Доктор Сидни Фольстом тревожно ходила взад-вперед.

— Позвольте все объяснить, — сказала она, прежде чем Ллойд Митс успел раскрыть рот. — Это совершенно безумная история. Но у меня есть информация, которой я сейчас с вами поделюсь и которая, возможно, заставит вас открыть следствие.

— Но следствие уже идет полным ходом! — нетерпеливо воскликнул Митс.

— Открыть следствие против меня и моей службы, — закончила она.

Митс и Салиндро раскрыли рты от удивления. Заинтригованная Аннабель подняла голову и посмотрела на эту властную женщину, которая сейчас выглядела слабой и хрупкой, как оказавшийся на сквозняке карточный домик.

— И не только против моей службы. Боюсь, как бы эта история не бросила тень на офис окружного прокурора, в особенности на заместителя прокурора, Бентли Котленда.

— Котленд? — удивился Салиндро. — Но этот идиот не способен нормально вести расследование, какого черта вы о нем говорите?

— Это относится к истории, которая случилась год назад. Помните дело Иеремии Фишера?

— Его отравила жена, — вспомнил Митс. — Вскоре она покончила с собой, ее тело нашли повешенным в их доме в горах. Мы предположили, что она узнала о его измене, по крайней мере так поговаривали их коллеги по работе.

Сидни Фольстом медленно произнесла:

— Сегодня я не уверена ни в том, что миссис Фишер убила мужа, ни в том, что она покончила жизнь самоубийством.

Митс не понимал, к чему она клонит и как эта старая история может быть связана с тем, что произошло сегодня вечером.

Доктор Фольстом продолжала:

— В тот день случилось нечто ужасное. Вскрытие Иеремии Фишера прошло не так, как написано в отчете. По правде говоря, это был кошмар.

Аннабель заметила, что руки судмедэксперта покрылись мурашками.

— Иеремия Фишер умер от вскрытия.

Эти слова повисли в воздухе гостиной.

Аннабель отреагировала первой:

— Это невозможно. Прежде чем признать человека мертвым, проводится масса проверок.

— Да, это так, — ответила Фольстом. — Но, знаете, сама по себе смерть — большая загадка. Большинство людей считают, что это совершенно определенное состояние, имеющее четкие границы, что в корне неверно. Смерть недвусмысленна, но бывают случаи, когда распознать ее непросто. Определение смерти всегда было туманным, расплывчатым, во всех цивилизациях Земли. Когда человека следует считать мертвым? Когда его сердце перестает биться? Когда мозг прекращает любую активность? Когда зрачки не реагируют ни на какие раздражители? Даже если налицо все эти признаки, смерть нельзя считать абсолютной. Сколько раз эти признаки наблюдались у человека, который, как оказывалось потом, был жив! Увы, это случается…

Салиндро прервал ее монолог:

— Что это вы рассказываете? Уже несколько столетий как людей перестали хоронить живьем!

— Столетий? — усмехнулась Фольстом. — Мои коллеги со всего мира регулярно рассказывают о случаях, когда смерть была очевидна, но не реальна. В конце шестидесятых годов двадцатого века в Шеффилде английские врачи решили проверить портативный кардиограф, спустились в морг, и там, к своему величайшему изумлению, обнаружили, что женщина, которая якобы умерла от передозировки, жива! Если бы не они, ее бы похоронили заживо.

Один английский врач изучал этот вопрос в тысяча девятьсот пятом году и обнаружил двести девятнадцать доказанных случаев, когда в последний момент захоронение еще живого человека было отменено несмотря на все признаки смерти. Трудно представить себе количество случаев, когда это происходило и люди ни о чем не догадывались! Конечно, это было сто лет назад, с тех пор в мире кое-что изменилось, по крайней мере наука ушла вперед, но смерть как была полна тайн, так и осталась. Такого рода случаев достаточно и в наши дни. Об этом не говорят, чтобы не пугать народ — вот и все.

— Ничего не понимаю. Разве не вы все время повторяли: «Смерть — это прекращение всякой деятельности организма?» — заметил Митс, который уже мгновение как перестал верить в смерть Бролена.

