Приглашение было написано четким, летящим почерком – ее каллиграфия мне нравилась больше всего. Хотелось бы сохранить приглашение, но я боялся, что оно попадет в грязные лапы моих врагов.

Я присел на мотоцикл, сжег записку и медленно поехал на встречу с Навином в Афганскую церковь.

Мотоцикл пришлось припарковать за автобусной остановкой – теперь, когда я расстался с Санджаем, оставлять транспорт на виду было нежелательно.

В притворе церкви висели пыльные флаги, стены украшали памятные плиты в честь погибших в двух афганских войнах. Афганская церковь служила мемориалом павшим бойцам, военным храмом, где в скамьях еще виднелись выемки для упора солдатских ружей на время молебна, перед выступлением в поход и после боев с афганцами – чуждыми, непостижимыми врагами.

Я заглянул в печальный сумрак церкви. На задней скамье сидела старушка, читала какой-то роман в мягкой обложке. У алтаря замерли, преклонив колени, мужчина и мальчик – над их головами парило круглое витражное окно.

Навин Адэр неторопливо расхаживал по проходу, почтительно заложив руки за спину, и разглядывал бронзового орла на подставке для Библии. От молодого человека веяло уверенностью в своих силах. Заметив меня, он направился к выходу. Мы прошли в пустынный сад за церковью и уселись на каменной скамье под деревом.

В саду было тихо. В неверном свете сумерек над нашими головами сияло витражное алтарное окно.

– Какое несчастье, приятель, – сказал Навин.

– Да, – кивнул я. – Погоди минуту, а?

Мне нужна была минута покоя.

Надо было минуту подумать.

Я до сих пор не задумывался. А теперь, улучив минуту, задумался.

О Лизе.

Лиза…

– Что, Навин?

– …в полицейском протоколе, – закончил он.

Я пропустил мимо ушей все, кроме последних слов.

– Навин, прости, я задумался. Повтори еще раз, а?

Он сочувственно улыбнулся, разделяя мое горе:

– Ничего страшного. Слушай, встань, пожалуйста.

– Зачем?

– Ну встань, дружище!

– Да зачем?

– Вставай, кому говорят! – Навин поднялся, потянул меня за собой и предложил: – Давай обнимемся.

– Все в порядке.

– Тогда тем более давай обнимемся.

– Говорю же, у меня все в порядке.

– Не дури! Твоя подруга неделю как погибла. Давай обнимемся, дружище!

– Навин…

– Знаешь, индийцы в таких случаях обнимаются, а ирландцы в драку лезут. Кровь моих предков требует либо того, либо другого. Ничего не поделаешь. – Он раскинул руки.

Ничего не поделаешь.

Он по-братски обнял меня. Так мы обнимались с братом в Австралии. Внутри все сжалось.

– Не держи в себе, – сказал он.

В саду, залитом витражным сиянием, я орошал слезами плечо друга, плечо названого брата.

– Иди к черту, Навин!

– Не держи в себе…

Наконец напряжение отпустило, и я разжал объятия.

– Ну что, полегчало? – спросил Навин.

– Иди к черту. Да, полегчало.

Мы уселись на скамью, и он рассказал мне то немногое, что знал.

– А где Конкэннон торгует?

– Не знаю… – Он с улыбкой взглянул на меня. – Тебе он нужен?

– Мне нужно ему кое-что сказать.

– Кое-что сказать?

– Сначала сказать, потом выслушать, кто с ним к Лизе в ту ночь приходил.

– По-твоему, рогипнол ей дал не Конкэннон?

– Сторож говорит, что ирландец почти сразу уехал. А его спутник целый час там провел. Вот мне и интересно, кто это был.

– Ладно, я попробую выяснить.

– Сторож записал номер черного лимузина. – Я протянул Навину листок с номером. – Сможешь узнать, чья машина?

– Имя владельца узнать легко, но это нам вряд ли поможет – автомобили часто регистрируют на других.

– Дидье снял мне номер в гостинице «Амритсар», оставь там записку. А с часу до двух я завтра буду в «Каяни».

– Ты съехал с квартиры?

– Да. Не хочу туда возвращаться.

– А сейчас что будешь делать?

– В восемь встречаюсь с Карлой. Но сначала надо бы купить рубашку и заселиться в «Амритсар». А у тебя какие планы?

– В полвосьмого я должен заехать за Дивой, а до тех пор свободен. Могу с тобой прогуляться.

– Буду только рад.

Мы выкатили мотоцикл из-за автобусной остановки, я завел двигатель, и Навин уселся за мной.

– Я учусь на байке гонять, – сказал он.

– Ну-ну.

– Присмотрел тут винтажную машину с двигателем в триста пятьдесят кубов. Классно выглядит, очень быстрая.

– Ну-ну.

– Меня гонщики всяким трюкам учат.

– Гонщики?

– Ну, приятели Дивы, из богатых семей, на японских мотоциклах гоняют. Здорово!

