ДЕНЬ ШЕСТОЙ
18.02.2016 по римскому календарю
21 травня 9785 года по веремскому летоисчислению
Занимался рассвет. Восходу багрового светила предшествовал ветер. Он в клочья разорвал плотное покрывало грузных, казалось бы, незыблемых туч. Первые солнечные лучи, которые рассекают тьму предрассветных сумерек, но не греют, расплескались по лесным прогалинам, заблудились в листве, растеклись по стволам вековых кленов и дубов.
— Я слышу шум воды, — подал голос Эрин, поворачивая лошадь к оврагу. — Нам стоит туда спуститься.
Возражений не последовало.
Склон был достаточно крутой, а ручей шириной чуть больше метра, не иначе как питавшийся от родников (вода в нем враз сводила судорогой ноги и пенилась холодными бурунами), извивался лентой течения в ложбине. Чтобы добраться до криницы, пришлось спешиться. Лошади упирались, не желая идти за ненормальными наездниками. Леголасообразному даже пришлось накинуть одной из кобыл на морду камзол, а второй — платок с головы Пайрем, чтобы зашорить глаза. Комфортнее всех себя при спуске чувствовал демонюка, вольготно вися вниз головой, как мешок картошки, перекинутый через седло.
Когда мы оказались в ложбине, вновь сели на лошадей. Продвигаться по руслу мелкой речушки было бы гораздо легче, если бы нас так рьяно не атаковало комариное войско. Причем усиленной дегустации подверглась именно Пайрем, ну и мне досталось за компанию. То ли кровь девушки была деликатесной группы, то ли главную роль сыграло темное одеяние послушницы, но она то и дело хлопала себя по плечам и лицу. Вокруг меня комарье тоже роилось, но я стоически терпела, лишь отдуваясь.
Так мы продвигались довольно долго, пока Эрин первым не вывел свою лошадь из русла и, как только мы выбрались из оврага, скомандовал привал.
Не знаю, кто больше обрадовался отдыху: мы или лошади, со спин которых слезла двойная ноша. Пока эльф стреноживал животин, я и Пайрем приводили себя в порядок.
Критически осмотрев то, что осталось после сражения с Секлетерией, пришла к выводу, что мне срочно нужна юбка. Хоть какая захардяшная. Жалостливая послушница отдала мне свою нижнюю.
Как раз в момент переодевания очнулся наш контуженный.
Див сначала приоткрыл один глаз, затем второй.
— Такие бы ноги да в руки! — протянул демон, присвистнув.
Поскольку Пайрем в этот момент как раз одергивала подол, а я натягивала юбку, идентифицировать, кого именно демонюка пристально облапал взглядом, не представлялось возможным.
— Свои побрей, такие же будут. — Я ответила быстрее, чем успела подумать.
Контуженный смерил меня внимательным взглядом, а потом враз посерьезнел.
— Не знаю как, милая мадемуазель, к вам обращаться, но примите мои поздравления — вы первые, кому удалось меня похитить.
— Зовите меня Кесси, а ее Пай, — я кивнула на послушницу. — И что же, было много желающих похитить вашу рогатую светлость до нас?
Ехидство в моем голосе прорезалось помимо воли. Уж больно мне было интересно узнать, что за субчика прихватил Эрин, но спрашивать в лоб — навряд ли демонюка представится по всей форме.
Связанный лишь хмыкнул, услышав про «рогатую светлость», и попытался дернуть привязанным хвостом. Кисточка коего недовольно качнулась, выказав досаду хозяина из-за невозможности использовать пятую конечность.
— Признаться, другие, приходившие до вас, были не столь оригинальны и расчетливы, потому и попадались. Шпионки, представившиеся куртизанками… не предполагал, упущение, за которое мне придется дорого расплачив…
— Мы не шпионки! — выкрикнула Пайрем, запальчиво перебив говорившего, и спутала мне тем самым все карты.
Ненавязчиво толкнула девицу вбок, намекая на то, чтобы она замолчала.
— Дорогая, сходи к ручью набери воды…
Послушница, поняв, что сболтнула лишнее, решила ретироваться.
— Что вы хотите в обмен на мою свободу? — сразу же перешел к делу демонюка.
«Эх, еще бы знать, кто ты…» — подумалось мне.
— А что вы можете предложить? — вопросом на вопрос ответила я.
— Думаю, третий сын правителя Чернолесья и по совместительству глава партизанского движения может много чего предложить… — задумчиво протянул тихо подошедший Эрин.
Сейчас его лицо было точно таким же, как в то утро, когда он заподозрил меня в шпионаже: холодное, словно высеченное из мрамора, в котором не было эмоций, один голый расчет.
— А я так полагаю, передо мной опальный глава отдела разведки княжества Элирелии? Помнится, говорили, вас каменные тролли живьем сварили…
— Эти слухи были слегка преувеличены. — Судя по интонации, демонюка затронул не самую любимую тему Эрина. — А вот вам, многоуважаемый Дейрий, пару лет назад прочили командование всей армией Чернолесья. Хотя за прошедшее время вы изрядно изменились, подурнели, я бы сказал, но в партизанское-то движение? Несолидно, знаете ли…
По тому, как эти двое играли в гляделки, можно было сделать вывод: знакомы они были давно. Не факт, что лично, но портретики друг друга точно созерцали, и не раз. Я затаилась, как мышь под веником: все же любопытство — извечная женская черта, погубившая не одну Еву, а мне было интересно, до чего эти двое договорятся.
— Смотрю, Эриниэль изменил своим принципам. У меня в досье напротив вашего имени значилось: «всегда работает один», да и стиль исполнения заданий до этого момента я считал более изящным…
Их диалог все больше напоминал обоюдное кружение двух мартовских котов, которые пока не начали выдирать друг другу усы лишь по той причине, что один из них связан. Еще немного, и перейдут к решительным оскорблениям: издевками-то уже обменялись.
Что лучше всего выбивает из колеи двух драчунов, вставших в бойцовскую стойку? Правильно, ушат холодной воды. В качестве оной я использовала фразу:
— Не буду лукавить, дорогой Дейрий, похитили мы вас не просто так, а чтобы оженить, как требует старинный горский обычай. Вот, кстати, и невеста возвращается.
Как раз к последним моим словам кусты раздвинулись и из-за бересклета выбралась Пайрем.
Последовала немая сцена, а демонюка даже неаристократически икнул от неожиданности.
