя за этим поворотом, я надеялась услышать хоть что-нибудь.
Вскоре снова открылась дверь кабинета, послышался шорох шагов, и до слуха моего донеслось заинтересованно-озабоченное:
– Ну как?
– Все хорошо, – отвечала Кристина. – Месяц с небольшим. Советуют больше гулять. Давай и правда пройдемся, воздухом подышим. Тут у них парк, деревца… Нужно все это… осмыслить.
– Аборт?! Ты что! Даже не думай!
– Да я и не думаю, а просто… просто неожиданно все это…
– Ничего себе неожиданно, целый месяц уже.
Подруги шли по коридору, и, пользуясь тем, что все внимание их было сосредоточено на радостной новости, я могла идти следом, хотя и с соблюдением всех правил осторожности, но все-таки достаточно близко, чтобы слышать их разговор.
Новый поворот событий для меня тоже оказался большой неожиданностью, возможно, даже большей, чем для самой Кристины. Если с момента зачатия прошло уже больше месяца, значит, на момент совершения убийства девушка была уже, как говорится, в интересном положении, и два столь противоположных акта, как убийство и рождение, никак не сочетались в моем воображении. Хотя, если ребенок от Ашота…
Черт его знает! Совсем запуталась я в этом головоломном деле.
Между тем мы вышли в парк рядом с поликлиникой, и девушки, увлеченные своей беседой, ни разу не оглянулись и не смотрели по сторонам.
Подойдя к скамейке, стоящей в уютной нише из довольно высоких, аккуратно подстриженных кустов, они сели, а мне ничего не оставалось, как, сделав небольшой круг, устроиться с обратной стороны, на газоне за кустами.
– … хочу выйти из организации, – продолжала Кристина фразу, начало которой я пропустила из-за своих маневров. – Какой я теперь… боец.
– Ну, знаешь… Боевых-то заданий я что-то не припомню пока, все только обещают. Горячие точки, большие деньги… А в реальности и дел-то всех – книжки лохам раздавать.
– Да, я тоже думала, что месяц-другой помурыжат и настоящее задание дадут… хоть подзаработаю. А тут… и на хрена я стрелять училась? Время только тратила. Нет… уйду. Завтра скажу им… Или на днях.
– А Ашоту? Скажешь?
В воздухе повисла продолжительная пауза.
– Не знаю, – медленно проговорила Кристина. – Может, и не скажу. Кто он такой?
– Здрасте! Чай, папка.
– Папка… У него таких сынков-дочек… полгорода.
– Откуда ты знаешь? Может быть, ты у него – единственная? В каком-то смысле.
– Ну да, разве что в каком-то. Не знаю… может, и не скажу. Да и потом – что толку? Денег он и сейчас не особенно много дает, все шашлыками отделывается. А узнает про ребенка – и вообще отвалит… Не знаю…
– А сама? Одной-то, думаешь, легко ребенка поднять?
– Да что ты пристала ко мне, Ирка? Тут и так голова раскалывается, а еще ты… «Легко, нелегко»… Как-нибудь… Я вон мамке не говорила еще, а ты с Ашотом со своим… Ладно, поехали, мне уж на работу скоро.
Я услышала шорох, удаляющиеся шаги и наконец смогла выйти из своего укрытия.
Теперь место и роль Кристины в этом деле стали гораздо яснее для меня, хотя не могу сказать, что эта ясность так уж сильно меня обрадовала.
Было совершенно очевидно, что, хотя ребенок, по всей видимости, действительно от Ашота, их с Кристиной отношения вовсе не таковы, чтобы вот так просто, по одной просьбе любимого могла она укладывать трупы направо и налево.
Зато теперь мне известно, чем занимаются на территории нашей страны некоторые культурные центры… Впрочем, к моему делу это не относится. Кристина выпадает из списка подозреваемых, и я снова остаюсь с пустыми руками, имея целую толпу возможных кандидатов и не имея ни одного реального.
В общем-то, в поликлинике мне было уже нечего делать, но, привыкнув выяснять все до конца, я не могла уехать, не прояснив еще одну маленькую деталь.
Снова войдя в здание, я открыла дверь кабинета, из которого недавно вышла Кристина.
За столом с компьютером и множеством бумаг сидела молоденькая улыбчивая девушка, и по всему было видно, что предыдущая посетительница оставила после себя самые положительные эмоции.
– Здравствуйте, – улыбнулась я.
– Добрый день. Вы на консультацию?
– Не совсем… Вообще-то я пришла сюда забрать справку, мама сдавала… анализы, но неожиданно увидела свою подругу… Высо-о-окая такая, темноволосая девушка. Кристина. Она ведь сюда заходила, правда? Буквально несколько минут назад.
– Да… – недоумевающе смотрела на меня собеседница.
– Ну точно! Так я и знала! Но какая скрытная! Никогда ничего не скажет. Значит, она все-таки беременна?
