Копы грубо выволокли меня из дома. На лестнице люди Вишну издевательски хохотали мне вслед, а в дверях Данда пнул меня в щиколотку.

Копы в восемь рук втолкнули меня в джип, повалили лицом в пол. Джип рванул к полицейскому участку Колабы, где меня вышвырнули на брусчатку внутреннего двора, вдоволь потоптались по мне, а потом провели мимо зданий, где проходили обычные допросы, к бараку, где велись допросы необычные.

Я оказал сопротивление и даже сумел нанести пару чувствительных ударов. Копам это не понравилось. На меня навалились гурьбой и, хорошенько отмутузив, втолкнули в одну из просторных мрачных камер. В дальнем углу сидели на корточках трое испуганных узников, скованные наручниками. По немытым лицам и драным рубашкам бедолаг я понял, что их арестовали давно.

Браслет моих наручников прикрепили к решетке у входа, низко, так что пришлось скрючиться и встать на колени.

Бах! Удар прилетел из ниоткуда. Привет, Молния. Пинок, удар, тычок дубинки, удар, пинок, пинок, дубинка, удар, пинок, резкая пощечина, еще один удар наотмашь, дубинка.

«Трусливый подонок, ты так же избивал Карлу! – безостановочно думал я. – Ничего, тебе воздастся по заслугам. Карма воздаст тебе по заслугам!»

Наконец прогремел последний раскат грома, и гроза прекратилась. Дилип-Молния, тяжело дыша, со счастливой улыбкой извращенца уставился на троих арестованных. Похоже, на мне он разогревался, а душу наверняка отведет на троих в углу. Арестованные тоже это поняли и умоляюще взвыли.

Я перевел дух и начал определять размер нанесенного мне ущерба. Повезло – переломов нет, внутренние органы не повреждены, руки и ноги на месте. Могло быть и хуже. Не раз бывало.

Пока Дилип-Молния резвился с арестантами, два копа отстегнули наручник от решетки и повели меня в кабинет дежурного сержанта – посовещаться, сколько денег можно с меня слупить. Разумеется, у меня отобрали все, что было. Ножи, одежду и обувь пришлось выкупать. Мои пожитки выбросили на дорогу, а следом вытолкнули меня, в одних трусах.

На пустынной улице я подобрал вещи, оделся и, преисполненный острого чувства несправедливости, поглядел на здание полицейского участка. Избитый до крови, я стоял под флуоресцентным светом фонарей и слушал вопли очередных жертв Дилипа-Молнии. Мигалка на углу заливала меня кровавым сиянием, пульсирующим в такт биению сердца. Я не сводил глаз с бараков.

Рядом со мной остановился черный «амбассадор» с открытыми окнами. Фарид сидел впереди, рядом с водителем по имени Шах. Фейсал, Амир и Эндрю да Силва втиснулись на заднее сиденье.

Да Силва выставил локоть в окно, потом наклонился к бардачку, и я тут же выхватил нож. Бандиты захохотали.

– Вот твои деньги, – сказал да Силва, протягивая мне сверток. – Тридцать тысяч. Отступные и за поездку в Шри-Ланку.

Я взял сверток, но да Силва его придержал.

– Через две недели протекция Санджая истечет, – ухмыльнулся он. – Вот тогда и попробуешь меня убить. Посмотрим, что у тебя получится.

– Энди, я не собираюсь тебя убивать, – сказал я, выхватив сверток у него из рук. – Мне слишком нравится выставлять тебя идиотом перед твоими приятелями.

– А ты юморист! – засмеялся Амир. – Без тебя скучно будет, Лин. Чало, поехали.

Черный «амбассадор» сорвался с места, выпустив облако синего дыма в светящееся марево ночи. Я сунул сверток за пазуху. Из барака по-прежнему доносились вопли.

За правым глазом зрела головная боль, по спине и плечам расплывались синяки. Я вошел под арку ворот, поднялся по лестнице на веранду, открыл дверь в участок и сказал сонному констеблю за стойкой:

– Позови его.

