Книга: Печать Тьмы
Назад: Глава 10. Основы практической геомантии
Дальше: Глава 12. Всадник поневоле

Глава 11. Печать

"Был он умерен в еде и в питье. Умерен в одеяниях и в своих страстях. И в делах политических был крайне умерен. Оттого и прозвали его — Керим II Глупый…"
"Короли, князья и герцоги", малый справочник правителей земель Амальгарских.
Айвен с нескрываемым интересом уставился на говорившего, изучая его с головы до ног. Мэт оказался несколько старше его самого. Примерно того же роста, черноволосый юноша с пронзительными черными глазами и тонкими напомаженными усиками, один из которых был заметно длиннее другого и топорщился вверх — увидав это, юноша сдавленно хихикнул. Одет он был в строгую "ученическую" куртку с нагрудным отворотом, которая была темно-синего цвета и с золотым шитьем в виде каких-то мистических символов. Белоснежная рубаха с кружевным воротничком, длинные рукава которой выглядывали из-под куртки, синие, опять же, брюки, на полтона темнее куртки и без шитья.
Несмотря на жару, куртка была плотно застегнута на все пуговицы, а на ногах Мэта красовались длинные мягкие сапожки, плотно обхватывающие его икры. Вор снова хихикнул — сапоги эти были белого цвета. Но не обнаружив на них ни единого пятнышка грязи, Айвен озадаченно нахмурился. И вообще, выглядел этот франт так, словно только что вышел из стригарни или модного салона — белоснежные сапоги и рубаха, нигде нет ни единой складочки, усы и брови аккуратно причесаны и блестят, словно смазанные гусиным жиром, да еще и пахнет от него как от цветочного сада зимой!
— Разрешите представиться, — коротко склонил голову щеголь, — Меня зовут Маттиуш дин'Ройбуш. Почетный член городской архитектурной коллегии, дипломант Имирского Магистериума и практик-геометр с перламутровым отличием.
— Ройбуш? Ты сказал Ройбуш? — Айвен уставился сначала на него, а потом на профессора, открыв в изумлении рот.
Словно кто-то в насмешку поставил перед ними лживое зеркало Локки. Старый и неопрятный, в своей изодранной одежде и перепачканный грязью господин Ройбуш, руки которого постоянно двигаются, а сам он и шагу не ступит, чтобы за что-нибудь не зацепиться и не удариться. Совершенно равнодушный не только к своему внешнему виду, но даже и к содержимому своей тарелки! Забывающий некоторые слова и постоянно за что-то извиняющийся.
А напротив — его полная противоположность. До рези в глазах аккуратный и подтянутый молодой человек лет двадцати восьми, не более. На одежде которого нет ни единого пятнышка или случайной складки — и это в белой-то рубахе и сапогах, да еще в такую жару! Который представился так, словно страницу из канцелярской книги прочел, а вставая из кресла сделал это исключительно быстро и ловко, даже не шевельнув шелковых кисточек, украшавших его подлокотники.
— Да-да, так и есть. Мэт — мой племянник. Собственно, с вашего позволения, единственный сын моего самого что ни на есть родного брата. Весьма перспективный и одаренный юноша, между прочим.
— Строитель, значит? — хмыкнул вор, протягивая руку. — А с виду и не скажешь.
— Э-э-э… С чего это вдруг? — открыв рот удивленно захлопал длинными ресницами молодой человек, став вдруг на один краткий миг похожим на своего дядюшку. Но фамильное сходство тут же улетучилось.
— Ну, архитектура там, геометрия…
— Ах вот в чем дело! Нет, я не строитель и даже не архитектор.
— Маттиуш — мой коллега. Геометр, это то же самое, что и геомант. Только вместо чувственной мантики, геометры предпочитают опираться на точные математические расчеты и выверенные формулы. То ли им таланта не хватает, то ли не доверяют своей интуиции, — по тону профессору казалось, что ему искренне жаль своего племянника.
— Послушайте, господин Ройбуш… Ну, в смысле, я к старому обращаюсь… То есть который постарше… Что он здесь делает?
— Дядюшка попросил меня с тобой поговорить и посмотреть на твою Печать, — отозвался Мэт.