Фир, не иначе проснувшийся от дремы, тихонько ехидно прокомментировал на ухо: «Ты, когда не знаешь, в какую сторону стрелять, попадаешь аккурат в яблочко. Если мне не изменяет память, демоны гулять по девкам могут долго и охотно, но вот женятся всего один раз. Второй нельзя, даже если вдовым остался. А ты тут одной фразой… представь, какой шок бедный переживает. Бью лапу об заклад, этот рогато-хвостатый уже все прикинул: и то, что человеческая женщина живет мало, и то, что если и родит наследника, то полукровку, который претендовать на престол не сможет. Ему угроза отпиливания рогов не так страшна (а эти винторогие своими бодульками ой как гордятся, остаться без них — все равно что калекой стать), как женитьба».
Судя по всему, демон взвешивал то, насколько угроза реальна, и решил проконсультироваться у Эрина:
— У этой милой барышни всегда такая манера вести переговоры: бить ниже пояса по самому больному? — уточнил Дейрий у коллеги по шпионскому ремеслу, кивая в мою сторону.
Эльф сокрушенно вздохнул, непроизвольно почесал затылок, который еще помнил покатые бока злополучного ведра, прилетевшего ему не так давно на макушку, и выдал, не иначе в сердцах, из мужской солидарности:
— Да, всегда. А ночью еще хуже. Скажу тебе как мужчина мужчине: даже не пытайся! Это все равно что жалящую гидру без рукавиц свежевать.
— А я смотрю, ты пробовал? — бессовестно уточнил демон, сплетничая в прямом смысле у меня перед носом.
Кончики ушей Эрина покраснели, и, хотя леголасообразный лишь хмыкнул, Дерий расплылся в ухмылке.
— Если уж тебя эта красотка заинтересовала, значит, в ней что-то есть… Интересно, что?
— Деньги, обещанные за деликатную работу, — невинно хлопая ресничками, уточнила я.
Демон расхохотался.
— Так, значит, наш гений шпионажа после того, как не пришелся со своими принципами ко двору нового светлоэльфийского владыки, подался в альфонсы… — похабно протянул рогатик.
— Не в альфонсы, а в частные следователи, — вступилась я за Эрина, который и рта не успел открыть. — А вы что-то, милый друг, слишком счастливы для жениха, — и мстительно добавила: — вот доставим вас в штаб, там и обвенчаетесь с Пайрем…
Последние звуки потонули в шуме падающего тела. Послушница грохнулась в обморок. Поскольку рядом с нею никого, кто бы поддержал девушку, не оказалось, приложилась о землю она знатно.
«Не вынесла своего счастья», — прокомментировал из волосяного окопа Фир.
Эльф поспешил на помощь послушнице, не оценившей моих стараний по устройству ее семейного счастья, пусть и чисто гипотетического.
Демонюка же слегка сник, и, как заправский торгаш на базаре, начал вести переговоры:
— А может, вместо женитьбы вас устроит выкуп? Золотом? Алмазами? Могу и скакунами. Военных тайн, извините, сдать не могу, родина, какая бы она ни была, даже по кусочкам не продается.
— Нет, — кровожадно заявила я, на манер заядлого шопоголика, который удавится за скидку в полпроцента и будет торговаться даже за оную до посинения. — Не могу же я подругу несчастной оставить. Когда ей еще цельный принц под ноги упадет, пусть и из партизанского движения? Она девушка простая, с хозяйством ей тяжело справляться одной, — меня несло как на американских горках, — а ты мужик сильный. Дрова там порубить, корову подоить, воды принести…
Эрин смотрел на меня с восхищением (это же надо такой бред нести и так правдоподобно), взор же демонюки угасал (не иначе поверил в возможность сих перспектив).
Дейрий перевел взгляд на начавшую подавать признаки жизни Пайрем, критически осмотрел будущую супругу и произнес:
— Нет, я не согласен. Если уж так хочется осчастливить кого-то семейными узами, давайте другую, а у этой, увы, грудь не перевешивает остальных ее недостатков. Да хоть вас, милая барышня… Вы хотя бы не пресное тесто, которое будешь жевать изо дня в день, не чувствуя вкуса. В вас есть перчинка.
— А я смотрю, у вас желание насолить Эрину хоть в чем-то неистребимо?
— А как же! Этот ушастый зараза двенадцать лет назад моей бабке голову задурил, об их страстном романе все Чернолесье гудело…
— Только так я мог пробраться к тайнику с чертежами! Я же не виноват, что они хранились в опочивальне этой матроны, кстати, весьма симпатичной, несмотря на ее почтенный возраст… — парировал леголасообразный.
— Эх, говорил я отцу, что стоит документы отдать на сохранение министру тайной канцелярии. Посмотрел бы я на то, как наш милый эльф соблазняет трехсотлетнего демона, убеленного сединами…
«Нет, знакомы все же лично, — констатировала я, — а помимо государственных интересов еще и такие интимные подробности всплывают…»
Эльф, уводя разговор в другую сторону, помог послушнице подняться.
— Пайрем, вам надо привести себя в порядок, вы испачкались. Давайте я провожу вас к ручью, — заботливо предложил Эрин, и девушка во второй раз пошла по проторенному маршруту.
В голове мелькнула мысль: «Интересно, а третий умывательный заход у нее будет?»
Мы с демоном остались тет-а-тет.
— А я смотрю, этот вислоухий на вас глаз положил? — провокационно начал Дейрий. — Но поверьте, эльфы в постели — сущие поленья, я же могу предложить намного больше.
Если этот рогатый думал меня смутить, говоря столь откровенно, раздевая взглядом, — своего он отчасти добился. Вот только все испортил Фир циничной фразой: «Из этих двоих ставлю на демона. Рогатый — более опытный кобелиссимо, чем Эрин». Смущение как рукой сняло, зато членистоногому тут же захотелось возразить: эльф вообще-то изображал пылкую влюбленность лишь по той причине, что ему так проще всего было замаскировать необходимость находиться рядом и шпионить. К тому же, подозреваю, Арий ему еще отдельно приплатил за проверку жены на верность дражайшему супругу.
Эта мысль возникла оттого, что после нашего делового разговора утром в спальне больше признаков «неземной страсти» в мой адрес леголасообразный не выказывал, а то, что демону показалось… Что же, пусть бы рогатик заблуждался, вот только это его желание насолить давнему противнику как бы не вышло мне боком.
Взгляд Дейрия тем временем раздевал, ласкал и обжигал страстью. Похоже, див решил флиртовать по полной, как в том совете: «расслабился и получал удовольствие» — делал что угодно, лишь бы не вести разговоров на самую опасную тему — политическую. Ведь он, судя по всему, далеко не дурак и прекрасно понимает, что пока заговаривает зубы ерундой, к нам приближается погоня.
