Глава 9

Их атаковали на закате. Вначале раздались крики часовых, стоявших на страже у реки, а потом Ребекка услышала, как кричат те, что несли караул с западной стороны леса. Заходящее солнце превратило реку в сверкающую огненную ленту, которая слепила солдат, нарушая их линию обороны. Атакующие отлично выбрали время.

Они казались людьми, но Ребекка знала, что это не так: прошлой ночью тело мертвого оборотня вынесли из лагеря, а сегодня его стая явилась, чтобы отомстить. Военные, бросившиеся отбивать нападение, кричали Ребекке, чтобы она оставалась в палатке, Эрик, указав на нее, отдал какой-то приказ Феликсу. Крючконосый лейтенант немедленно выделил из толпы бегущих в бой людей четверых и велел им окружить Ребекку, сопроводить ее в палатку и охранять.

Она хотела сказать, что в этом нет необходимости, что скорее она сама их защитит, но не было смысла. Люди порой гибнут без всякой нужды, но так уж устроен мир. Вряд ли Ребекка сможет одновременно блюсти и свои, и их интересы, поэтому она терпеливо сидела в палатке, прислушиваясь к доносившимся со всех сторон ужасным звукам смерти.

К тому времени, когда снаружи окончательно стемнело, стало ясно, что самое жаркое сражение происходит у западной оконечности лагеря, и все ее охранники, исключая Феликса, поспешили туда. Лейтенант послал их снискать славу или смерть, но самому ему пришлось, выполняя приказ, остаться с ней.

Ребекка ощущала нетерпение. Вместо того чтобы сидеть в палатке, она могла бы многое сделать, если бы Феликс оставил ее в одиночестве. Сейчас, когда все внимание военных было сосредоточено на битве, она замечательно могла бы исследовать все запретные закоулки лагеря. Ребекку терзала мысль об ужасной участи оборотня, которого она облыжно обвинила, и ей нужно было понять, много ли знает Эрик. И, что еще важнее, каковы его намерения.

Ребекка множество раз бывала в той части палатки Эрика, что служила ему кабинетом, но сомневалась, что он проводит допросы и казнит преступников, сидя за своим полированным палисандровым столом. Может, у него есть какое-то тайное помещение, которое он от нее прячет? Раньше она предполагала, что в дальней части палатки капитан спит, но теперь у нее не было в этом уверенности. Сейчас самое время разведать, что к чему и какие еще секреты есть у Эрика.

Оборотень ничего не сказал во время допроса, но Эрик слишком уж умен. Он действительно во всех отношениях выдающийся человек: умный, щедрый, явно пользующийся уважением своих подчиненных, хоть и стал их командиром совсем недавно. К досаде Ребекки, те же качества, благодаря которым их совместное времяпрепровождение было таким приятным, делали его особенно опасным для нее и таких, как она. При иных обстоятельствах Ребекка могла бы влюбиться в подобного человека.

Эрик знал, чего он хочет от жизни, и как этого добиться, не прибегая к жестокости. Это отличало его от мужчин, которые окружали ее большую часть бесконечно длинной жизни. Когда Ребекка была честна с собой, она понимала, что ей трудно бороться с влечением к Эрику, несмотря даже на обоснованные подозрения относительно его деятельности. В глубине души она надеялась, что в его палатке не обнаружится ничего особенного, и тогда можно будет без страха дать волю растущему чувству… можно подумать, ей хоть раз с этим повезло!

Она выглянула в служившую входом щель, готовая пробежать через лагерь к палатке, где квартировал Эрик. Ее немедленно заметил Феликс, который ходил вокруг, неся караул, и, к несчастью, относился к этому со всей ответственностью. Что ж, раз он так старательно играет роль ее защитника, можно попытаться его использовать.

Ребекка одним пальцем поманила Феликса и, когда он подошел поближе, позволила себе наполниться силой принуждения.

– Сопроводите меня к палатке капитана, – приказала она. Голос ее звучал тихо, но пульсировал от магии. – У меня есть там дело, но никто не должен об этом знать.

Он нахмурился было, но потом лицо его неожиданно просветлело.

– Вы должны оставаться здесь, мадам, – возразил он. – У меня приказ.

Ребекка качнулась назад, потрясенная тем, что он смеет – способен – сопротивляться ей. Она даже и подумать не могла, что существуют люди, которые в силах противостоять магии Древних вампиров. Это казалось невозможным. Наверно, дело в ее собственных разыгравшихся нервах, решила она и попробовала еще раз, направив на Феликса исполненный волшебной силы взгляд и повторив свои требования.

– Сию минуту пойдем, – согласился Феликс, едва ворочая языком, словно и не спорил с ней раньше. Он осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто на них не смотрит, взял ее за руку и повел за собой.

Они вместе пересекли лагерь, пригибаясь и держась у стен палаток. Вокруг никого не было, но Феликс очень серьезно отнесся к ее словам о том, что никто не должен их видеть. Иногда, когда ему мерещилось какое-то движение поблизости, он заслонял Ребекку своим телом.

