Глава 5
– О! Какие люди! – радостно закричала Мила. – Вот, прошу любить и жаловать – Татьяна, частный детектив, расследует дело, по которому упекли Игорька. Тоша, принеси баночку из холодильника. Человек с работы. Пускай расслабится.
Высокий, очень светлый блондин отправился в дом, а второй парень, такой же высокий и мускулистый, но темноволосый, стоял на месте, внимательно меня рассматривая.
– Ты заказала частное расследование? – наконец спросил он, обернувшись к Миле. – Не знал.
– Эмма посоветовала. Сказала, что эта девушка – самый крутой профессионал во всем городе и раскалывает запутанные преступления, как орехи.
– А, Эмма… – как-то неопределенно протянул брюнет, он же, по-видимому, Вовик.
– Ну да. Помнишь, у нее были… проблемы? Так вот, Татьяна в два счета все разрулила.
– Да я не вникал…
– Ну и ладно. Не важно. Важно, что Игорек сейчас за решеткой, а он тут не причастен.
– Откуда такая уверенность?
– Я тебя умоляю! Ты что, Смирнова не знаешь? И потом, они с Ваней общались, дружили, можно сказать… Да что я перед тобой распинаюсь! Глаза вылупил, как будто сам не знает.
– Вот именно – не знаю. Я там не был, свечку не держал. А друзья… Дружба тоже разная бывает. Табачок врозь, как говорится.
– Да ну тебя, Вовка, вечно ты… нагнетаешь. Кать, скажи ему.
– Мила, вы не хотите познакомить меня со своими друзьями? Меня вы представили, а я до сих пор не знаю… – попыталась я вклиниться в этот неудержимый словесный поток.
– Да! Точно! Что ж это я… Это Вова, Катин… друг. Ну и мой, конечно. Он работал в охране у Артемьева, но сейчас, как сами понимаете, в незапланированном отпуске. А вон тот балбес, который два часа не может принести пива, – со счастливой улыбкой глядя на выходящего из дома блондина, продолжала Мила, – это Тошка. Антон. Это мой друг. Ну и Катькин, конечно, тоже.
«Балбес», похожий на молодого викинга, протянул мне запотевшую, холодную банку, но, как ни манила к себе ледяная даже на вид, запотевшая от разницы температур емкость, я героически отказалась.
– Извините, я за рулем.
– Вау! – картинно подняла бровки Мила. – Эй вы, нарушители! Берите пример.
Мне принесли минералку, а банка пива поступила в распоряжение Милы.
– Тошка тоже работал в охране, – тараторила она, повиснув на своем атлете. – У моего. Но тот, как только заметил, что он на меня глаз положил, – сразу вытурил. А нам и лучше. Никто не пасет. Да, Тошик?
Мила расхохоталась.
Судя по всему, банка пива, которую она держала в руках, была далеко не первой, и я уже начинала сомневаться в целесообразности своего появления здесь. Да, конечно, в откровенности своих собеседников я была очень заинтересована, но и адекватность являлась немаловажным условием.
Впрочем, не уезжать же мне было, едва приехав.
Я устроилась на лавочке в беседке, и вскоре вся компания переместилась туда же.
– …так, значит, говоришь, все пьяные были? – спрашивала я «Тошика», приканчивающего под шашлычок очередную банку пива.
– Мне Леха потом рассказывал, на карачках из сауны выползали.
– Ну, это еще не аргумент, – возражал Вова. – Вот сам подумай, если бы ты захотел заказать убийство – стал бы ты своих собственных охранников подставлять? Это же ментам прямо подарок. На них в первую очередь подозрения падут. Стрелка можно и со стороны нанять. И умный человек так бы и сделал. А Смирнов не дурак.
– Так вы думаете, что заказчик все-таки Смирнов? – обратилась я к Вове.
– А почему нет? Вы посмотрите, что сделали с Милой? Любой обидится.
«А вот Тоша, похоже, не обиделся, – думала я. – Ходит себе, веселый, радостный… А попозже, глядишь, и жарким сексом займутся и никакие прыщи ничему не помешают…»
– …и потом, он потерял деньги, – продолжал Вова. – А такие, как Смирнов, про финансовые потери не забывают…
«Смотри-ка, как хорошо ты все знаешь…»
Рассуждения Вовы начинали меня раздражать. Он был трезвее остальных, занимался в основном шашлыками и до такой степени внимательно наблюдал за всем происходящим, что я уже стала сомневаться, кто из нас здесь частный детектив.
– А вы как считаете, Антон, смог бы ваш бывший босс заказать своего друга?
– Смирнов-то? А почему нет? Вы бы видели, как он на меня смотрел, когда нас с Милкой засек. Того и гляди укусит. А мы и не делали ничего… так только… приобнялись слегка.
Косо ухмыляясь, Тоша прижал к себе Люду, по-видимому, желая продемонстрировать, как они в тот раз «приобнялись».
– Да, за таких девушек поклонники должны на дуэли драться, – попыталась польстить я. – А у вас, Катя, есть какие-то предположения по поводу того, кто мог это сделать?
– А? У меня? Нет… нет никаких предположений.
Катя, почти все время молчавшая, отреагировала на мой вопрос так, будто ее только что разбудили.
Вообще, по сравнению с Тошей и Людой, которые то обнимались, то целовались, всячески проявляя взаимные чувства, Вова и Катя за все время моего пребывания здесь ни разу даже не приблизились друг к другу. Девушка почти все время сидела в беседке, Вова заботливо следил за тем, как жарится шашлык, и, глядя со стороны, можно было подумать, что это коллеги по работе, нечаянно встретившиеся у общих знакомых.
