Глава 7

Поднявшись к себе в квартиру, я наконец-то, впервые за весь день, заварила настоящий кофе. Вдыхая чудесный аромат, я уже через минуту забыла резкий запах «клубники», неотступно преследовавший меня с того момента, как Глеб опустил злополучный пакетик в чашку с кипятком. Я чувствовала, как голова наполняется мыслями по поводу всего увиденного и услышанного сегодня.

Налив кофе в маленькую чашечку и удобно устроившись в кресле, я стала думать.

Что ж, для начала найдем в себе смелость признать, что главный итог сегодняшнего дня, увы, отрицательный. Версия с Кристиной лопнула, причем так же непредсказуемо, как и возникла. Что угодно готова была я предположить, но насмешница-судьба подсунула такое, что и в голову бы не пришло.

Остается только пожелать девушке удачного материнства. Надеюсь, когда-нибудь Ашот предложит ей стать его законной женой.

Что мы имеем кроме этого?

Похоже, только перспективную молодежь. По крайней мере, на сегодняшний день. Ведь с Натальей Артемьевой я еще не разговаривала.

Охранники интимно дружат с любовницами своих боссов и тесно общаются между собой – это, пожалуй, главный вывод, который можно сделать из увиденного и услышанного мною в последнее время. И это – вывод чрезвычайно интересный. Строго говоря, мотива не было только у Люды. Все остальные, так или иначе, в большей или меньшей степени, могли иметь претензии либо к Смирнову, либо к Артемьеву, а реальная ситуация такова, что пострадали они оба.

Если предположить, что два друга, Тоша и Вовик, несомненно бывшие в курсе дел своих возлюбленных, а, следовательно, знавшие о происшествии на конкурсе, решили использовать ситуацию в своих интересах, избавившись сразу от обоих надоевших «папиков», что может свидетельствовать в пользу такого предположения?

А очень многое. Начиная с того, что Вова, работавший в охране Артемьева, был прекрасно осведомлен обо всех его передвижениях, а Тоша, учитывая, что график работы стрелкового клуба не был круглосуточным, к тому времени, как Артемьев подъехал к своим воротам, в любом случае был свободен, даже если он в тот день дежурил. Конечно, в целом Тоша производил впечатление несколько легкомысленное, зато уж Вова был серьезен дальше некуда. Если бы мне сказали, что именно ему принадлежала идея этого преступления, я бы нисколько не удивилась.

Правда, в этом случае немного не вяжется то, что сама Люда заказала частное расследование… Но, строя подобные планы, мальчики вряд ли посвятили в них всю округу, а если вспомнить, что Люда имела наивность даже не подозревать о том, что на конкурсах красоты титулы продаются и покупаются, можно не удивляться, что и тут она ничего подозрительного не заметила.

В общем, и теоретически и практически Тоша и Вовик осуществить преступление могли. Осталось выяснить, реализовали ли они эту возможность на практике. И для этого, по большому счету, мне необходимо получить ответ на два вопроса: достаточно ли метко стреляет Тоша и где он находился в ночь убийства.

Выяснить первое не сложно, а вот со вторым… тут могут возникнуть трудности.

Так или иначе, но все источники информации на эту тему сосредоточены в стрелковом клубе, значит, и я в ближайшее время должна все внимание сконцентрировать на этом направлении. В реальности это можно осуществить двумя путями: либо через общение с Андреем, либо посредством несанкционированного просмотра данных системы наблюдения в клубе.

Или и тем и другим одновременно. Точнее, параллельно.

Личность Андрея не пробуждала во мне безудержных желаний, но и непреодолимого отвращения тоже не вызывала, поэтому я была готова познакомиться с ним поближе, если это понадобится для дела.

Что же касается повторного вторжения в чужие компьютеры, пожалуй, для начала надо узнать, сколько с меня сдерут за первое.

Решено, планы на завтра остаются в силе и утром я снова иду в стрелковый клуб. В этот раз я уже могу действовать на правах старой знакомой и надеюсь, ребята в моем присутствии не будут стесняться и станут поразговорчивее.

Следующим пунктом, думаю, должен быть звонок Наталье Артемьевой, а после этого не помешало бы понаблюдать за домом неразговорчивой Кати. В их отношениях с Вовиком чувствуется какая-то недосказанность, даже Мила назвала их «странными». А между тем если здесь действительно имел место сговор, то на роль организатора Вова подходит гораздо больше, чем Тоша. Он явно умнее, серьезнее, очень себе на уме, и даже по тому недолгому времени, что довелось мне с ним пообщаться, можно было сделать предположение о наличии воли и лидерских качеств.

Черт, плохо, что они оба видели мою машину! За Вовой тоже не мешало бы «походить».

Впрочем, ладно. Завтра видно будет. Начнем с клуба, а там… прояснится. Нужно постараться выкачать все, что только возможно, из этого Андрея. Он парень, кажется, вспыльчивый, придется расспрашивать осторожно. Ну, нам не привыкать.