— Ты про татуировку что ли? Так это и есть Печать, которая нужна даркам?
— Думаю, что так. Правда, непонятно, как и где ты ухитрился ее получить… Ну-ка, дай свою руку…
Айвен послушно протянул руку, закатывая рукав.
— Только ты ее сейчас не увидишь. Она появляется только тогда…
— Умоляю, не шуми, — перебил его молодой геомант. — Ты мне мешаешь.
Он сильно стиснул запястье вора и легонько царапнул ногтем. Ногти, кстати, у щеголя были длинные, слегка заостренные на кончиках и покрыты белым лаком. Когда капелька крови выступила из царапины, Мэт начал шептать какое-то заклинание и одним движением пальца размазал каплю крови по запястью, вычертив аккуратный круг.
И в этом кругу начал проявляться рисунок. Только сейчас Айвен наконец-то смог рассмотреть его во всех подробностях. Внешний контур сплетался из множества рунных символов. Внутри него шел еще один круг, но уже представлявший собою цепь, сплетенную из двух чередующихся знаков. А в центре круга был изображен какой-то неимоверно сложный рисунок из переплетающихся между собою контуров. Юноша попытался выделить хотя бы один из них, но у него закружилась голова.
— Никогда раньше не видел такого! — восхищенно выдохнул геометр.
— А ты что, раньше видел эти Печати? Сможешь избавить меня от нее?
— Видел, видел. А вот насчет избавиться… С этим сложнее. Обычно Печать исчезает сама через какое-то время или после того, как разрядится. В крайнем случае Печатник может сам же ее и вывести со своего тела. Вот только проблема в том, что ты не Печатник. Откуда она у тебя?! Кто нарисовал ее тебе? Зачем?
— Эй-эй, придержи лошадей! Это я должен был задать тебе эти вопросы! Сижу себе в тюрьме, никого не трогаю. Вдруг заваливаются два пьяных дарка, и начинают убивать моего соседа. А потом у меня на руке обнаруживается эта дрянь, и целая толпа порождений Тьмы на шее, которые так смешно лопаются, когда я до них дотрагиваюсь этой каббрами трижды проклятой Печатью! Больше я ничего не знаю.
— Сосед по камере?
— Он назвался Риулом. Сказал, что путешествует и собирает всякие редкости…
— Риуаллан тор'Дин. Печатник серебряного ранга. Пропал без вести три месяца назад, на связь не выходил все это время…
— Ага. Так его дарк и называл. Но то было пару недель назад. Значит, это он мне нарисовал татуировку? А почему она не появилась там, в камере?
— Не знаю, — задумчиво пробормотал маг, — ничего не знаю. Печатник не может сам нанести себе Печать. По крайней мере, раньше это никому не удавалось. И вообще странно то, что в одной камере с Риулом оказался человек, способный носить Печати.
— То есть? Я, получается, какой-то особенный?
— Ты "Пузырь". Твоя мана-система замкнута на себя, и при этом ты являешься мощным мана-накопителем. Потенциально, ты можешь стать очень сильным Печатником.
— И что это значит?
— Нанесенные на твое тело специальные Печати сделают тебя магом. Разумеется, не полноценным, но тут уж все зависит от твоих ресурсов маны и самих Печатей.
— Что же ты такое? — едва слышно прошептал Айвен, рассматривая рисунок на своей руке. — Благо, или проклятье?
— Это всего лишь мантический контур заклинания, через который ты можешь высвобождать свою магическую энергию, а он ее преобразует. Образно говоря, это дыра в оболочке твоей мана-системы, через которую выходит мана. А от формы такой дырки зависит получаемый эффект.
— И какими заклинаниями может плеваться моя дырка?
— Думаю, что ты об этом знаешь больше моего, — развел руками Мэт.
— И как ты меня избавишь от этой Печати?
— Я же тебе сказал. Она или должна отработать свое, или ты сам…
— А другой Печатник? Смог бы он мне помочь? — перебил его вор.
— О таких случаях мне неизвестно. Может, кто-то и может, но…
— Как насчет Первопечатника? — выложил Айвен свой последний козырь. — Он смог бы помочь?
— Откуда ты знаешь о Первопечатнике?