– Какие у нее могут быть предположения! – между тем весело кричала Люда. – Она, бедная, из дому по целым дням не выходила. «Сижу за решеткой в темнице сырой…» Ха-ха-ха! Ваня у нас – страшный собственник. Был. Все свое с собой. Если уж что в руки к нему попало, пиши пропало. Ха! Тошик! Смотри – я стих сочинила.
– Ты же моя… поэтесса, – Тошик ласково чмокнул Люду в щечку. – Вы, Татьяна, на Катю не очень рассчитывайте, она у нас партизан. И это чистая правда, что Артемьев любил все контролировать и чтобы у него все по струнке ходили. Катя когда у него в коттедже жила, без спросу нос на улицу высунуть не могла. Везде только с охраной, под наблюдением… Вон, Вовку спросите, он вам скажет.
– Что, действительно все было так строго? – улыбаясь, обратилась я к Вове.
– Ну, в общем… да. Иван Алексеевич любил порядок.
– А в тот вечер вы тоже были в охране? Ну, в смысле, среди тех, кто подвозил его домой?
– Да, разумеется.
– Эх, так что же я теряюсь! – шутливо как бы опомнилась я. – Тут у меня живой свидетель, а я по сторонам глазею. Вы ведь, можно сказать, очевидцы…
– Да какие мы очевидцы, – уклончиво отвечал Вова. – Он из машины вылез, да и послал нас… ко всем чертям. Нечего, говорит, вам тут делать, я сам дорогу найду.
– А он очень пьян был?
– Да нет… нет, бывало и покруче. Мы, собственно, поэтому и не стали задерживаться. Босс в порядке, с ног не падает… К тому же и сам говорит, чтобы отваливали. А возражать у нас… не принято. Ну, Миша долго не думал, развернулся, да и поехал. Времени-то уж было… ночь.
– Миша – это водитель?
– Ну да. Развезли ребят, потом меня отвез… я дальше всех живу. Ну а потом, наверное, домой поехал, куда же еще.
Пока Вова говорил, я внимательно вглядывалась в выражение его лица, пытаясь уловить что-нибудь, так сказать, «наводящее». Фальшинку, усмешку, досаду… В общем, какую-то мелочь из тех, что человек сам за собой замечает редко и благодаря этому прокалывается там, где меньше всего ожидает.
Вова приехал сюда как друг и даже, возможно, возлюбленный Кати, между тем и от него, и из других источников мне уже было известно, что характер у Артемьева был тот еще и девушке жилось несладко. Как знать, может, именно на этой почве и зародился мотив…
Конечно, сам Вова в качестве исполнителя сразу исключался, но, учитывая его профессию, можно предположить, что и знакомые у него соответствующие и среди них наверняка есть кандидатуры, вполне подходящие.
Я размышляла обо всех «за» и «против» возможной причастности к преступлению Вовы, не подозревая, что уже через несколько минут события примут совершенно неожиданный оборот. По крайней мере, для меня.
Воспользовавшись тем, что Мила, Тоша и Вова стояли у мангала, сосредоточившись на нанизывании на шампуры новой порции мяса, я подсела к Кате и завела с ней тихий разговор, надеясь наконец-то составить представление о том, что это за личность, и, если повезет, узнать что-то, чего я еще на знаю.
Но не успела я сказать и нескольких фраз, как к нам подошел Вова и сообщил, что им с Катей «уже пора».
Только-только начало темнеть, воцарилось самое романтическое время суток… Но, по-видимому, для Кати с Вовой все было совсем не так. Девушку ждет мама, она будет волноваться, и вообще уже поздно, детское время вышло, и нужно спешить домой, на горшок и в кроватку.
Как ни старалась я скрыть недоумение, что-то, по-видимому, отразилось на моем лице, поскольку, едва лишь дисциплинированная парочка скрылась из глаз, Люда поспешила объяснить:
– Они никогда не остаются. Чуть стемнеет, Вовик хватает ее и скорее уезжать. Хотя здесь полно свободных комнат, никто не подглядывает. Да, Тошик? Вы, кстати, Таня, если хотите, тоже можете остаться ночевать. Мы не будем шуметь.
Лукаво переглянувшись, любовники снова поцеловались, после чего Антон пошел проверить шашлыки, а мы с Людой снова устроились в беседке.
– Вообще, как-то все у них… странно. Не знаю, может, просто из-за того, что они недавно стали… общаться.
– А Катя действительно раньше работала на Артемьева?
– Ну да. Ее приняли на сырье, поставки молока регистрировать: кто, когда, сколько… в таком духе. А потом Артемьев как-то в отдел зашел… ну и… перевел ее. На легкий труд, – Люда усмехнулась. – Вы не смотрите, что она тихоня, на нее мужики еще как западают. Там и до Артемьева… были кандидаты.
– Это она вам рассказывала?
– Ну да. Артемьев когда начал ее с собой по тусовкам таскать, мы и познакомились. Они часто на всякие там бизнес-ланчи нас водили, так пока те о своих делах перетирают – скука страшная. Ну мы и… беседовали. Катька, правда, не больно разговорчивая, сами видели, но… слово за слово, как говорится… Чего и не скажет, я и сама догадывалась. Так… по выражению. И кстати, там, в кабаках, всегда на нее все пялились. На меня посмотрят и забудут, а с нее – ну, прямо глаз не сводят. Да я не ревнивая. Да, Тошик?