Сегодняшний день оказался не таким утомительным физически, как предыдущие, и после душа я еще некоторое время смотрела сериал, прежде чем почувствовала, что меня неодолимо клонит в сон.

Утром, снова перевоплотившись в каштановую ковбойскую девушку, я поехала в клуб.

И не успели разойтись в стороны автоматические двери, как сразу стало ясно, что меня здесь ждали.

Присутствовали практически те же, что и вчера, лишь не было Гены. Андрей стоял у тира, и по тому, как активно и сосредоточенно начал он при моем появлении перебирать ружья, лежащие на «прилавке», совершенно не интересуясь тем, кто это сейчас вошел, я поняла, что мне рады.

– Добрый день! – улыбаясь, говорила я, подходя к Славе. – Вот, решила снова зайти к вам. Потренироваться. Как говорится, чтобы навык не потерять. До обеда есть немного времени, я попробую, если не возражаете?

Слава не возражал. Более того, выяснилось, что сегодня я – первый посетитель и за это мне полагается скидка, а первый выстрел – вообще бесплатно. Я поблагодарила и не стала уточнять, что вчера с меня содрали втрое.

Сделав несколько выстрелов «со скидкой» и обменявшись со Славой парой-тройкой профессиональных комментариев, я поняла. что теряю время. По всему было видно, что, независимо от того, какими были мои цели, цель моих новых знакомых – постараться «подружить» меня с Андреем, а судя по тому, как невнятно он мямлил что-то нечленораздельное, отвечая на самые простые вопросы, и как приходилось буквально клещами вытаскивать из него каждое слово, процесс мог затянуться.

– Фу! Как душно сегодня! – говорила я, обмахиваясь рукой. – Даже в горле пересохло. А пиво у вас холодное?

Вопрос был адресован непосредственно Андрею и имел двоякую цель. Во-первых, он должен был сыграть роль теста. Если уж и на это мой предполагаемый кавалер снова начнет мямлить, значит, клиент бесперспективный и для получения информации мне нужно поискать другие источники. Ну а во-вторых, если парень все же догадается, что надо делать, когда красивая девушка задает ему такой вопрос, то несомненно возьмет пива и себе, и как знать, может, хоть это выведет его из затяжного столбняка и он снова обретет дар связной речи и прочие человеческие качества.

Надо отдать должное – Андрюша соображал не больше минуты.

– Э-э-э… да… у нас в баре… есть пиво. Не желаете попробовать?

– С удовольствием!

Огромная плазма на стене опять показывала что-то интересное, но как только мы направились к столикам, два зрителя, увлеченно смотревшие передачу, моментально испарились.

– Присаживайтесь, – между тем говорил Андрей, неуклюже отодвигая стул. – Маша, принеси нам из холодильника! Или предпочитаете разливное?

Вспомнив, какого размера здесь стаканы, и оценив габариты своего собеседника, я подумала, что баночки и впрямь может оказаться маловато, и ответила, что предпочитаю разливное.

Андрей, обрадовавшись, видимо, привык именно к такому объему, заказал два стакана, и через минуту Маша торжественно поставила перед нами на столик две огромные бадьи, одну из которых парень с первого глотка осушил почти наполовину.

– Вот это да! – выразила я восхищение.

Большой мужчина самодовольно ухмыльнулся. Но снова ничего не сказал.

– А вы давно здесь работаете? – пыталась я демонстрировать общительность, чувствуя, что эта игра в одни ворота начинает мне надоедать.

– Два года, – односложно ответил мой новый парень.

– Было время потренироваться, – кивнула я на стакан.

Шутку оценили, и ответом мне стало благодарное: «Гы-гы-гы».

– А где вы тренировались?

На лице собеседника впервые за все время, что я находилась здесь, появилось что-то похожее на простое человеческое любопытство, обычное чувство, не отягощенное непреодолимыми комплексами.

«Неужели пиво подействовало?» – боясь верить, думала я, параллельно выстраивая непринужденную фразу:

– Где тренировалась? Да в разных местах. Иногда в тире, иногда на природе…

– У вас есть личное оружие?

– У брата есть. И у отца. Они у меня охотники, – бессовестно врала я.

– А-а-а…

– А вы любите стрелять? – поспешила спросить я, чтобы не дать собеседнику расслабиться и снова впасть в кому.

– Я?

Похоже, вопрос оказался неудачным. Кто знает, а вдруг Андрюша оттого и тормозит, что ему никогда так, как я, не научиться? Надо его немного приободрить.

– Я очень люблю! – сказала я, не дожидаясь пока он сообразит, что ответить. – Но сначала у меня ничего не получалось. Все просто издевались надо мной. Особенно брат. Говорил, что я с десяти шагов не попаду в стену сарая.

– Много пришлось тренироваться? – сочувственно спрашивал Андрей.

– Еще как! Одно время просто не вылезала из тира. Хотела им всем доказать.

– У вас получилось.

– Давай на «ты». Так проще. Привычнее…

– Давай! – радостно согласился Андрей и сделал еще один богатырский глоток.

После этого беседа заметно оживилась.

