Глава 9
Совершенно секретно
Только лично
Руководителю ДВКР ФСБ России
генерал-полковнику Г. Градову
г. Москва
18 сентября 2007 года путем захвата с поличным реализованы материалы на «Штабиста» — старшего офицера оперативного отдела штаба 58-й армии подполковника
Гадчидзе Джамала Константиновича
1968 года рождения, уроженца г. Зугдиди Республики Грузия, грузина, с высшим военным образованием, женатого, в армии с 1987 года
и «Коммерсанта» — частного предпринимателя
Надибаидзе Вахтанга Асландиевича
1965 года рождения, уроженца г. Гори Республики Грузия, грузина, с высшим образованием
В ходе допросов они признали, что были завербованы сотрудником Специальной службы внешней разведки Грузии неким Гиви — нами устанавливается — и выполняли его задания по сбору информации о состоянии и боевой готовности частей СКВО и войск МВД, дислоцирующихся на территории Южного федерального округа.
В ходе дальнейшей оперативной разработки Надибаидзе данных о его принадлежности к кадровому составу спецслужб Грузии не получено. Как установлено, с мая 2007 года он выполнял функции агента-связника и привлекался Гиви к доразведке объектов 58-й армии.
Работа по выявлению резидента спецслужб Засланца и его агентуры в частях округа нами продолжается.
Начальник УФСБ РФ по Северо-Кавказскому военному округу
генерал-майор
В. Аниченко 20.09.2007 г.
№ 0087/2/1117.
Вслед за шифровкой поздним вечером 20 сентября армейским бортом вылетели в Москву Сердюк и Писаренко, а вместе с ними под усиленным конвоем отправились шпионы — Гадчидзе с Надибаидзе. После приземления на авиабазе Чкаловская контрразведчики отправились на доклад к Градову, а шпионы заняли места в камерах Лефортовской тюрьмы. На следующий день в войсках СКВО начались крупномасштабные учения. Приказ Градова: «До их начала шпионы должны сидеть в Лефортово» — был выполнен.
Что касается Аниченко и Борисова, то они не испытывали большого удовлетворения. Резидент грузинской разведки Засланец, а вместе с ним его агенты по-прежнему оставались на свободе. О том, какие должности они могли занимать в войсках округа и к каким секретам иметь доступ, Аниченко и Борисову приходилось только гадать. И здесь их точки зрения на дальнейшее развитие операции разошлись.
Так, Борисов полагал, что после провалов Гадчидзе и Надибаидзе руководители разведки Грузии не станут рисковать резидентом и отзовут его обратно, а агентов законсервируют до лучших времен.
Иного мнения придерживался Аниченко, и на то у него имелись основания. Данные, поступавшие из других отделов контрразведки округа, говорили об обратном — затишья на тайном фронте войны не предвиделось. Более того, интенсивность вербовочной работы спецслужб Грузии нарастала с каждой неделей. Они развернули тотальную охоту за российскими военнослужащими и в выборе средств не гнушались самых циничных и самых мерзких.
Подполковника Куридзе, возвращавшегося из отпуска на службу в 42-ю дивизию, сотрудники спецслужб Грузии бесцеремонно задержали на пограничном переходе и устроили форменный допрос, а потом, напирая на его национальные чувства, предложили шпионить и, конечно, «во имя интересов родины». Родина у подполковника российской армии и вербовщиков из грузинских спецслужб оказалась разная. Куридзе наотрез отказался с ними сотрудничать. Мелко мстя, они порвали его паспорт, и ему пришлось возвращаться в Батуми. Но и там его не оставили в покое. «Доброжелатели» из спецслужб названивали Куридзе и уговаривали принять их предложение, а когда это не сработало, перешли к угрозам. Он вынужден был искать спасения в российском посольстве.
С сержантом Мукутадзе также не церемонились. Первыми в аэропорту Батуми отпускника из России встретили не родные, а сотрудники контрразведки. Не успел он снять чемодан с ленты транспортера, как его взяли в оборот. Пригрозив проблемами у родителей, вербовщики вырвали у Мукутадзе согласие на сотрудничество. Из отпуска на родине, ставшей для него хуже мачехи, он вернулся в часть с камнем на сердце — заданием «…сообщать о движении российских войск в случае войны». Долго его носить Мукутадзе не стал и обратился с заявлением в отдел контрразведки.
Старшему прапорщику Шарамидзе в день рождения спецслужба Грузии преподнесла такой подарок, о котором он не забудет до конца своей жизни. В отчем доме полным ходом шли приготовления к торжеству, когда ему позвонил некий Георгий и предложил срочно встретиться, чтобы «обсудить один важный вопрос». Ничего не подозревавший Шарамидзе отправился на встречу. В кафе его ждали Георгий и зловещего вида напарник. Представившись сотрудниками грузинской разведки, они, не затрудняя себя политесами, прямо в лоб предложили Шарамидзе шпионить. Он отказался, и тогда Георгий принялся заламывать ему руки — пригрозил лишить родителей квартиры и создать им невыносимые условия жизни. Шарамидзе вынужден был дать согласие на сотрудничество. По возвращении в Россию он явился с повинной в орган безопасности, действовавший в части.
