Глава четвертая
Новое действующее лицо в операции «Мираж»
«Майкл для Фантома.
….В развитие представленных Вами материалов постарайтесь получить детальные данные, относящиеся к последним испытаниям системы ПРО. Были бы весьма признательны, если бы Вы добыли не только выводную информацию, но и рабочие материалы.
…В интересах обеспечения Вашей безопасности предлагаем в ближайшем будущем перейти от прямых контактов к безличной форме поддержания наших отношений посредством тайника. Тайник — это специально подобранное место, через которое мы будем обмениваться материалами. Носитель информации может быть закамуфлирован под булыжник, сучок, пачку от сигарет и т. п. В каждом конкретном случае мы будем сообщать, где будет произведена закладка тайника и как будет выглядеть носитель информации.
К следующей нашей встрече подготовьте детальное описание мест Вашего жительств, и службы, и маршрутов движения к ним…»
Дважды перечитав выдержки из первого и второго заданий резидентуры ЦРУ для Фантома, Градов возвратился к докладной записке генерала Сердюка. В ней содержались их краткий анализ и предложения по дальнейшему развитию операции «Мираж».
На первый взгляд в докладной все было на своем месте, но по мере того как Градов вчитывался, тем все сильнее в нем нарастало глухое раздражение. Его взгляд спотыкался на округлых формулировках: «предположительно», «вероятно», «наряду с этим», «вместе с тем» и т. п. За ними, как за пеленой тумана, скрывались уловки американской разведки. Сердюк, что на него было не похоже, почему-то не высветил до конца ее хитроумные ловушки, в которые мог угодить Кочубей. Быстрый успех в операции, видимо, вскружил голову даже ему. Сам же Градов на этот счет не обольщался. Хорошо зная по делам на последних разоблаченных шпионов хватку ЦРУ, он пытался разгадать будущие опасности, что поджидали его и подчиненных.
За безобидными фразами задания: «…К следующей нашей встрече подготовьте детальное описание мест Вашего жительства, службы и маршрутов движения к ним…», — Градов усматривал не только стремление посольской резидентуры максимально уменьшить угрозу разоблачения своего ценного агента, перейдя на обмен информацией через тайник, но и обеспечить за ним плотный контроль.
Но это была проблема завтрашнего дня, а сегодня для Градова и его подчиненных настоящей головной болью стало последнее задание ЦРУ — представить к следующей явке математический алгоритм движения боевых блоков и полные установочные данные на ведущих разработчиков «Тополя». Несмотря на поддержку командующего ракетными войсками генерала Соловцова, в последнее время разработчики ракетного комплекса вставали на дыбы, и Гольцеву с Кочубеем чуть ли не с боем приходилось отвоевывать у них каждую цифру и каждую позицию. О том, как они поведут себя дальше, Градов мог сказать, не заглядывая в докладную Сердюка. Его предложение — не допустить утечки реальных секретов путем имитации Кочубеем действий по их получению, которые бы создавали у ЦРУ иллюзию активной работы агента, Градов поддерживал, но, к сожалению, в докладной, кроме общих рассуждений, ничего не нашел и вернулся к заданию Фантому.
Ему не давала покоя фраза: «…Были бы весьма признательны, если бы Вы добыли не только выводную информацию, но и рабочие материалы».
«Рабочие материалы? Зачем? Проверяют Николая? Или все гораздо проще? ЦРУ, а точнее, американских разработчиков СОИ, интересует не просто выводная информация, а сам процесс исследований со всеми тонкостями и особенностями?» — задавался этими вопросами Градов и пытался проникнуть в головоломку ЦРУ. И, снова обратившись к заданию, задержал внимание на абзаце: «…Дополнительно нас будут интересовать любые данные, касающиеся ведущих разработчиков в области систем преодоления ПРО и навигации, а именно фамилия, имя, отчество, места жительства и проведения отдыха, номера телефонов и машин, привычки, увлечения, слабости…».
«Если вы считаете Фантома ценным агентом, то почему не бережете и гоните, как на пожар? Почему? Где тут собака зарыта? Где?» — пытался разгадать этот ребус американской разведки Градов.