Однако и лошадям нужен отдых. Загнать их — означает самим выкопать себе яму. Единственное — вынужденной привал можно было бы использовать более эффективно, а не зубоскаля. «Зато всплыло кое-что ну очень интересное из прошлой жизни нашего шпиёна», — утешила сама себя.
Увы, в допросах я была не сильна, а потому сидящий передо мной рогатый секретер с информацией так и оставался заперт на все замки.
Пока я размышляла, Дейрий решил перейти от флирта конкретно к соблазнению, правда, в интерпретации демона это было чересчур откровенно.
— Только представьте. Ночь и наше с вами единение, — начал будоражащим воображение голосом вещать он, — общее наслаждение от того таинства любви, которое происходит между мной и вами. Я опущусь на вас, ощущая шелк кожи, прохладу вашего живота, и медленно, затаив дыхание, начну проникать… Вы откроете рот, чтобы вскрикнуть, но звука не последует. Крик истинного наслаждения всегда отдает безмолвием. Будете ощущать мою тяжесть, моля о продолжении, задыхаясь, чувствуя всю полноту жизни в одном мгновении. Сжимаясь и расслабляясь, в агонии страсти, наполненная мною, вы почувствуете себя счастливейшей из женщин…
«Не знаю как в деле, но на словах этот Дейрий весьма опытен. Теперь буду надеяться, что он практик, а не теоретик, — цинично прокомментировал над ухом мой личный суфлер на полставки. — Главное, меня на тестирование взять не забудь». Такую циничную реплику таракашки я списала на то, что мой усатый дуэнья боялся, как бы его подопечная, то бишь я, при описании этакой постельной мизансцены не стушевалась и не растеклась карамельным сиропом по полянке. Едкие и колкие замечания — самые действенные пилюли от многообещающих речей демонюки. Они гораздо лучше любых увещеваний в стиле: «Не поддавайся, этот рогатый шельмец пытается тебя соблазнить».
— В ваших словах чувствуется знание и опыт… — провокационно улыбаясь, начала я.
Демон лишь многообещающе ухмыльнулся в ответ.
— А опыт — самый хороший учитель в жизни. Берёт, правда, дорого, но объясняет очень доходчиво. Интересно, сколько раз вам пришлось обжечься, чтобы расплатиться по счетам за преподанную науку?
— Кажется, я начинаю понимать, что в вас нашел этот ушастый засранец, — задумчиво протянул демон. С него тут же вешней водой сошла вся томность, исчезла поволока в глазах и нарочитая игра мышцами.
— Рада, что с прелюдией мы закончили, — деловито прокомментировала я. — Может, теперь поговорим серьезно?
— Согласен, но откровенности гарантировать не могу.
— Понимаю, и все же… Как так получилось, что Кичиер, о взятии которого заранее раструбили все газеты, не покорен?
Дейрий лишь грустно усмехнулся.
— Армия правителя драконов завязнет здесь еще надолго, это я вам гарантирую. Мое пленение ничего не изменит.
— Подкрепление? Новое оружие? Рецидивисты в тылу врага? Партизанское движение? Неучтенный фактор? — медленно перечисляла все возможные варианты, которые могли бы задержать в этих лесах полки и корпуса драконов, внимательно глядя на собеседника.
— Значит, все же новое оружие, — проанализировав реакцию демона, подытожила я. По тому, как на сотую долю секунды опустился левый уголок губ, поняла, что догадка была верной. Выдало демона при перечислении даже не лицо, а хвост, кисточка которого непроизвольно метнулась вверх при одном из предположений.
Задумалась надолго, сопоставляя уже имеющуюся информацию. Добыли формулу «Грозового шквала»? Не похоже, иначе бы не просто задержали армию противника, а разметали ее в клочья. Взгляд упал на край штанины демона. Тонкие точки-проплешины, словно мелкие брызги, проевшие ткань. Для кого стороннего они бы не сказали ничего, но для химика, испоганившего таким макаром не один лабораторный халат, — если не все, то многое. Разбавленная азотная кислота оставляет весьма характерные отметины на ткани из хлопка и льна, с чуть желтоватым ободком по краю, в отличие от того же олеума, что напрочь обугливает кант.
Мазок, словно застывшая капля зубной пасты, на левом запястье связанных веревкой рук. Вот только структура отметины — пенистая. Догадка, озарившая меня, заставила буквально подскочить к демону и, как заправской ищейке, принюхаться к его запястью. Сказать, что Дейрий был удивлен, — значит, ничего не сказать.
— У вас в роду были оборотни? — только и смог спросить он обеспокоенным голосом.
— Нет, алхимики, — все еще сомневаясь, в который раз пробуя уловить нотки не самого приятного, но весьма характерного амбре и выворачивая руку демона, ответила я.
И все-таки узнала. Сомнения разрешили несколько красных гранул, застывших в том пенистом мазке. Азид свинца — соединение с весьма характерной кристаллической структурой и едва уловимым специфическим запахом, который почти выветрился. В свое время, когда спецкурсом читали химию взрывчатых веществ, Закамский — преподаватель до жути придирчивый — спустил с нас три шкуры, заставляя на основе органолептики распознавать некоторые инициирующие и фугасные, дающие основную энергию для взрывной волны, вещества. И сейчас за эту науку я была благодарна въедливому, занудному, но такому прозорливому профессору.
Выходит, все же партизаны использовали бомбы или мины, причем не на основе бездымного пороха. Было что-то посильнее, раз в качестве инициатора основного взрывчатого вещества выступает не примитивный фитиль — а-ля бикфордов шнур, — а азид. Сдается мне, что это что-то из нитросоединений. Азотная кислота — однозначно. Но с чем? Покопалась в памяти и поняла, что спектр поисков весьма широкий. От пресловутого тринитротолуола (он же в обиходе тротил) и пахнущего общественной уборной астролита до «китайского разрушителя». Здесь хоть до посинения гадай — точного ответа не найдешь.
— Значит, наследник престола заделался профессиональным подрывником?
От вопроса, сказанного будничным тоном, демон вздрогнул.
— Как догадались? — спустя несколько мгновений спросил он, уже без обиняков и экивоков. На этот раз его голос был сухой, я бы даже сказала, отдающий канцелярщиной.
— Если вы алхимик, то даже по остаточным следам работы с реактивами и взрывсмесями можно узнать многое.
Дейрий непроизвольно глянул на штанину.
— Маленькая деталь, выдавшая с головой, — задумчиво протянул он, а уже в следующий миг воздушной волной меня опрокинуло, прокатило по дернине, а потом приложило о ствол ближайшего дуба.
Пока приходила в себя, демонюка споро, невесть как высвободившимся из пут хвостом, начал ослаблять веревки на руках.