Для капитана Дзуашвили, приехавшего на родину навестить родственников, радость встречи также оказалась недолгой. В тот же вечер на квартире появились двое с каменными физиономиями и потребовали от Дзуашвили следовать за ними. Доставили его в местное отделение Департамента контрразведки и стали с пристрастием расспрашивать о характере службы и тактико-технических характеристиках боевой техники части. Дзуашвили возмутился, и тогда в ход пошли уже испытанные приемы — шантаж и угрозы.
И таких, как Шарамидзе, Мукутадзе и Дзуашвили, прошедших через конвейер грузинских спецслужб, оказалось немало. По возвращении в Россию одни ничего не сделали для выполнения заданий, а другие обратились в отделы военной контрразведки и честно все рассказали.
Поэтому Аниченко не питал иллюзий, что провал даже такого крупного агента, как Гадчидзе, и его связника Надибаидзе остановит вербовочный конвейер спецслужб Грузии. За годы службы в Управлении ФСБ СКВО он хорошо изучил своих противников — шефа Главного управления контрразведки Леона Табидзе и главу Специальной службы внешней разведки Георгия Джапаридзе — и был уверен — потери агентов их не остановят. Беспрекословные исполнители воли президента Саакашвили, маниакально стремившегося возвратить под свое ястребиное крыло мятежные Абхазию и Южную Осетию, были обречены бросать в топку тайной войны все новые жертвы…
Затянувшееся молчание Гадчидзе и Надибаидзе и последовавшее за этим сообщение резидента Херладзе об их аресте Джапаридзе воспринял болезненно, но трагедии не делал. Его мало беспокоила их дальнейшая судьба, они являлись лишь материалом в большой и рискованной игре, затеянной спецслужбой Грузии и ЦРУ на Южном Кавказе. В сложившейся ситуации Джапаридзе больше занимало собственное будущее, а оно было далеко не безоблачным. Об этом ему говорил срочный вызов на конспиративную квартиру резидентуры ЦРУ в Тбилиси.
Грозовые тучи начальственного гнева снова сгустились над головой Джапаридзе. После провала операции «Троянский конь» в июле-августе 2006 года в горах Абхазии он с трудом удержался в своем кресле. Только заступничество нового резидента ЦРУ в Грузии Дика Дугласа спасло Джапаридзе от отставки. Главный цэрэушник в Грузии зацепился за его идею создания нелегальных резидентур и отстоял перед Саакашвили. Время шло, а практическая ее реализация неоправданно затянулась. От двух резидентур, действовавших в Абхазии и Южной Осетии, ничего существенного не поступало. Третья — в частях Северо-Кавказского военного округа во главе с Шота — Херладзе, на которую возлагались большие надежды, никак не могла заработать в полную силу.
Поэтому ничего хорошего от предстоящей встречи с Дугласом Джапаридзе не ожидал и, чтобы удержаться на плаву, подготовил новые предложения по активизации работы в России. Готовясь к трудной беседе, он мысленно выстраивал цепочку аргументов в пользу операции, способной радикально изменить ситуацию в лучшую для разведки Грузии сторону, и не замечал волшебного очарования сентябрьского Тбилиси.
После изнурительной августовской жары и наступивших затем коротких теплых дождей город выглядел помолодевшим. Посвежевшая листва деревьев и яркие клумбы из поздних цветов радовали глаз. Небо завораживало нежными красками. Легкие перистые облачка водили робкие хороводы вокруг холодно блистающих горных вершин Большого Кавказского хребта. Предгорья полыхали золотисто-багровым багрянцем увядающей листвы. В воздухе появилась та особая удивительная легкость и прозрачность, которая наступает только в это время года. Горожане высыпали на улицы и в скверы, чтобы насладиться последними денечками неожиданно загулявшего в сентябре лета. Погода действовала и на охрану конспиративной квартиры ЦРУ. Джапаридзе пришлось постоять перед воротами, когда наконец дежурный заметил машину. Створки медленно раскатились в стороны, он въехал во двор, поднялся на крыльцо и осмотрелся. Его никто не встречал.
«Плохой признак», — отметил про себя Джапаридзе и поискал взглядом охрану.
Она на него никак не реагировала. Он потерянно топтался на месте и не знал, как поступить. Взгляд упал на беседку, увитую плющом, там произошло легкое движение, и окликнул:
— Эй, есть кто живой?!
Среди зелени показалась мятая от сна физиономия охранника. Поздоровавшись, он предложил:
— Сэр, проходите в дом, босс ждет вас.
Джапаридзе, прихватив папку со справкой, поднялся по крутым ступенькам на крыльцо и вошел в холл. На гулкое эхо его шагов на втором этаже тихим скрипом отозвалась дверь. На лестничной площадке появился Дуглас и, сухо поздоровавшись, пригласил:
— Поднимайся, Георгий, поговорим в библиотеке.