— Мне сказал об этом Риул. В моем сне.
— Я не знаю… Он живет отшельником более полусотни лет. Быть может, его даже уже нет в живых! Послушай, я понимаю, что ты в отчаянии, но если поедешь со мною, и дашь возможность нашим специалистам изучит эту Печать, то я уверен, что они помогут.
— Нет! Хватит уже с меня экспериментов, — юноша поморщился, вспоминая свой визит к Кожерезу, — Так ведь и без руки остаться недолго. Знаешь, я же как-то привык к ней за два десятка лет. Можешь скопировать рисунок, если он тебе так уж приглянулся.
— Увы, — развел руками маг, — даже обычную Печать невозможно просто взять и скопировать. А уж эту — и подавно.
— Не понял. А что такого особенного в этой картинке? Не считая того, что она находится на моей руке и за нею гоняется половина тварей Даркилона.
— Ну, во-первых, я никогда не видел таких сложных Печатей. Во-вторых, есть незыблемое правило — одна Печать, это одно заклинание. Позволяет она тебе метать Огненные Шары или дышать под водой — это не имеет значения. Ты же вытворяешь фокусы, которых хватит на добрые полдесятка обычных мантических контуров.
Губы Айвена зашевелились, и он принялся загибать пальцы, подсчитывая.
— Допустим. Но ты же сам говорил, что она очень сложная!
— Мэт, не томи юношу, — вмешался молчавший до этого профессор, — Ты же видишь, что ему не по себе.
— Хорошо. Но больше всего меня… Нас, — молодой маг бросил быстрый взгляд на своего дядю, — беспокоят происходящие с тобой изменения. Думаю, что они вызваны именно этой Печатью.
— Изменения? Какие еще изменения? Я ничего не чувствую…
— Например то, как быстро ты оправился от раны. Впрочем, Печать могла среагировать на ранение и активизировать исцеляющие процессы твоего организма. Но… Как давно ты начал видеть в темноте?
— Не понял, — вор нахмурился.
— Здесь нет света. Но я не заметил, чтобы тебя это смутило, — пояснил геометр.
И только сейчас Айвен заметил, что окна комнаты плотно занавешены и ни один лучик света не проходит сквозь плотную ткань. Быстро осмотревшись он понял, что в комнате нет ни единого источника света. Об этом говорило и полное отсутствие теней. Но ему это ничуть не мешало прекрасно видеть своих собеседников и обстановку комнаты.
— Я… я…
— Я убрал свет и наполнил эту комнату темнотой.
— А еще ты слышишь голоса. И в бреду разговаривал на эль'тори, — добавил Ройбуш-старший, — на лирейском наречии.
— Но голос я слышал до того, как попал в тюрьму. Погодите-ка! Я что, знаю эльфийский язык? Но я и эльфа-то живого никого не видел!
— Уже видел. Ты видел Риула, а он на четверть эльф.
— Ребята. Мне нужно присесть, — Айвен внезапно побледнел. Ноги его подкосились, и он уселся на пол. — А еще лучше — прилечь, — прошептал он и потерял сознание.
— Маттиуш, боюсь, что ты слишком много пытаешься взвалить на несчастного юношу, — укоризненно покачал головой историк, наклоняясь над бесчувственным вором.
— Ничего, потерпит, если не хочет оказаться в пыточных камерах Даркилона с содранной шкурой. И что теперь с ним делать, а? Я-то думал, что просто покажу его нашим специалистам, но проклятая Печать не дает на него воздействовать!
— Может быть, удастся его как-нибудь уговорить?
— А вы меня снова отравите, любезнейший старикан, может это поможет, — приоткрыл один глаз "бесчувственный" Айвен. — Я тут немного поразмышлял, и нашел решение, которое устроит всех. — Он устало поднялся с пола и опустился на подставленный Мэтом стул.
— И какое же?
— Я согласен пойти с тобой, к вашим, как ты выразился, специалистам. Но у меня есть два условия.
— Говори, — голос щеголя был все так же спокоен.
— Я хочу знать, кто ты такой. Откуда ты столько знаешь про Печати? И кто эти самые "специалисты", которым я так нужен?