— Да, вы правы. Медицинские работники основываются на трех ключевых факторах, чтобы засвидетельствовать смерть пациента. Вернее, на двух из них, потому что все знают, что активность радужной оболочки глаз может продолжаться долгое время после смерти. Остается дыхание и сердцебиение.

Иногда дыхание настолько слабое, что почти не ощутимо, иногда оно даже приостанавливается на время, а потом возобновляется. С другой стороны, часто бывают случаи гипотонии, пониженного кровяного давления, из-за которого в самых крайних случаях пульс прощупать невозможно. Иногда достаточно нелепого сердечного приступа, чтобы человек оказался в глубокой коме, которая обладает всеми внешними признаками смерти, и человека хоронят живым. Хотя этот феномен еще не изучался отдельно, можно предположить, что большинство похороненных заживо людей быстро умирают от отсутствия медицинской помощи, но другие, организм которых борется и снова начинает функционировать, приходят в сознание через несколько дней, в могиле.

— Не понимаю, — сказала Аннабель. — Вы — судебный медицинский эксперт, говорите нам, что и вам, и вашим коллегам известно, что людей периодически закапывают в землю живыми? Вы об этом знаете, и вы…

— Только не делайте из меня доктора Менгеле! Я хочу сказать только то, что подтвердит большинство судмедэкспертов во всем мире: это случается редко, очень редко, но все же, увы, случается. Сегодня есть только один способ убедиться в смерти человека: проверить мозговую и сердечную активность. Эта процедура не только требует соответствующих материалов, времени и денег, но и не является на сто процентов достоверной. Чтобы поставить неверный диагноз, достаточно малейшей ошибки.

— Гниение — верный признак смерти, — цинично заметил Салиндро.

— Да, но на это нужно время.

Ллойд Митс поднялся.

— Хорошо, доктор. Вы только что сообщили нам, что Иеремия Фишер умер после того, как вы провели вскрытие, так? Он был в коме, и…

Сидни Фольстом потребовалась вся ее воля, чтобы успокоиться и произнести:

— Инспектор, думаю, вы не поняли, что я только что сказала. Иеремия Фишер открыл глаза в тот момент, когда его внутренности находились вне его тела — понимаете? Да, в тот день он действительно умер, но не от отравления. Он умер потому, что вскрытие спровоцировало сильнейшую реакцию, которая привела его в чувство. Он пережил невероятный физиологический шок. Его метаболизм, который практически нормализовался, в какой-то момент стал близок к норме, несмотря на то, что его тело было вскрыто. У Иеремии Фишера были судороги, он пытался двигаться. Я уже исследовала большую часть его органов, in situ, в теле. Только представьте, что было дальше. — Сидни Фольстом выдержала паузу и добавила: — Иеремия Фишер умер через шесть минут на столе для проведения вскрытий.

Ллойд Митс понял, почему в течение года после этого случая она не проводила вскрытия. Он без труда представил себе эту картину, и ему стало жаль ее, жаль за тот груз, который она несла на своих плечах все эти двенадцать месяцев. Он снова опустился на диван.

— Заместитель прокурора, Бентли Котленд, присутствовал на вскрытии. Он попросил меня соблюдать полную конфиденциальность, боялся, как бы весь город не узнал об этом кошмаре. Через несколько часов вы сообщили нам, что найдено тело миссис Фишер, что она повесилась. В ходе расследования вы выяснили, что у мистера Фишера была любовница и что жена об этом знала. Со своей стороны, в лаборатории мы обнаружили в крови Иеремии Фишера множество ядовитых веществ, которые, казалось бы, подтверждали гипотезу об отравлении. Тогда мистер Котленд и я решили умолчать о том, что действительно произошло в тот день. Правда бы только напугала людей и поселила в их душах страх к врачам в целом и к их диагностике смерти в частности, которая, к счастью, в девяносто девяти процентах случаев оказывается верна.

Ллойд Митс покачал головой.

— Полагаю, эта история связана с тем, что произошло сегодня, с Броленом, но пока не понимаю, каким образом, — сказала Аннабель.

