Завернутая в плед Аннабель по губам прочитала слова, которые произнес врач, вышедший из комнаты Бролена.

«Пульса нет, зрачки не реагируют на свет».

Санитар покачал головой, подтверждая, что все кончено.

По щекам Аннабель покатились слезы, из груди вырвался отчаянный стон.

Ларри Салиндро подошел к ней и крепко обнял.

Врач направился в их сторону. На его лице застыло то выражение решительности, с которым врачи подходят к родственникам пострадавшего, чтобы сообщить им страшную новость.

— Как… как это случилось? — спросила Аннабель.

— Пока неизвестно. Нужно провести вскрытие. На его руке я заметил след укола. Возможно, ему ввели яд. Послушайте, нужно что-то сделать с вашей рукой…

Безымянный палец и мизинец на правой руке молодой женщины распухли и покрылись запекшейся кровью.

Аннабель ничего не ответила, и врач, пожав плечами, удалился.

Она не могла в это поверить. Почему? До настоящего времени убийца мужчин не трогал и занимался исключительно женщинами. Зачем он убил Бролена?

В глубине души она знала ответ. Его убрали потому, что он следовал за убийцей по пятам, и преступник не мог с этим мириться.

Увидев, что тело Сапфира кладут в большой мусорный мешок, она так сильно сжала челюсти, что едва не сломала зуб.

Она вскочила на ноги:

— Вы что, не можете положить его в нормальный мешок?!

Ее глаза гневно сверкнули, и санитар принес белый мешок, предназначенный для человеческих тел.

Ллойд Митс подошел к Аннабель и Ларри и молча опустился в кресло. Страшная новость постепенно доходила до всех высокопоставленных лиц. Позже поговаривали, что о случившемся сообщили даже мэру Портленда, как из-за необычности преступления, так и из-за репутации бывшего полицейского, которому три года назад удалось выследить самого жестокого серийного убийцу штата Орегон.

К Митсу осторожно подошел один из полицейских, не зная, как с ним заговорить. Через некоторое время Митс заметил его сам и поднял голову. Мрачно кивнув, он встал и присоединился к полицейским.

Салиндро положил свою большую ладонь на руку Аннабель:

— Знаю, сейчас не лучший момент, но, пока твоя память еще свежа, я должен спросить: ты что-нибудь видела? Может, заметила какую-нибудь деталь его лица или что-то в его походке, в манере двигаться?

Аннабель покачала головой.

— А его глаза ты видела?

Аннабель пришлось взять себя в руки, чтобы внятно произнести:

— Все произошло так быстро… Было очень темно. Я помню, что на нем был капюшон. Думаю, он среднего роста, примерно такой, как я. Довольно коренастый. Я… думаю, это он напал на меня в лесу в субботу утром… Боже, что я наделала?! — воскликнула она, обращаясь к самой себе.

Салиндро был не в силах скрыть свое удивление.

— Боже мой, Ларри, если бы ты меня видел! Я перестала быть женщиной, я превратилась в зверя! В машину для убийств. Думаю, нет, я таю, что хотела только одного: стереть преступника в порошок. Я даже не могу сказать, что это была не я, потому что в глубине души понимала, что делаю, и это даже доставляло мне удовольствие. Я хотела уничтожить этого гада!

Салиндро с нежностью взглянул на нее. Потом осмотрел стены гостиной, мир Бролена, и сказал:

— Ты не должна ненавидеть себя за это.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты не понимаешь! — вскричала она. — Я ненавижу себя не за желание его убить, я сделала бы это не раздумывая, окажись он передо мной снова. Мне противна жажда насилия, которую я ощущаю, которая живет во мне!

Салиндро покачал головой. Он был полностью с ней согласен.