— Хеллоу, Дик, — уныло произнес Джапаридзе и тяжело, будто его ноги налились свинцом, вслед за Дугласом прошел в библиотеку. Тот кивнул на диван и холодно спросил:
— Что будешь пить — кофе, чай? Есть вода без газа.
— Может, сразу яду, чтобы не мучиться, — с вымученной улыбкой ответил Джапаридзе.
Дуглас не принял его тона, молча выставил на стол бутылку с водой, стакан, сел в кресло и, откинувшись на спинку, немигающим взглядом уставился на главного грузинского разведчика. Тот не выдержал, нервно заерзал по сиденью дивана и с надрывом произнес:
— Дик, в ближайшее время мы компенсируем понесенные потери!
На лице резидента не дрогнул ни один мускул.
— Гадчидзе и Надибаидзе знали резидента Шота? — с металлом в голосе спросил он.
— Нет, это исключено! С ним строжайше соблюдается конспирация! — заверил Джапаридзе и поспешил заявить: — Работу его резидентуры мы не намерены сворачивать!
— Резидентуры?! — повторил Дуглас и с раздражением произнес: — В Лэнгли о ней уже не хотят слышать. Скоро будет год, как Херладзе в России, а у него на связи всего один агент!
— Два, Имерлидзе и Калашвили — Богдан, — возразил Джапаридзе.
— Какой Калашвили? Забудь о нем, Георгий! Он уже полгода как в Москве.
— Но он продолжает работать в составе резидентуры.
— Георгий, разве это можно называть работой?! Когда от него последний раз поступала информация?
Джапаридзе пустился в объяснения:
— Дик, ну ты же знаешь ситуацию. Поступление в академию, перевод к новому месту службы, Калашвили было не до активной работы. Сегодня, когда он обосновался в Москве, перед нами открываются блестящие перспективы. Калашвили будет нашим ценнейшим источником информации. Надо только…
— Вот именно — будет. Но когда? — потерял терпение Дуглас и в сердцах бросил: — Георгий, пойми меня тоже, я устал кормить обещаниями чугунные задницы в Лэнгли.
— Дик, но мы же не сидим сложа руки и делаем все, что в наших силах. За последние месяцы провели вербовки восьми агентов, на выходе имеем еще четыре.
— Это процесс, Георгий, и он мало кого интересует в Лэнгли. Им нужен результат. Понимаешь, результат!
— Понимаю. Но работать против русских — это все равно что щекотать пером в пасти у льва.
— Георгий, ты еще скажи, что они твоих агентов живьем пожирают, — отмахнулся Дуглас и потребовал: — Наша задача, несмотря ни на что, обеспечить безусловное выполнение миссии. До ее начала осталось совсем ничего. Нам как воздух необходима информация о боевых возможностях русской армии. Если в ближайшее время твои резиденты и агенты ее не добудут, то я за твое будущее не ручаюсь.
Джапаридзе изменился в лице, но быстро взял себя в руки, достал из папки справку с предложениями по новой операции и, положив перед Дугласом, предложил:
— Ознакомься, Дик. Это обеспечит прорыв в работе.
Дуглас пододвинул к себе документ и принялся за чтение.
Джапаридзе, облизнув губы, налил в стакан воды, выпил и затем не спускал с него глаз. Резидент внимательно вчитывался в каждую строчку, а отдельные места подчеркивал цветными маркерами. Это прибавило настроения Джапаридзе, он приободрился и с нетерпением ждал его решения. Дуглас, дочитав документ до конца, ничего не сказал, поднялся из кресла, прошелся по библиотеке и остановился перед Джапаридзе. Тот встал и пытался прочесть в его глазах ответ. Дуглас пребывал в сомнениях и прямо заявил:
— Весьма интересные предложения, Георгий, но очень рискованные.
— Наша работа, особенно в России, — это постоянный риск, — напомнил Джапаридзе.
— Да. Но с Галлиевым мы можем потерять все, что наработали за последнее время. Затевая с ним свою игру, в итоге может оказаться так, что мы станем играть по сценарию русских.
— Дик, с тремя подполковниками из разведотдела 58-й армии ситуация та же. Но ты не возражал против их обработки.
— Не совсем так. Галлиев — шифровальщик, и каждый его шаг находится под контролем ФСБ.
— Согласен, но в случае успеха оправдаются все наши риски. Мы получим доступ к главным секретам русских, — стоял на своем Джапаридзе.
— Галлиева надо еще завербовать. А его, как Калашвили, в Грузию не вытащить. Ты не хуже меня знаешь, шифровальщик — невыездной, — скептически заметил Дуглас.
— Дик, в этом и состоит изюминка операции! Ему не надо никуда выезжать! Вербовку проведем на месте, во Владикавказе!
— Если с помощью Херладзе, я категорически против! Не хватало еще потерять резидента!
— Обойдемся без Херладзе. Вербовку Галлиева проведем с помощью матери! Мать — это…
Дуглас брезгливо поморщился и потребовал:
— Георгий, давай без этого ужасного жаргона русских! Выражайся яснее!