– Ну… срок еще небольшой, месяц… но в общем… да. – Девушка светилась радостью так, будто счастливое прибавление ожидало лично ее.
– Ну вот! Я так и знала! То-то, смотрю, последнее время ходит, все улыбается чему-то. А спросишь, увиливает, ничего не говорит. Ну, теперь-то выведем ее на чистую воду…
– Может быть, не стоит, – говорила девушка, улыбаясь в ответ на мои шутливые угрозы. – Некоторые боятся… как бы не сглазить. И потом, здесь – случай особый. По ее словам, она не могла забеременеть очень долго – спорт… Нагрузки, препараты… Понимаете?
– Ну да. Она занималась биатлоном. Ну, в смысле занимается.
– Ну вот. Возможно, неудачи связаны с этим, а может, с чем-то еще, но факт тот, что эта новость для нее оказалась очень неожиданной, так что… Возможно, не стоит форсировать события.
– Вот оно что… Нет, мне она о таких проблемах не говорила. Я же говорю, скрытная. Ну ладно… подождем. Не будем выдавать секрет. Пускай сама расскажет. Но все равно – спасибо. Спасибо за приятные новости. Будем ждать, когда расколется наша партизанка.
Со счастливой миной я выпорхнула из кабинета и, поскольку играть было уже не нужно, расслабила мускулы, и, наверное, отразила на своем лице реальные эмоции, которые меня сейчас одолевали. По крайней мере, судя по тому, как испуганно глянула на меня какая-то старушка, ожидающая своей очереди к терапевту, это было именно так.
Что ж, теперь ситуация прояснилась окончательно. В дополнение к тому, что отношения с Ашотом не были настолько серьезными, чтобы по его «заказу» неукротимая биатлонистка могла совершить убийство, выяснилось, что и сам факт этой беременности сопряжен с особыми обстоятельствами. Если этот ребенок – нечто вроде неожиданного подарка судьбы, из-за которого Кристина готова даже порвать с «организацией», на которую, по-видимому, возлагала большие надежды, что уж говорить о капризах мимолетного бойфренда. Нет сомнений, что Кристина не сегодня впервые услышала свою главную новость, и если на момент убийства она уже знала, что вскоре станет матерью, это сводит вероятность ее причастности практически к нулю. Кем нужно быть, чтобы карму только что зачатого младенца, на появление которого уже пропала надежда, с самого начала омрачать преступлением?
Нет. Кристина явно выбывает из списка.
Ну что за дело такое свалилось на мою голову?! Сюрприз за сюрпризом.
Давно ли изумлялась я тому, что исполнителем такого жестокого и хладнокровного убийства, вполне возможно, окажется женщина?
Дойдя до машины, я с размаху плюхнулась на сиденье. Основная и наиболее вероятная версия лопнула, оказавшись мыльным пузырем, и, досадуя на то, что зря потрачено время, я сидела за рулем неподвижной машины и, тупо глядя в лобовое стекло, старалась успокоиться.
Белая «Нива» давно уехала, и это ничуть не волновало меня. Какой смысл теперь в слежке?
По сути, теперь приходилось начинать все сначала.
Версия, которую рассматривала я в качестве основной, повела по ложному следу, а из приблизительно одинаковых второстепенных выбрать что-то доминирующее не представлялось возможным. По крайней мере, на данный момент.
В сущности, в активе у меня оставались два охранника, один из которых ухаживал за любовницей Смирнова, другой – за любовницей Артемьева, и шансы их были настолько равны, что это даже наводило на мысль о сговоре.
Впрочем, была еще вдова потерпевшего, которая могла оказаться заказчицей, но, не поговорив с ней лично, я не могла делать никаких предположений. Да, по рассказам очевидцев, у Ивана Алексеевича был сложный характер, но настолько ли, чтобы супруга, наверняка нигде не работающая и существующая за счет мужа, решилась «заказать» его? Да даже если и так… Даже если Наталье Артемьевой и надоел муж, чтобы найти исполнителя для такого заказа, нужно иметь специфические знакомства в совершенно специфических кругах.
Имела ли их Наталья?
Если свою любовницу Катю Артемьев практически запер в коттедже, логично будет предположить, что и в отношении супруги придерживался подобной же тактики. Все отлучки только в сопровождении охраны. Где же ей набрать знакомых для таких необычных поручений? И, кстати, в этом случае охранники как раз меньше всего подходят на роль исполнителей. Обращаться к парням, которым твой муж платит зарплату, с тем чтобы этого самого мужа они прикончили, на мой взгляд, просто безумие. Вернейший способ самой оказаться под прицелом.
Нет, чтобы делать какие-то предположения относительно Натальи Артемьевой, данных у меня явно недостаточно. Похоже, придется все-таки рискнуть, отрекомендоваться той, кто я есть на самом деле, и попробовать договориться о встрече.