На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь дыханием людей и биением их сердец. Юноша понял, что маг изолировал комнату и для звуков.
— Не думаю, что ты хочешь знать ответ на этот вопрос, — наконец ответил Мэт.
— Ну, тогда очень приятно было познакомиться и все такое, но мне уже пора, — с этими словами он направился к двери. Но едва он коснулся ручки, как дверной замок щелкнул, отсекая путь к отступлению.
— Так быстро уходишь? И даже чаю не попьешь? — голос мага звучал насмешливо.
— Фокус-покус! — вор вытащил отмычки и сунул их в замок. Несколько раз повернул, зацепил, потянул, нажал, и замок снова щелкнул, открывая ему путь к свободе.
— Упс. Надо же, как неловко вышло, — геометр шагнул назад, слегка передвинул стул и, сняв одну из булавок, закрепленных на отвороте куртки, ловким движением согнул ее и воткнул в спинку стула.
Отмычка заскрежетала и обломилась прямо в замке. Несчастный механизм снова щелкнул.
— Ты же прекрасно понимаешь, во что может превратить жизнь вора искусный геомант. А уж я, поверь, весьма хорош. К тому же, что ты будешь делать с дарками и прочими тварями? Рано или поздно, они пустят по твоему следу кибралиска или Ловца Теней. Думаешь, ты сможешь отмахаться от них своей картинкой? А чтобы тебе легче думалось, так уж и быть, я удовлетворю твое любопытство насчет себя.
— Я жду. Но не думай, что твой ответ меня остановит.
— О, напротив, я совершенно уверен, что ты наоборот трусливо засверкаешь пятками нам в лицо. Я — Геометр. Так называется должность, занимаемая мною в Тайной Канцелярии. И никто иной, кроме Писарей Канцелярии, которым я хотел тебя показать, не способен наносить Печати. Риул был одним из нас, занимался поиском и обезвреживанием опасных артефактов. Он был Печатник с особыми полномочиями.
— И как давно Канцелярия заинтересовалась мною? — голос юноши был бесстрастен, но стоило ему это огромных усилий. Еще бы! Перед ним стоял представитель самой таинственной, могущественной и опасной организации в королевстве!
"Когда именно и почему была создана Тайная Канцелярия, не известно никому — на то она и тайная. Некоторые считают, что она существовала всегда, и ее Великий Канцеляр с самого возникновения королевства незримо дергал за ниточки, находясь в тени трона. Впрочем, это всего лишь домыслы — уж что-что, а политика никогда не интересовала Канцелярию, если только в ней не была замешана магия. Зловредная магия, которая может повредить благополучию страны или ее жителям. Ведь именно для этого и создавалась Канцелярия — оберегать Арланию от магии и магов.
Канцеляры и многочисленные службы этой организации внимательно следят за любыми проявлениями магии, которые могут привести к нежелательным последствиям: могущественные древние артефакты или заклинания, нелицензированные колдуны с активным третьим глазом или масс-гипноты, без явных причин саморазупокоившиеся мертвецы или спятившие чародеи — все это сразу же попадало в поле зрения Канцелярии, и принимались соответствующие меры. Артефакты забирали у владельцев и обезвреживали, или прятали в специальных хранилищах. Колдунов лицензировали или лишали проклинающего глаза, если их удавалось взять живьем. Неупокоенных — упокаивали, а безумных магов вразумляли или приводили в "состояние, неопасное для окружающих" — что бы это ни значило…
На любое действие у исполнителей Канцелярии есть королевское разрешение, без оглядки на чины и связи. Глаза, уши, руки и молнии этой организации вездесущи и безжалостны. Впрочем, это все тоже лишь домыслы, построенные на слухах, добрую часть которых распространяет сама Тайная Канцелярия. А те, кому известна правда, вряд ли смогут ее кому-нибудь рассказать…"
"Слухи и домыслы о тайных обществах и организациях", Симус Хват, 1312 г.в.р.
— В Тайной Канцелярии никто даже не подозревает о твоем существовании. И никто не узнает, если ты сам этого не пожелаешь.
— Но… — Айвен был бы меньше удивлен, проснись он однажды утром русалкой.