– Иди к черту, Шантарам, – буркнул он, откидываясь на спинку стула. – Лучше не попадайся ему на глаза.

Я достал из-за пазухи пару сотенных и швырнул на стойку:

– Позови его.

Констебль схватил купюры и выбежал в коридор.

Дилип-Молния появился мгновенно, решив, что я либо начну возмущаться, либо предложу ему взятку. Впрочем, он не знал, чего ему больше хочется. Тесная рубашка пропиталась липким потом: Дилип-Молния всеми порами источал садизм.

– Как же мне сегодня везет, – заявил он, покачивая плеткой.

– Я хочу, чтобы ты выпустил троих арестантов под залог.

– Что-что?

– Выпусти троих арестантов под залог. За наличные.

– Каких арестантов? – подозрительно сощурился Дилип.

– Которых ты избиваешь.

Он захохотал. С какой стати ему смеяться, если я говорю серьезно? Наверное, он смеется надо мной.

– С удовольствием. Если в цене сойдемся. Только предупреждаю, один из них – насильник-педофил. Я пока не выяснил, кто именно, они не признаются. Так что выбор за тобой.

Вот и верши добрые дела… В ушах у меня звенело, скулы сводило от боли – от яростной боли, которая трясет до тех пор, пока не случится что-то очень страшное или очень хорошее. Колокольный звон в ушах не прекращался. Педофил… Соломоново решение.

– Я плачу за то… – прохрипел я, откашлялся и продолжил: – За то, чтобы ты прекратил избивать этих троих арестованных. Договорились?

– Договорились. За пятьсот долларов, – заявил он, помня, что отобрал у меня все наличные.

Судя по всему, констебль прикарманил сотенные. Я вытащил деньги из-за пазухи и швырнул на стол. Дилип изумленно ахнул, а потом сказал:

– У меня тут еще восемьдесят человек сидят. Хочешь, чтобы я их тоже не бил? Тогда плати.

В тот момент мне, избитому и взбешенному, было все равно. Я помнил только, что тело Лизы привезли сюда, что все копы ее видели, что Дилип-Молния избил Карлу – может быть, в той же самой камере, у той же самой решетки, что и меня. Я просто хотел, чтобы вопли смолкли.

– Сегодня никаких побоев, – сказал я, вываливая купюры на стол.

Дилип сгреб деньги и рассмеялся. Копы в дверях тоже захохотали.

– Удачный выдался денек! – сказал он. – Надо бы тебя почаще лупить.

Я вышел из участка, спустился по белым ступеням крыльца и направился к арке ворот, зная, что купил тишину всего лишь на одну ночь. Назавтра побои возобновятся.

Все деньги в мире не купят тишины и покоя. Жестокость не прекратится, пока добро не восторжествует.

Рядом со мной остановился черный лимузин. Из машины вышли Карла, Дидье и Навин. Я обрадовался. Любовь развеяла боль.

Друзья обняли меня, усадили в машину.

– Как ты? – спросила Карла, прохладной рукой касаясь моей щеки.

– Нормально. А откуда вы знаете, что меня выпустили?

– Мы тут недалеко поджидали, через дорогу. Дидье нам позвонил, и мы сюда подъехали. А как увидели, что тебя из участка вытурили, решили еще подождать, чтобы ты хоть немного оклемался.

– Это Карла так решила, – пояснил Навин. – Мол, дайте ему штаны спокойно надеть. А тут еще и черный «амбассадор» появился…

– А потом, когда он уехал, ты вернулся в участок, – добавил Дидье.

– Мы не поняли, с чего ты наглеешь, – улыбнулся Навин, – сочли за лучшее дождаться, чем дело кончится. Мало ли, вдруг пришлось бы тебя вызволять. Но ты быстро вышел.

– У нас есть новости, – объявил Дидье.

– Какие новости?