Но во второй раз за сегодняшний день, взявшись за трубку, чтобы звонить Наталье, я снова не позвонила. Мне вдруг пришло в голову, что, учитывая время, минувшее со дня смерти, вполне может оказаться так, что я как раз попаду на день похорон.
Позвоню-ка я лучше Мише и узнаю, когда погребение. Как следователь, ведущий это дело, он наверняка должен это знать. Да и расспрошу заодно, нет ли новостей.
Набрав вместо номера Натальи номер своего, так сказать, коллеги, я услышала в трубке озабоченное: «Алло?»
– Миша, добрый день! – радостно приветствовала я. – Это Татьяна. Как дела твои, как успехи?
– Да пока… не особенно.
– Это – вообще или конкретно по интересующему меня делу?
– Да и вообще, и по делу… Пока впечатляющих результатов не наблюдается.
– Что-то ты совсем кислый. Неужели так плохо?
– Да не то чтобы… А так как-то получается, что чем дальше в лес, тем больше дров, – слово в слово повторил мою недавнюю мысль Миша. – Вызывал тут кое-кого из персонала комбината молочного, помнишь, ты говорила…
– Ну да. Настроения в трудовом коллективе – ценнейший информационный источник.
– Вот-вот. Выяснилось, что у Кати, ну, той, которая любовница Артемьева. Неразговорчивая… Сейчас с мамой живет…
– Да поняла я, поняла.
– Ну вот. Выяснилось, что у нее и до Артемьева ухажеров было – пальцев на руке не хватит. И все влюбленные сильно. Так что потенциальных подозреваемых у меня сейчас – пруд пруди. А реальных, тех, на кого серьезно можно подумать, ни одного.
Как я его понимала! Ведь я и сама сейчас находилась почти в таком же положении.
– Ничего, Миша, не теряй духа! – решила подбодрить я товарища по несчастью. – Где наша не пропадала? Прорвемся.
– А ты интересного ничего не нарыла? – без особого энтузиазма поинтересовался Миша.
– Да нет, такого, как ты говоришь, реального ничего нет. Все пока пустышки. Единственное, что могу на сегодняшний день тебе подсказать, если кавалеров Кати захочешь пробить, по поводу Ашота не трудись, пустой номер.
– Ух ты! Ты и про Ашота знаешь? – в голосе Миши слышалось неподдельное изумление.
– Как же мне не знать, Мишечка, я ведь с этого знания живу. Ты мне лучше скажи, что ты думаешь о Наталье Артемьевой? Годится она в подозреваемые?
– На мой взгляд, нет, – после небольшой паузы, видимо, все хорошенько обдумав, ответил Миша. – А с чего ты вдруг решила ее заподозрить?
– Да я не подозреваю ее, а просто поговорить с ней хочу. На безрыбье, как говорится…
– А-а, в этом смысле…
– В этом, Мишечка, в этом. Ты ведь с ней беседовал уже, так вот я хотела с тобой проконсультироваться, как она вообще, вменяемая? Если я позвоню ей и скажу, что я – частный детектив и хочу с ней встретиться, не пошлет, как думаешь?
– Да нет… нет, не думаю. Баба спокойная, разговаривала нормально… Нет, эксцессов не должно быть. Может, она и обрадуется еще, что на халяву частное расследование для нее проведут. Ей ведь не платить. А между тем, если ты убийцу найдешь, так она как бы и в барышах. Я думаю – звони. Только не сегодня. Сегодня у них там похороны. Позвони завтра. Или хочешь – я позвоню.
– Нет, Миша. Этого не хочу. Ты ведь сам говоришь, что на протокол никто колоться не хочет. Так что, если через тебя к Наталье подъезжать, это мне всю игру может испортить. За участие, конечно, спасибо, но я уж лучше сама.
– Ну ладно, как знаешь. Будут новости – не забудь сообщить.
– Обязательно.
Я попрощалась с Мишей и порадовалась за свою сообразительность, инстинкт и на этот раз указал мне правильную тактику.
Значит, я угадала и похороны именно сегодня. Хороша была бы я, объясняя, кто я и что мне нужно, может быть, в самый неподходящий момент. Нет, осторожность превыше всего.
Поняв, что мне нечего больше делать возле поликлиники и что пришла пора избавиться от средств маскировки и снова превратиться в саму себя, я завела двигатель и поехала домой.
Раз уж разговор с Натальей приходится отложить до завтра, значит, сейчас самое время побеседовать с Данилой.
Поднявшись к себе, смыв косметику и приняв душ, я решила перекусить и уж потом, с новыми силами, приниматься за разработку очередных версий.
Но ситуация в целом не внушала особого оптимизма. Хотя я и помнила, что в самом начале этого дела гадальные кости напророчили мне успех, однако после того, как версия, на которую я возлагала такие большие надежды, оказалась пустышкой, я уже начинала недоумевать, в чем именно этот успех должен проявиться.
Дожевывая разогретый в микроволновке голубец, я подумала, что неплохо бы уточнить недавнее предсказание. Может быть, я что-то не так понимаю? Или не там ищу?