В докладной Сердюка он и на этот вопрос не нашел ответа и бросил нетерпеливый взгляд на часы. К этому времени должны были закончиться стрельбы, и Градов нажал на электронной панели кнопку вызова.
Ответил дежурный по департаменту:
— Слушаю вас, товарищ генерал-полковник!
— Геннадий Васильевич, стрельбы закончились?
— Так точно, час назад.
— Как только Сердюк и Писаренко появятся, пусть зайдут ко мне!
— Есть! — коротко ответил дежурный.
Градов отпустил кнопку, встал из кресла и прошелся по кабинету. Несмотря на свои пятьдесят восемь, он двигался легко, сказывалась прошлая спортивная закалка. Рубашка с коротким рукавом подчеркивала хорошо развитую мускулатуру. В карих с хитринкой глазах читались недюжинный ум и непреклонная воля. Остановившись перед окном, он раздвинул шторы.
Веселый солнечный зайчик запрыгнул в кабинет и беззаботно заскакал по стенам, немало повидавших на своем веку и ставших свидетелями многих трагических и героических страниц в истории отечественной военной контрразведки, а также судеб тех, кто ее возглавлял. В годы репрессий девять из тринадцати руководителей стали жертвами маниакальной подозрительности Сталина. Уцелели единицы, один из них — Виталий Федорчук впоследствии возглавил КГБ СССР.
Во время войны здесь рождались замыслы многих блестящих разведывательных и контрразведывательных операций, проводившихся знаменитым Смершем. Вершиной оперативного искусства и профессионального мастерства смершевцев стала операция «Загадка». В течение двух лет им удавалось водить за нос ассов германской разведки. Ее руководитель — рейхсфюрер СС Гиммлер, отмечая «заслуги» агентурной группы «Иосиф», и не подозревал, что она «блестяще работала» не на него, а на Иосифа Сталина.
Победный салют сорок пятого положил конец самой кровопролитной войне, но не тайному противоборству спецслужб бывших союзников. Это сполна ощутили на себе военные контрразведчики. В годы холодной войны ими была поставлена последняя точка в деятельности многих матерых шпионов. Бывший генерал ГРУ Поляков, о ком руководители ЦРУ отзывались не иначе как «…о самом драгоценном брильянте в короне американской разведки», нанес тяжелейший урон советским спецслужбам, отдав на растерзание свыше тысячи своих коллег. Последнюю огранку «брильянта» провели военные контрразведчики. Вместо золотых пляжей Майами предатель закончил жизнь в печи советского крематория. Ранее подобная участь постигла слугу двух разведок ЦРУ и британской разведки МИ-6 бывшего полковника ГРУ Пеньковского. Возомнивший себя суперагентом и вершителем судеб целых народов, тщеславный предатель не успел покрасоваться в мундире британского полковника и добиться приема у королевы. Выходным костюмчиком на тот свет для него стала арестантская роба. После них еще целый ряд клонированных высокопоставленных изменников получил по заслугам. Но не только секреты разоблачения предателей, а и множество других тайн хранили стены этого кабинета.
Застыв у окна, Градов смотрел на улицу и не замечал суеты человеческого муравейника. Его мысли занимала операция «Мираж». Ее ход вызывал двоякие чувства: с одной стороны, активность американской разведки в работе с Фантомом — Кочубеем говорила о том, что она не заподозрила подвоха, а с другой — сверхвысокий темп таил в себе угрозу. Ракетчики генерала Соловцова и разработчики из конструкторского бюро Соломонова каждый раз оказывались перед сложнейшей дилеммой: что дать такого и при этом не раскрыть главные секреты «Тополя».
Размышления Градова нарушил звонок дежурного.
— Товарищ генерал-полковник, генерал Сердюк и полковник Писаренко прибыли и находятся в приемной! — доложил он.
— Пусть заходят! — распорядился Градов.
Сердюк и Писаренко, как были в полевой форме, так и вошли в кабинет. Не только она, но и прогорклый запах пороховой гари, въевшийся в одежду, говорил о том, что они постреляли от души.