Мой стакан оставался почти полным, Андрей заказал себе второй, и минут через двадцать мы болтали, как старые друзья, обсуждая последние мировые новости и личные предпочтения.

– Я вообще охоту не очень люблю, – откровенничала я. – Убивать животных… Не гуманно. И потом – условия неравные. У них-то ружей нет. А браконьерство это… это вообще… Ты как относишься?

– Не одобряю, – важно отвечал Андрей, прихлебывая из стакана. – Но охота… про охоту ты не говори. Охота это…

– То же убийство.

– Ну нет. Это… это я не согласен.

– А сам ты охотился когда-нибудь?

– Ну да. Конечно. Мы и на кабана ездили с мужиками, и на сайгаков.

– Эх! А у вас тут и сайгаки водятся?

– Да нет. Это… это дальше туда. В степь. Мы специально ездили.

– А у нас – леса. И вода. Птица. Я на уток охотиться ездила. Тут тоже… свои приемы. Они – осторожные. Пугаются. Раньше времени зашумишь – считай, без добычи ушел.

– Да, мы на уток с мужиками тоже ходили. Это у нас рядом. И ездить не надо. Вон, на реку вышел. И стреляй себе.

Андрей оживился, остатки комплексов улетучились, и он увлеченно говорил на тему, по-видимому, ему близкую. Но я-то хотела обсудить тему, интересную мне, поэтому изо всех сил старалась свести разговор с охоты непосредственно на стрельбу, а со стрельбы на тех, кто стреляет.

– А у вас здесь, наверное, все хорошо стреляют, да? – по-детски доверчиво глядя в глаза, спрашивала я. – Такая возможность… хоть каждый день тренируйся. Завидую…

– Да нет… по-разному. Вон, Славик – это тот, который сегодня дежурит, так он вообще стрелять не умеет. И сто лет оно ему не надо. И не завидует, – усмехнувшись, добавил Андрей. – А другой тут у нас еще есть… недавно устроился, так тот ничего, более-менее.

Поняв, что речь зашла про Тошу, я навострила уши.

– Хотя дружки у него покруче будут в этом смысле, но и сам… тоже … умеет, – продолжал Андрей.

– Дружки? – рассеянно спросила я, сосредоточившись на очередном глотке из стакана и опустив глаза, чтобы не показать, насколько занимает меня этот вопрос.

– Ну да. Шляются сюда… Как у него дежурство, так и они… тут как тут. Еще и подруг приводят, – беспокойно взглянув на меня, добавил Андрей, кажется, стараясь заранее дать понять, что там мне искать нечего.

– И что, хорошо стреляют? – спрашивала я.

– Ну да. Вовка-то еще, бывает, прокалывается, а Димка – тот прямо снайпер… вот вроде тебя.

– Ну! Так, как я, никто не умеет! – гордо задрав нос, со смехом говорила я.

– А, ну это конечно… это само собой, – счастливый, поддакивал Андрей, окончательно раскрепостившись.

Содержимое его второго стакана постепенно приближалось к нулевой отметке, обстановка становилась все доверительнее, деликатные сослуживцы, сосредоточившись каждый на своем, изо всех сил старались не мешать нам, и я уже чувствовала, что приглашение на экскурсию по незнакомому мне городу Тарасову, на которое вчера прозрачно намекал Слава, уже готово сорваться с губ моего собеседника.

Но неуклюжий и закомплексованный Андрей не вызывал во мне никаких желаний, и единственная причина, по которой я могла бы закрутить с ним непродолжительный роман, – это возможность получить информацию, полезную для расследования. Однако вот мы беседуем уже больше часа, и единственное, что я узнала нового, это то, что из трех друзей, о которых мне было известно и до того, Тоша стреляет хуже всех.

Что ж, это тоже сведения полезные, но, во-первых, если на каждую такую крупицу у меня будет уходить столько времени, расследование не закончится никогда. А во-вторых, все, что Андрей мог сказать по интересующему меня вопросу, он уже сказал. Да, конечно, можно было потратить на него день и рассказать свою нижегородскую автобиографию, которую, разумеется, мне нетрудно будет придумать просто по ходу дела. Но какой смысл? Если бы я имела целью подружиться с Андреем и, рассказав о себе, соответственно, узнать что-то о нем самом, – тогда да. Тогда мы бы очень плодотворно провели время, рассказывая друг другу байки. Но поскольку цель моя иная, то и тратить время здесь нет больше никаких причин.

Эти размышления, приходившие мне во время нашего разговора, подтверждались и самим этим разговором. Хотя и пыталась я снова вывести беседу на тех, кто работал в клубе, но Андрей больше ни словом не помянул ни о Тоше, ни о его друзьях.

Увидев, что в стакане его показалось дно, я взглянула на часы и изобразила на лице неподдельный ужас.