В какую сторону мне ломиться, чтобы обещанный успех наконец-то пришел? Вот что я хотела бы узнать.
Закончив свою нехитрую трапезу, я достала из мешочка гадальные кости и метнула их на журнальный столик.
Выпало «21 + 33 + 12». Я снова не могла решить, радоваться мне или огорчаться. Кажется, еще ни разу прогноз магических костей не расходился так сильно с реальным течением событий.
«Положитесь на свою счастливую звезду и смело шагайте вперед. Пусть ничто вас не тревожит – желание ваше исполнится с некоторой задержкой».
Казалось бы – чего лучше? Более оптимистичного прогноза и придумать нельзя. А между тем вот уже несколько дней я, упорно двигаясь вперед, оказываюсь лишь в очередном тупике.
Но, учитывая, что в толковании ничего не сказано о том, что следует изменить направление этого самого движения, я подумала, что мне ничего другого не остается, как продолжить его. Стратегия действий была намечена, и, поскольку ничто не свидетельствовало о том, что она неправильная, я решила и впрямь положиться на звезду и «смело шагать вперед».
– Никита! Как поживаешь?
– Здорово, Танюха! Твоими молитвами.
– Я стараюсь.
– Что-то давненько не звонила.
– Повода не было.
– А сейчас есть?
– Еще какой!
Никита был моим «секретным оружием». Именно он и его ребята снабжали меня всякими подслушивающими и подглядывающими устройствами, благодаря которым частенько удавалось мне получать весьма полезную для дела информацию. И именно он однажды, когда в очередной раз обратилась я за обновлением технической базы, познакомил меня с Данилой.
Вот и теперь решила я действовать через него, понимая, что просьба моя к числу рядовых не относится и, обратившись непосредственно к самому Даниле, который видел меня всего пару раз в своей жизни и, возможно, позабыл уже, кто я такая, я могу столкнуться с непониманием.
– Послушай, Никит. Есть у тебя мальчик такой – спец по компьютерным взломам…
– Данила?
– Ну да.
– Только не говори, что для нового дела тебе нужно просмотреть секретные файлы ФСБ.
– Да чур меня! Все намного проще, Никит. Всего лишь подсмотреть за системой наблюдения в одной частной шарашке. Продублировать, так сказать, усилить контроль…
– Что, свой собственный «контроль» туда не всунуть? – проницательно осведомился Никита.
– Увы. Пространство простреливается насквозь. Муха не пролетит.
– Сочувствую…
– Правда?! – поспешно подхватила я, стараясь не упустить нужного мне настроения. – Так, значит, поможешь? Поговоришь с мальчонкой?
– Он подъехать должен… через полчасика где-то. Подгребай к нам – сама и поговоришь.
– Лады.
Лучшего нельзя было и желать.
«Конспиративная» квартира, где обитали технические гении, помимо того, что служила складом всяческих мудреных прибамбасов, разумеется, и сама по себе оснащена была на высочайшем уровне. Там шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на какой-нибудь системный блок или экран с кнопками, и то, что Никита пригласил меня для разговора непосредственно туда, увеличивало шансы на успех.
Действительно, одно дело уговаривать человека совершить противозаконное действие вдали, так сказать, от орудий, и совсем другое, когда все у тебя под руками, в непосредственной близости, садись и взламывай.
Не тратя даром драгоценного времени, я спустилась к машине и через минуту уже летела на всех парах по направлению к неприметной пятиэтажке в одном из спальных районов, в недрах которой скрывалось оснащение, которому позавидовал бы сам Джеймс Бонд.
Приехав на место и кроме Никиты обнаружив еще парочку старых знакомых, я с удовольствием предалась легкомысленной болтовне о последних новостях. Занятые своими делами, мы действительно не так часто виделись, и каждая встреча становилась событием.
Ребята гостеприимно предложили мне кофе из пакетика, от чего я, разумеется, отказалась, и, с каменными лицами сообщив мне, что других вариантов нет, испытывали мое терпение, пока не закипел чайник. Только тут Глеб – старший из всех и поэтому менее других склонный к жестоким шуткам, извлек откуда-то из закромов коробочку с пакетиками чая – напитка не менее отвратительного, чем их кофе, но, по крайней мере, не способного внушить мне пожизненного отвращения к последнему.
– Ну что, как дела твои скорбные, подруга? Делись, – говорил Глеб, пока киснул в чашке пакетик, распространяя окрест сильнейший запах клубничного ароматизатора.
– Да что тут говорить, Глебушка, – без вас пропадаю совсем. Самостоятельно получить информацию никак не выходит. Кругом, понимаешь, камеры понатыканы, все воров боятся.
– Или частных сыщиков… любознательных, – тихонько подпустил Никита.
– А чего нас бояться? Если совесть у тебя чиста, никто тебе никакого вреда не сделает, хоть всего тебя насквозь просканируй. А то… взяли, понимаешь, моду. Тут у них камеры, там камеры… несчастного «жучка» не засунешь.