— А, зверобои, как прошли стрельбы? — поинтересовался Градов.
— Зверобоев и Чингачгуков среди нас не обнаружилось, но и за молоком никто не бегал, — отшутился Сердюк.
— Это хорошо. Еще бы, Анатолий Алексеевич, ты чужие мысли научился читать — цены бы тебе не было.
— О чем это вы, Георгий Александрович?
— О шифровках ЦРУ и твоей докладной. Скажу прямо — слабовата! Как будто не ты писал.
— Слабовата?! — в голосе Сердюка послышалась обида.
Один из самых опытных и уважаемых сотрудников департамента, за плечами которого были десятки сложных операций, он привык к тому, что его предложения с лету находили поддержку у руководства. Поэтому критика Градова, а еще больше тон, больно ударили по самолюбию Сердюка. В последнее время ему стало казаться, что кое-кто из молодых коллег стал снисходительно посматривать на «деда Толю». Его служба в военной контрразведке, которой было отдано 35 лет, подходила к концу и, как бы то горько не было осознавать, впереди ждала пугающая неизвестностью «гражданка».
— Ты только не обижайся, Анатолий Алексеевич, но я, честно говоря, рассчитывал на большее, — смягчил тон Градов.
— Товарищ генерал, мне кажется, я отразил все позиции! — возразил Сердюк.
— Отразить-то отразил. Но в том отражении я увидел такие козьи морды, что мне за Кочубея стало грустно.
— Не понял, товарищ генерал? Вы хотите сказать, что я…
— Да, погоди ты, Анатолий! Не заводись! — остановил его Градов и предложил: — Присаживайся, как говориться, в ногах правды нет…
— Георгий Александрович, мне, может, выйти? — деликатно заметил Писаренко.
— Василий Григорьевич, ты эти свои политесы брось! Тут все свои. Проходи! Будем вместе разбираться с теми крючками, что под нас подводит ЦРУ! Как говориться, одна голова хорошо, а три лучше, — старался наладить рабочую атмосферу Градов.
Сердюк промолчал и, заняв место за столом заседаний, скосил глаз на докладную. Она была испещрена пометками Градова. Такого с его документами давно не происходило. Нахохлившись, он ждал, что скажет Градов. Тот, щадя его самолюбие, сохранял доброжелательный тон:
— Анатолий Алексеевич, пойми меня правильно: вчера, похоже, был не твой день. То ли успехи в операции вскружили голову, то ли что-то другое, но ты пошел по накатанной колее. Я несколько раз перечитал докладную, и у меня возникло больше вопросов, чем я получил ответов.
— Неужели все так плохо? — глухо обронил Сердюк.
— Речь не о том. В целом изложено все по делу. Но почему ты обошел стороной камни, которые ЦРУ хитро подбросило в наш огород?
— Что вы имеете в виду?
— Ты расценил задание ЦРУ, связанное с предоставлением Кочубеем информации о маршрутах своего движения, только как подготовку к работе через тайник.
— Так они об этом сами пишут!
— Пишут? А между тех самых строк я читаю и вижу другое — таким образом они пытаются перепроверить Кочубея.
— Так это же само собой разумеется?! Поэтому я не стал расписывать в деталях.
— А зря! В деталях черт запрятан.
— Товарищ генерал, но всего не предусмотришь.
— Не спорю. Да, у тебя изложены толковые рекомендации, но они хороши в целом для учета в организации работы по американской линии. А у нас конкретная ситуация, и ее надо решить конкретно.
— Ясно, товарищ генерал, разрешите прокачать все варианты и доложить завтра, — сухо сказал Сердюк.
— Хорошо! — не стал настаивать Градов и, обратившись к Писаренко, потребовал: — Василий Григорьевич, ты тоже не должен оставаться в стороне! Разрешаю привлечь к работе тех, кто поголовастее, но без всякой привязки к Кочубею.
— Есть! — принял к исполнению Писаренко.
— Итак, будем считать, что с первой частью определились, — подвел предварительный итог Градов и продолжил совещание: — Что касается второй части — информационного обеспечения операции, то и здесь немало проблем. С таким волчьим аппетитом ЦРУ мы быстро выдохнемся.