Джапаридзе впервые за время беседы улыбнулся и с иронией заметил:
— Дик, я не подозревал, что ты такой знаток русского языка.
— Георгий, прекрати! Мне сейчас не до шуток.
— Я не шучу. Вербовку проведет Ирина Галлиева — мать нашего шифровальщика.
— Мать?! Каким образом?!
— Поедет во Владикавказ и завербует сына.
— Да-а? Хм, необычный вариант, — переваривал это предложение Дуглас.
Глаза Джапаридзе радостно блеснули, и в его голосе зазвучали тщеславные нотки:
— Наша разведка всегда славилась нестандартными подходами. Учитель у нас был еще тот — Лаврентий Павлович Берия. Настоящий гений разведки и контрразведки, это уже потом русские сделали из него чудовище.
— Георгий, оставь Берию в покое, — не стал углубляться в эту тему Дуглас и спросил: — Галлиева опытный агент?
— Она пока не агент, но станет.
— Выходит, Галлиева никто?! Георгий, ты меня извини, но твоя комбинация построена на песке! — не мог скрыть разочарования Дуглас.
— Нет! В ней присутствует тонкий расчет! — не терял уверенности Джапаридзе и пояснил: — Мы создадим ей невыносимые условия, и она сама кинется нам в ноги.
— Хотелось бы в это верить.
— Дик, не сомневайся, мы завербуем Галлиеву, а потом и сына! Они будут работать на нас! Я тебе это обещаю!
Дуглас задумался. Джапаридзе с нетерпением ждал ответа, от которого зависело не только будущее задуманной им операции, но и его собственная судьба. Решение Дугласу далось нелегко. Старательно подбирая слова, он объявил:
— Георгий, мне трудно что-либо обещать, сам понимаешь, в Лэнгли через наших бюрократов сложно продавить что-то новое и нестандартное.
— Понимаю и потому прошу только об одном — дай мне карт-бланш.
— Хорошо, твои предложения будут доведены до руководства ЦРУ.
— Спасибо, Дик, я твой должник.
— Не спеши, Георгий, еще ничего не решено.
— Спасибо уже за то, что не отказал. У нас все получится! Я клянусь! — заверил Джапаридзе.
— Я надеюсь на это, — был более сдержан в оценках Дуглас и, заканчивая встречу, рекомендовал: — Георгий, активизируй работу с Херладзе, он остается твоим единственным козырем.
— Дик, я это прекрасно понимаю и постараюсь максимально использовать его потенциал, — пообещал Джапаридзе и, приободрившись, покинул конспиративную квартиру резидентуры ЦРУ.
Возвратившись к себе, он вызвал в кабинет заместителя — Константина Чиковани — и начальника русского отдела Звиади Ломинадзе. Вместе они доработали в деталях циничный план вовлечения семьи Галлиевых в шпионскую деятельность, и Ломинадзе тут же взялся за его выполнение.
Так, семья Галлиевых, ничего не подозревая, оказалась под прицелом грузинской разведки. 2007 год для нее складывался тяжело. После смерти мужа, бывшего военнослужащего российской армии, Галлиева с трудом сводила концы с концами. А после того как российские войска покинули свои базы в Грузии, прекратила свое существование и КЭЧ, в которой Ирина Галлиева занимала должность домоуправа. С тех пор она не смогла найти работу, а все попытки выхлопотать себе пособие по безработице оказались безрезультатны. Не лучше обстояли дела и у старшего сына — Александра. Он и невестка Мака перебивались случайными заработками. В их положении настоящей палочкой-выручалочкой стал младший сын — Давид — офицер российской армии. Его денежные переводы из России служили серьезным подспорьем для Галлиевых, и они буквально молились на него.
Господь услышал их молитвы. Летом 2007 года Давиду присвоили очередное воинское звание «старший лейтенант». Вслед за этим последовало назначение на вышестоящую должность начальника отделения. А к концу года командование части пообещало ему квартиру. Ирина, устав от безысходности своего положения в Тбилиси, уже строила планы, как перебраться на жительство к младшему сыну в Россию. Об этом в своих молитвах она просила Господа и с нетерпением ждала наступления нового 2008 года.
Но ее планам не суждено было сбыться, их разрушил дьявол — спецслужбы Грузии. В сентябре и октябре Галлиевы не получили денежных переводов от Давида. На почте и в банке на заявления Ирины о том, что из России деньги отправлены, следовали невразумительные ответы. В ноябре сначала Александр, а за ним Мака лишились работы. Галлиевы все глубже погружались в беспросветную нужду и, чтобы выжить, вынуждены были распродавать вещи. Самый же страшный удар поджидал Ирину у врача — его диагноз поверг несчастную женщину в ужас — злокачественная опухоль. На лечение требовались баснословные деньги, о которых Галлиевы не могли даже мечтать. Ирина находилась в отчаянии, и вдруг молчавший в последнее время телефон зазвонил.