— Я здесь нахожусь исключительно как частное лицо, по приглашению моего дяди, который решил тебе помочь по доброте своей душевной. И вожусь я с тобою только ради него. Ну так что, я удовлетворил твое любопытство?
— Более чем.
— Тогда я жду твоего решения. Ты согласен отдать себя в руки Тайной Канцелярии? Не бойся, там тебе не причинят вреда. Нигде больше ничего не знают о Печатях, да и защитить от даркилонцев мы сумеем.
— Не спеши. Я ведь говорил о двух условиях. Итак, вторая моя просьба. Прежде чем я отдам свою руку на растерзание вашим умникам, я хочу поговорить с одним человеком. И именно ты мне в этом поможешь…
— О нет, только не это, — наконец-то на бесстрастном лице молодого геоманта отразились какие-то эмоции…
— Первопечатник. Ты отведешь меня к нему. А потом делайте что хотите, хоть в банку со спиртом засовывайте.
— Но… это невозможно! Он ушел неизвестно куда, может, он уже давно спятил или помер? Соглашайся, у тебя нет другого выхода!
— Ну почему же? Я могу бежать в Хеон или на Острова. Или попытаться найти Первопечатника сам. В конце концов, яд или петля избавят меня от всех этих мучений!
— Ненадолго, — Мэт усмехнулся, — лишь до тех пор, пока тебя не коснется Тьма. Так что лично я тебе посоветую костер. Или позаботься о том, чтобы твое тело захоронили в каком-нибудь светлом храме.
— Я все сказал. Теперь дело за тобой.
— Мне нужно подумать. Так что я попрощаюсь с тобою до утра. Мой дядя присмотрит, чтобы с тобой ничего за это время не случилось.
— Интересно, а кто присмотрит за твоим дядей? — пробормотал юноша, но щеголь уже вышел за дверь…

 

Остаток дня Айвен и Ройбуш-старший провели как обычно: поужинали, перекинулись парой ничего не значащих слов перед сном и улеглись, предварительно обезопасив свои нервы и слух с помощью воска. По молчаливому и обоюдному согласию, никаких разговоров о Печати или о племяннике профессора они не вели, словно и не было ничего и никого.
А утром юношу разбудил чей-то шепот, чего в принципе не могло быть учитывая, сколько воску он затолкал себе в уши:
"Эй, лежебока, пора просыпаться! Только не шевелись, не открывай глаза и не разговаривай. Можешь обращаться ко мысленно. Точнее, к себе самому…"
"Кыш, галлюцинация, дай поспать перед смертью", — отмахнулся вор от второго Я.
"Ты даже не подозреваешь, насколько она близка, — хмыкнул внутренний голос, — Ну-ка, приоткрой левый глаз."
Юноша послушно открыл глаз и едва не завопил. Прямо у него на груди сидела крыса. Разумеется, это был не обычный грызун, а создание Тьмы. Внезапно появившееся ночное зрение позволило ему рассмотреть тварь во всех подробностях.
"И что мне делать?" — поинтересовался Айвен у незримого собеседника.
"Я откуда знаю? Это же не мне сейчас будут горло грызть…"
"Между прочим, это и твое тело тоже!"
"Увы, это так, и я не могу не считаться с этим прискорбным фактом, — согласился голос, — Но ты не волнуйся, сейчас явится принц на белоснежном коне, и спасет тебя."
"Принц? На белом коне?"
"Ну, не принц, а геомант, или геометр. И не на белом коне, а в белой рубахе…"
Внутренний диалог юноши прервал треск распахнувшейся от сильного удара двери. В дверном проеме стоял Матиуш Ройбуш, сжимая жезл золотого цвета. Он вытянул вперед руку, и из жезла ударил узкий луч, похожий на солнечный. Едва тонкая игла луча коснулась крысы, как та вспыхнула и истаяла облачком сизого дыма.
— Уф, спасибо. А то я уже… — Айвен открыл глаза и вытащил воск из ушей.
Но маг его не слушал. Еще дважды сверкнули магические лучи, сжигая притаившихся в тенях крыс, и лишь потом молодой геомант снизошел до спасенного:
— Я принял решение. Путь до Хеона неблизкий, так что советую уже собирать вещи.