— Уже выдыхаемся. Гольцеву и Кочубею с боем приходится вырывать каждую цифру у ракетчиков, — посетовал Сердюк.
— А если подсунуть старые разработки по «Тополю», и пока в ЦРУ будут разбираться, мы выиграем время? — предложил Писаренко.
— Анатолий Алексеевич, а ты что на это скажешь? — поинтересовался Градов.
— В ЦРУ, может, и проглотят. А как быть с инженерами? Они не воробьи, их на мякине не проведешь, — возразил тот.
— Тогда надо переводить игру на другое поле, — не сдавался Писаренко.
— Ну-ка, ну-ка, Василий Григорьевич, с этого места поподробнее, — оживился Градов.
— Замкнуть их интерес на разработчиках «Тополя». В задании они просят Фантома, чтобы тот дал такие наводки, вот пусть дает.
— Тогда уж сразу замкнуть на Главного конструктора — Соломонова, — с сарказмом заметил Сердюк.
— Погоди, погоди, Толя! Тут есть рациональное зерно! Что конкретно предлагаешь, Василий Григорьевич?
— Дать наводку на Соломонова, Быкова, Федорова или Мальцева. Они уже засвечены перед прессой.
— Соломонов? Не пойдет. Где Соломонов и где Фантом? — с ходу отмел это предложение Градов.
— Георгий Александрович, я имел в виду как вариант, а так, естественно, надо спуститься на более низкий уровень. В этом плане подойдет Мальцев, — уточнил Писаренко.
— И чем он хорош?
— Надежен. В прошлом выполнял наши задания.
— Хочешь сказать, что его можно пустить дублером к Кочубею?
— А почему бы и нет? Кроме того, он серьезный ученый и у ЦРУ вызовет несомненный интерес. В результате мы получаем передышку и новый вариант для продолжения операции.
— А что, мысль! Ты же, Василий Григорьевич, раньше с ним работал, — вспомнил Градов.
— Шесть лет назад! — подтвердил Писаренко.
— Вот тебе и карты в руки.
— Я готов, но могут возникнуть проблемы, Георгий Александрович.
— Это же какие?
— Сейчас Мальцев имеет доступ к особо охраняемым секретам «Тополя». Даст ли директор санкцию на его подключение?
— Согласен, проблема. Но мы-то на что? Так что друзья-товарищи проработайте ситуацию в комплексе. Даю два дня! — закончил совещание Градов и, возвратив Сердюку докладную, рекомендовал: — Анатолий Алексеевич, возьми ее за основу. Но прежде чем подключать к операции Мальцева, вместе с Василием Григорьевичем взвесьте все «за» и «против». У меня все: вопросы есть?
Сердюк пожал плечами, а Писаренко коротко ответил:
— Нет!
— В таком случае светлых вам мыслей, — пожелал Градов.
В приемную Сердюк вышел мрачнее тучи. Дежурный, выглянувший из-за перегородки, поспешил ретироваться. Тяжелый взгляд генерала ничего хорошего не сулил. Упреки, прозвучавшие на совещании, лишний раз напомнили Сердюку о годах — старше его в руководстве департамента никого не осталось. Тот же Градов был на полгода моложе и в центральный аппарат пришел, когда он уже занимал должность начальника ведущего отдела и находился на короткой ноге с самим директором Михаилом Барсуковым. Дружба с ним открывала перед Сердюком заманчивые перспективы.
После августа 1991 года те, кто входил в близкое окружение президента Ельцина, сделали головокружительную карьеру. Барсуков оказался одним из них. Добрейшей души человек и знаток тайн Древнего Кремля, он и не помышлял о стремительном взлете на политический олимп. Все переменилось в один миг: дружба с всесильным Александром Коржаковым, близким к президенту России, привела Барсукова в коридоры кремлевской власти. Не успели высохнуть чернила на указе Ельцина о назначении на должность директора, как на погоны Барсукова обрушился настоящий звездопад. За два года подполковник вырос в звании до генерала армии. Даже неудача под селом Первомайское, тогда банде Радуева удалось вырваться из окружения, не поколебала его положения.