Приятный мужской голос вежливо поинтересовался ее здоровьем, наличием свободного времени и возможностью обсудить некоторые проблемы, возникшие у младшего сына. При слове «проблемы» и имени Давид сердце матери охватила тревога. Не раздумывая, она пригласила Звиади — так представился незнакомец — к себе домой. На следующий день, когда Александр и Мака отправились в город искать работу, в дверь квартиры Галлиевых постучали. Ирина открыла ее. На пороге стоял лощеный, излучавший уверенность в себе и жизни мужчина лет сорока. Она, смущаясь — переживания и болезнь старили ее на десяток лет, пригласила Звиади в зал и залопотала над столом. Запах дешевой заварки, отдававшей сырым веником, вызвал на лице гостя брезгливую гримасу. Отказавшись от чая, он начал разговор с вопроса, которого с затаенным страхом ждала Ирина:
— Как дела у Давида?! — переспросила Галлиева и, нервно сглотнув, дрогнувшим голосом спросила: — С ним что-то случилось?
— Пока, ничего, но может, — продолжал говорить загадками Звиади.
— Может?
— Да, но это зависит от вас.
— Меня-я?! — оторопела Галлиева.
— Вы же его мать?
— Да, Давид — мой сын.
— И не только ваш, он и сын Грузии.
— Сын Груз… — Ирина осеклась и опустилась в кресло. Опытный вербовщик Звиади держал паузу и ждал ее реакции. Она подняла голову, их взгляды встретились; страшась своей догадки, предположила: — Вы из полиции? Э-э, нет, из контрразведки.
Звиади покачал головой и с усмешкой произнес:
— Приятно иметь дело с умным человеком. Почти угадали, я из Специальной службы внешней разведки Грузии.
Галлиева сглотнула застрявший в горле колючий ком и с трудом выдавила из себя:
— Че-его вы хотите от Давида?
— И не только от него, от вас тоже.
— От меня?
— Да, вы должны убедить Давида служить родине — Грузии.
— Но он уже служит России.
— В армии нашего врага, который оккупировал Абхазию и Южную Осетию?!
— Давид пошел по стопам отца. Он еще мальчик. Найдите другого, — взмолилась Галлиева.
Гневная гримаса исказила лицо Звиади, несчастная женщина съежилась от страха, и он бросил ей в лицо:
— Значит, кто-то должен жертвовать собой ради Грузии, а твой сынок будет служить врагу и получать свои 30 сребреников? Не выйдет!
— Его же расстреляют!
— За это уже не расстреливают. А ты, если не будешь дурой, то решишь все свои проблемы. Такого предложения, как мы, тебе никто не сделает: лечение у лучшего врача.
— Лечение?! Откуда вы знаете? — поразилась Галлиева.
— Мы все знаем! — отрезал Звиади и продолжил диктовать свои условия: — Тебе 500 долларов ежемесячно плюс бесплатный проезд и командировочные по России. Давиду — 500 долларов ежемесячно и отдельный бонус за каждую предоставленную информацию. Вы заработаете такие деньги, какие вам не снились. Ну так как?
Галлиева зашлась в рыданиях, сквозь них прорывалось:
— Нет, нет. Я не могу.
Звиади не испытывал к ней ни жалости, ни сострадания. В его глазах она была всего лишь средством к достижению цели — секретам русских. Швырнув на стол постановление суда о выселении Галлиевых с занимаемой жилплощади, он бросил на ходу:
— У тебя есть неделя.
Для Галлиевой она превратилась в сплошной кошмар. В пятницу, когда Александр с невесткой снова отправились в город на поиски работы, в дверь требовательно постучали. Это явился Звиади, пришел не один, а вместе с неким Отаром. На этот раз вербовщикам грузинской разведки не понадобилось угрожать и давить на Галлиеву. Она сделала свой выбор — согласилась стать ее агентом и склонить к сотрудничеству Давида. Что двигало в тот момент женщиной и не просто женщиной, а матерью? Вряд ли любовь к Грузии, а тем более к ее властям, загнавшим семью в нищету и разделившим с младшим сыном. Безысходность? Страх перед всесильной спецслужбой? Возможно. Или банальная корысть? Скорее последнее. 500 долларов, которые ей посулил Звиади, и обещание решить проблемы семьи стали истинной ценой материнской любви.
Явка Отара и Звиади с вновь завербованным агентом Специальной службы внешней разведки Грузии Магнолией завершилась вручением ей под расписку 500 долларов, авиабилетов до Донецка и обратно. В качестве первого задания Магнолии поручили выехать в Россию, встретиться с Давидом и склонить его к выезду на Украину. Провалы грузинской разведки в России вынуждали ее искать более безопасные места для встречи со своими агентами и кандидатами в агенты. Украина, страны Балтии и Молдова стали одними из них.