Люда болтала легкомысленно и расслабленно, и, памятуя, что параллельно с Игорем имел место еще и Тошик, а возможно, и не он один, я почему-то ей верила.
– А вот эти… кандидаты, о которых вы упомянули… они после того, как Артемьев поселил Катю в своем коттедже, они сразу исчезли?
– Ну а как вы думаете? Туда, в этот коттедж, мышь не заползет. Без ведома. Правда, был у нее парень один… настырный оказался. Он тоже молоко возил. Посредник или кто там… Ну и, разумеется, Катьку сразу заприметил. И только было у них тут разлюли-малина завязалась, как босс девушку и перехватил. Так тот вроде бы не сразу смирился… с судьбой своей жестокой. Даже в коттедж пару раз наведывался. Это Катька мне говорила. Но потом увидел, что все без толку, да и отстал.
– А сама Катя? Она как к нему относилась?
– Да она, похоже, ко всем одинаково относится. Есть – хорошо, а нет – и не надо. Вот, Вовик этот тоже. Его уж после того приняли, как у Кати с Ваней закрутилось. Ну и, как новенького, приставили к внештатной, так сказать, единице, за продуктами бегать. И там уж не знаю, то ли бегал он расторопно, то ли еще чего случилось, только Катька как-то так… ну, в общем… выделила его, можно сказать. Если отпрашивалась у Вани, в магазин там, или куда, обычно в те дни, когда Вовик дежурил, если чего надо, к нему обращалась… ну и так далее и тому подобное. А кстати… слышь, Тошик, я чего подумала? – закричала она своему другу, все еще возившемуся у мангала. – Может, Катька с Вовиком осторожные такие из-за конспирации?
– Может, и так. Тебе не все равно? – расслабленно отвечал Тошик.
– Действительно… чего это я так беспокоюсь за них? Разберутся. Просто я это к тому сказала, что у них ведь все это там на виду происходило… у Катьки с Вовой. Поневоле приходилось… остерегаться. Если Смирнов Тошку по одному полунамеку вытурил, то уж Артемьев…
– А что, вы и правда прямо так вот, у него на глазах «приобнялись»?
– Да нет, конечно. Просто я в машину садилась, и Тошик меня слегка так за талию… подсадил. Ну и на следующий же день начал работу искать.
– Нашел?
– А то! Работенка – супер. Не бей лежачего. Ни тебе ночных выездов, ни бесконечных ожиданий во время всяких бизнес-ланчей. Сиди себе, пульки отсчитывай. Да, Тош?
– Не завидуй.
– Как тут не позавидовать… – вместо Милы ответила я. – И где же это такие места заветные?
– Знаете, в центре почти, клуб стрелковый? Там оружейный магазин рядом, ну и заведение соответствующее… чтоб потренироваться. «Крепкий орешек» называется.
«Заведение», о котором говорила Мила, располагалось действительно в одном из центральных районов, и, рыская по своим детективным делам, я проезжала мимо несчетное количество раз. Правда, побывать внутри до сих пор как-то не удосужилась, но снаружи все выглядело более чем достойно.
В оружейный магазин, оформленный в том же стиле, я пару раз заглядывала и могу констатировать, что внешняя форма вполне соответствовала внутреннему содержанию. Разнообразие ассортимента в этом магазине могло поразить любое, самое пылкое воображение: от газовых пистолетов и прочих средств, составляющих предел мечтаний среднего обывателя, до профессиональных современных модификаций длинноствольных и короткоствольных предметов первой необходимости.
«Вот уж точно, чем дальше в лес, тем больше дров, – думала я, в то время как Мила весело щебетала о том, как приятно и не хлопотно работать в стрелковом клубе. – Кажется, еще вчера я, прилагая титанические усилия, высасывала подозреваемых из пальца. А теперь, с учетом вновь полученных данных, от подозреваемых уже некуда деваться. Стрелковый клуб… Хм… Это у меня теперь половина города… в кандидатах».
Тем временем стемнело уже окончательно, и я поняла, что, если не хочу оказаться третьей лишней, мне тоже пора уезжать.
Я стала прощаться, Мила – неискренне выражать сожаление, а Тошик широко улыбался, слушая все это и, наверное, с облегчением думая, что наконец-то все посторонние убираются восвояси и они с Людой смогут полностью сосредоточиться на том, для чего, собственно, собрались здесь.
Оставив влюбленных предаваться утехам, сама я пребывала в настроении, прямо противоположном.
Садясь за руль, я непроизвольно хмурила брови, что, по-видимому, отражало исключительную внутреннюю сосредоточенность, и всю дорогу размышляла над только что услышанным.
И Вова, и Тошик вполне подходили на роль заказчиков. Оба они могли иметь мотив и, несомненно, в силу рода своих занятий, имели возможность совершить такое убийство. Оба были высокого роста, что тоже немаловажно. Более того, Тошик, как не присутствовавший в сауне в ночь убийства, не имел даже алиби.
С другой стороны, и Ашота рано списывать со счетов. Хоть и не удалось мне вплотную пообщаться с Катей, но кое-что полезное я смогла узнать от Милы, и, если верить ее словам, Ашот добивался своей цели с завидным упорством. Трудно предположить, что, работая с Артемьевым несколько лет, он не знал, что это за тип и чем может грозить столь неприкрытое приставание к его девушке. Однако же не прекратил домогательств и ездил даже в коттедж.