— Значит, ты мне не поможешь? Укажи хотя бы, где искать Первопечатника…
— Разве я сказал, что не стану помогать? Я помогу тебе отыскать Первопечатника или то, что от него осталось. Но после этого доложу в Канцелярию по всей форме и с предъявлением улик. Не зря ведь за этой Печатью охотится Даркилон.
— Мэт? Что-то случилось? — завозился на своей кровати профессор.
— Да. Мы с Айвеном решили дальше отправиться вместе. Так что я избавлю вас от этой обузы.
— Прошу прощения, но мне было совсем не в тягость! К тому же, втроем нам будет веселее.
— Нет. Я не хочу больше подвергать вас опасности. Так что, здесь наши дороги расходятся. Но обещаю, что расскажу потом, чем все закончилось.
Старик попытался было что-то сказать, но умолк на полуслове и лишь кивнул, соглашаясь.
— Так будет лучше для нас всех. Значит, Хеон? Там укрылся ваш Первопечатник? — юноша повернулся к геометру.
— Если бы все было так просто, — вздохнул тот. — Ты слышал что-нибудь о Мурлокских Лесах?
— Мрель! — выругался юноша.
— Э-э-э… Что ты сказал?
— Это эльфийское ругательство.
— Ругательство? — хмыкнул геомант. — Уверен? Ты же теперь знаешь язык.
— Ну… Э… Сейчас попробую… Оно означает…
Оба чародея выжидающе смотрели на вора, и на их губах играла усмешка.
— Это значит "в моем супе муха"! Каббров Бритва наверняка просто подслушал его в каком-нибудь трактире и решил, что это эльфийское ругательство!
— Я тоже так думаю, — согласился Мэт, — Давай-ка спустимся вниз, и за завтраком я тебе все расскажу, — Мэт едва заметно кивнул в сторону своего дяди и покачал головой.
— Так и сделаем. Господин Ройбуш, я пришлю к вам слугу.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, юноша. Премного благодарен.
Айвен быстро натянул одежду и вскочил с кровати.
— Ну, я готов. Пошли.
Спустившись вниз, два молодых человека выбрали себе небольшой стол у стены. Точнее, его выбрал Мэт, и вору было решительно непонятно, какими соображениями тот при этом руководствовался — за каждым из соседних столов кто-нибудь сидел, и для секретной беседы это место решительно не подходило.
— Ты чего не присаживаешься? — слегка выгнул бровь щеголь. Сегодня он был в шелковой рубахе кремового цвета с кружевным воротником и в свободных штанах небесно-голубого цвета. На ногах модника красовались ажурно плетеные сандалии с позолоченными бубенцами. Слева на поясе висел уже знакомый светоносный жезл, а справа — небольшой кожаный мешочек.
— Если я не ошибаюсь, то мы с тобой собрались в долгое путешествие, так?
— Верно.
— В таком случае меня несколько смущает твой походный наряд. Или мы поедем в королевской карете на пуховых подушках?
— Это не походная одежда. Я ее одел специально, чтобы побеседовать с тобой. Сочетание материалов и цвета рубашки не дает постороннему человеку сосредоточиться на нашей внешности и том, что мы говорим. Правда лишь в том случае, если наблюдатель находится к западу от нас. Штаны же, в сочетании с этими сандалиями и пунктурным положением серебряных приборов на столе, убережет нас от сознательного прослушивания. Ну и кое-какие другие меры я тоже принял.
— Ага. Это и есть твоя геометрия, да? Твой дядюшка действовал несколько… иначе.
— Он просто неуклюжий старик, который больше полагается на свою интуицию. Да и что взять с выходца из Ружского Университета? Там и геометрическую мантику-то читают факультативно, — говоря все это, он переставлял на столе приборы, упорядочивая их по лишь ему известным правилам и законам. Обычные деревянные ложки и вилки маг заменил на серебряные, вытащив их из своей сумки.
— Угу. Значит он — рассеянный неуклюжий старикан, а ты здесь весь в белом лапаешь мои ложки грязными руками, да? Между прочим, он мне жизнь спас, и он твой дядя!