– И куда же тебя на этот раз занесло? Где ты «жучка»-то поставить хотела? – спросил Глеб.
– Знаешь, в центре заведение такое есть, для детских утренников, – «Крепкий орешек» называется?
– Слыхал. И что, тамошние стрелки в пределах помещения соскучились уже упражняться? По живым мишеням начали палить, шалуны?
– Вот как раз это и требуется выяснить. Может оказаться, что кто-то из тамошних завсегдатаев к убийству причастен. А возможно, и нет. Открытый вопрос, понимаешь?
– Понимаю. Только как-то сомнительно мне, что подобные вопросы они между двумя выстрелами во всеуслышание обсуждают. Есть ли смысл за ними подглядывать?
– Смысл есть. Прямым текстом такие вещи не обсуждают, конечно, но если бы ты знал, сколько информации иногда можно почерпнуть из всяких экивоков и недомолвок, ты бы не задавал такой вопрос. У меня, можно сказать, вся карьера на этом сложилась. Тут слово, там взгляд, ан смотришь, из этих черточек и картина преступления постепенно вырисовывается.
– Проницательная ты наша…
– На том стоим.
В это время раздался звонок в дверь, и через некоторое время нашим взорам предстал Данила во всей своей красе.
На джинсах не было живого места. Сплошные дыры с какими-то торчащими клочьями.
Верхняя часть туалета состояла как минимум из пяти предметов. Надетые друг на друга футболки и майки с постепенно уменьшающейся, от нижних к верхним, длиной рукавов, увенчивались надетым поверх всего этого коротким жилетом, таким же рваным и истрепанным, как джинсы.
– Красавец! – смерив Данилу с головы до ног, резюмировал Глеб.
Но реакции не последовало. Отсутствующим взглядом обведя помещение, Данила остановился на чайнике и, ни слова не говоря, потянулся к моей кружке.
– А что это за бурда? – заглянув внутрь, спросил он. – И воняет… чем это воняет?
– Это мой чай с земляникой, – обиженно сказала я, и мальчик наконец-то заметил меня.
– А почему это…
Судя по выражению лица Данилы, он собирался заявить претензию: «А кто пил из моей чашки?» – но тут вмешался Глеб:
– Данила, веди себя прилично. Видишь, у нас в гостях дама. И у нее важное дело, между прочим, к тебе. А ты стоишь тут… выпендриваешься. Что про нас люди подумают?
– Какое дело? – спросил Данила, подозрительно меня осматривая.
– Тань, расскажи ему.
Но я видела, что к продуктивному диалогу пацан не готов, поэтому, прежде чем начинать что-то рассказывать, решила напомнить, кто я, собственно, такая.
– Данила, ты не помнишь, наверное, я приходила как-то… Нас Никита знакомил.
– Да? – рассеянно произнес мальчик.
– Да. Меня зовут Татьяна, я частный детектив.
В глазах рассеянного гения наконец-то мелькнуло что-то осмысленное, и он посмотрел непосредственно мне в лицо, а не сквозь него, как смотрел все это время.
– Ну? Вспомнил?
– А-а-а… Да… что-то… было такое.
– Ну вот. Я сейчас расследую дело, и мне нужно… понаблюдать кое за кем. Мне вот ребята часто помогали… в таких делах. Но тут, понимаешь, проблема – «жучок» установить невозможно, там повсюду камеры понатыканы, незаметно даже чихнуть нельзя. Ну вот, я про тебя и вспомнила.
– В смысле?
– Ну как же… Ты же ведь… компьютерный гений. В любую базу без труда можешь залезть. Так вот я и хотела… попросить. Нельзя ли к этой вот их охранной системе как-нибудь так незаметно подсоединиться и слегка… понаблюдать? А?
Поняв, что мне нужно, Данила снова уставился отсутствующим взглядом в пространство и неопределенно протянул:
– Не знаю… Там, наверное… запаролено все… наверное, доступ ограничен… А вдруг там вообще только внутреннее пользование, а в Интернет вообще выхода нету?
– Данила, хватит придуриваться, – строго остановил Глеб. – С тобой о серьезном деле разговаривают. Ты отвечай по существу, сможешь ты внедриться в систему наблюдения? Чтобы вот, например, к нам сюда тоже транслировалось? Так сказать, онлайн?
– Не зна-а-аю… А где это?
– В центре. Стрелковый клуб «Крепкий орешек». Система наверняка стандартная, без вывертов. Им же это просто для безопасности нужно, чтобы кто-нибудь в кого-нибудь не стрельнул. А? Давай-ка, сядь, попробуй.
– Да?
«Вы тут за дурака меня держите?» – ясно читалось в саркастическом взоре Данилы, и я поспешила конкретизировать:
– Если что, я в долгу не останусь.