— Давай вставай, некогда прохлаждаться! Этот козлорогий пусть не алхимик, но маг, как оказалось, приличный! — заверещал Фир, забыв о конспирации. — Чистую волну силы, не требующую заклинаний и пассов, высвободил, зараза!
Демону сейчас было немного не до меня, потому он и не обратил внимание на суфлера, засевшего на макушке.
Побег Дейрия, может, и увенчался бы успехом, но испортила все Пайрем. Увидев меня (надо полагать, что кровь, ручьем хлеставшая из носа, и рассаженная скула весьма сильно сказались на моей внешности), девушка, не иначе в сердцах, решила отомстить врагу (хотя таракашка потом уверял, что просто жениха отпускать не хотела) и с криком кинулась Дейрию на спину. Обхватив шею демона руками, а корпус — ногами, послушница зубами вцепилась в ухо опешившему от такой атаки демону. Они вместе упали на траву (благо боком, и рогатый не придавил своей тушей девицу), а подоспевший Эрин начал, нет, не пытаться скрутить хвостатого, а запихивать ему в рот какую-то траву.
— Все равно ты у меня ее проглотишь, — зло шипел леголасообразный, с силой разжимая челюсти противника. Непродолжительная борьба, и все еще наполовину связанный демон повалился на лиственный опад и обмяк.
Предвосхищая вопросы, Эрин пояснил:
— Волчье лыко. Для людей его яд летален, но демоны более устойчивы, и их он всего лишь оглушает на длительное время. После пробуждения вызывает у представителей этой расы расстройство моторики и не дает некоторое время пользоваться магическими способностями. — Эльф выдохнул, придирчиво осматривая дело рук своих, а именно: тело мирно почивавшего демонюки. — Я рассчитывал, что ваша милая беседа продлится чуть дольше и мы спокойно успеем насобирать несколько пучков листьев сего чудесного кустарника. О том же, что волчье лыко нам понадобится непременно, я догадался сразу же, как один из партизан упомянул, что их главарь сам открывал портал для жриц любви. Вот мне только интересно, кто был учителем нашего дорогого Дейрия. О том, что славному отпрыску правящего рода подвластна магия, в досье сказано не было…
— А ты сам ожога не получишь? — зажимая нос, чтобы кровь не бежала, прогнусавила я. Обеспокоиться заставил тот факт, что леголасообразный машинально растирал в руках ядовитые листья.
— Светлые эльфы всегда умели ладить с растениями, — ушастый сделал небольшую, буквально секундную паузу и игривым тоном закончил: — и с девушками.
Пайрем, отпустившая Дейрия сразу же, как он вырубился, и для надежности отбежавшая от тела рогатого на несколько шагов, при этих словах эльфа порозовела. Я непроизвольно покачала головой, хотя в моем случае это оказалось чревато новой порцией крови из носу: этой барышне еще учиться и учиться правильно реагировать на мужчин и постигать сложную науку отличать истинные знаки внимания от тех, которые представители сильной половины, как авансы, раздают массово, лишь ради спортивного интереса или в силу привычки.
Эльф, уже развернувшийся к нам спиной и направившийся к лошадям, через плечо бросил:
— Задерживаться не стоит, лошади немного отдохнули. Пора двигаться дальше.
Но прежде чем отправиться в путь, мне хотелось выяснить один вопрос, зуд от которого прямо-таки физически начал меня раздражать.
* * *
Пока я подбирала нужные слова, Эрин перекинул бесчувственное тело через седло, а потом резко замер, словно прислушиваясь.
— Первородный мрак! Все-таки взяли след. В седло. Быстро. И аллюр три креста, не оборачиваясь. — Короткие рубленые фразы эльфа, которым поневоле подчинишься, заставили действовать.
Вопрос, вертевшийся в голове, так и остался неозвученным, но да будет еще время. Во всяком случае, очень хотелось в это верить.
Эрин помог остолбеневшей Пайрем взобраться на лошадь, я же, не иначе на адреналиновой волне, вмиг оказалась за спиной послушницы.
Саданула пятками по раздутым бокам животины, и она понесла сразу с места в галоп: похоже, была на этакий старт выдрессирована. Пришлось вцепиться в сидевшую впереди напарницу по несчастью, чтобы не упасть. Та же изо всех сил натянула узду, ремни которой от резкого рывка здорово рассадили ей ладони, так, что из сжатых кулаков сочилась кровь.
Наша лошадь вырвалась вперед, поскольку Эрин и демонюка весили значительно больше двух субтильных барышень. В ушах свистел ветер, ветви норовили поддеть, как на рогатину, а перед глазами все слилось в одну сплошную зелень, цвет которой становился с каждым мигом все светлее.
«Опушка, — мелькнула мысль. — Но что за ней? Поле? Излучина реки? Обрыв?»
Гадать долго не пришлось. Нас вынесло на заливной луг, с разнотравьем высотой по самые лошадиные баки. Ости вейника и белоголовника начали лупить по щиколоткам. Чуть приотставшая лошадь Эрина нагоняла нас, а в спину издали неслось улюлюканье погони.
Арбалетный болт, просвистевший совсем рядом, так, что ткань моего рукава разорвалась, а плечо ожгло, заставил Пайрем вздрогнуть и на миг выпустить поводья. Лошадь, получив вольную, понесла. Мы обе вылетели из седла, ухнув в высокую траву.
Эрин изо всей силы лупил сивую, заставляя ее через натугу держать галоп. Демон, мешком перекинутый рядом с лукой седла, издали походил на труп, причем не первой свежести.
Судя по тому, что стрелы и арбалетные болты начали сновать совсем рядом и в избытке, не мне одной открылась сия обманчиво-прискорбная картина. Не иначе, партизаны решили, что их предводитель убит, и брать нас живьем теперь не имеет смысла.
Вдруг кобыла эльфа оступилась, сбиваясь с галопа, мотнула башкой и резко завалилась на бок, придавив демонюку. Эрин, в последний момент выпрыгнувший из седла, успел сгруппироваться и приземлился на ноги недалеко от нас.
Лошадь, избавившись от двойной ноши (одна катапультировалась сама, вторая, спокойная как мешок картошки, залегший до весны, мирно почивала в разнотравье), встала, распрямляя мосластые ноги, и помчала прочь.
Чиркнувшая совсем рядом стрела заставила меня инстинктивно пригнуться, отрываясь от рекогносцировки. Пайрем и вовсе распласталась на дернине.