– Кошмар! – театрально вопила я. – Тетя Зина меня убьет! Андрей, извините, пожалуйста, но я должна бежать. Тут… друзья, у которых я живу, они… точнее, не они, а их родители, они попросили помочь… с готовкой… у нас небольшое торжество, а я заболталась с вами и совсем забыла. У вас здесь так хорошо, мне очень понравилось, но нужно идти. Извините…

На лице Андрея было столь явное разочарование, что мне даже стало жалко его. Ну просто ребенок, у которого отняли любимую игрушку…

– Идти? – как бы не совсем понимая, переспросил Андрей.

– Ну да. Я и так уже опоздала, – говорила я, поднимаясь с места. – Извините… я еще забегу как-нибудь.

Подарив на прощание всем благодарную улыбку, я вышла на улицу и быстрым шагом направилась к машине.

Увы! Андрей не оправдал моих ожиданий. Напуганная словами Глеба, что, узнав расценки Данилы, я упаду в обморок, я в глубине души надеялась, что всю необходимую информацию добуду, подружившись с Андреем, и во втором сеансе надобности не будет. Однако теперь стало очевидно, что, сколько бы ни заломил жадный хакер, мне придется снова прибегнуть к его помощи. Чтобы делать какие-то выводы, информации было явно недостаточно.

Ведь, как выясняется, друзей трое, а я знаю только двух. Причем у одного из этих двух стопроцентное алиби, а другой плохо стреляет. Если все так, как говорит Андрей, то этот неизвестный мне Дима – вполне вероятный кандидат на роль исполнителя. Он нигде не засвечен, никто о нем ничего не знает… Ну и меткость тоже… «Прямо снайпер», – так, кажется, сказал Андрей?

То есть все говорит о том, что поближе узнать этого Диму мне было бы очень и очень полезно. Но Андрей в этом не помощник.

Решено – звоню Никите. Прощай, щедрый аванс!

Я села на водительское сиденье, достала из сумочки трубку и набрала нужный номер.

– Никита! Привет, это опять я. Не соскучились еще?

– Хоть каждый день приходи, – ответил добрый друг.

– Отлично! Рада это слышать. Потому что как раз собираюсь.

– Что, снова хочешь стрелковый клуб просканировать?

– Догадливый мой…

– Ведь ты же разве просто так придешь. Всегда корысть какую-нибудь ищешь.

– Ну это – как сказать. Я, кажется, расплачиваюсь вовремя.

– Да ладно. Шучу. Ну что – Данилу вызывать?

– Вызови, Никита, будь другом. На завтра, часов… часов на одиннадцать. Приблизительно в это время нужно будет еще разок в эту организацию внедриться, и на этом, думаю, незаконную деятельность прекратим. На время.

– Как скажешь. Сейчас позвоню ему.

– Да, кстати. Он не говорил, сколько я за предыдущий сеанс должна? А то Глеб меня напугал, говорит – никаких денег не хватит.

– Да слушай ты его больше. Хотя Данила, конечно, хорошо берет, но… в целом приемлемо. Бывает и хуже, можешь поверить моему опыту.

– Спасибо, ты меня очень успокоил.

– Прямо очень?

– Очень. Короче, я завтра подъеду, а там разберемся.

– Ждем с нетерпением. Как дело-то, продвигается?

– Медленнее, чем хотелось бы. Иначе за вторым сеансом не обращалась бы.

– Понятно. Тогда до завтра.

– Пока.

Договорившись с Никитой, я завела машину и поехала домой. Следующим пунктом программы значилась беседа с Натальей Артемьевой, а пред ее очи я должна была предстать в своем истинном образе, поскольку решила отрекомендоваться не Кариной и не Глафирой, а той, кем была на самом деле.

Дома, смыв косметику и немного перекусив, я сочла себя вполне готовой к новому этапу этого странного и изобилующего неожиданными поворотами расследования.

«Надеюсь, в этот раз мне ничто не помешает», – думала я, в третий раз доставая трубку, чтобы звонить Артемьевой, и памятуя, чем закончились первые два раза.

Телефон супруги потерпевшего был в числе других переписан мною в блокнот еще при чтении материалов дела, любезно предоставленных Мишей, а адрес я хорошо знала, поскольку уже осматривала место преступления. Поэтому в плане координат никаких затруднений не возникло. Были небольшие сомнения по поводу того, как отреагирует Наталья на мою персону и мое простое и открытое предложение о встрече, но узнать это я могла, только позвонив ей, поэтому, собрав всю решимость и вдохнув полной грудью, набрала номер.

– Наталья Николаевна? Добрый день! – бодро начала я в ответ на нерешительное «Алло?». – Вас беспокоит частный детектив. Меня зовут Татьяна Иванова, мне заказали расследование убийства вашего мужа. Мой клиент считает этот случай вопиющей несправедливостью и, поскольку официальное расследование продвигается медленно и неэффективно, решил провести поиски преступника частным образом, для чего и обратился ко мне.

– Расследование?.. – удивленно и рассеянно прозвучало в трубке.