Похоже, миловидная и вполне приятная во всех отношениях Катя, ничем особенным не поразившая меня лично, на мужиков и впрямь производила неизгладимое впечатление. И с этой точки зрения мотив у Ашота был.
Был он и у Вовы, и приблизительно такой же. В отличие от Ашота, Вова хорошо знал не только лицевую, нарядную, сторону жизни любовницы богатого барина, но и неприглядную изнанку. И если характер у Артемьева был действительно таким, как о том рассказывают, изнанка эта могла юноше очень не нравиться. Мила сказала, что он устроился к Артемьеву уже после того, как Катя перекочевала в коттедж, следовательно, не так давно. Возможно, раньше он не имел дела с тем, весьма свободным, стилем отношений, которые господствуют в подобной среде, и если намерения его в отношении девушки были серьезны… все может быть.
Тут я вспомнила, что от Милы Вова повез Катю не куда-нибудь, а домой к маме, что само по себе уже говорило о многом.
Между тем и сама я уже подъезжала к дому и, несмотря на позднее время, чувствовала сильное желание выпить чашечку кофе и поразмыслить.
Чтоб определиться с планами на завтрашний день, требовалось оценить шансы каждого из кандидатов и главное отделить от второстепенного.
Перемолов зерна, я поставила божественный напиток на огонь и снова сосредоточилась на мыслях о том, насколько вероятна причастность к убийству каждого из парней, с которыми я сегодня познакомилась.
Что касается Вовы, у него было железобетонное алиби, он уехал от коттеджа Артемьева в компании нескольких человек.
Но, с другой стороны, он был близок с Катей, смущало также все его поведение сегодня вечером. Я до сих пор не могла отделаться от ощущения двух буравчиков на своей спине, которые чувствовала всякий раз, как мне случалось отвернуться от Вовы. Он почти не пил, вел себя настороженно, несколько раз дал понять, что считает причастность Смирнова вполне вероятной… В общем, отыграл классическую схему, по которой кто-то, в чем-то виноватый, старается свалить вину на другого.
Признаюсь, Вова произвел на меня впечатление не слишком лучезарное, и, анализируя его возможную причастность, я не была стопроцентно объективной.
Между тем мой кофе «дозрел», и я перешла к Тоше.
Тоша производил впечатление человека веселого и бесшабашного, с которым профессия охранника даже как-то не очень сочеталась. Тем не менее причины досадить Артемьеву мог иметь и он. Его девушку, первую на деревне красавицу, превратили в прыщавую уродку. И как бы там ни было, а Смирнов, вытуривший его с работы, сейчас в тюрьме, и это Тоше не может не нравиться. Кроме того, как близкий друг Милы, он, несомненно, знал обо всех сплетнях, ходивших в недрах конкурса красоты. Что за беда, если Мила не сомневалась, что все подстроила коварная Оксана? Ведь для большинства-то виновником прыщей все равно являлся Артемьев.
Все эти факты, несомненно, свидетельствовали «против» Тоши. «За» было только то, что прыщи на теле любимой девушки все-таки не повод для такого преступления, как убийство. Но это слабое возражение было легким перышком в сравнении со стотонной глыбой, лежащей на другой чаше весов в виде отсутствия у Тоши алиби. Где он находился в тот вечер? Вот это действительно интересный вопрос. А мотив…
Вова и Тоша – хорошие знакомые, возможно, даже друзья. Абы кого не приглашают на ночь в гости. Тоша знал о проблемах Вовы, Вова сочувствовал Тоше… Все вместе, при горячем участии своих девушек, они, разумеется, не могли не догадываться, что, если что-то случится с Артемьевым, подозрения падут на Смирнова.
Отсюда вывод…
Ситуация снова оборачивалась весьма интересной стороной и, увлеченная взвешиванием всех «за» и «против», я даже как-то позабыла свою основную версию, которая тоже была довольно оригинальной.
«Смешнее всего будет, если после моих логических вывертов и парадоксальных догадок в итоге окажется, что заказчиком убийства и впрямь был Смирнов», – думала я, делая небольшие глоточки кофе.
Часы между тем показывали уже одиннадцать вечера, а я еще не определилась с планами на завтра. Несомненно, я должна была что-то предпринять в связи с полученными новыми данными и параллельно продолжать отрабатывать версию с Кристиной, с тем чтобы окончательно разобраться с ее причастностью или непричастностью к этому делу.
Поскольку, благодаря сегодняшним усилиям, я уже имела некоторое представление о распорядке дня биатлонистки, то и в планировании своих завтрашних действий предпочла отталкиваться от ее расписания. Утром Кристина наверняка будет в тире, следовательно, до обеда у меня есть время заняться стрелковым клубом.
Вряд ли Тоша ранним утром выскочит из кроватки своей любимой и поскачет на работу. После несчетного количества опорожненных банок пива. Думаю, потому-то и смогли они сегодня так смело расслабиться, что завтра у Тоши выходной. А мне это, несомненно, на руку.
Если я что-то понимаю в колбасных обрезках – заведения, подобные этому клубу, не набирают сотрудников по объявлению. Тем не менее Тоша устроился туда, и, кажется, довольно быстро. И что-то подсказывает мне, что дело здесь вовсе не в его положительном резюме. «Что мне снег, что мне зной, когда мои друзья со мной» – вот как это называется. Следовательно, если мне удастся освоиться в этом клубе, я смогу узнать много нового и интересного. Только вот как это сделать…
Впрочем, в том, что смогу освоиться, я не сомневалась. С любым человеком, который разбирался в стрелковом оружии, я без труда могла найти общий язык. Проблема была в другом.