Фир, не иначе видя, что дело швах, остервенело зашептал на ухо:
— Понимаю, моё упущение, обещал объяснить, как управлять силой, но… не думал, что она понадобится так скоро. Поэтому, пока арбалетные болты не превратили вас в трех ежей-переростков, у нас с тобой будет ускоренный курс. — Таракашка выдохнул и с уже расстановкой произнес: — Ты должна разозлиться. Вспомни то, что вызывает у тебя не просто раздражение. Гнев, боль, ярость, желание крушить — самые сильные эмоции, которые заставляют потерять голову, контроль. Но оставь мне якорь — слово, которое у тебя ассоциируется с чем-то светлым, радостным, чтобы можно было до тебя достучаться. И помни, что я говорил про магический резерв. Он как водохранилище, которое сдерживается дамбой твоего самоконтроля. Когда окажешься у прорвавшей плотины, постарайся хоть как-то направить поток, чтобы он не сжег нас всех.
«Вот тебе и ускоренные маг. курсы», — прокомментировала я про себя, приподнимая голову над соцветьями пижмы. Эрина уже не было видно: тоже, как и мы, залег в траве. Хотелось надеяться именно на это. Мысль о том, что его могла прошить стрела, гнала прочь.
— Полет, — прошипела сквозь зубы.
— Что? — не понял усатый.
— Якорь — полет, — пояснила я, а сама тем временем уже в подробностях вспоминала тринадцатое февраля, день, разделивший мою жизнь на «до» и «после». Смазливое лицо Лихославского. Ликримию, самодовольно разглагольствовавшую о цветах и девушках, их принимающих. Желтые страницы газеты, где типографским шрифтом отпечатаны всего два слова: «Грозовой шквал». В душе поднималась волна злости.
Было ощущение, что за моей спиной — огромная сила. Крепостная стена. Орда. Это чувство нарастало как волна цунами, взявшая разбег на морском просторе и сейчас идущая к берегу, готовая обрушиться и накрыть собой все окрест. И мне этого очень хотелось. Но сознанием, не до конца потонувшим в этом водовороте, понимала: нельзя. Надо ее именно что направить.
«Я — скала. Я — волнорез, что рассечет спиною любой шквал и устоит. Не согнусь, не сломаюсь, не потеряю себя. Сумею выстоять» — эти слова стали для меня набатом, мантрой. Они не позволяли мне скатиться в эмоции, которые будут, в свою очередь, напрочь смыты потоком бесконтрольной силы.
Не слышала, кричал ли мне что-то в ухо Фир, не видела, что с Пайрем. Просто поднималась с колен, глядя на всадников, несущихся галопом.
На краткий миг время словно замедлило свой бег. Было ощущение, что стрелы летели не через воздух, а будто бы сквозь кисель, медленно прокладывая себе путь ровно до того места, где споткнулась лошадь эльфа, а потом просто сгорали в воздухе, не дойдя до цели.
Демоны осадили коней и враз начали разворачиваться. А я пылала. Вся. Словно сама была магмой, жидким огнем. Всполохи пламени танцевали на предплечьях, играли в волосах. Подняла руки раскрытыми ладонями вперед, и с пальцев полетели огненные искры.
— Полет! Полет! — Голос, проникавший в сознание почему-то принадлежал Пайрем. — Полет на виверне, на метле, в ступе, на чем угодно. Хоть на драконе. Полет!
«И правда, я ведь мечтала полетать на льдистом драконе, — пришла откуда-то мысль. — Навстречу рождающемуся дню, багрянцу зари, что раскрашивает перистые шапки облаков».
Мир постепенно приобретал яркость и контраст, запахи становились все сильнее. Почувствовала на лице дыхание полуденного зноя. Когда огонь угас не только на руках, но и в душе, осмотрела себя. Да уж, как говорится, «сходила за хлебушком», то есть съездила в монастырь помолиться… На мне сейчас красовались обгорелые лохмотья, которые было проще снять, оставшись вовсе нагишом. Накинутая на плечи рыбацкая сеть и то прикрыла бы больше.
Я подняла глаза вверх, чтобы хотя бы солнцу выразить всю свою субъективную оценку ситуации, но, судя по всему, небо решило послать слушателя более материальною: усиленно хлопая крыльями, к нам летели несколько драконов.
Они рассекали крыльями ветер. В их полете была удивительная красота, я бы даже сказала, музыка, завораживающая своей ослепительной силой. Вот только дослушать мелодию до конца, воочию увидеть, как величественные дети небес пикируют на землю, как происходит превращение ящеров в девятерых сильных мужчин, мне не довелось. Усталость, накрывшая штормовой волной, враз подкосила ноги, руки, до этого мелко подрагивающие, онемели, и сознание резко начало угасать. Последней связной мыслью было: «Если сожгла свою одежду, как же Фир? Вдруг он тоже обуглился, пока я была огнем?»
* * *
Возвращению в реальность предшествовал въедливый голос таракашки, не иначе забравшегося мне прямо в ухо:
— Давай уже, очнись! Ну же! Управление силой всегда истощает, знаю, но ты же сильная девочка, давай, поднажми, выбирайся из мрака!
По ощущениям я лежала на траве, ости которой врезались в спину. Ветер щекотал лицо. И темнота. Сначала я подумала, что веки прикрыты, и оттого ничего не видно. Но нет.
— Фир, ты жив. — Сказать эти три простых слова оказалось неимоверно трудно. Звук вышел как у спустившей колесо камеры, надсадно-шипящий.
— Жив, жив, хотя признаться, думал, что все же поджарюсь и буду первым в моем тараканьем роду, кого постигла столь нелепая смерть: во фритюре огненных волос. Весь запас магии, что в меня закачал господин Глиберус, пришлось извести, чтобы удержать защиту, — укоризненно произнес таракашка.
Судя по словоохотливости и тону моей членистоногой дуэньи, перетрухнул он здорово. Поэтому-то сейчас спешил выговориться и сбросить напряжение. Я ему мешать и не собиралась, особенно учитывая некоторые обстоятельства.
— Фир, знаешь, у нас проблема. — Эти слова дались уже с меньшим трудом, хотя я все еще шептала.
— Какая? — обеспокоенно осведомился усатый напарник.
— Кажется, я ослепла.
Сразу же после сказанного ощутила, как по моему лицу семенят три пары лапок.
— Ты ничего не видишь? — уточнил таракашка.
— Нет, а должна? — Судя по звукам, которые рождали ныне мои голосовые связки, я не иначе как дальняя родственница гюрзы. Шипение вышло уж очень похожим.
— Вообще-то да. У тебя глаза открыты, правда, зрачок не реагирует. Он к тому же еще и аномально широкий. — Сказано это было тоном микробиолога, узревшего в чашке Петри вместо колонии бактерий динозавра, не иначе.
— Печально. — Сил эмоционально реагировать на эту данность не было. Оставила их все, видно, когда пыталась совладать со стихией.