– Да. Думаю, вы и сами заинтересованы в том, чтобы убийца вашего мужа как можно скорее был обнаружен и привлечен к ответственности по закону. Мой клиент не верит в причастность господина Смирнова ко всему этому, поэтому…

– Ах, вот оно в чем дело! – на сей раз вполне осознанно прозвучало в трубке, словно там наконец-то проснулись. – Это Ирина… Это она, да? Она попросила вас?

Прямо как сговорились все! Однако как хорошо они думают про жену Смирнова. Будто не знакомы с ней. По моим ощущениям, единственное, что действительно могла бы заказать Ирина, это то, чтобы настоящий убийца не был найден никогда и ее муженек провел бы за решеткой остаток дней своих.

Но Наталье я, разумеется, сказала другое.

– К сожалению, я не могу сообщать данные о своих клиентах. Но могу заверить вас, что клиент весьма заинтересован в скорейшем установлении истины. Наверняка и вы тоже. Поэтому, собственно, я и звоню. Мы можем встретиться, чтобы поговорить? В любое удобное для вас время.

– Встретиться? – снова начала тормозить Наталья. – Но… не представляю, чем я смогу помочь вам. Я ведь ничего не знаю о делах мужа…

– Да, возможно, но в моей практике было огромное количество случаев, когда на верный след выводила самая неожиданная, на первый взгляд несущественная информация, которой обладали люди, вот так же, как и вы, считающие, что они ничем не могут помочь. Тому, кто не сталкивался с работой следователя, сложно представить, что именно может навести на верную мысль, и поэтому стандартная процедура в подобных случаях всегда предполагает опрос родных и близких.

«Будешь артачиться, включу в круг подозреваемых», – раздраженно думала я, в то время как вслух вежливо и терпеливо уговаривала свою собеседницу.

В общем-то, для раздражения не было особых причин, Наталья отвечала вежливо и, по крайней мере по разговору, не производила того отталкивающего впечатления, которое внушала Ирина Смирнова, но мысль о том, что, если мне сейчас откажут, у меня не будет больше шансов, – это поневоле напрягало.

Однако все обошлось. Помявшись еще немного, Наталья согласилась встретиться со мной, сказав, что я могу подъехать прямо сейчас.

– О, в самом деле?! – совершенно искренне обрадовалась я. – Это было бы великолепно!

Набирая номер, я больше всего опасалась того, что Наталья начнет говорить о том, что только вчера состоялись похороны и ощущения еще очень свежи, и на этом основании перенесет встречу на неопределенное время, но ничего такого не случилось. Она назвала адрес и стала объяснять мне, как проехать, и, невнимательно слушая, я думала о том, что подобное равнодушие еще раз подтверждает мнение о том, что обе супруги не слишком-то опечалены постигшим их несчастьем.

Закончив разговор, я без промедления спустилась к машине и отправилась в коттеджный поселок, где жили Артемьевы.

Подъехав к знакомому уже дому, я заглушила двигатель и позвонила в домофон у калитки. Убедившись, что это действительно я, а не мужик с монтировкой, Артемьева нажала кнопочку, и массивная дверь бесшумно открылась, пропуская меня внутрь.

Пройдя по мощеной дорожке, я приблизилась к дверям коттеджа, которые уже открывала передо мной миловидная молоденькая девушка, по-видимому, горничная.

– Проходите, – произнесла она, указывая на распахнутые двустворчатые двери, ведущие в просторную гостиную.

У окна стояла высокая худая женщина со светлыми волосами, с уставшим, осунувшимся лицом.

В самом начале этого расследования, размышляя о вероятном преступнике, я понимала, что ни одну из жен в сложившейся ситуации нельзя сбрасывать со счетов, поскольку в материальном плане обе они имели определенную выгоду. Но сейчас, глядя на Наталью, видела, что уж кого-кого, а ее-то в списке подозреваемых я бы поставила на последнее место.

– Здравствуйте, – устало улыбнулась она. – Вы – Татьяна?

– Да. Спасибо, что согласились встретиться со мной. Ну что, может быть, сразу приступим к делу? У меня всего несколько вопросов, это не займет много времени.

– Хорошо, только давайте пройдем… да вот сюда, в столовую. А то здесь, в гостиной, как-то… неуютно.

Я догадалась, что пребывание в гостиной вызывает у вдовы тяжелые воспоминания, и не стала возражать. К тому же столовая, в которую мы перешли, мне и самой гораздо больше понравилась. Это было помещение по размеру меньшее, чем гостиная, и, возможно, от этого действительно более уютное. В такой обстановке я видела намного больше шансов для доверительного разговора.

– Хотите чаю? – между тем говорила Наталья, с интересом меня оглядывая.

– С удовольствием.

– А вы молоды. Я представляла частных детективов несколько… иначе.

«Видимо, как мисс Марпл», – не замедлила отреагировать я, разумеется, только мысленно.

– У меня старшая дочь примерно вашего возраста, – говорила Наталья, разливая по чашкам с пакетиками заварки кипяток и выставляя на стол печенье и конфеты. – Угощайтесь.