Чтобы узнать то, что мне было нужно, я, разумеется, ни в коем случае не должна была выдавать свою профессиональную принадлежность, а учитывая, что в клубе работает Тоша, знающий меня, возможность сохранить инкогнито представлялась весьма призрачной. Так что в данном случае основная трудность была не в том, что о моих способностях не узнают, а в том, что о них узнают больше, чем нужно.
Ситуация усугублялась тем, что я даже не могла прибегнуть к гриму, как частенько делала в подобных случаях, поскольку Тоша общался со мной и наверняка узнает меня по голосу, а также тем, что я не могла попросить Тошу взять отпуск на пару дней и не мешать мне, поскольку он – один из подозреваемых. Если он не то что узнает, а хотя бы заподозрит, что я была в клубе, это будет с моей стороны непростительным проколом, даже независимо от того, причастен или непричастен Тоша к убийству.
Да, с клубом требовалась особая осторожность. Думаю, завтра утром нужно съездить на место и для начала просто осмотреться. Наверняка график дежурств там посменный, и если есть возможность откуда-нибудь из укромного местечка посмотреть, кто сегодня «пульки отсчитывает», тогда задача моя несколько облегчается. И в этом случае, думаю, изменение внешности не помешает. Само появление дамы в подобном месте наверняка не останется незамеченным и вызовет толки. Мальчики будут меня обсуждать, и, конечно же, совершенно не обязательно, чтобы в их описаниях фигурировала личность, похожая на частного детектива Татьяну Иванову.
Где еще мне следует побывать, кроме стрелкового клуба? Может быть, в интернет-кафе, где вчера оставила я Кристину… Впрочем, нет. Думаю, пока это не актуально. Посмотрим, куда сегодня отправится она после своего тира, потом и будем решать.
Тут я вспомнила, что до сих пор еще не общалась с вдовой Артемьева и не имею представления о том, что это за человек. Такая же хабалка, как Ирина Смирнова? Или поприличнее будет? Личность Ивана Алексеевича в целом уже вырисовывалась в моем воображении, но для того, чтобы придать образу законченность, необходимо было переговорить с супругой. Никакая любовница не может знать того, что знает о мужчине его жена. И вовсе не обязательно, чтобы это знание формулировалось словесно. Глаза и выражение лица иногда могут сказать столько, что слова окажутся лишними и неуместными.
Но организовать встречу с Натальей Артемьевой мне было, пожалуй, сложнее, чем проникнуть в стрелковый клуб. А между тем это ее мужа убили, и узнать, что она думает об этом, мне, даже чисто по-человечески, было весьма интересно. Чем стала для нее эта смерть? Облегчением или ударом? Что она думает о мотивах? Подозревает ли кого-нибудь? А если вспомнить постоянные ссылки на сложный характер потерпевшего, красной нитью идущие сквозь все дело, как знать, может быть, в результате нашего разговора у меня появились бы основания и ее подозревать в причастности…
«И тогда уже точно можно стреляться», – в качестве оптимистического завершения подумала я, делая последний глоток из чашки.
Действительно, если в начале расследования я расстраивалась от того, что нет подозреваемых, то теперь выясняется, что их может оказаться слишком много. По логике вещей мне следовало радоваться, но почему-то настроение было иным.
И мотивы убийства, и возможности его осуществления у Тоши и Вовы не представали перед мысленным взором в качестве незыблемого «да» или «нет», а рисовались в виде шаткого «может быть». И вполне вероятно, еще одно подобное «может быть» могло возникнуть после разговора с Натальей Артемьевой.
И главное сейчас этого разговора добиться.
Несмотря на крепкий кофе, голова, измученная бесконечными размышлениями и анализом сегодняшнего дня, так и тянулась к подушке, и следующий мозговой штурм я решила отложить до завтра. План на утро ясен, после обеда я продолжу слежку за Кристиной, а дальше кривая сама выведет. По крайней мере, если биатлонистка снова отправится в знакомое мне здание изучать культурные ценности, подумать у меня наверняка будет время.
Приняв теплый душ, я с удовольствием растянулась в кровати и через минуту уже спала.
* * *
На следующее утро, сделав несколько упражнений и плотно позавтракав, я приступила к изменению внешности. Конечно, можно было бы в этом случае прибегнуть к помощи Светки, но, вспомнив, чем обернулся мой невинный, в общем-то, разговор с Оксаной в торговом центре, я решила обойтись своими силами.
Светка начнет болтать, кто-нибудь, кому не надо, может услышать, через пятнадцать минут будет знать половина города, и от моего инкогнито не останется камня на камне.
Нет уж. Я уж как-нибудь сама.
После небольшой ревизии своего арсенала маскировочных средств я извлекла на свет кудрявый каштановый парик и, примерив, решила, что это именно то, что нужно.
Со всеми фигурантами я встречалась в обычной одежде и без макияжа, а в клуб отправлюсь в чем-нибудь заметном и ярко накрашенная. Думаю, неотразимое впечатление, которое произведет мое появление в клубе, уничтожит в зародыше самую мысль о том, что в образе медноволосой дивы могла предстать та самая скромная девушка, которая еще совсем недавно ела шашлыки, сидя в беседке.