В день вылета Звиади заехал к Галлиевой домой и отвез в аэропорт. Перед посадкой вручил 500 долларов на дорожные расходы, сотовый телефон Nokia и провел инструктаж: телефон использовать для связи с ним только с территории Украины, в России звонить с таксофонов, а в качестве места будущей встречи с Давидом определил Одессу. Там жили бывшие сослуживцы Галлиевых — Сердобольские, и потому, по мнению Звиади, появление гостей — Ирины и Давида — не должно было вызвать подозрений ни у них, ни у соседей, ни тем более у контрразведки.
Самолет, автобус от Донецка до Ростова и, наконец, поезд до Владикавказа — на этот стремительный бросок матери— вербовщице понадобилось чуть больше суток. После двухлетней разлуки она встретилась с сыном. Первые дни пролетели в разговорах о семейных делах и жизни на родине — Грузии. А когда улеглись эмоции, мать посчитала, что настало время для решающего разговора с сыном. Но, опасаясь вездесущего ФСБ, которым ее стращал Звиади, она затеяла его на прогулке.
Погода тому не благоприятствовала. На улице морозило. Налетавший с гор «шайтан» шершавым языком поземки стелился по асфальту. Редкие прохожие спешили укрыться в тепле. И только мраморный генерал Плиев в расстегнутом нараспашку казакине, подставив грудь ветру, гордо стоял на гранитном постаменте. Он сурово взирал на шпионку-мать, но ее это нисколько не пугало. Чужих ушей поблизости не было, и она призналась сыну, что приехала по заданию грузинской разведки «собирать информацию о русской армии, а он должен помочь ей в этом».
Давид был ошарашен. Чего-чего, но такого, да еще от родной матери, он никак не ожидал. Позже, на следствии, жена Галлиева рассказала:
«Для Давида было неожиданностью услышать такое от своей матери, и он сначала сказал, что не собирается с ними сотрудничать».
Придя в себя, он просил и умолял ее отказаться от этого опасного занятия. Но Галлиеву было не остановить. Пятьсот долларов ежемесячной подачки и покровительство могущественной спецслужбы для нее оказались сильнее материнской любви и инстинкта самосохранения. Она ударилась в слезы, и Давид дрогнул.
«Он сначала сказал ей, что не собирается с ними сотрудничать. После чего она стала плакать, убеждая его в том, чтобы он принял их предложение, поскольку в противном случае они сделают невыносимыми условия жизни и ей, и всем нашим родственникам», — вспоминала жена Галлиева о том его разговоре с матерью, после которого их жизнь круто изменилась.
Вырвав у сына согласие на сотрудничество, Галлиева зашла в первый попавшийся на пути переговорный пункт и доложила Звиади о выполнении задания. После этого мать и сын сутки ломали голову над тем, как незаметно от командования выехать на территорию иностранного государства — Украину. И тут помог случай — Давид находился в отпуске.
Через три дня после доклада Звиади мать-шпионка вместе с сыном — кандидатом в шпионы — приехали в Одессу. Старые приятели по прежней службе — Сердобольские, не подозревая об истинных намерениях гостей, встретили их как родных. Вечер прошел в воспоминаниях. Женщины даже всплакнули, когда разговор зашел о прошлых благословенных временах. На следующий день мамашка-шпионка, не дав перевести дыхания сыну и не опасаясь российской контрразведки, связалась по сотовому телефону с Звиади и сообщила о готовности к встрече.
Тот не заставил себя ждать. Спустя сутки после телефонного разговора в Одессе появились два скромных грузина. В отличие от своих земляков, любящих с шиком шаркнуть по жизни в «Золотом дне» и на «Брильянтовой палубе», они предпочли место не столь многолюдное и шумное — неприметное кафе с романтичным названием «Мрия». На входе в него Галлиевых встретил громила ростом под метр девяносто и пудовыми кулаками, представившийся Кобой, проводил в зал, где их ждал Звиади.
В беседе с будущим особо ценным агентом грузинской разведки Звиади и Коба избрали иную тактику, чем ту, которую использовали при вербовке Галлиевой. После дежурного обмена приветствиями и первого тоста за процветание Грузии Звиади перешел к главной теме — будущему сотрудничеству — и начал разговор с весьма прозаичного вопроса.
— Давид, сколько тебе платят в русской армии? — спросил он.
— По-разному. Все зависит от размера премии, — уклончиво ответил он.
— И все-таки сколько выходит по максимуму?
— Тысяч 19.
Звиади переглянулся с Кобой. Тот кивнул головой и с усмешкой сказал:
— Да, Давид, не ценят тебя и твою должность русские.
— Ну, почему, мне вполне хватает, — возразил тот.
— Он еще и нам помогает, — вставила свое слово Ирина.
— Мы будем платить в два раза больше! — объявил Звиади.
— Плюс к этому отдельный бонус за каждую добытую информацию, — дополнил Коба.
Давид промолчал, зато оживилась Галлиева и поинтересовалась:
— А сколько это будет?
— Все зависит от качества информации. Чем она будет ценнее, тем больше, — пояснил Коба и подчеркнул: — В обиде вы не останетесь. При тех возможностях, что есть у Давида, вам хватит на дом и виллу в Батуми.