– Благодарю. Вы сказали, что у вас есть дочь… наверное, все, что произошло, – большой удар для нее… Извините, если…

– Нет, нет, ничего… Я не впаду в истерику. А относительно дочери… Мои девочки давно не живут с нами, повыходили замуж и сбежали из этого… ада.

– Ада? Простите… боюсь, я не понимаю…

– Ну да, конечно. Разумеется, вы не понимаете, и вам кажется, что все это стало для нас большой трагедией. Вы ведь не были знакомы с Иваном. Но если вы говорили еще с кем-то, кто его знал, вам должны были сообщить, что характер у него был просто невыносимым.

– В самом деле? – рассеянно говорила я, не зная, как реагировать на это.

Наталья Артемьева, жена и, соответственно, прямая наследница потерпевшего, чуть ли не открытым текстом сообщает о том, что это большое облегчение для всех, что ее мужа больше с ними нет. Осталось только добавить: «Не забудьте внести и меня в список подозреваемых».

Одно из двух – либо она и впрямь смертельно устала и просто делится наболевшим, пользуясь тем, что нашелся слушатель, либо она полная идиотка. И до выяснения того, какое из этих предположений окажется верным, мне придется соблюдать максимальную осторожность.

– Что-то такое мне говорили, – неопределенно сказала я, – но… не так категорично.

– Ну да, разумеется. Все соблюдают тактичность. О покойнике – либо хорошо, либо ничего. Но жить с Иваном было… сложно, и я не собираюсь изображать глубокую скорбь по поводу его кончины.

Да, на идиотку моя собеседница не походила. Я решила воспользоваться ситуацией, и пока не ушло исповедальное настроение, так кстати посетившее Наталью, рискнуть задать один из вопросов, которые принято считать «скользкими».

– Извините, если я… вмешиваюсь, но, как мне стало известно, Иван Алексеевич имел…

– Любовниц? – опередила меня Наталья, со всей прямотой озвучив понятие, которое я деликатно хотела определить как «отношения на стороне». – Не стесняйтесь, говорите как есть. Это давно ни для кого не тайна. Я вам больше скажу, учитывая характер Ивана, я даже рада была, что он частенько пропадал у своих… подружек. Не знаю, как обращался он с ними, но для меня его отлучки были чем-то вроде отпуска. Выходного среди жестоких будней.

– Жестоких?

– А как еще это назвать? Он придирался к каждому слову, напоминал, что я живу за его счет, при мне флиртовал с горничными… специально, назло… об унижениях и оскорблениях я уж не говорю. Это давно стало обычным стилем общения мужа. Семейная тирания… весьма плодородная почва, особенно при известной изобретательности. Как хорошо, что уехали девочки! В последнее время Иван был особенно невыносим. Впрочем, он не так часто появлялся дома… все время проводил с любовницами.

– А вы… вы знали, где…

– Разумеется. В пьяном виде он даже хвастался передо мной и в подробностях пересказывал, чем они занимаются.

Я смотрела на эту поблекшую и уставшую, но совершенно спокойную женщину, и удивлению моему не было предела. Как можно терпеть все это? Да я бы… да за один только полунамек, за одно только слово… растерзала бы! Порвала, как тузик грелку. А тут – тишина и покой. Разве что усталость, а в остальном…

Да, конечно, бывает так, что некуда деваться. Двое детей и все прочее… Муж, какой бы он ни был, все-таки содержит, а уйди от него – и детей отнимет, и без штанов оставит. А вот оставит ли в покое – неизвестно. Такие обычно мстительны, пока до точки не доведут, не успокоятся. Вот и терпят они, счастливые жены состоятельных мужей.

Наталья еще что-то говорила, повествуя мне об особенностях своей семейной жизни, а я думала о том, что объяснение такому спокойствию, пожалуй, только одно. За все эти годы, проведенные в аду, она устала смертельно и теперь просто отдыхает. Не нужно каждую минуту ожидать оскорбления, не висит в виде дамоклова меча над головой перспектива пьяного скандала, не застрянет кусок в горле во время обеда от нежного напоминания об иждивенчестве.

Не важно, кто убил мужа. Важно, что его больше нет и никто не мучает.

Я понимала, что в подобном настроении, доведенная до крайности, с одним лишь желанием – каким угодно способом, но избавиться от тирана, потому что даже в тюрьме наверняка несравненно лучше, в подобном настроении Наталья могла решиться на все.

Но вот вопрос – пребывала ли она в таком настроении в тот момент, когда было совершено убийство? Ведь человек, как известно, существо, ко всему привыкающее, а привычка – вторая натура. Две взрослые дочери означают только одно – в «этом аду» Наталья провела не один десяток лет. Было время смириться.

– А вы не припомните, чем занимались в день… когда случилось это… происшествие? – прервала я поток горестных воспоминаний.