Я собрала свои длинные волосы в пучок, заколола их, убрала под сеточку и, водрузив сверху парик, увидела, что больше ничего и не требуется.
Теперь можно было переходить непосредственно к лицу.
Я наложила тональный крем на два тона темнее, чем использовала обычно, и, слегка припудрившись, начала наводить красоту.
Главным дополнением к каштановому парику должны были стать, разумеется, ярко-красные пухлые губы. С помощью некоторых ухищрений и подрисовок я добилась того, что губы зрительно увеличились в объеме.
После этого, внимательно взглянув в зеркало, я решила, что к таким умопомрачительным губам можно добавить еще и длиннющие ресницы, а тени должны быть спокойными, однотонными и неброскими.
Достав из маленькой коробочки накладные ресницы, я пристроила их на место: и хорошенько поработав тушью и слегка тронув веки коричневыми тенями, поняла, что создание неповторимого образа можно считать завершенным.
Из зеркала на меня смотрела очаровательная и бесшабашная женщина-подросток, что-то среднее между Натали Портман и Пеппи Длинныйчулок. Как раз такая, какой будет интересно в стрелковом клубе.
Что касается костюма, мне здесь виделось что-то пестрое, джинсово-хлопчато-бумажное.
Перебрав гардероб, я остановилась на рваных джинсах, цветастой блузке из шифона и маленьком кожаном жилетике.
«Ну просто ковбой, – думала я, придирчиво оглядывая себя в зеркале. – Не хватает только двух револьверов на поясе».
Однако в целом образ получился что надо, и уверенность моя в успехе предприятия неизмеримо возросла.
Теперь требовалось сочинить подходящую легенду, но, решив особо не заморачиваться, я просто слегка изменила версию, которую уже излагала на молочном комбинате.
Несомненно, нужно сказать, что я – приезжая. Иначе как объяснить тот факт, что, так хорошо разбираясь в оружии и имея к подобным вещам неподдельный интерес, я до сих пор не побывала в таком достойном и во всех отношениях приятном месте? Приехала я, предположим… ну, скажем, из Нижнего Новгорода. Приехала к друзьям, а они, коварные, даже со своих дурацких работ не захотели отпроситься, оставили меня одну-одинешеньку дома куковать. Вечером, дескать, на шашлыки поедем, а сейчас отдохни пока. Ну вот, я и отдыхаю. Вышла погулять, а тут, смотрю – местечко привлекательное… Ну, я и заглянула на огонек.
Да, думаю, это прокатит.
Был уже одиннадцатый час, и я решила, что пора ехать. Кинув последний взгляд в зеркало, я взяла ключи, бросила их в красную лаковую сумочку, весьма гармонично дополнившую мой новый внешний облик, и спустилась к машине.
Как обычно потратив массу времени на маневры и поиск места для парковки в центре города, я наконец смогла заглушить двигатель и вышла из машины.
Сами собой разъехались передо мной двери, и взору моему предстало просторное помещение, разделенное на две неравные части. Большая из них была комфортно, профессионально и по последнему слову оборудована для тренировок, а в меньшей, уютной и слабо освещенной, расположилось кафе-бар, тоже оборудованное красиво, дорого и современно.
В помещении присутствовали в основном мужчины. Только за стойкой бара, возле машины для приготовления кофе, скучала девушка, по-видимому, даже и не надеясь на приход посетителей в столь ранний час, и хотя за одним из столиков, пялясь на огромную плазму на стене, сидели два здоровенных мужика, наверняка они были местными и в плане получения сверхприбыли интереса не представляли.
Прочие в количестве трех человек тусовались возле барьера с самыми разными видами ружей и пистолетов и по той части разговора, которую я застала, войдя в зал, можно было сделать вывод, что они активно обсуждают какой-то случай из личной стрелковой практики.
Двое стояли перед «прилавком», третий сидел с другой стороны, и Тоши среди них не было.
– Ух ты-ы-ы… – восхищенно тянула я, обводя глазами пространство. – Вот это класс!
Между тем мое появление тоже не осталось незамеченным, и пока я, как завороженная, смотрела на блистающие стволы, рядком выложенные на стойке, среди присутствующих произошло заметное движение.
Мужики в кафе оторвались от своей плазмы и стали таращиться на меня, а разговор у стойки становился все тише, и рассказчик спотыкался на каждом слове, не зная, на чем ему сосредоточить внимание – на своей истории или на моей великолепной персоне.
– Здрасьте! – наконец соблаговолила я «увидеть», что не одна здесь. – Как это все у вас тут… красиво. А попробовать можно?
Я кивнула на ряд стволов и вопросительно посмотрела на мужчину, сидящего по ту сторону «прилавка».
По тому, какая гробовая тишина повисла в помещении в ответ на мой незатейливый вопрос, я поняла, что от такой девушки ребята ожидали услышать все, что угодно, только не это. Мужчина, к которому я обратилась, еще пытался сохранять дипломатическое выражение на лице, но парочка, стоящая рядом, и не собиралась скрывать уничижительное презрение, яснее ясного отобразившееся на лицах.
Впрочем, меня беспокоило не это. Я-то знала, что нужно сделать, чтобы мины снисходительно-презрительные в один миг переменились на изумленно-восторженные, и совершенно не огорчалась временным взаимным непониманием. Смущало другое. Заведение явно было не из дешевых, и рядом, увы, не было какого-нибудь Ашота или Арама, благодаря протекции которого я могла бы поупражняться на халяву. Сколько с меня сдерут? – вот вопрос.