Роковая неудача подстерегла Барсукова, а с ним и Коржакова там, где они ее не ждали. Ловкие в «поле», они поскользнулись на кремлевском паркете. Наступил 1996 год. Впереди предстояли выборы президента России, и далеко не святая троица — Коржаков, Барсуков и, примкнувший к ним министр обороны Грачев, не покладая рук, трудились, чтобы оставить Ельцина в кресле. Конкуренты за власть над президентом не дремали и делали все, чтобы оттереть их в сторону. Борьба шла нешуточная, и, казалось, удача улыбнулась силовикам — коробка из-под ксерокса, набитая долларами, и трясущийся от страха Лисовский, пускали ко дну ненавистного им Чубайса и его компанию. Тот бросился в ноги к Татьяне Дьяченко, а она утром пожаловалась папе, и уже вечером «банду трех» — Коржакова, Барсукова и Грачева — вымели из Кремля. Деньги олигархов перевесили их преданность Хозяину — Ельцину.
Все это всплыло в памяти Сердюка, и он с грустью подумал: «Может, оно и к лучшему. Миша давно на фазенде, а ты еще служишь…»
— Анатолий Алексеевич, что будем делать? — напомнил о себе Писаренко.
Сердюк встрепенулся и, помявшись, предложил:
— Вася, давай-ка вечером все обмозгуем.
— Хорошо, а то в голове нет ничего дельного, — охотно согласился тот.
Сердюк возвратился к себе и, обратившись к докладной, попытался новым взглядом посмотреть на нее, но так и не успел сосредоточиться. В кабинет вошел Гольцев. Всем своим видом он излучал уверенность, но, бросив взгляд на Сердюка, погрустнел и потухшим голосом спросил:
— Что задробили наши предложения?
— Не то слово, Витя, камня на камне не оставил! — признал Сердюк.
— Неужели все так плохо?
— В целом не устроил наш подход к ситуации вокруг Кочубея и его информационному обеспечению.
— А к нам какие могут быть претензии по информации? Что дают ракетчики, то и сплавляем американцам.
— Витя, за операцию отвечаем мы, а не подчиненные Соловцова. Градов прав, надо искать нестандартные варианты.
— Легко сказать. В ЦРУ не дураки сидят, я уж не говорю про их науку. Мы же не фокусники? — кипятился Гольцев.
— Остынь, Виктор Александрович, ты лучше прокачай одно предложение.
— Какое?
— О подключении Мальцева к операции в качестве отвлекающего маневра.
— Мальцева?! Да вы что, Анатолий Алексеевич?! Он же к таким секретам допущен! Тогда уж сразу весь «Тополь» сдать! Я…
— Ну, погоди со сдачей и выслушай! — перебил Сердюк. — Никто вторым номером Мальцева пускать не собирается. Кочубей даст на него общую наводку, и пока ЦРУ будет вокруг него возиться, мы выиграем время. Кроме того, через Мальцева мы получим второй канал выхода на американцев и возможность дополнительного контроля за ходом операции.
— Польза сомнительна, а вред очевиден, — буркнул Гольцев.
— Виктор Александрович, давай только без оценок — это решение Градова. Я жду от тебя предложений! — положил конец спору Сердюков и вернул ему докладную.
Гольцев возвратился к себе в кабинет, где его с нетерпением ждали Кочубей с Остащенко.
— Ну что, Виктор Александрович, прошло? Одобрили? Как оценили вариант с моделью? — теребили они его вопросами.
— Прошло и боком вышло… — в сердцах бросил он и швырнул докладную на стол.
Николай с Юрием склонились над ней, и их лица вытянулись. Резолюция Градова на первом листе отсутствовала, вместо нее стоял жирный вопросительный знак, а ниже она пестрела пометками.
— Попали под горячую руку, живого места не оставил, — удрученно произнес Кочубей.
— И что теперь? — растерялся Остащенко.
— А то, думать будем! — отрезал Гольцев.
— Так вроде… — заикнулся Кочубей.