Сидни Фольстом кивнула.

— После этого случая мне захотелось понять. Я спросила себя, был ли этот кошмар вызван ядом — коварным расчетом миссис Фишер — или это была случайность. Я изучила кровь жертвы. Масс-спектрометр вместе с хроматографом на жидкой фазе обнаружили в крови присутствие многочисленных экзогенных веществ в минимальном количестве и одного, гораздо более распространенного — тетродотоксина.

— Где-то я уже слышал это название, — заметил Салиндро.

— Это нейротоксин, невероятно сильный. Изучив специальную литературу, я узнала, что этот яд упоминался уже пять тысяч лет назад! В Pentsao Chin, самой древней в мире лекарственной книге китайского происхождения. Ссылки на него можно найти в книгах разных времен и народов — в Древнем Египте, в иероглифах на могилах, и даже в Библии, во Второзаконии, где говорится о том, что запрещено есть рыбу без чешуи. Этот запрет возник из-за того, что в Красном море водилась рыба-шар, в которой содержится тетродотоксин. Это рыба из семейства тетрадонов, откуда и пошло название яда — так называется и рыба-шар.

— Японская рыба фугу тоже сюда относится, не так ли? — спросил Салиндро, который вдруг вспомнил, где слышал название этого яда.

— Совершенно верно. Фугу — кулинарная легенда в Стране восходящего солнца. Тетродотоксин в сто шестьдесят тысяч раз мощнее кокаина, он не воспламеняется и не замерзает. Чтобы приготовить фугу, требуется большой навык. Искусством считается умение приготовить рыбу так, чтобы концентрация яда была сокращена настолько, чтобы он не был смертельным, но все же присутствовал и мог вызвать важный физиологический эффект, своего рода чувственный стимул. Несмотря на это каждый год в Японии имеют место многочисленные смертельные случаи.

Каждый год японские врачи рассказывают, как некоторые пациенты, отравившиеся тетродотоксином, умирают, а другие, которые поначалу были сочтены умершими, возвращаются к жизни. В наши дни в случае отравления рыбой-шар принято ждать три дня после смерти, прежде чем положить тело в гроб.

Видя, что слушатели смотрят на нее с недоверием, она поспешила добавить:

— Уверяю вас, это очень важно. Наведите справки — и вы убедитесь в этом сами. Изучая рассказы об отравлениях, я узнала самое страшное. Главная задача тетродотоксина — парализовать жертву, заблокировать ее дыхание и свести к минимуму сердцебиение, сделав его незаметным. На этой стадии врачи, как правило, признают человека умершим. Действительно, пострадавший находится между жизнью и смертью. Некоторые вскоре умирают, но не все. Случается, что жертвы отравления приходят в себя в течение нескольких часов, а по некоторым свидетельствам — в течение нескольких дней. Их организм справляется с ядом сам, без медицинской помощи, дыхание и сердцебиение возобновляются одновременно. Это состояние можно сравнить с зимней спячкой, и вполне возможно, что некоторые выживают даже после того, как их переносят в холодные помещения с температурой не выше четырех градусов.

— Хорошо, но я все равно не понимаю, какое отношение…

Сидни Фольстом оборвала Митса:

— Пережившие это рассказывают об одном и том же: на протяжении всего времени, что они оставались парализованными, они были в сознании, в том числе и тогда, когда их объявляли мертвыми. Был случай, когда мнимый покойник смог вернуть себе контроль над телом в последнюю минуту перед захоронением.

Все присутствующие поняли, что это значит.

Иеремия Фишер был в сознании и понимал, что с ним происходит. Он знал, что его сочли мертвым, положили в мешок, а через некоторое время из него достали. Его обмен веществ сократился настолько, что ему требовалось очень ограниченное количество кислорода, и он «пережил» ожидание вскрытия. В зале для вскрытия он выдержал все, пока его живое тело наконец не заявило о себе. Но было уже слишком поздно.

— Тетродотоксин блокирует передачу нервных импульсов. Япония, основной потребитель рыбы фугу, не поднимает статистику, но известно, что каждый год от отравления рыбой-шаром гибнет около сотни человек. Сколько из этих ста приходит в себя? Не знаю, но сколько-то точно приходит, каждый год.