Но отступать было поздно.
Я все продолжала красноречиво глядеть на дяденьку за прилавком, и тот, кажется, начал догадываться, что я сейчас не пошутила.
– А у вас… есть какая-то практика? – заикаясь и после каждого слова откашливаясь, медленно проговорил он. – Вы уже занимались стрельбой?.. Когда-нибудь…
– Занимались, – лучезарно улыбалась я в ответ. – Это – мое хобби. Меня даже как-то на охоту брали…
– В самом деле? – похоже, дяденька не поверил ни единому слову. – Ну что ж… для начала… давайте попробуем вот из этого…
Из того, что было разложено на прилавке, этот бессовестный выбрал самое паршивое, истасканное и обшарпанное ружье, явно предназначенное для новичков и неумех. Вроде меня.
Но я орлиным взором давно уже заприметила лежащий в сторонке старый добрый «макаров» и повелительно указала пальчиком в его сторону.
– Нет, я хочу попробовать вон из того.
Оборудованный по самым высшим стандартам, клуб и в плане безопасности не вызывал ни малейших нареканий. Пространство, где летали шальные пули, отделялось стеклом, несомненно непробиваемым.
Поэтому здесь мне не стали объяснять, что новичкам лучше начинать с длинноствольных форм, где траекторию пули хоть что-то да направляет. Однако озвученная цена услуги, судя по выражениям лиц, превышала прейскурант как минимум втрое.
Что было делать? Пришлось соглашаться. Единственная слабость, которую я позволила себе, это злорадная мысль о том, как уже через минуту изменятся эти высокомерные рожи и как буду я наслаждаться торжеством.
Обхватив пальцами привычный, давно ставший как бы продолжением руки ствол пистолета, я прицелилась и двумя выстрелами поразила в голову и в сердце маячивший вдали силуэт на бумаге.
Когда мишень подъехала к стойке, в воздухе повисла ненарушимая тишина.
Мальчики переводили взгляды то на меня, то снова на мишень, и, по-видимому, в их головах никак не срастались эти два столь разнородных явления.
– Круто… – наконец произнес один из приятелей, стоявших рядом со мной по эту сторону «прилавка». – А вы… а вы где работаете?
Теперь пришла очередь удивляться мне. Наслаждаясь своей победой, вытянутыми физиономиями и тем, что все мои предположения оправдались самым блистательным образом, я ожидала услышать все, что угодно, только не подобный вопрос.
– Я?.. В офисе, – ляпнула я первое, что пришло в голову, и с обезоруживающей улыбкой добавила: – Бумажки перебираю…
– Это что же, интересно, за офис такой… с такими сотрудниками, – довольно бесцеремонно меня разглядывая, тянул собеседник.
Я во всю ширь улыбнулась, не собираясь больше ничего объяснять.
– А вы где работаете, если не секрет?
– А он на автозаправке стекла протирает, у кого запылились, – донесся от столика хриплый бас, и все дружно загоготали.
– Нет, правда, где вы научились так стрелять? – не отставал настырный мужик.
– Я ведь сказала, это мое хобби. Постоянные упражнения, сноровка, закалка, тренировка… все только благодаря упорному труду.
– А-а-а… И где вы тренировались? У нас, кажется, вы ни разу не были.
– Еще бы! Из Нижнего не наездишься. Я здесь в гостях.
Разговор завязался, и дальше все пошло как по маслу.
Я еще пару раз стрельнула из винтовки, сделала несколько замечаний по существу относительно представленного боевого ассортимента, и меня окончательно сопричислили к кругу избранных.
Из тира мы вскоре переместились в кафе, и у меня была полная возможность рассказать и о вероломстве своих тарасовских друзей, и о том, что нечем мне, брошенной и одинокой, в течение целого дня заниматься, и о том, какое это великолепное и профессионально оборудованное место, куда я так неожиданно попала.
Болтая и потягивая какую-то сладкую газировку, я исподволь внимательно осматривалась, пытаясь определить для себя план дальнейших маневров. И справедливости ради должна отметить, что пространства для этих маневров не наблюдалось ни малейшего. Клуб действительно был оборудован профессионально.
Исходные данные, обстоятельства и обстановка, в которых планировала я получить необходимую информацию, указывали только на один возможный способ – скрытая видеокамера. Но, оглядывая помещение, я замечала такое количество вполне открытых мерцающих «глаз», что сама мысль о возможности поместить здесь что-то от кого-то скрытое представлялась совершенно нереальной.
Выпытать что-то в разговоре тоже было проблематично. Я ведь не могла напрямую начать расспрашивать о Тоше. Боюсь, меня бы неправильно поняли. А ждать, когда на эту тему сам собой выйдет разговор, можно было до бесконечности. Тем более что собеседникам моим, кажется, гораздо интереснее была такая тема разговора, как я. Мне гораздо чаще приходилось отвечать на вопросы, чем самой задавать их, и вскоре у меня возникло устойчивое ощущение, что я теряю время.
Пухлый мачо, который так настойчиво интересовался, где я работаю, продолжал выказывать повышенное внимание к моей персоне, и, учитывая безвыходность положения, я уже начинала подумывать, что, пожалуй, это единственная реальная возможность, которую я могу использовать в своих интересах. Точнее, в интересах дела.