Наконец Феликс остановился у входа в палатку Эрика. Лишившись цели, он выглядел потерянным.

– Охраняйте, – приказала она, снова прибегая к принуждению. Он дернулся, словно собираясь возразить, но она не оставила ему такой возможности, снова и снова применяя силу внушения, пока воля Феликса не оказалась окончательно подавлена. – Никого не впускайте, пока я не вернусь. – Непохоже, чтобы кто-то попытался проникнуть в палатку командира, но в самом худшем случае она хотя бы заранее услышит шум драки. Феликс не сможет объяснить, что он тут делает, и, наверно, будет производить впечатление сумасшедшего, но такое довольно часто случается даже с опытными офицерами. Его однополчане, конечно, удивятся, но вряд ли что-то заподозрят.

Ребекка опасливо приподняла полотняную дверь в палатку Эрика, украшенную изображением французских лилий. Там было пусто, но ей все равно показалось, будто нечто поджидает ее внутри.

Внешнее отделение, где был кабинет, выглядело точно так, как ей помнилось. Тут было темно, но благодаря своему обостренному зрению Ребекка прекрасно все видела. Ничто не вызывало подозрений, и ей захотелось, чтобы можно было оставить все как есть. Ребекке нравился Эрик, приходилось это признать, и у нее не было желания раскрывать его тайны. Раскрытые тайны обычно приводят к чьей-нибудь смерти. И вряд ли это будет ее собственная смерть.

Глубоко вздохнув и пробормотав проклятие, она нарочито резко отодвинула занавесь, отделяющую внутреннее помещение. И замерла.

Это вовсе не было спальней. Это также не было подобием храма или местом отдыха. Тут царила смерть. Полотняные стены были увешаны крестами и зеркалами, а с трех сторон стояли деревянные резные сундуки. На них громоздились колы, серебряные предметы, арбалеты с деревянными болтами и даже низки чеснока. Один из сундуков был завален пыльными книгами вперемежку с инструментами, названий которых она не знала и о назначении которых не могла догадаться. Ребекка осторожно подошла поближе и внимательно все изучила. Собранные здесь вещи предназначалась для того, чтобы ловить и убивать вампиров.

Только, поняла она со вздохом облегчения, все они никуда не годились. Некоторые книги на первый взгляд выглядели действительно опасными, но по большей части были не более чем сказками. Она чуть не рассмеялась в голос над одной, носящей претенциозное название «Мифы и Риальность о Чюдовищах, Извесных во Всиленной как Вампиры». Ребекка не заметила тут ничего, что могло бы причинить ей серьезный вред. В действительности ее задело лишь то, что эту комнату, посвященную уничтожению таких, как она, создал мужчина, который уже начал ей нравиться.

Ребекка почувствовала, как грудь сдавило тяжестью: ей пришлось признать, что доверять капитану Моке было ошибкой. Она больше не могла забавляться созерцанием его неуемного любопытства – только не перед лицом такой очевидной опасности. Что, если она совершенно ослепла от своего влечения к нему, а он манипулировал ею, в точности так же, как она намеревалась манипулировать им?

Ей пришлось признать, что, возможно, Эрик вовсе не был заинтересован бедной вдовушкой, а все это время подозревал об истинной природе Ребекки. Может, он приблизил ее, чтобы изучить возможные слабости? Руки дрожали, когда она перебирала жуткого вида артефакты в поисках чего-нибудь, способного причинить ей серьезный вред.

До сих пор Микаэльсоны были в равной мере удачливы и осторожны – и слухи о вампирах не просочились из Старого Света в Новый. Но Эрик недавно прибыл сюда из Франции и, по правде говоря, ничего не рассказывал о том, зачем приехал. Что на самом деле привело его в эти далекие заболоченные края? Что ему нужно – навести в этих беззаконных землях порядок к вящей славе короля Людовика или по чьему-то приказу напасть на след вампиров?

Взгляд упал на нечто знакомое, и Ребекка наклонилась, чтобы взять маленькое золотое кольцо с лазуритом, нанизанное на свисавшую с угла серебряного зеркальца цепочку. Оно было близнецом колечка, которое она сама носила на пальце. Насколько ей было известно, во всем свете существовало всего шесть «дневных» колец, они были драгоценными семейными реликвиями. Реликвиями ее семьи. Как одно из них тут очутилось? Было ли оно зачаровано, как те, что создала Эстер, или это всего лишь копия? Одно было очевидно: интерес Эрика к оккультизму вовсе не бессистемен, как она думала прежде. Капитан не просто охотился на «противоестественных чудовищ» – он точно знал, что именно ищет. И несмотря на то, что он вроде бы многое делал неправильно, у него также были по-настоящему опасные артефакты. Лазуритовый перстенек хоть и выглядел как милая безделушка, но он не был бы создан – и уж, конечно, не оказался бы тут – если бы не предназначался для пальца вампира.