— Сегодня ты познала чувство, возраст которого составляет многие и многие тысячи лет, — сказал он. — Оно всегда шло рука об руку с человеком. Мы забыли о том, кем являемся по сути. Человек — это хищник, который с помощью насилия и коварства забрался на вершину пищевой цепи. Уверяю тебя, с тех давних пор ничего не изменилось. — Он посмотрел на лес за окном и более уверенно, более цинично продолжил: — Почему мы забыли, что наша сущность — звериная? Из-за нашей слепоты или лицемерия? Есть, спать, воспроизводить себе подобных и убивать, чтобы выжить, если придется. Чтобы защитить своих детенышей. Мы что, забыли об этом? Общество научило нас прятать этот первичный инстинкт под толстым слоем лака, но в самой глубине мы остались такими же животными, как и все, что населяют эту чертову планету. Возможно, единственное, что нас от них отличает — это способность прятаться под слоем лака.

Он наклонился вперед, глядя молодой женщине в глаза.

— Именно эта звериная сущность, эта теневая сторона, и проснулась в тебе сегодня ночью. Большинство людей не знают о ее существовании, она дремлет в них в течение всей жизни, а ты ее почувствовала. Я хочу задать тебе один вопрос: как ты думаешь, почему люди так боятся Бролена? Не знаешь? Потому что он откопал в себе эту теневую сторону и живет с ней. Она не возникает в его сознании время от времени, нет! Он проживает с ней каждый день. Люди видят это по его глазам, понимают, что это такое, и им становится страшно. Он живет так уже три года, он привык идти рука об руку с этой животной яростью, в нем проснулся инстинкт хищника, навсегда изменив его.

Он помолчал минуту, потом добавил:

— Что бы ни случилось в ближайшее время, позволь зверю вернуться в его логово, Аннабель. Пусть он исчезнет, прогони его, пока можешь. В противном случае ты тоже станешь фантомом в глазах других. Это будет их единственный способ защититься.

Аннабель хотела заговорить. Но слова замерли на ее губах, когда она увидела мешок, который понесли в комнату Бролена.

Она сжала кулак.

Через несколько минут из спальни Бролена показались носилки. По иронии судьбы тело Бролена, помещенное в белый мешок, напоминало паучий кокон.

— Мисс?

Аннабель посмотрела на санитара.

— Вам следует поехать в больницу… Ваша рука…

Она не пошевелилась. Она не могла.

В этот момент с улицы донесся резкий визг шин, и в дом, громко хлопнув дверью, быстрым шагом вошла Сидни Фольстом.

— Где он? — спросила она так решительно, что один из полицейских молча указал на машину скорой помощи во дворе.

Доктор Фольстом поспешила за носилками. Она открыла молнию на мешке и раздвинула края, чтобы посмотреть на Бролена. Проблесковые маячки бросали на его лицо пятна света, напоминавшие лепестки цветов. Судмедэксперт взяла в руки маленький фонарь и приподняла веко Бролена.

К ней подошел один из мужчин.

— Миссис, вы…

К нему поспешил ее коллега, узнавший директора морга. Аннабель и Ларри Салиндро стояли на пороге дома, привлеченные действиями главного судмедэксперта Портленда. Доктор Фольстом резко выпрямилась и быстро направилась к своей машине, откуда достала кожаный ящик. Аннабель, за долгие годы работы привыкшая за всем наблюдать, на мгновение забыла о своем горе и целиком сосредоточилась на происходящем вокруг. Она заметила, что доктор Фольстом не причесана, что под халатом у нее нет бюстгальтера. Должно быть, ее разбудили среди ночи, и она сразу примчалась сюда.

Сидни Фольстом достала из ящичка стетоскоп и приложила наконечник к груди Бролена.

К ней подошел санитар и примирительно сказал:

— Миссис, это бесполезно, мы уже проверили…

Не глядя на него, она поднесла палец к губам, показывая, что следует соблюдать тишину. Несколько минут она прислушивалась к звукам смерти, потом бросила стетоскоп в ящик и нервно облизала губы.

— Что вы делаете? — спросила Аннабель, подойдя к ней.

Фольстом наклонилась и схватила маленькую стеклянную баночку. Взяв пару резиновых перчаток, она повернулась к Аннабель и протянула ей вторую пару.

— Наденьте.