Мальчика звали Андрей, и он не производил отталкивающего впечатления, хотя в целом был немного тяжеловат. Раньше, по-видимому, вполне тренированные мускулы давно покрылись жирком, и мысль о диете и спортзале как-то сама собой приходила в голову при взгляде на это большое тело.
Друг Андрея представился Геной, а того, кто сегодня «отсчитывал пульки» и так лихо заломил мне цену за первый выстрел, звали Славик.
А меня звали Карина.
Поглядывая на часы и видя, что уже близится время «принимать» настрелявшуюся Кристину на въезде в город, я все пыталась найти ключевую фразу, чтобы прекратить бессмысленный разговор и распрощаться, но Андрей продолжал задавать мне свои пытливые вопросы, и приходилось отвечать. Не могла же я с первого же раза нахамить и убраться восвояси.
Наконец я, кажется, догадалась, как можно прекратить эти бесконечные переливания из пустого в порожнее. Доверчиво глядя в лицо Андрея, я робко попросила разрешения прийти еще завтра, поскольку завтра все тоже будут на работе и мне снова нечем будет заняться.
Выстрел попал в яблочко. Поняв, что вскоре сможет снова меня увидеть, Андрей прекратил бесконечные и бессмысленные расспросы ни о чем, и, постепенно сворачивая дискуссию, я наконец логично и последовательно подошла к фразе «мне пора».
Заверив, что завтра будут очень рады со мной пообщаться, бравые парни пожелали всех благ, а Андрей даже проводил до самооткрывающейся двери.
Оказавшись на свободе, я вдохнула полной грудью и помчалась к машине.
Учитывая, что стрелковый клуб находился почти в самом центре, я, конечно же, не смогла припарковаться прямо у подъезда, и, чтобы сесть за руль, мне нужно было проделать порядочное расстояние пешком.
Впрочем, принимая во внимание истекающий лимит времени, этот способ передвижения, скорее, можно было назвать фривольным полугалопом.
Добежав до машины, я плюхнулась на сиденье и вскоре уже летела по городским магистралям, изо всей силы нажимая на газ и на чем свет стоит проклиная разговорчивых парней, которым нечем заняться.
Выезд из города, служивший конечным пунктом моего путешествия, находился неизмеримо далеко от стрелкового клуба, а времени оставалось мало.
Чтобы как-то уменьшить риск потерять Кристину или разминуться с ней, если я вовремя не успею к контрольной точке, я старалась двигаться по тем дорогам, которыми она вчера ехала на своей «Ниве», совершенно естественно предполагая, что и сегодня она поедет там же. И среди беспокойств и тревожных размышлений об этой непредвиденной задержке, которая могла нарушить все планы, мне вдруг пришла мысль, что это очень кстати, что я сейчас не похожа сама на себя. Вдруг мне и правда придется оказаться с Кристиной «лицом к лицу» на трассе. И совершенно незачем ей мое лицо узнавать.
Но ничего такого не случилось.
Проехав весь путь, который мы с «Нивой» вчера проделали в противоположном направлении, я так и не встретила старую знакомую. Лишь подождав минут двадцать у знакомой заправки, увидела я наконец белый автомобиль, в обычном стиле вождения неустрашимой биатлонистки.
Пропустив «Ниву» вперед, я поехала следом, снова, как и вчера, каждую секунду боясь, что кто-то, или она, или я, на очередном вираже попадет в аварию.
Но так же, как и вчера, преодолев все повороты и светофоры, и она, и я невредимыми добрались до частного сектора, и, проследив, как девушка скрылась за воротами своего дома, я приготовилась ждать.
Уже зная по опыту, что ожидание будет продолжительным, я попыталась проанализировать то немногое, что удалось узнать мне в стрелковом клубе. Впрочем, на обилие информации в первое же посещение я и не рассчитывала, но того, что и в перспективе все окажется до такой степени безнадежно, тоже не предполагала.
Многочисленные и с полным знанием дела размещенные в зале видеокамеры целиком и полностью исключали возможность произвести какое-то действие в клубе незаметно. Другими словами, установить «жучки» я не смогу, а других способов получить интересующую меня информацию не существует…
Или существует?
В эпоху беспроводного Интернета человеческие возможности в плане подслушивания и подглядывания расширяются иногда просто до фантастических пределов, и если проконсультироваться кое с кем из своих знакомых…
Воображение тут же нарисовало мне образ Данилы – гениального хакера девятнадцати лет от роду, с которым недавно я познакомилась у ребят, снабжающих меня всякими ультрасовременными техническими штучками. Фишка Данилы состояла в том, что он обожал ходить в какой-то задрипанной рванине и, утверждая, что это сейчас очень модно, с виду был похож на последнего бомжа. Если бы я не знала, кто это и какими суммами он оперирует, бессовестно влезая на чужие банковские карты, я бы, наверное, что-нибудь подала ему. Из милосердия.
Но в подаяниях моих Данила не нуждался, а вот самой мне, вполне возможно, вскоре потребуются его услуги.
Надо будет все это на досуге хорошенько обмозговать…
Ну и, конечно, Андрея тоже не будем сбрасывать со счетов. Может пригодиться. Не Ален Делон, конечно, но… в такой ситуации, какая сложилась с этим клубом, никакими мелочами пренебрегать не следует.
Раздумывая и сопоставляя, я не спускала глаз с ворот дома, где жила Кристина, и, увидев, что она вышла и снова садится в машину, повернула ключ в замке зажигания.