В глазах Галлиевой вспыхнул алчный огонек. Сам же Давид особой радости не выказал и мрачно обронил:
— Если меня раньше не посадят. ФСБ нас — шифровальщиков — и засовцев под колпаком держит.
— Давид, мы это знаем, учитываем и потому вышли на тебя через мать, — поспешил рассеять его опасения Звиади.
— А дальше как? Где будем встречаться, каким способом обмениваться информацией? Еще одна такая поездка на Украину, и мне хана. Наш фээсбэшник и без того круги вокруг меня описывает, а я в тюрягу не хочу! — заявил Давид.
— Молодец, правильно мыслишь! — похвалил Звиади и заверил: — Тюрьма тебе не грозит. Мы все предусмотрели. Россию больше покидать тебе не надо. Просто мать будет приезжать почаще в гости, это вполне естественно и не вызовет никаких подозрений.
— Ну, допустим, а что вас интересует?
— Ты к каким секретам допущен? — уточнил Коба.
— Всем! — заявил Давид.
— Отлично! То, что нам нужно! — не мог скрыть радости Звиади.
Галлиева это не обрадовало, и он предупредил:
— Взламывать кабинеты, сейфы и компьютеры я не собираюсь!
— Ладно, ладно, Давид, — не стал дожимать до конца начинающего агента Звиади. Опытный вербовщик, он хорошо знал: после выполнения одного-другого задания тот завязнет по уши в шпионском болоте, а тогда из него можно вить веревки, и предложил: — Давай договоримся так: передавать ту информацию, что лежит у тебя под руками.
— Ладно, — согласился Галллиев, но поставил условие: — С вами никаких прямых контактов! Деньги, информация и задания только через маму.
— Конечно, конечно, сынок, Звиади так и обещал! — поспешила заверить Галлиева и обратилась к нему.
Звиади энергично закивал головой и подтвердил:
— Работать будем только через мать. Твоя безопасность, Давид, для нас прежде всего.
Позже на допросе у следователя жена Галлиева рассказала, что Давида поразила реакция матери:
«В течение всего разговора моя мама вела себя спокойно. У меня складывалось впечатление, что ей заранее было известно о том, что будут мне говорить».
В Россию Галлиев — теперь уже агент грузинской разведки Пианист — возвратился с заданием: выявлять среди сослуживцев лиц, имеющих родственные и дружеские связи в Грузии, собирать установочные и характеризующие данные на командный состав части с адресами мест их жительства и номерами телефонов, а также подготовить отчет по тактико-техническим характеристикам новой аппаратуры. Вместе с ним во Владикавказ возвратилась и мать. Вряд ли она стремилась обустроить быт сына в новой квартире. Ею двигало алчное желание поскорее получить от него секреты и по возвращении в Тбилиси пополнить свой счет в банке.
Догуляв отпуск, Давид вышел на службу. Проходили дни, а он так и не приступил к выполнению задания Звиади. Страх, поселившийся в его душе, каждый раз останавливал его, когда он брался за копирование секретного документа. Наступил новый 2008 год, а Галлиевой не с чем было возвращаться к Звиади, и она насела на сына. После нескольких скандальных объяснений он взялся за выполнение задания, пользуясь служебным положением, скопировал на флешку с ПВЭМ группы боевого управления четыре служебных документа и передал матери.
Добившись своего, Галлиева выехала на Украину. Перед вылетом из Донецка по сотовому телефону доложила Звиади об успешном завершении миссии, тот лично приехал встречать отличившегося агента в тбилисский аэропорт. Передав ему флешку с материалами, Галлиева с нетерпением ожидала вознаграждения и в ожиданиях не обманулась. Несмотря на то что информация особого интереса не представляла, Звиади щедро расплатился с ней. Он искусно подогревал денежные аппетиты шпионов и не просчитался. Галлиева тут же вызвалась снова отправиться в Россию. Тем более нашелся подходящий повод — свадьба сына и новоселье — командование выделило отличнику боевой подготовки однокомнатную квартиру, более чем убедительный как для самого Давида, так и для ФСБ, если оно вело за ним слежку.
В день вылета в Донецк Звиади заехал за Галлиевой, отвез в аэропорт, перед посадкой вручил флешку с записью задания, 500 долларов и сотовый телефон для связи. Знакомым путем заматеревшая мать-шпионка, благополучно миновав пограничные и таможенные посты, по проверенному маршруту добралась до Владикавказа. Встреча с ней особой радости Давиду не доставила. После того как отшумели свадьба и новоселье, она напомнила ему о долге — нет — не о служебном, а перед Звиади. А тот требовал от них ни много ни мало сведения о частях военного округа, их штатном составе, боевой технике, средствах связи и шифрах, обеспечивающих закрытие секретной информации.