– Да не останется, не останется, – говорил Глеб, заметив, что вопросительное выражение никак не исчезает с лица недоверчивого мальчика, и одновременно с этим подталкивая его к какому-то космическому пульту управления со множеством кнопок и мониторов. – Садись давай…
Неволею или своею охотою, но в итоге Данила все-таки уселся за кнопки, и с этого момента все мы стали для него не более чем вспомогательным материалом в осуществлении виртуозной махинации, суть которой навсегда осталась недостижимой для наших средних умов.
– По месту сориентируй, – повелительно бросил он Глебу.
– Мирная, 45, – послушно ответил тот.
Один из экранов загорелся, показав карту Тарасова, и, быстро найдя на ней необходимый объект, Данила стал нажимать какие-то кнопки с целью, понятной ему одному.
Впрочем, вскоре и я догадалась, чего он хочет добиться.
– Радиолокация? – тихонько спросила я у Глеба, когда из недр замысловатого оборудования стало доноситься едва слышное попискивание.
Вместо ответа тот только поднял брови.
– А помехи? Центр города…
– Через спутник, – просто ответил мой собеседник, и я только лишний раз удостоверилась, что действительно имею дело с профессионалами высочайшего уровня.
Данила довольно долго возился у экрана, без остановки нажимая на кнопки и иногда что-то бормоча, но вот наконец он отвалился на спинку кресла, как сытый вампир, а экран монитора разделился на несколько частей, в каждой из которых появилось изображение того или иного фрагмента помещения стрелкового клуба.
Потом ребята рассказывали мне, что он вошел во внутреннюю систему, используя сотовый телефон кого-то из сотрудников, но даже с учетом всех объяснений загадочный процесс, в результате которого все, что происходило в навороченном и хорошо охраняемом стрелковом клубе, переносилось, как по волшебству, в квартирку в спальном районе, этот процесс так и остался для меня непостижимым.
Но в тот момент, глядя на разделившийся экран монитора, я думала о другом. Передо мной была фантастическая возможность наблюдать за тем, как ведут себя мои новые знакомые, находясь среди своих, в комфортной среде, где не нужно рисоваться и что-то скрывать, и я смотрела и слушала, впитывая информацию как губка, стараясь не пропустить ничего.
Иногда я просила Данилу крупно показать какой-либо из фрагментов, где происходило что-то, заинтересовавшее меня, и тогда включался неплохого качества звук и можно было разобрать, о чем говорят.
С момента, когда я покинула клуб, прошло уже довольно много времени, и трудно было ожидать, что до сих про там еще говорят обо мне, но, увидев на одной из картинок Андрея, о чем-то доверительно толкующего Славе, тому самому, что выдавал оружие и патроны, я инстинктивно ткнула в нее пальцем и попросила Данилу увеличить.
Он нажал несколько кнопок, картинка развернулась во весь экран, а герои, до этого беззвучно шевелившие губами, заговорили вслух.
– …а я, главное, смотрю, она прям – ноль внимания. Как будто я – пустое место, – озабоченно говорил Андрей.
– Да ладно тебе, Андрюха. Нормально смотрела… И на тебя, и на всех.
– На кого это «на всех»? – моментально взвился на дыбы Андрей. – Ты Генку, что ли, имеешь в виду? То-то я еще заметил…
– Да перестань ты, Андрюх. Чего ты? Никто тебе поперек дороги не встает. Завтра вот придет она, хочешь – хоть все уйдем, один здесь с ней оставайся.
– Ну да, а вы там у Витьки в кабинете по телевизору смотреть будете…
В сложной интонации, с которой была произнесена эта фраза, слышались одновременно и сарказм по поводу предложения доброго друга, и тайная надежда на то, что предложение это воплотится в реальность и Андрей действительно сможет остаться со мной хотя бы относительно наедине.
И следующий вопрос показал, что надежда, как обычно, сильнее всех преград.
– А кто завтра дежурит? – спросил Андрей, не слушая эмоциональные заверения в том, что никто не собирается подглядывать.
– Завтра я. Антону послезавтра выходить. Ты, кстати, мотай на ус, – многозначительно продолжил Слава. – Эти – Антошка и дружбаны его – они ребята шустрые. Соберут тут, как всегда, тусу, начнут трындеть… Как раз девчонку эту… и того…
– Чего «того»? Пускай только сунутся… да я… по стене размажу.
Похоже, Андрей был из тех, кто заводится с полоборота. Сейчас он не на шутку рассердился, лицо стало злым и неприятным.
– Ну ты… размазывать-то не спеши, – окоротил его Слава. – Лучше завтра не теряйся, а лови момент. Пока время есть. Пригласи ее куда-нибудь, то да се… Она вон, приезжая, говорит. Усек? Ну вот. Погуляйте с ней, город покажи. А там, слово за слово, глядишь и…
Огромного, занимающего половину экрана Андрея, Слава наставлял как маленького ребенка, и смешно было думать, что этот мужчина стесняется и не знает, с чего начать ухаживание за девушкой.