— Печально! И это все, что она может сказать! — Фир верещал в ушную раковину так, что я имела большую вероятность помимо слепоты приобрести в комплекте еще и глухоту. — Сначала у вас были неслабые шансы стать отличной мишенью для партизанского отряда демонов, потом я чуть не поджарился, а ты перенапряглась, сумев обуздать огромный поток силы, и теперь ничего не видишь, надеюсь, что только временно. И на все на это — «печально»?
Да уж, членистоногий по эмоциональному накалу мог дать фору многим актрисам трагического амплуа. Меж тем таракашка выдохнул и уже более спокойно продолжил:
— Раз сама не видишь, доложу обстановку: ты лежишь на траве, в рубашке Эрина. Тебе, обморочной, её ушастый отжаловал сразу, едва отряд драконов приземлился. С себя, между прочим, снял, так что проникнись, — глумливо начал Фир. — Кстати, нашего шпиёна таки продырявили. Жаль, что не чуть выше, а то эльф со стрелой, торчащей из зада, — это картина, достойная для описания потомкам. А так всего лишь голень — неинтересно.
Сил как-то комментировать эту новость не было, хотя сердце все же при «продырявили» предательски кольнуло. Хоть Эрин — и тот еще… шпиён, одним словом, но все же свой.
А Фир продолжал доклад:
— Пайрем и остроухий фискал, кстати, уже перебинтованный, сейчас как раз разговаривают с драконами. А нас оставили здесь, на траве. Эрин, правда, порывался взять тебя на руки, но поскольку он сейчас немного не в форме, эту идею на время оставил. В общем, нас укрыли плащом и решают, судя по всему, как быть. Жаль, стоят далековато, слов разобрать не могу, — сокрушался таракашка. А потом, сменив тон на ехидный, добавил: — А наша монашка-то льнет к эльфу… не иначе влюбиииилась.
Судя по его подколке, он ждал от меня реакции. Мне же было, как в том анекдоте: «и по барабану, и по бубну тоже». Не дождавшись ничего, усатый дуэнья продолжил:
— Демонюка, к слову, как очнулся, начал крыть всех таким отборным матом… Я аж заслушался, — восхищённо сплетничал членистоногий. — Причем ни разу не повторился. И почему это драконы ему рот заткнули кляпом? Ну подумаешь, он родословную этого Ауда Эймвольта вывел к ишаку, совокупившемуся с женщиной, у которой планка социальной ответственности занижена, или попросту шлюхой… Но за эти слова запихивать Дейрию в рот грязные портянки? Звери они, а не драконы.
Фир продолжал разглагольствовать, умело перемежая иронию и цинизм, маскируя их под простодушие, а у меня в голове словно что-то щелкнуло: Ауд Эймвольт — главный страж облачных врат и еще один вероятный убийца.
То ли я начала приходить в себя, то ли эффект от последствий общения с силой ослабевал, а может, просто решающим оказалось извечное женское любопытство: интересно же взглянуть на кандидата в душегубы архимага. Перед глазами сначала появилось небо: темное, тусклое, словно предзакатные сумерки, уже готовые перейти в непроглядную мглу. Постепенно облака начали светлеть, небесная лазурь все больше наполнялась цветом. Зрение начало возвращаться.
Горько усмехнулась: помнится, несколько месяцев назад я спорила с подругой. Она доказывала, что при нервном и физическом истощении может наступить временная слепота, которая проходит, как только организм восстановится. Я же сомневалась, утверждая: если уж зрение потеряно, то восстанавливать его тяжело и долго. Но вот сейчас довелось на собственном опыте убедиться: Вика не врала.
— Я прячусь, к нам идут, — с этими словами Фир сбежал с моего лица и зарылся в волосах. Надо мной склонилась Пайрем.
Щека девушки была в травяном соке, волосы — сплошной колтун, одежда местами разодрана, но главное — она улыбалась.
— Ты пришла в себя. Наконец-то. Что чувствуешь? Что-нибудь болит? Пить хочешь? — этими вопросами она завалила меня, как спам электронную почту.
Пока я силилась ответить, Пайрем, обернувшись к драконам и Эрину, крикнула:
— Кесси очнулась!
Споро приковылявший остроухий как-то примирил меня с мыслью о том, что я пока временно недееспособна.
Эльф деловито проверил пульс, реакцию зрачка, положил руку на лоб.
— Пресветлые лесные чащи, кажется, обошлось, — по его тону чувствовалось, что переживал, хотя и не выказывал этого. — Скажите, вы выдержите полет на драконе? Понимаю ваше состояние, но оставаться здесь тоже не стоит. Демоны в любой момент могут вернуться с подкреплением. Я как раз об этом и говорил с Аудом. Он со своим отрядом патрулировал окрестности, когда увидел огненный столб. На всполохи пламени и прилетели. Думали, дети Чернолесья опять испытывают свое мракобесье оружие…
— Смогу, — единственное, что удалось прохрипеть в ответ на столь долгую речь.
Большего эльфу и не потребовалось. Он подхватил меня на руки, при этом плащ, которым я была укрыта сверху, упал на землю. Краем глаза успела увидеть, как Пайрем бережно подняла ткань и свернула, а потом пошла следом.
Чувствовалось, что каждый шаг давался остроухому с трудом, но эльф упорно держал меня на руках, не позволяя никому из драконов взять его ношу.
— Ауд, мы готовы, — произнес подстреленный шпион, как только мы подошли к отряду.
Я внимательно посмотрела на того, к кому обращался эльф. Высокий, жилистый, как ремень, с русыми волосами, заплетенными в косу, и уродливым шрамом, стянувшим правую половину лица. В этом мужчине чувствовалась внутренняя сила и какая-то мрачная решимость.
В ответ на слова эльфа Эймвольт лишь кивнул и начал превращаться в дракона. Остальные уже были в крылатом обличье, готовые встать на крыло.
Первое впечатление у меня о страже облачных врат было, что он — замкнутый, неразговорчивый. Скорее всего — одиночка по жизни.
Крылатый ящер Эймвольт отливал на солнце сталью. Его броня, испещрённая мелкими и внушительными бороздами — несостоявшимися шрамами, говорила о том, что этот дракон не понаслышке знает, что такое сражение.
Он опустил шею и подставил распластанное крыло так, что Эрин взбежал по нему, как по сходням. Пайрем на карачках (видно, боялась упасть) повторила маневр эльфа: взобралась по крылу и разместилась в основании шеи другого крылатого. Добычу, сиречь демонюку, еще один сын неба взял как кошка кутенка. Только не за шкирку, а за веревки, которыми драконы успели спеленать Дейрия не хуже, чем египтяне мумию свежеусопшего фараона. Рогатый в ответ на такое к себе отношение сказать ничего не мог, но смотрел так, что самым точным эпитетом было бы «матерился взглядом».