— Вроде в огороде, Коля. Поставлена задача: проработать вопрос о подключении Мальцева к операции.
— А это еще кто такой?! — удивился Остащенко.
— Один из ведущих разработчиков. Двигает науку в Академии Петра Великого, — пояснил Кочубей.
— Коля, а ты его хорошо знаешь? — оживился Гольцев.
— Пару раз консультировался.
— Уже неплохо. Надо срочно с ним встречаться.
— Не получится.
— Это же почему?
— Он в командировке на космодроме в Плесецке.
— Вот же черт, как не вовремя! — расстроился Гольцев, но, подумав, объявил: — Значит, так: ждать Мальцева не будем. Ты, Коля, полетишь в Плесецк!
— А можно и мне, Виктор Александрович, для подстраховки, — попросился Остащенко.
— Еще чего! Я что ли за тебя буду готовить предложения по закладке тайника? Нет! — отрезал Гольцев.
— А чего их готовить, в ЦРУ за нас уже решили. Пачка сигарет, и вся закладка.
— Какая еще пачка?
— Можно булыжник, но Коле он не подходит.
— Юра, кончай, сейчас не до шуток! — отмахнулся от него Гольцев.
— Я не шучу, Виктор Александрович, а вполне серьезно, — сохранял невозмутимый вид Остащенко. — Коле булыжник не пойдет, это же орудие пролетариата.
— И что с того? — недоумевал Гольцев.
— А то. Фантом не пролетарий, тем более в стране с социализмом покончено, и мы семимильными шагами движемся к капитализму.
— А штаны не порвутся?
— Штаны не страшно, главное, чтобы народ понял.
— Ты на что намекаешь? Говори яснее!
— Виктор Александрович, так вы это лучше меня должны знать. Я тогда еще под стол пешком ходил.
— Юра, не морочь голову! Давай по делу! — терял терпение Гольцев.
— А я по делу, Виктор Александрович, — и, подмигнув Кочубею, Остащенко продолжил: — Вы же помните те времена, когда на полках магазинов шаром покати было?
— Н-у? И что?
— А то, собралась в магазине толпа и орет: «Где мясо? Мясо давай!». Торгаши в панике. Звонят в райком партии. Там не знают, что делать. Кто-то вспомнил о старом большевике, который с Лениным на субботнике бревно таскал. Вызвали его и просят успокоить толпу. Вышел он к ней и спрашивает: «Товарищи, что мы с вами строим?» — Ему в ответ: «Мяса! Мяса давай!». — А он свое гнет. Наконец, нашелся продвинутый: «Развитой социализм». — «Молодец! Правильно! — похвалил старый большевик и дальше: — А как мы к нему идем, товарищи?» Толпа притихла. Отдельные политически незрелые еще продолжали бухтеть: «Мяса хотим!» — А продвинутый снова блеснул знаниями: «Ударными темпами!» — А кто-то поддакнул: «Семимильными шагами!» — «Вот-вот семимильными шагами! — подхватил старый большевик, и затем уложил всех на лопатки: — Вот в том-то и дело, товарищи! Мы к социализму идем семимильными шагами, а скотина того не знает и потому за нами не поспевает!»
— Стоп, Юра! Ты к чему нас призываешь? — с лица Гольцева сошла улыбка.
— Я ни к чему. Морочим себе голову булыжниками, а проблема в другом.
— В чем?
— В штабе РВСН меня, мягко говоря, послали куда подальше.
— Что-о?!
— Видите ли, секреты для американцев у них кончились.
— У-у, — застонал Гольцев и, бросив взгляд на Кочубея, объявил: — Все, Коля, немедленно летишь в Плесецк!
— Так у меня же учеба в академии?! — опешил Николай.
— Решено! Жди приказа! — был непреклонен Гольцев.
Свое слово он сдержал. Не прошло и четырех часов, как Кочубей оказался на авиабазе «Чкаловская» и вылетел в Плесецк. Там его встретил старший оперуполномоченный майор Олег Анисимов. Не заезжая в отдел военной контрразведки по космодрому, они направились в Центр предстартовой подготовки.