– Чем занималась? Да тем же, чем и всегда, сидела дома. Общественный транспорт, как вы, наверное, сами видели, сюда не ходит, а просить машину у мужа – это отдельная история, о которой не хочется вспоминать. Так что отлучалась я редко. И, кажется, успела привыкнуть сидеть на месте. Вот сейчас – и возможность есть, и отпрашиваться ни у кого не нужно, да самой уж не хочется. Так же было и в тот день. Я немного поковырялась в саду, почитала… потом ужинала, смотрела телевизор и около одиннадцати легла спать. У нас большой штат обслуги, я почти не оставалась одна, так что, если вас интересует мое алиби, можете спросить у кого угодно, вам подтвердят, что я все время была дома.

– Нет, я не по поводу алиби. Не думаю, что это вы стреляли из кустов.

Наталья слегка усмехнулась.

Да, она была очень неглупа. И кажется, следующая ее фраза была продиктована догадкой о том, по поводу чего, собственно, меня интересовали ее занятия.

– Муж никогда не делился со мной своими планами, но в тот день я вообще не ждала его домой, зная, что после вечеринок он, как правило, ночует… не дома.

– Но о том, что состоится корпоратив, вы знали?

– Об этом знали все. Даже Ирина звонила мне, изливала эмоции по поводу того, что Игорь не взял ее с собой.

– А вам не хотелось пойти? Расслабиться, поразвлечься…

– Нисколько. Выпив, Иван и на людях не особенно сдерживался, и если нам приходилось куда-то идти вместе, для меня эти «выходы в свет» становились настоящей пыткой. Так что, в отличие от Ирины, я даже рада была, что меня не пригласили. Не всегда можно отказаться…

Нет, на заказчицу Наталья Артемьева явно не тянула. Просто затюканная баба, уставшая, хоть еще и довольно молодая, уже равнодушная ко всему.

Задав несколько незначительных вопросов, я стала прощаться. Наталья проводила меня до калитки и сказала, что было очень приятно пообщаться со мной. По-видимому, ей действительно хотелось кому-нибудь излить душу, а гламурные подружки, вроде Оксаны или той же Ирины, для подобной миссии явно не годились.

Сев в машину и медленно выруливая из поселка на основную трассу, я раздумывала о только что услышанном.

Замечание Натальи о том, что она не предполагала, что муж вечером приедет домой, наводило на мысль, что не она одна могла не знать об этом. Если коттедж, предназначенный для любовниц, был основным местом обитания Ивана Артемьева, вполне возможно, что в тот день возникла какая-то важная причина того, что он не поехал туда, и знал об этой причине, наверное, не такой уж широкий круг лиц.

Кто это мог быть?

Однозначно – охрана. Пожалуй, еще Катя. Хотя не факт. Как сатрап по определению, Артемьев вряд ли считал необходимым предупреждать о своих появлениях. Девушка должна была быть готова всегда. Иначе для чего и держать ее там? На даровых хлебах.

Значит, Катю пока оставим. Не стоит заранее сужать круг. Кто еще? Собутыльники? Смирнов?

И вдруг меня осенило. Смирнов, уехавший раньше остальных и наверняка знавший обычное расписание своего друга, этот Смирнов, вполне вероятно, даже не догадывался, что в тот день Артемьев нарушит обычай и ночевать поедет домой. Чем не алиби?

И это только во-первых. А есть еще и во-вторых. Если возвращение домой случилось неожиданно и не было обусловлено какими-то предварительными происшествиями, то знать о нем мог лишь ближайший круг. Собственно – охранники и водитель. Всё! И если решение ехать домой возникло спонтанно, так сказать, на выходе с банкета, то сообщить о нем кому-то постороннему могла только охрана. А исполнитель – несомненно посторонний, поскольку у самой охраны алиби.

Круг поисков нежданно-негаданно суживался, и, еще не успев проанализировать, к добру оно или к худу, я уже набирала номер Миши.

Рабочий день еще не закончился, и, хотя был уже пятый час, я надеялась, что верный друг не откажет мне в просьбе. Он ведь и сам заинтересован.

– Миша! Здравствуй!

– Привет… У тебя такой голос… Что – раскрыла дело?

– Пока нет. Но ты можешь мне очень помочь в этом.

– Всегда готов.

– Послушай, ты должен вызвать водителя Артемьева и уточнить у него, когда они узнали, что с корпоратива едут именно домой, а не куда-то еще.

– А что, они собирались куда-то еще?

– Миша, ты не отвлекайся. Перед тобой – четкая задача. Постарайся ее добросовестно выполнить. От этого зависит очень многое. Может быть, даже раскрытие дела. Запомнил? В какой момент Артемьев сообщил о предстоящем маршруте. И вызывай именно водителя. И больше никому не говори.

– Да я могу это прямо сейчас, по телефону узнать.

– Нет. Лучше вызови. Так надежнее. По телефону он тебе болтанет первое, что пришло на ум, а если будет знать, что следователь его к себе в кабинет пригласил, по-другому отнесется. Ответственно.

– Ну ладно… Как скажешь. Доверюсь твоему опыту.

– Правильно, Мишечка. Доверься. Ты ведь знаешь, мои инстинкты не подводят. Главное, ты должен спросить: когда именно? Это очень важно.

– Ладно, понял. Если получится, я его, может, уже сегодня вызову. Разговор-то короткий.