Список Звиади привел Давида в ужас. За любой из его пунктов грозило не менее 10 лет тюрьмы. В конце концов после череды скандалов с матерью он взялся за выполнение задания. Вырвав у него таким образом материал — флешку с копиями секретных материалов, Галлиева дальше действовала по отработанной схеме. Выехав на Украину, она из Донецка позвонила Звиади и доложила о выполнении задания и наличии материалов. В тбилисском аэропорту по уже сложившейся традиции тот встретил ее и отвез домой. Тем же вечером позвонил Звиади и назначил ей встречу на следующий день, но не в Тбилиси, а в Рустави в кафе «Сванетия». Такая загадочность только разожгла любопытство шпионки. Предвкушая роскошный ужин за счет «организации» — грузинской спецслужбы — и щедрый подарок, она пулей полетела на явку.
Там ее ожидал сюрприз. На встречу Звиади приехал не один, а с начальником — Чиковани. Его мрачная физиономия ничего хорошего не сулила. Опросив Галлиеву о содержании информации, которую Давид якобы записал, он огорошил — «флешка пуста». Ей пришлось забыть про ужин, шпионский гонорар и отвечать на вопросы Чиковани и Звиади. Они пытались понять, где, когда и при каких обстоятельствах флешка могла выйти из-под ее контроля. Галлиева путалась в ответах и ничего вразумительного не сообщила. Так и не добившись ясности, Чиковани с Звиади возвратились в Тбилиси. Теперь их и Джапаридзе терзала одна и та же мысль — утрата информации на флешке была делом рук коварного ФСБ или небрежности Галлиевой, и они взяли паузу.
Прошло две недели. Давид Галлиев регулярно отвечал на звонки родственников из Тбилиси и продолжал исправно нести службу. Более того, по итогам первого квартала 2008 года его подразделение стало лучшим в части, а сам он получил ценный подарок от командования. Это окончательно развеяло опасение Джапаридзе, что агент Пианист расшифрован русской контрразведкой, теперь его больше занимал вопрос дальнейшей организации работы с ним. Досадный случай с флешкой, когда была утеряна важная информация, наглядно показал: суетливая, жадная до денег и технически безграмотная мамашка-шпионка становилась помехой в организации работы с Пианистом. В сложившейся ситуации на первый план вышла проблема обеспечения с ним надежной и бесперебойной связи.
Предложение Ломинадзе организовать ее через тайник Джапаридзе отверг с ходу.
— На проработку этого варианта у нас нет времени! — заявил он и напомнил: — Военная операция «Чистое поле» в Южной Осетии начнется через пять месяцев.
— А если использовать спутниковую связь? — искал другие способы Ломинадзе.
— Нет, Звиади, не пойдет, опасно! Наличие такой аппаратуры при малейшей ее оплошности неминуемо приведет к провалу, — возразил Чиковани.
— Тогда остается вариант агента-курьера.
— Тоже не выход! Чем больше людей в цепочке, тем выше вероятность ее провала.
— Господа, все так, но это техническая сторона дела, главное же состоит в другом! — вмешался в их спор Джапаридзе и подчеркнул: — Пианист с его информацией, когда до начала военной фазы операции осталось совсем ничего, нужен как воздух! Нам бы продержаться до августа, а потом война все спишет.
— Это если только у Миши терпения хватит, — высказал опасение Чиковани.
— И не только у него. В ЦРУ очень недовольны качеством наших разведданных, — с горечью отметил Джапаридзе и признал: — Это действительно так. Вчера я встречался с Дугласом, и он прямым текстом сказал: с таким положением дел он мириться не намерен.
— Георгий Зурабович, но мы же не сидим на месте, завтра данные будут! С помощью Пианиста мы сможем читать все документы со стола командующего, — искал оправдания Чиковани.
— Константин, у нас нет этого завтра! Президенту и ЦРУ информация необходима сегодня! — отрезал Джапаридзе.
— В таком случае я вижу выход из положения в передаче Пианиста на связь в резидентуру. Шота профессионал и быстро поднимет его информационную отдачу.
— Все так, Константин, но одного этого мало.
— Зураб Георгиевич, есть еще одно поле, где перед ЦРУ можно проявить активность — объект Z. Он интересен американцам, надо только надавить на Земелю, — предложил Ломинадзе.
— И не только на него. Пора пошевелить Кахабера. Хватит ему болтаться по московским кабакам! — напомнил Чиковани.
— Хорошо! — согласился Джапаридзе и распорядился: — Константин, проработай все в деталях — и сегодня мне на доклад.
4 апреля 2008 года в адрес резидента Специальной службы внешней разведки Грузии на Северном Кавказе по каналу спутниковой связи была отправлена радиограмма.
Шота
1. Поручите Доку выйти на контакт с Пианистом — старшим лейтенантом Галлиевым, шифровальщиком штаба армии. Пароль для связи: мама просила помочь с лекарствами. Отзыв: в ближайшее время я их вышлю.
На встрече с Пианистом потребуйте, чтобы он продублировал вам предыдущий материал, переданный с Магнолией. При его получении немедленно отправьте на мой адрес.
2. Максимально активизируйте работу с Земелей. Срочно детализируйте предыдущую его информацию по объекту Z.
3. Обеспечьте поступление разведматериалов от Кахабера.
Дада