Ребекка могла представить, как капитан крутит колечко в загрубевших руках, изучая его. Как он слоняется из угла в угол, стараясь собрать воедино куски мозаики. Как сосредоточенно сдвигаются его брови, какие сильные у него плечи под тонкой белой рубахой… Разозлившись на себя, она стиснула кольцо в кулаке.

Теперь стало очевидно, что она совсем не знала Эрика. Эта вдумчивая собранность, эта сосредоточенная сила… Ребекка не могла позволить себе испытывать влечение к этим качествам капитана – ведь именно они делали его хорошим убийцей вампиров.

Конечно, Эрик держал все это в тайне. И разумеется, Ребекка связалась именно с тем мужчиной, который был для нее опаснее всего. Эту ошибку она совершала снова и снова, и каждый раз, когда она думала, что теперь-то научилась выбирать с умом, выяснялось, что это не так. Ее сердце словно инстинктивно жаждало страданий и боли.

Она осторожно вернула кольцо точно на то же место, откуда взяла, и двинулась дальше, продолжая свои исследования.

У дальнего края сундука она чуть не споткнулась обо что-то, слегка возвышавшееся над ковром, удивленно посмотрела вниз и обнаружила нечто, являвшееся, вероятно, походной постелью Эрика. Она уже почти забыла, что, наверно, спит он тоже где-то здесь. Капитан не казался ей человеком, способным отдыхать в таком мрачном беспорядке. Он был серьезен, да, но вовсе не выглядел угрюмым меланхоликом.

На мгновение она увидела на этой белой подушке его темные, поседевшие на висках волосы, и на нее словно бы посмотрели вдумчивые ореховые глаза. Может, тут какое-то недоразумение, и интерес Эрика к вампирам вовсе не то, чем он кажется? Может, есть какое-то совершенно иное объяснение, и тогда они сумеют начать все заново, и между ними больше не будет лжи…

Она опустилась на одеяла, желая представить, как он просыпается тут по утрам. Зеркала и некоторые кресты, развешанные по стенам, блестели в мерцающем свете, и один из сундуков был так близко, что она могла, потянувшись, коснуться лежавших на нем странных инструментов. Вампиры первыми приходили на ум Эрику, когда он просыпался. Последней мыслью, с которой он засыпал, была мысль о вампирах. Несмотря на то что Ребекка лежала там, где Эрик проводил каждую ночь, на простынях, что хранили его запах, она не могла не признать: задача капитана заключается в том, чтобы убивать вампиров, а все остальное – армия, город, служение королю – не более чем дымовая завеса.

Ребекка встала, намереваясь выскользнуть отсюда и прокрасться в собственную палатку, когда ее взгляд привлекло какое-то несоответствие. На полу возле постели Эрика лежал какой-то предмет, и она подняла его. Это оказался замысловатый золотой медальон, открытый и с портретом внутри.

Изображенная на нем белокурая женщина была мила, и Ребекка с удивлением почувствовала, что в груди поднимается горячее чувство ревности. Это может быть мать Эрика или его сестра, напомнила она себе. К тому же это все равно не имело значения, потому что Эрику приказали пересечь океан для того, чтобы найти и уничтожить ее. Если женщина на портрете его жена, пусть оставит его себе, она не против.

Она осознала, что находится тут слишком долго. Ей было не слышно ни Феликса, ни звуков битвы. В результате этой экспедиции у нее появилось множество тем для размышления и, возможно, достаточно свидетельств, чтобы покинуть это место и вернуться с отчетом к братьям. В конце концов, она была окружена армией охотника на вампиров и не могла рисковать, продолжая шпионить, ведь за ней почти наверняка следят.

Но ей нужно было знать больше. Свидетельства навязчивой идеи Эрика тревожили, но, если она предположит, будто уже во всем разобралась, последствия могут быть ужасными. Если Ребекка допустит, чтобы ее братья пострадали оттого, что она не хотела верить… или Эрик пострадает оттого, что она поверила слишком легко… Вампиресса не могла так рисковать. Пока что она не скажет Элайдже и Клаусу о своих открытиях, но долг по отношению к ним велит разузнать все окончательно.

Ребекка разгладила одеяла и взбила подушку, постаравшись положить медальон точно так же, как он лежал – под тем же углом, но, возможно, чуть дальше от постели, чем когда она его нашла. Потом она пробралась через наружное отделение палатки, высунула голову и обнаружила, что Феликс все еще ее ждет. Хоть что-то идет так, как предполагалось.

– Феликс, – шепнула она, и он обернулся, готовый внимать, – теперь мы должны вернуться в мою палатку. – Она снова вложила в свой голос силу внушения. – Как только я там окажусь, вы забудете, что мы вообще выходили. Вы будете знать только, что выполняли приказ капитана и охраняли меня во время боя.

– Я всегда выполняю приказы, – любезно ответил Феликс, и Ребекка не сомневалась, что он уверен в своих словах.