– Было бы очень хорошо. Ну все, жду звонка.

Нажав сброс, я прибавила газу, и раздраженные сигналы со всех сторон наконец-то прекратились.

Что за нетерпимость такая? Не понимаю. Если нужно человеку срочно поговорить по телефону… Мало ли какие случаи бывают…

Внушительный отрезок трассы передо мной был свободен, но, не успев как следует разогнаться, я уперлась в зад какой-то «Шкоде», ехавшей по левой полосе со скоростью километров сорок в час. Обгоняя ее, я увидела, что за рулем сидит баба и как ни в чем не бывало трындит по телефону. Я изо всех сил надавила на клаксон.

Кажется, даже прибавила что-то вслух… Впрочем, не помню.

Поднявшись в свою квартиру, я заварила кофе и продолжила размышления.

Почему-то я была почти уверена в том, что именно скажет мне Миша после разговора с водителем. Поэтому в размышлениях своих исходила из того, что мои предположения как бы уже подтвердились. То есть о том, что едут домой, а не к Кате, охрана узнала, когда все расходились после окончания праздника, а никак не раньше.

В таком случае сообщить кому-то об изменении маршрута могли только охранники или водитель. Ну, или сам Артемьев. Что маловероятно. Если верить показаниям, он был в хорошем подпитии и ему, скорее всего, было не до того.

У водителя, кстати, вряд ли была возможность позвонить, поэтому так и настаивала я, чтобы Миша вызвал именно его.

Итак, если кто-то из охраны Артемьева, сам оставаясь непричастным и имея стопроцентное алиби, предупредил исполнителя, ждущего своего часа, о том, куда именно направляется хозяин с праздника, было ли время у того сориентироваться? Однозначно – да.

Даже если стрелок поджидал у коттеджа, где жила Катя, за то время, пока Артемьев с охраной добирались от места вечеринки до дома, по пустынным ночным дорогам исполнитель мог запросто доехать до цели.

Версия вроде бы складывалась, но ни заказчика, ни исполнителя по-прежнему не было. Да, Тоша на тот момент уже не работал в охране и по старой дружбе ему могли сообщить, где сейчас босс. Но, учитывая в целом весьма легкомысленный Тошин характер и в особенности то, что стреляет он не ахти, Тоша – кандидат в подозреваемые сомнительный.

Если вспомнить некоторые высказывания Андрея о друзьях Тоши, то наиболее подходящей кандидатурой на роль исполнителя является пока не известный мне Дима. Он нигде не засвечен, по утверждению того же Андрея, лучше всех стреляет… Одно лишь непонятно – такая ли крепкая у ребят дружба, чтобы ее хватило на мотивацию к совершению убийства.

На сегодняшний день я вижу мотивы только у Тоши и Вовы. Кем нужно быть, чтобы убить человека просто потому, что друг попросил?

Вопрос был очень интересный, и мне уже не терпелось снова прилипнуть глазами к экрану компьютера и следить за всем, что происходит в стрелковом клубе. Даже думать не хотелось, что завтра Дима туда не придет.

Что там советовали мне гадальные кости? Положиться на звезду и смело шагать? Именно это я и собираюсь сделать. Не может такого быть, чтобы мне не повезло! Завтра дежурит Тоша, и наверняка друзья придут навестить его. Я просто уверена. По-другому и быть не может.

Я мыла на кухне чашку, продолжая мысленно твердить заклинания, когда зазвонил телефон.

– Алло! Миша! Ну что? Узнал?

– Татьяна, ты меня пугаешь. Неужели это действительно так важно?

Бедный Миша! Не могла же я ему сказать, что уже выстроила версию, основываясь на своем предположении, и что отрицательный ответ пустит коту под хвост целый вечер титанических интеллектуальных усилий.

– Да, Миша. Важно, – только и сказала я в ответ.

– Хм… ну ладно. Сама разберешься. В общем, то, о чем ты просила, я выяснил, шофер сказал, что Артемьев, выйдя из банкетного зала на улицу, все кричал: «Домой! Домой!» Он часто ночевал у любовницы, поэтому, чтобы не оказаться потом крайними, ребята решили уточнить, домой – это куда? К девушке или к жене? Но, по словам шофера, в ответ тот зарядил такое семиэтажное выражение и так заорал, что они больше спрашивать не стали и поехали домой, то есть к жене.

– Понятно. Другими словами, Артемьев так был пьян, что плохо соображал и, возможно, сам не понял, в какой именно дом его привезли?

– Все может быть. Главное, что, подойдя к воротам, никаких претензий он не заявил, а просто послал всех подальше, чему, по словам того же шофера, все обрадовались и не заставили повторять.

– Ясно. Спасибо, Мишечка, ты мне очень помог.

– Пожалуйста, конечно, только сам-то я не очень понял. Объяснить не хочешь?

– Обязательно! Только чуть попозже. Когда сама окончательно разберусь.

– Ладно, – без особого энтузиазма ответил Миша и положил трубку.