Узкая полоска бетонки, петлявшая по дремучей тайге, вывела их к серой громаде монтажно-испытательного корпуса. В его стенах инженеры и рабочие вместе с разработчиками «Тополя» проводили сборку ракетоносителя. Здесь действовал строгий порядок для всех — красные корочки Николая и Олега не произвели впечатления на контролера. Он придирчиво изучил документы, сверил фамилии со списком на допуск и только потом разблокировал проход. Массивная стальная дверь с тихим шорохом открылась, и Николай с Олегом прошли в шлюз. Анисимов прослужил на космодроме больше четырех месяцев, и уверенно ориентировался в лабиринте коридоров. Они прошли в просторную комнату. Одна из ее стен представляла собой огромное окно, за которым открылась величественная панорама. Впервые в своей жизни Кочубей оказался в святая святых ракетно-космической техники и с жадным любопытством разглядывал застывшую в металле чудовищную мощь.
В центре просторного зала находились две, напоминавшие собой огромные сигары, ступени ракеты. Опутанные множеством кабелей, тянувшихся к пультам контроля, они, скорее, напоминали сложного пациента на больничной койке, чем грозное оружие. Подобно муравьям, ступени облепили разработчики, заводчане и испытатели с космодрома. Переодевшись в специальные костюмы, Олег и Николай вошли в главный зал. Кочубей присмотрелся к тем, кто работал на первой ступени ракеты, увидел Мальцева и предложил:
— Все, Олег, дальше я сам.
— Хорошо, если что, я рядом, — предупредил тот.
— Ладно, встречаемся через час.
— Договорились, — согласился Анисимов.
Николай направился к монтажной вышке. На ее верхней площадке находился Мальцев. Он и два инженера, склонившись над чертежами, что-то оживленно обсуждали. Помявшись, Кочубей окликнул:
— Виктор Петрович, вас можно побеспокоить?
Мальцев обернулся, и на его лице появилась недовольная гримаса.
— Еще раз прошу прощения, но вопрос не терпит отлагательства, — проявил настойчивость Кочубей.
— Не терпит? — буркнул Мальцев, снял перчатки, спустился вниз и, узнав Кочубея, с раздражением произнес: — А-а, это вы?!
— Добрый день, Виктор Петрович, — сохранял доброжелательный тон Николай.
— От вас дождешься доброты.
— Ну почему так сразу?
— А что мне прикажете думать, когда режимщик по мою душу на полигон примчался? — буркнул Мальцев.
— Я не режимщик.
— А кто же?!
— Военная контрразведка.
— Контрразведка?! — и Мальцев напрягся.
— Виктор Петрович, вам не о чем беспокоиться, — поспешил развеять его опасения Кочубей.
— Беспокоиться?! Молодой человек, я не в том возрасте, чтобы так шутить!
Их разговор привлек внимание окружающих. Николай предложил Мальцеву отойти в сторону и повел разговор начистоту:
— Виктор Петрович, нам, контрразведке, нужна ваша помощь!
— Помощь?! — удивился Мальцев.
— Да! — подтвердил Николай и спросил: — Здесь есть свободная комната, чтобы спокойно поговорить?
Мальцев кивнул головой и направился к двери под номером девять. Кочубей последовал за ним. Помещение было напичкано аппаратурой, она пощелкивала и подмигивала разноцветными табло, но он не обращал на это внимания и с нетерпением ждал реакции Мальцева на свое предложение. Тот, присев на стул, долго разглядывал его так, словно взвешивал на невидимых весах, и, наконец, спросил.
— И в чем эта помощь должна заключаться?
— Речь идет о важной операции, которая ведется нами против одной иностранной спецслужбы, — приоткрыл карты Кочубей.
— Все это, конечно, занимательно, а какое я к ней имею отношение? — удивился Мальцев.
— Пока нет, но решение принимать вам.
— Молодой человек, вас, кажется, зовут Николай?
Кочубей кивнул в ответ.
— Так вот, Николай, давайте говорить по существу.
— Хорошо! Спецслужбу интересует «Тополь» и его разработчики.
— А-а, вот в чем дело!