— Я в кремовом и голубом, — спокойно поправил его Мэт, — Зато теперь ты не сможешь отравиться чем-нибудь вроде несвежей рыбы или случайно попавшей в приправы скрут-травы. И, между прочим, я вымыл руки родниковой проточной водой, потом очистил их розовым маслом и второй выжимкой свежего чистотела. А вот чтобы ты мыл свои руки, я что-то не видел.
— Но… Э-э-э… Я же… — замялся Айвен, украдкой пряча руки под стол. — Слышь ты, каббров умник, тебя в школе сверстники, случайно, не лупили?
— Пытались, — спокойно встретил его взгляд геометр.
— Ой, смотри, еще одна теневая крыса! — юноша ткнул пальцем в дальней угол, и Мэт повернулся в ту сторону, схватившись за жезл.
Пока маг всматривался в тени, вор быстро вытащил ладони из-под стола, поплевал на них и тщательно вытер о скатерть. Грязные разводы, тут же украсившие ее, привели юношу в уныние.
— Тебе просто показалось. Что с тобой? — обеспокоено посмотрел Ройбуш на своего спутника. — Тебе плохо?
— Грудь. Огнем горит, — едва смог выдавить из себя Айвен. Лицо его было напряжено, а по лбу катились капельки пота, — Больно-то как!
— Дарки рядом. И они знают, что ты ранен, — геомант сунул руку в свой мешочек, висящий на поясе, и вытащил из него горсть разноцветных камней. Высыпав их на стол, он начал выкладывать сложный узор.
Вор стиснул зубы, наблюдая за руками чародея. Даже ему, опытному вору и ученику Многорукого было сложно уследить за пальцами Мэта, так быстро они двигались!
— Если бы ты вышел на Хитрую улицу с наперстками или шапками, добрый десяток крутил остался бы без работы, — процедил юноша сквозь зубы. С каждым уложенным камнем боль в груди слегка отступала.
— Бывало и такое, — хмыкнул Мэт, ни на миг не останавливаясь. Наконец, он закончил. — Полностью боль не уйдет, но я не могу использовать магию — дарки ее чувствуют. И надень-ка вот это, — он вытащил из кармана белоснежный платок и повязал его на шею Айвену, — так твои волосы будут казаться темнее, я яркое пятно отвлечет на себя внимание, не позволяя рассмотреть лицо, — пояснил геомант.
Дверь гостиницы широко распахнулась, и в зал вошли две высокие фигуры, закутанные в черные плащи. На головах их красовались шлемы с узкими щелями для глаз.
— Что будет угодно уважаемым господам? — подкатился к ним гостинец.
Пока один из воинов Тьмы разговаривал с хозяином, второй внимательно рассматривал завтракающих людей. Айвен, казалось, кожей почувствовал его взгляд, скользящий по нему. Пульсирующая боль в груди на краткий миг усилилась, а потом снова откатилась.
Мэт спокойно что-то ему говорил, словно поддерживая беседу, а юноша ему кивал в ответ. Слов он не слышал, в ушах звучал лишь звон, как после ныряния на большую глубину. Наконец, дарки поднялись наверх, обыскивать комнаты.
— Там же профессор! — дернулся было вор, но маг положил ему руку на плечо и усадил на место. Хватка у него была стальной.
— Сиди спокойно. Дяди там уже нет. Он покинул гостиницу сразу после нашего ухода.
— Небось, у тебя там розовые подштанники, увеличивающие силу? — указал под стол Айвен. — Плечо отпусти, а то покалечишь.
— Извини. Просто не делай глупостей.
— А что там с Первопечатником? Нам действительно придется ехать в Мурлок?
— Увы, — развел руками Мэт, — это самое популярное место среди отшельников, и в этом наш друг Печатник решил не оригинальничать.
— Кто он? Расскажи мне про него.