Между тем суть разговора была мне вполне ясна, и в дальнейшем прослушивании его я не видела ни малейшего смысла. Попросив Данилу вернуть экран в исходное положение, я сосредоточилась на калейдоскопе картинок, пытаясь угадать, где может происходить что-то действительно для меня интересное.
Картинка, транслирующая то, что происходило в баре, показывала, что с момента моего ухода посетителей там заметно прибавилось. Девушке, утром скучавшей за стойкой, помогал расторопный молодой парень, но и вдвоем они едва успевали управляться.
Из присутствующих многие совсем не походили на заядлых спортсменов, но тем не менее большинство из них, несомненно, были здесь завсегдатаями.
Впрочем, вряд ли разговоры в баре могли привнести что-то существенное в копилку информации по этому делу, и я уже хотела было переключиться на изучение других фрагментов экрана, как вдруг на лице девушки за стойкой возникло радостное удивление, и это остановило мое внимание. Девушка смотрела куда-то за пределы квадратика, и, подождав немного, я увидела спины двух молодых людей, парня и девушки, направляющихся, по-видимому, от входа, прямехонько к стойке.
Спины до такой степени напоминали Тошу и Милу, что, прося увеличить квадратик, я, кажется, даже слегка вскрикнула от нетерпения.
Но неподражаемый Данила снова никак не отреагировал. Он спокойно пощелкал кнопками, и мы опять стали смотреть онлайн-кино.
Теперь слышно было гораздо хуже, в дополнение к разговорам, в баре играла музыка. Но тем не менее смысл беседы в целом можно было уловить, и, напрягая слух и даже зрение, как будто хотела прочитать по губам, я вникала в то, о чем говорили за стойкой.
– Привет, Машуня! – почти кричала Мила, перегибаясь через барьер и целуясь с подругой. – Как дела?
– Да вот, как видишь, – взглядом указывая на галдящий зал, отвечала девушка за стойкой. – Как вечер, так… столпотворение. У вас как?
– А нам что… Отдыхаем! – улыбалась Мила, обнимая Тошика.
– Плесни-ка пивка, Машуля, – отреагировал тот. – В горле пересохло.
Открыв кран, Маша наполнила два высоких стакана, и, оставив девушек щебетать о своем, Тоша отправился на мужскую территорию.
– Пойду перетру со Славиком, – бросил он в сторону стойки. – Не скучайте, девочки.
– Слыхал, Данила? – проговорила я, не отрывая глаз от экрана. – Вперед!
Снова защелкали кнопки, и через несколько секунд монитор показывал уже знакомую панораму возле прилавка с оружием.
Но теперь народу там было больше. Андрей куда-то исчез, зато вместо него появилось несколько новых посетителей, и, разобрав кому что понравилось, они с важным видом примеривались и целились, стараясь показать, какие они опытные профессионалы.
Слава наблюдал с интересом, сохраняя на лице дипломатичное отсутствие каких бы то ни было выражений, и вскоре к нему присоединился Тоша, аппетитно посасывающий пивко.
– Ну что, как сегодня… без происшествий? – спрашивал он коллегу.
– Какие у нас происшествия… – неопределенно отвечал Слава. – Сам знаешь. Утром вот баба заходила, мишень выбила. А так… ничего.
– Баба? – без энтузиазма поинтересовался Тоша.
– Ну да.
– Что за баба?
– Не знаю. Приезжая, говорит… в гости к друзьям приехала. Хобби у нее… стрельба.
– Хорошо стреляет?
– Говорю тебе – мишень выбила. В голову и в сердце. Прямо в центр. Из «макарова».
– Из «макарова»?
– Ну да.
– Ты, наверное, прямо к стойке пододвинул.
– Да конечно… На месте висела.
– Хм… А ну-ка… дай-ка я… дай я попробую.
Тоша уже потянул ручонку за пистолетом, но Слава его остановил.
– Да куда ты еще… прочухайся сначала. А то только материальную часть на тебя без толку переводить. Стрелок…
– А что… что я… хуже бабы какой-то стреляю? Ты это хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что либо стрелять, либо пиво глушить… бочками, – неодобрительно покосился Слава на огромный стакан. – А если ты с бодуна поразвлечься хочешь, так плати по таксе.
– Ну, Славик… ты совсем уже охренел…
– А ты как думал? У нас тут строго. А ты без году неделя работаешь, так свои порядки не устанавливай.
– Да ладно… чего ты завелся-то…
По-видимому, Тоша и впрямь был не совсем трезв и предпочел не нарываться. Поговорив еще немного на нейтральные темы, Слава, в свою очередь, перешел к расспросам:
– Сам-то как? Отдыхаешь?
– А чего еще делать? В свой законный выходной – имею право.
– Здесь вольготнее, чем у хозяина-то?