— Зачем?

— Просто помогите мне.

Аннабель кивнула и без дальнейших возражений натянула перчатки. Доктор Фольстом уже отвинтила крышку баночки, в которой находился желтоватый крем.

Торс Бролена был обнажен. Фольстом нанесла на его грудь немного бальзама.

— Сделайте то же самое с его руками, — приказала она Аннабель. — Только совсем немного, и размажьте как следует. Нужно, чтобы слой был однородным.

— Что это?

— Главным компонентом этого бальзама является Datura stramonium, растение, в котором кроме всего прочего содержится атропин и скополамин.

Аннабель ничего не поняла, но послушалась. Ей хотелось это сделать. В этих бессмысленных манипуляциях над трупом таилась искра надежды. Она не понимала, что именно она делает, но, если в этих действиях был хотя бы малейший шанс воскресить Бролена, она будет выполнять их до конца.

Сквозь латекс перчаток она почувствовала тепло Бролена. Едва уловимое тепло. Еще немного, и его тело начнет коченеть. Она смотрела в его остекленевшие глаза, из которых испарилась жизнь, из темных зрачков которых смерть прогнала все проблески сознания.

Реальность была столь очевидна, что изменить ее им было не под силу, как бы сильно этого ни хотелось.

— Наносите как следует, — настаивала Сидни Фольстом.

Это было уже слишком.

Аннабель с громким треском сняла перчатки и бросилась в дом. Доктор Фольстом не обратила на это никакого внимания. Убедившись, что бальзам нанесен правильно, она еще больше раскрыла мешок.

— Достаньте его из мешка! — приказала она медицинским сотрудникам.

К ней наклонился представитель бюро судмедэкспертизы и сказал:

— Доктор, я не знаю, насколько…

— Замолчите. Вы понятия не имеете, что здесь происходит.

Она подозвала к себе главу медицинской группы и сказала ему:

— Отвезите этого мужчину в больницу, подключите к аппарату искусственного дыхания. Я хочу, чтобы с ним обращались так, будто он в коме.

— Но вы же сами видите, что он…

— Тема закрыта! Делайте то, что я говорю. Если врач откажется выполнять приказ, не слушайте его и попросите немедленно связаться со мной.

Она протянула ему свою визитную карточку и добавила:

— Это вопрос жизни и смерти. Что бы вы ни думали, что бы вам ни подсказывали ваши научные знания, делайте то, что я говорю. В противном случае я позабочусь о том, чтобы вас привлекли за грубую профессиональную ошибку. Вы меня поняли?

От нее веяло такой решимостью, что спорить никто не стал. Повернувшись к своему ассистенту, она указала на машину скорой помощи и сказала:

— А вы проследите за тем, чтобы все прошло как надо.

Он хотел возразить, но она уже направилась к дому. Когда она проходила мимо Ллойда Митса, он воскликнул:

— Может, вы объясните мне, что означает весь этот маскарад?

Она пригласила его следовать за ней. В гостиной, закрыв лицо руками, сидела Аннабель. Ларри обнимал ее. Доктор Фольстом предложила Митсу присесть и сразу перешла к делу:

— Может быть, я сильно ошибаюсь, и тогда получится так, что труп пролежит в больничной палате несколько часов. Но это риск, на который я готова пойти без всякого колебания.

Митс вознес руки к небу и спросил:

— Что это значит? Вы вмешиваетесь в дело, никого не предупредив, и требуете, чтобы с… мертвым обращались так, будто он потерял сознание? Вы же сами все видели, разве не так? У него отсутствует пульс, зрачки не реагируют на свет, он не дышит и даже начал остывать, черт побери! Он мертв, доктор. Джошуа Бролен погиб этой ночью.

Сидни Фольстом скрестила руки на груди. Она посмотрела на лица троих человек, сидящих перед ней, и вздохнула.

В гостиной повисла тяжелая тишина. Потом доктор Фольстом спросила, и ее голос звучал мягче, чем прежде:

— Инспектор, вы верите в существование зомби?