Полюбоваться на картину «полет демона в стиле лягуха-путешественница» не удалось. Дракон взмахнул крыльями и буквально в несколько рывков набрал приличную высоту.
«Сбылась мечта идиотки, — подумалось вдруг, — лечу на драконе».
Сильные, надежные мужские руки нежно обнимали за талию. Я чувствовала аромат кожи Эрина, в котором угадывались нотки апельсина и корицы. Нас разделял всего лишь тонкий батист рубашки — единственная преграда меж его грудью и моей спиной. Спутник ласково провел ладонью по животу, словно хотел удобнее перехватить.
В это самое мгновение дракон сделал резкий вираж, и я невольно вжалась в мужчину и застыла.
— Не бойся, я рядом, — близ уха раздался ласкающий слух баритон. — Знаете, Кесси, возможно, когда мы спустимся на землю, нам еще не скоро удастся поговорить наедине: я Ария, увы, хорошо знаю. — Эльф вздохнул, словно набираясь решимости. — Поэтому понимаю, что выбрал не лучшее место и время для предложения, но все же. Дорогая Кассандриола, ни одной женщине я еще этого не говорил, но вас прошу…
Чувствуя, куда клонит этот ушастый поганец, под шумок так тесно прижавший меня, что я спиной и ягодицами почувствовала всю его мужскую анатомию, в нижней части весьма характерно выраженную.
— Я вообще-то замужем…
— Мне это ничуть не помешает, — соблазнительно протянул эльф.
«Нет, все же в этом ушлом шпиёне я ошиблась, — подумалось невольно, — будет предложение не ливера, в смысле сердца и руки, а банальное — стать любовницей». Уже подбирала слова витиеватого маршрута, по которому отправлю эльфа со всей его родней, когда прозвучало:
— Я прошу вас стать моей напарницей.
— В смысле? — Признаться, я слегка опешила.
— В прямом. Еще ни разу не встречал женщины столь решительной, умной, изворотливой. Я все еще убежден, что вы — шпионка, резидент, если хотите, вот только не пойму, кто ваш наниматель и какие цели вы преследуете. И даже несмотря на это, прошу подумать над моим предложением.
Я не успела и рта раскрыть, как Эрин продолжил:
— Я не обещаю золотых гор, потому как одни деньги прельщают лишь дураков, но могу вам гарантировать обеспеченную свободную жизнь, вне устоев и семейных догматов, которыми так славятся заскорузлые драконьи умы. Вы женщина, рожденная для большого полета. А что ждет вас с Арием? Жизнь наседки на гнезде — не ваш профиль, уж извините.
Я резко обернулась, так что между нашими лицами не осталось и пяди пространства. Эльф молчал, внимательно глядя на меня, и ждал ответа.
Будь я рождена в этом мире, возможно, его слова и имели бы притягательность. Действительно, не представляла, как можно всю жизнь прожить на три «К»: Kinder, Küche, Kirche, или вечно беременной у плиты с молитвой на устах. Но Кассандриола — другое дело. Она, судя по рассказам Фира, как раз таки домоседка, ей и даром не нужны эти приключения на пятую точку, а посему…
Я потянулась к эльфу и, дотронувшись губами до его уха, нежно поцеловала мочку. Почувствовала, как все тело мужчины от этого, в принципе, целомудренного прикосновения напряглось. Эрин вздрогнул, словно на мгновение дотронулся до оголенного провода, и с наслаждением протянул, словно мольбу, как молитву: «Ещё». Но я уже отстранилась и вглядывалась в лицо спутника. Из его глаз медленно уходила поволока блаженства, на лице проступали черты разочарования.
— Почему вы отстранились?
— Это был первый и последний раз, когда мы с вами были так близко, — холодным менторским тоном произнесла я. — Мой поцелуй в обмен на ваши слова. Предложение, которое вы озвучили, — это мираж, который, признаюсь, соблазняет меня и манит, обещая много больше. Но есть понятие долга, которому я, дочь придворного алхимика Микелиса Глиберуса, должна следовать…
— Очень жаль, — печально протянул эльф. — Из нас бы могла получиться неплохая пара.
Он на мгновение замолчал, а потом, хитро прищурив глаза, произнес:
— Арию просто повезло. Но я не из тех, кто сдается без боя, учтите, Кесси, я всегда добиваюсь чего хочу и кого хочу.
— Даже если это что-то лежит в спальне титулованной бабульки? — не могла сдержаться.
Леголасообразный лишь шумно выдохнул и с нехорошим прищуром посмотрел на демона, болтающегося в пасти летящего впереди дракона.
Остаток пути мы провели в обоюдном молчании. Из того полета мне запомнился жаркий ветер, лазурное небо и солнце, которое слепило.
Наконец, дракон спикировал вниз, пробежал несколько метров вперед, гася тем самым инерцию, и остановился посреди военного палаточного лагеря.
Эрин все так же ловко подхватил меня на руки (я не возражала по той лишь причине, что сама сейчас навряд ли смогла бы стоять, не то что идти, — слабость все еще давала о себе знать) и спустился по крылу, подставленному Эймвольтом.
Ящер Пайрем не стал утруждать себя оттопыриванием конечностей, а просто разогнул спину так, что девушка прокатилась по его хребту, как по крутой горке. Визгу было, правда, гораздо больше, чем при катании на обычной ледянке. Как только ящеры трансформировались, за столь самовольный «сброс» пассажирки молодой дракон тут же схлопотал:
— Хвостовой группы, что это только что было? — сурово спросил Ауд.
— Извините, командир, с непривычки забыл, — отрапортовал молодой дракон.
— Чтобы память тебя больше не подводила, два наряда вне очереди.
Обрадованный тем, что легко отделался, дракон козырнул, звонко ответствовав:
— Разрешите приступить к исполнению?
Командир лишь кивнул, и проштрафившийся, развернувшись, припустил прочь, пока Ауд вдогонку не присовокупил еще чего-нибудь.
Дейрий же, которого просто-напросто выплюнули из пасти, нимало не заботясь о целостности его костей, сейчас лежал на траве, внимательно разглядывая все окрест.
Пока наблюдала за происходящим, не заметила, как к нам приблизились несколько драконов, среди которых был Арий, мрачный, как предгрозовая туча.