– Сравнил! Небо и земля. Там ни вздохнуть, ни… Шагу шагнуть нельзя было. Налево не ходи, по сторонам не смотри… Еще жалел первое время, что уйти пришлось… дурак. Теперь меня в личную охрану на аркане не затащишь. Хуже раба, блин…
– Однако… подружку-то увел, – многозначительно прищурившись, Слава кивнул в сторону Милы.
– А что я… разрешения, что ли, спрашивать буду? Он ей в отцы годится.
– Ну да, ну да… А друзья твои… Дима, Вова. Их чего сегодня не видать?
– Вовка на работе, а Димка… не знаю. Звонил ему сегодня, да он что-то недоступен. Наверное, опять в свою деревню укатил. Крестьянин, блин…
– Вова на работе? – удивленно переспросил Слава. – Ты ведь говорил, хозяина его… того… грохнули?
– Ну да… Грохнули. Так что же ему теперь, на работу не ходить?
Наверное, эта шутка была очень смешной, потому что друзья загоготали так, что на звук обернулись некоторые из стрелявших.
– Ладно, ладно, ты… потише, – говорил Слава, все еще не в силах успокоиться. – Чего он, правда, на этой работе своей забыл?
– Ну, как чего… там ведь не только хозяин был. Баба его, дети, родственники… то да се. Они ведь пешком ходить не умеют, им все время тачка нужна, ну а где машина, там и охрана. И потом, сегодня там похороны, так что сегодня вообще аврал. Свистать всех наверх!
– Ладно, ладно, ты это… не ори давай. А то сейчас охрану вызову.
Собеседники снова долго смеялись, после чего Тоша понес свой уже почти пустой стакан обратно к стойке бара.
Данила, сообразивший, что именно меня интересует, мигом перещелкнул картинку.
Приобняв Милу, все еще стоявшую у стойки и тоже уже допивавшую свое пиво, он что-то прошептал ей на ушко, и парочка скрылась из поля зрения.
– Наверное, ушли, – проговорил Данила.
– А на входную дверь можно переключиться?
– Сейчас попробуем…
Вернувшись к первоначальному положению экрана, мы отыскали среди калейдоскопа изображение, которое транслировала камера, находящаяся у входной двери, но увеличивать картинку не было смысла. И без этого можно было увидеть, как парочка, обнявшись, выходит в дверь, и что-то подсказывало мне, что вопросы, которые они сейчас обсуждают, бесконечно далеки от интересующей меня темы.
Еще раз обежав взглядом все картинки, отображенные на экране, я посмотрела на часы.
Время приближалось к восьми, Тоша с Милой ушли, и вряд ли стоило ждать, что сегодня появится еще кто-то из их друзей. Правда, я не знала, кто такой Дима, но из разговора было ясно, что сегодня точно не узнаю. А что касается Вовы, не было ни малейших сомнений, что это – тот самый Вова, с которым познакомилась я на даче своей гостеприимной клиентки не далее как вчера. И тот факт, что сегодня он вынужден был обслуживать похороны, – лучшее тому подтверждение. Не о том ли говорил мне и Миша? Артемьева должны были сегодня предать земле, и из-за этого я не смогла пообщаться с его женой, а Вова – со своими друзьями.
Впрочем, я лично не в обиде. Несостоявшаяся встреча с Натальей Артемьевой мне была с лихвой компенсирована услугами гениального Данилы. Но сейчас, думаю, пора и честь знать. Все мы хорошо поработали сегодня, все заслужили право на отдых.
– Что ж, мальчики, – проговорила я, оторвавшись от экрана. – Большое всем спасибо, как всегда, приятно было иметь с вами дело. Можешь отсоединяться, Данила, на сегодня наблюдение закончено. Сколько я тебе должна?
– Сочтемся, – как-то неопределенно буркнул Данила, и я вопросительно посмотрела на Глеба.
– Ладно, пойдем, он потом скажет, – ответил тот.
Провожая меня к выходу, Глеб объяснил мне, что мальчик в подобных вопросах тормозит и не всегда может сразу назвать цену.
– Но уж когда назовет… Ты, главное, только в обморок не падай.
– Что, дорого берет?
– Ну… он же гений.
– А-а-а…
– Да ладно, не переживай так уж сильно. Я его тут… сориентирую.
– Зачем? Не нужно. Хорошая работа стоит хороших денег. Сама я бы в жизни так не сумела.
– Ну хоть не без пользы оказалось?
– Даже очень! Но я бы хотела еще разок такое кино посмотреть… скажем, послезавтра. Но… это еще не точно. Ты, как он с ценой определится, позвони мне, может, к тому времени и я определюсь. Насчет второго сеанса.
Попрощавшись с ребятами, я села в машину и поехала домой. Вечерний ветерок веял в открытое окно, воздух, немного очистившийся от дневной гари и выхлопов, был свеж, и приятно было ехать по пустеющим улицам, глубоко дыша и не обращая внимания на светофоры, неизвестно кому мигающие на пустых перекрестках.