— Есть и другое важное обстоятельство, которое позволяет рассчитывать на вашу поддержку: вы представляете специфику нашей работы, — напомнил Николай о прошлых контактах Мальцева с военной контрразведкой.
— Как говорится, спасибо за высокое доверие, но в моем возрасте играть в разведчиков уже поздновато. Ну какой я Штирлиц.
— Виктор Петрович, речь не о нем.
— А на Бонда я точно не потяну. Бегать по крышам и соблазнять блондинок — смешно. В моем возрасте внимание женщины больше пугает, чем радует.
— Пятьдесят три? Разве это возраст?!
— Вот доживете до моих лет, тогда и узнаете.
— Виктор Петрович, я понимаю вашу обеспокоенность, но мы гарантируем личную безопасность, — использовал еще один аргумент Николай.
— Безопасность? Но я не банкир и не олигарх! — с улыбкой заметил Мальцев.
— Но у вас есть то, что дороже денег.
— Хотите сказать, мозги?
— Да.
— Сегодня они не представляют никакого интереса. Все открытия совершаются до сорока!
— Виктор Петрович, не надо скромничать. Если разведка ищет на вас выход, то это о чем-то говорит, не так ли?
— И все-таки найдите кого-то другого. Я староват для подобных дел, — отказался Мальцев от участия в операции.
Кочубей сник. Для него отказ Мальцева стал серьезной профессиональной неудачей. Имея за плечами десятилетний опыт оперативной работы, он не смог подыскать весомые аргументы, чтобы убедить его стать единомышленником. Николай терзался и не знал, как закончить трудный разговор. Мальцев тоже чувствовал себя не в своей тарелке и, избегая смотреть в глаза, смущенно произнес:
— Извините Николай, что не оправдал ваших надежд. Я представляю, какой это каторжный труд, и боюсь, что не потяну. То, что у нас было с Василием Григорьевичем, это осталось в прошлом.
— Писаренко? — уточнил Кочубей.
— А вы его знаете?
— Да. Он с большой теплотой отзывался о вас.
— Спасибо! Должен вам сказать, очень интересный человек! И дело у нас было интересное! — голос Мальцева потеплел.
— Жаль, что у нас такого дела не будет, — с горечью признал Кочубей.
— Да погодите, Николай! Я же не сказал «нет». Вопрос в том, смогу ли я потащить тяжкий шпионский воз?
— Поможем! Повезем вместе: вы, я и Василий Григорьевич!
— А не получится, как в той басне про «лебедя, рака и щуку»?
— Исключено! «Чтобы не было трепежу, все будем делать по чертежу!» — повторил Кочубей любимую присказку полковника Гольцева.
— Трепежу — чертежу? Интересный подход?
— Я хотел сказать — по плану.
— Ну если только по плану, то я согласен, — с улыбкой ответил Мальцев.
— То есть я могу рассчитывать на вашу помощь? — все еще не мог поверить Кочубей.
— А почему бы не тряхнуть стариной?
— И тряхнем, Виктор Петрович! Еще как тряхнем! — радость переполняла Кочубея.
— Когда приступать к работе? — перешел на деловой тон Мальцев.
— Быстрее, чем вы думаете. Мое руководство ждет результатов нашей беседы.
— Будем считать, что вопрос решен, — подтвердил свое согласие Мальцев.
— Спасибо! Для нас это очень важно, — растроганно произнес Кочубей.
— А как быть с моей командировкой на космодром?
— Приказ о вашем откомандировании в Москву поступит в ближайшие дни. Там и займемся проработкой вопросов.
— Хорошо.
— До скорой встречи, Виктор Петрович! — не стал больше отвлекать Мальцева от работы Кочубей.
— До скорой, — ответил Мальцев и теплым взглядом проводил Николая.
В тот же день в департамент военной контрразведки ФСБ России поступила служебная записка по ВЧ-связи.
«Совершенно секретно
Только лично
генерал-майору А. Сердюку.
27 августа мною проведена беседа с известным Вам
кандидатом для участия в операции «Мираж». Получено
его принципиальное согласие.
Старший оперуполномоченный по ОВД
подполковник Н. Кочубей»