Я в неглиже, сидящая у эльфа на руках, только и смогла, что обреченно простонать:
— Дорогой, чувствую, эта фраза будет у нас скоро ритуальной, но это не то, что бы ты мог подумать…
— Арий, прошу, не суди лишь по тому, что ты увидел. Я все объясню, но этого не сделать в двух словах. — Эльф был серьезен и сдержан. — Кесси пока не может ходить, поэтому…
— Носить свою одежду она тоже не может? Поэтому позаимствовала твою? — иронично уточнил мой муженек.
— Ну, раз меня здесь так встречают… — протянула я. — Посылочки доставили, и будет. Эрин, возвращаемся домой, в замок.
Эльф на эти слова лишь хмыкнул, но не успел сделать и шагу, как супруг оказался рядом со мной.
— Кесс, извини, я погорячился. — Было видно, что слова давались ему с трудом — он ломал сам себя, свою гордую натуру, а потом посмотрел в глаза эльфу. — Я сам в состоянии донести свою жену.
С этими словами он бережно взял меня из рук у враз нахмурившегося эльфа.
Больше не обращая ни на кого внимания, Арий, пристально рассматривая мое лицо, произнес:
— Я оставил тебя чуть больше суток назад. Дома. В твердой уверенности, что самое страшное, что может случиться, — то, что ты разозлишься и вспыхнешь. И, небесная твердь, я никак не ожидал тебя увидеть посреди военного лагеря в таком виде. Ты просто сумасшедшая…
— А еще находчивая и хозяйственная, — похвалила я сама себя. Отчего-то захотелось весело болтать ногами и дурачиться.
— Это еще почему? — Дракон сделал вид, что повелся. Хотя он уже успел увидеть и трофейного демонюку, и Пайрем.
— Ну как же! — с наигранным негодованием воскликнула я. — Супругу графа Зура в монастыре нашла? Нашла. Опять же демона, принца, а не абы какого, на дороге валяющегося, к рукам прибрала? Прибрала. В хозяйстве этакий пригодится…
Пока я несла всю эту чушь, Арий словно оттаивал, в уголках его глаз начали собираться морщинки, как у человека, который готов засмеяться, но усилием воли сдерживается. Дракон все же сдал оборону и улыбнулся.
— Я благодарен провидению, пославшему мне именно тебя. И мне нужно непременно отнести тебя в свою палатку, а то, знаешь… Твой вид заставляет меня ревновать даже к Кичиерским каменным столбам.
Я ничего не имела против — роль бесплатной стриптизерши не прельщала. Когда мы уже подходили к палатке, навстречу нам попался юноша, я бы даже сказала, паренек. Угловатый, лопоухий, с россыпью веснушек на лице — сущий мальчишка.
— Командир, ваше поручение выполнено, — радостно отрапортовал он Арию. Увидев же меня, юноша смутился так, что залился багряным румянцем по самую маковку.
— Хорошо, Флейтвар, спасибо. — Муженек был сдержан. — Благодарю.
— Чем я еще могу…
Спасибо. Подготовь несколько копий карты Северного участка Кичиера для разведывательного отряда.
— Будет исполнено! — Парнишка, придерживая рукой фуражку, чтобы та не слетела, развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался исполнять поручение, которое, судя по всему, ему было в радость.
— Это и был ненаследный принц? — помимо воли вырвалось у меня.
— Он самый, — печально вздохнул дракон, глядя удалившемуся метеору вслед. — Угораздило же его попасть в опальный список. Хотя, подозреваю, одна из бывших фавориток правителя постаралась. Отвергнутые женщины весьма коварны.
— А я смотрю, у тебя большой опыт в этом вопросе? — протянула я.
— Ревнуешь? — тут же оживился Арий.
— Констатирую факт, — умерила я пыл муженька, а потом вернулась к изначальной теме: — А почему именно его тебе жаль?
— А как не жалеть парня. Ему еще и шестидесяти нет, только гвардии капрала получил. По вашим, человеческим, меркам, считай, пятнадцатилетний мальчишка, отхвативший в супруги, как я понял, прожжённую стерву.
По тому, как закопошился в моей голове Фир, я поняла, что имя супружницы бастарда ему известно.
Арий же решил не развивать далее эту тему и осведомился:
— Гораздо больше супруги Флейтвара меня интересует другой вопрос: что ты успела натворить за это время?
— А может, сначала напоишь, накормишь и спать уложишь? — Я хотела, чтобы знаменитая присказка про звучала игриво, но эффект испортил невольный зевок в конце.
Напряжение, державшее в тонусе последние сутки, спало, и сонливость начала одолевать с неимоверной силой.
— Хорошо, — добродушно улыбнулся муженек. — Умеешь ты, Кесси, уговаривать.
От его «Кесси» стало грустно. Наверное, потому как я ею не являлась, а была Наташей Русовой, девятнадцатилетней уроженкой славного города с более чем тысячелетней историей (хотя ученые, в угоду очередной универсиаде утверждали и другое, дескать, ровно тысяча лет, миллениум, чтоб его), временно занявшей чужое место.
Обещание свое Арий выполнил. После того, как принес к себе и уложил на постель, которая была не иначе как жидким тюфяком, постеленным прямо на землю и накрытым походным одеялом.
— Извини, я не рассчитывал, что… — начал оправдываться супруг, как и всякий мужчина, которого постигла нечаянная женская ревизия.
— Спасибо. Другого и не надо, — перебила дракона, избавив его от неловкости. — И буду безмерно благодарна, если еще найдется, во что переодеться и чего поесть… — протянула, зевая, а потом спохватилась: — А как же Пайрем? Ей тоже надо устроиться.
— Я позабочусь о том, чтобы известить графа Зура. Думаю, он будет рад возвращению жены в лоно семьи.
Глаза немилосердно слипались, тюфяк манил и обещал самый дивный из снов, но любопытство пересилило, и сонным голосом я все же задала вопрос:
— Почему рад?
— Двести тысяч золотом за то, чтобы его жена стала монахиней, — это не откупная монастырю, это грабеж. Даже для казны небольшого государства, не то что для одного мужчины, пусть и графа. Этот платеж разорил бы его подчистую. Должно быть, эта Пайрем — великая грешница…
— Может, наоборот — святая, — вступилась я за девушку, тем временем накрываясь одеялом.
— Если бы святая, то, монастырки должны были бы приплатить супругу — такую благолепную им отдал.
— Не отдал, а сбежала, к тому же это неправильный монастырь был, значит, и платежная система у него — неверная… — Последние слова, сказанные на автопилоте, озадачили моего супруга, на мгновение замолчавшего, а мне было достаточно и малости — я заснула.
Уже практически находясь в царстве Морфея, через поволоку сна почувствовала, как Арий заботливо укрывает и, целуя в макушку, шепчет:
— Май тем юра тем.