– Вишну мне сказал, кто с Конкэнноном пошел к Лизе.

– Кто?

– Ранджит, – холодно произнесла Карла и взяла у Дидье сигарету.

– Твой Ранджит?

– Да. Мой пока еще супруг Ранджит, – кивнула она. – Похоже, я овдовею раньше, чем успею развестись.

Ранджит? Я вспомнил, как его напугало мое появление. Видно, перетрусил, решив, что мне все известно.

– Где он?

– Сбежал, – ответила Карла. – Я обзвонила всех его друзей. Со вчерашнего вечера его никто не видел. Секретарша сказала, что он улетел в Дели. Улететь-то он улетел, но после этого исчез. Так что теперь может быть где угодно.

– Найдется, – убежденно заявил Навин. – Такой преуспевающий делец долго скрываться не сможет.

– И правда, – рассмеялась Карла. – Такой пройдоха рано или поздно объявится.

– Так что успокойся, Лин, – добавил Дидье. – Тайна раскрыта.

– Спасибо, Дидье, – ответил я, возвращая Карле фляжку. – Тайна пока не раскрыта, но стало известно, кто поможет ее раскрыть.

– Именно так, – заключила Карла. – Ранджита мы всегда успеем отыскать, а пока надо заняться другими, более важными делами. Шантарам, похоже, тебе досталось.

– Не желаете ли воспользоваться аптечкой, сэр? – предложил шофер.

– Рэнделл? Неужели это ты?

– Да, мистер Лин. Аптечка в вашем распоряжении. Влажные салфетки тоже найдутся.

– Спасибо, Рэнделл, – сказал я. – А как случилось, что ты теперь водишь лимузин?

– Мисс Карла соблаговолила взять меня в услужение, – объяснил он, протягивая мне аптечку.

– Рэнделл, прекрати паясничать, – улыбнулась Карла. – Давай ограничимся аптечкой – и спиртными напитками.

Я поглядел на Карлу. Она пожала плечами, откупорила фляжку, налила водку на марлевый тампон и передала фляжку мне:

– Пей, Шантарам.

– Я счастлив удовлетворить любой ваш каприз, мисс Карла, – ухмыльнулся я, пытаясь представить, каким образом ей удалось переманить к себе бармена из гостиницы «Махеш».

Она умело промыла мне ссадины на лице, разбитую голову и руки. Проделывала она это не впервые; один из людей Кадербхая, бывший боксерский секундант, в обязанности которого входило поддерживать бойцов Компании в форме, научил Карлу всему, что знал сам.

– Куда путь держим, мисс Карла? – осведомился Рэнделл. – Впрочем, цель путешествия – само путешествие.

– Куда тебя отвезти? – спросила она меня.

Куда меня отвезти… Я хотел попрощаться с Лизой в присутствии друзей, отсечь ветвь скорби. Теперь, когда выяснилось, что таблетки Лизе дал Ранджит, мне стало легче. Теперь я был готов к прощанию.

– Знаешь, мне надо кое-что сделать. Может быть, вы составите мне компанию?

– Да-да, конечно, – одновременно отозвались все, не спрашивая, что именно я собирался сделать.

– Дидье, тебе придется разбудить своего приятеля Тито, – сказал я.

– Тито никогда не спит, – возразил Дидье. – Во всяком случае, спящим его никто не видел.

– Отлично. Тогда поедем к нему.

Дидье объяснил Рэнделлу, как проехать в рыбацкий поселок за рынком. Мы остановили машину у рядов перевернутых тележек и отыскали нужный дом в лабиринте узких улочек. При свете керосиновой лампы Тито читал Даррелла. Увидев нас, он заявил, что ему одиноко, и потребовал с нас десять процентов за два часа своего времени. Мы выкурили с ним косяк, поговорили о литературе, а потом я забрал свои вещи.

– Куда теперь, сэр? – спросил Рэнделл.

– В здание «Эйр Индия», – ответил я. – На небесное погребение.