— Думаете, Бролена могли отравить тетродотоксином? — спросила Аннабель.

Вместо того чтобы ответить на вопрос, Сидни Фольстом продолжила свой рассказ:

— После этих открытий я продолжила изучение тетродотоксина. Тогда я узнала, каков главный ингредиент «порошка зомби» на Гаити. У шаманов имеется порошок, с помощью которого они вводят свою жертву в состояние комы, которое окружающие принимают за смерть. Несчастных хоронят, а колдунам остается вернуться ночью на кладбище и откопать жертву, которую все остальные с этого момента будут считать зомби. Шаман вводит в организм жертвы мощные психотропные вещества, чтобы полностью подавить в ней волю и превратить ее в своего раба Тогда я и узнала о бальзаме, который применяется как противоядие «порошку зомби». Шаман заставляет свою жертву проглотить мощное средство, чтобы частично нейтрализовать эффект, вызванный тетродотоксином. Основной ингредиент противоядия — дурман, растение, в котором содержится атропин и скополамин.

— Это тот бальзам, который вы нанесли на грудь Бролена, — сказала Аннабель, на этот раз уже не скрывавшая своей радости. — Почему вы решили, что Бролен мог быть отравлен этим ядом?

Надежда расцвела в ее груди, как прекрасный цветок. Внутренний голос нашептывал ей, чтобы она не слушала этот безумный рассказ, но сознание Аннабель яростно с ним сражалось. Она не хотела думать о том, что будет, если Сидни Фольстом ошиблась.

— Мое присутствие здесь не случайно. Вчера инспектор Митс в общих чертах рассказал мне о расследовании, которое он сейчас ведет, — продолжала судмедэксперт. — О мужьях, заснувших глубоким сном, я узнала в тот же день, когда мне подробно доложил об этом директор токсикологической лаборатории. Именно ему я обязана большей частью своих знаний о тетродотоксине.

Митс покачал головой и сказал:

— Вчера был готов анализ крови, взятой у обоих мужчин.

Он подтвердил наличие в их крови тетродотоксина, очень редкого вещества. Директор лаборатории, вспомнив о том, что вы интересовались этой темой, пошел к вам, чтобы рассказать об этом.

— Вы правы. За всю карьеру токсиколога он сталкивался с этим ядом всего два раза, обнаружив его в крови этих двоих мужей и в крови Иеремии Фишера. Количество яда минимальное, и, судя по всему, его ввели прямо в кровь, что делает его очень опасным. Вчера весь вечер я ломала голову, пытаясь понять, нет ли связи между этими мужьями и Иеремией Фишером. Ответа у меня по-прежнему нет. Когда сегодня ночью меня разбудил телефонный звонок и мне сообщили, что на Бролена напали и он убит, возможно, отравлен, в моей голове что-то щелкнуло. Убийца, которого вы ищете, всегда действует одним и тем же способом: вводит мужу дозу яда, чтобы потом спокойно заняться женой. Внезапно я поняла, что, если в тело Бролена ввели достаточное количество яда, его могут счесть мертвым, хотя его организм еще будет бороться с последствиями отравления.

— А что с этим бальзамом, противоядием, который вы нанесли на тело Бролена? — спросил Салиндро.

— Его прошлой осенью приготовил мой коллега-токсиколог, я ему помогала. Из-за нехватки времени мы не слишком далеко продвинулись, но наш бальзам обладает важнейшими свойствами. Нужно, чтобы он проник через кожу в кровь.

Аннабель захотелось встать и приступить к действию. Неважно, что именно делать, главное — не терять времени, побежать к койке Бролена, поднять на ноги весь персонал больницы. Сидни Фольстом поняла ее порыв и положила руку ей на плечо.

— Через несколько минут машина скорой помощи прибудет в больницу, и я позвоню им и попрошу взять у него кровь на анализ. Возможно, я ошиблась и поселила в ваших душах напрасную надежду. Через час мы все узнаем. А пока потерпите.