— Собственно, лично я с ним не был знаком. Аркус-Первопечатник покинул Арланию задолго до моего появления в Канцелярии. Легендарная личность, он, как и ты, когда-то был самым простым "пузырем" и помогал жрецу храма Сабкуса исцелять страждущих. Подпитывал его маной во время священного транса. Как правило, у неистового жреца во время этих обрядов появлялись по всему телу стигматы, весьма болезненные и обильно кровоточащие, но мгновенно проходили, когда больной прихожанин был исцелен. И вот однажды, во время служения, из-за этих стигматов жизнь жреца оказалась под угрозой. Он лишился сознания от большой потери крови и не смог правильно закончить ритуал. Раны его не закрылись. К счастью, в то время в храме находился один из Каллиграфов, мастер-копир Тайной Канцелярии. Он нарисовал Аркусу точные копии стигмат на тело, и, используя принцип подобия, смог спасти жреца. Его боль разделил вместе с ним "пузырь". Приступ прошел, раны затянулись, и все остались живы.
Геометр взял чашку с квасом и промочил горло. Внимательно Айвен слушал его, запоминая каждую мелочь, пытаясь одновременно позавтракать.
— Ты бы все таки кашу в рот пихал, а не в нос. Разумеется, если у тебя в носу зубы еще не выросли, — улыбнулся ему Мэт.
Юноша смутился. Увлеченный рассказом, он и впрямь поднес ложку не совсем туда, куда следовало бы.
— Придя домой, Аркус вдруг понял, что его запасы маны полностью исчерпаны. Но ведь жрец так и не закончил свой ритуал, и не мог высосать из него столько силы! Поразмыслив, он пришел к выводу, что нанесенные неизвестным спасителем рисунки каким-то образом разомкнули его мана-контур, и позволили магической энергии свободно "вытекать". И тогда он провел эксперимент. Восстановив силы, Аркус с предельной точностью очертил один из не успевших сойти рисунков, и начал наблюдать за своим состоянием. Интуиция не подвела его — мана словно в дыру ушла. Тогда он взялся за эксперименты. Сделал на бумаге точные копии уцелевших рисунков-стигматов и принялся разрисовывать себя на разные лады. Сперва отобрал те рисунки, которые приводили к утечкам магической силы. Их оказалось всего три. А потом начал рисовать их в других местах, слегка изменять очертания, пытался комбинировать и при этом внимательно наблюдал за происходящими изменениями.
Маг умолк, а следом и все прочие посетители гостиницы. В наступившей тишине шаги спускавшихся по лестнице дарков звучали особенно зловеще. Неторопливо они прошли к двери, еще раз внимательно осмотрев всех присутствующих. Единый вздох облегчения, вырвавшийся из двух десятков посетителей, когда за двумя мрачными фигурами захлопнулась дверь, погасил несколько свечей.
— К счастью, Аркус догадался установить в комнате следящий за магическими всплесками прибор, причем весьма не дешевый. И когда стены дома начали дымиться, он сразу связал это со своими экспериментами. Так были открыты две первые в истории Печати: Гведо — знак прояснения разума, и Ферро — Печать, воспламеняющая легко горючие материалы. Впрочем, степень их горючести определяется количеством высвобожденной через Печать маны. Если не ошибаюсь, во время третьей попытки выделить Ферро наш Первопечатник дотла сжег собственный дом.
— И? Как он оказался связан с Канцелярией? — стиснув от боли зубы процедил вор.
— Каллиграф, который нанес на нем рисунки стигматов, заподозрил что-то неладное еще там, в храме. И решил проследить за "пузырем". Когда Аркус взялся за свои эксперименты, служебный амулет, как и положено, выявил использование магии. Спонтанные всплески чистой силы, причем огромной мощности. К юноше приставили соглядатаев, и именно они и вытащили его из горящего дома несколько недель спустя.
— И что они сделали с ним?
— Как что? Первопечатника. Выделили ему лабораторию, лучших Каллиграфов, знатоков теории рун и ритуальных символов. Отыскали еще несколько "пузырей" для опытов… Эй, с тобой все в порядке? Как себя чувствуешь? Ты бледный, как поганка!
— Болит. Зверски болит… Ты там пошевели свои камушки, кажется, они больше не работают…
— Похоже, все хуже, чем я думал, — Мэт выглядел обеспокоенным, — Крысы и дарки буквально дышат тебе в спину, не отстают ни на шаг, а теперь еще и боли усилились. Наверное, мне все-таки придется тебя убить…
Назад: Глава 10. Основы практической геомантии
Дальше: Глава 12. Всадник поневоле