– Ну-ну.

– Хочешь, покажу, что я умею? Можно за руль сесть?

– И не надейся!

– Понял, – рассмеялся он. – Ладно, вот увидишь мой байк – обзавидуешься!

Мы проехали по Фэшн-стрит, купили в ларьке рубашку и пару футболок, а потом направились к торговому центру «Метро».

Я припарковал байк за гостиницей, в переулке, где арочные пролеты соединяли со второго по четвертый этаж всего квартала. Гостиница «Амритсар» располагалась в полукруглом здании, которое громадным утесом нависало над широким перекрестком, и вокруг него, как водоросли в океане, колыхались нескончаемые потоки автомобилей.

На первом этаже находились музыкальные магазины, лавки, где торговали спортивным инвентарем и канцелярскими принадлежностями, а также кафе «Каяни», выходившее в переулок за гостиницей.

Начиная со второго этажа здание пересекала сеть коридоров и потайных лестниц, которые вели с обшарпанных балконов в дальние апартаменты в самом конце квартала. Знающий человек мог с легкостью укрыться в хитросплетениях гостиницы от полицейских или от иных преследователей. Поговаривали, что в «Амритсаре» двадцать один выход, однако мне обычно хватает и трех – на новом месте беглец первым делом должен разведать пути отступления. Прежде чем зарегистрироваться в гостинице, мы с Навином разыскали три неприметные двери, выходящие на разные улицы. Отлично!

У стойки портье Дидье играл в кости с гостиничным управляющим. Завидев нас с Навином, Дидье поднялся, сгреб меня в охапку и прошептал:

– Мы играем на скидку в стоимости номера.

– Давай я сначала заплачу за номер, а потом со скидками разберемся.

– Тоже дело, – сказал он, разжимая объятия.

Я зарегистрировался по одному из своих фальшивых паспортов и поднялся взглянуть на номер: просторная гостиная, спальня и туалетная комната за резными дверями. В боковой выгородке располагалась крошечная кухня.

В дальнем конце гостиной высокая застекленная дверь вела на затененный балкон. Я распахнул ставни и посмотрел на перекресток: огромная заводная игрушка города шумела и переливалась яркими огнями, тени деревьев на аллее клуба «Джимхана» сумрачным туннелем тянулись к дороге.

Невысокие перегородки с обеих сторон ограждали балкон от балконов смежных номеров. Судя по всему, соседей у меня не было.

Рядом со мной возник управляющий.

– В соседних номерах жильцы есть? – спросил я.

– Сейчас нет, там забронировано на завтра.

– Завтра не наступит никогда, – сказал я на хинди. – А сегодня мы снимем у вас все три люкса на год вперед. Платим наличными.

– Три люкса?! – хором воскликнули управляющий и Дидье.

– Да, три люкса. С сегодняшнего дня на год вперед. Договорились?

– Погодите, – сказал управляющий. – Моей алчности нужно дух перевести. – Он помолчал, раздумывая, а потом заявил: – По-моему, бронь только что отменили.

С человеком, который ведет беседы со своей алчностью, всегда интересно.

– Как вас зовут, сэр? – осведомился я.

– Джасвант Сингх, – ответил он. – А как мне вас величать, сэр?

– Зовите меня баба.

– Да-да, конечно, баба. Договорились. Значит, на год и оплата вперед?

Я расплатился с управляющим, мы разобрали хлипкие балконные перегородки и прошлись по всем номерам.

– Лин, зачем тебе сразу три номера? – спросил Дидье. – Вдобавок люксами я их называть не желаю.

– Обрати внимание, с торцов балкона – глухие стены. А раз теперь во всех трех номерах живу один я, ко мне никто украдкой не подберется.

– А, понятно, – ответил он.

– Вообще-то, мне нужны только два номера, так что в третьем может устроиться Навин. Как тебе такое предложение?

– Мне? – переспросил Навин.

– Ты же помещение для своей детективной фирмы еще не снял?

– Нет, я из дому работаю.

– А теперь у тебя будет офис. Если хочешь, конечно.

Навин вопросительно взглянул на Дидье. Тот с улыбкой пожал плечами.

– Ты это только что придумал? – спросил Навин.

– Ага.

– Потому что у тебя лишний номер появился?

– Ага.

– Великолепно! – Навин пожал мне руку. – Рад нашему балконному соседству.

К нам подошел Дидье, накрыл наши сжатые руки ладонью:

– По-моему, это начало прекрасной…

– Ох, она меня убьет! – оборвал его Навин.

– Кто осмелится поднять руку на частного сыщика? – спросил Дидье.

– Дива. Если я к ней опоздаю, она два дня мне жить не даст. Все, я побежал. Ключи я у консьержа возьму, от номера справа, ладно?

– Ладно, – кивнул я; меня это вполне устраивало.

После ухода Навина Дидье спросил:

– Ты с Карлой встречаешься?

– В восемь.

– Послушай, дружище, мне по делам пора, но если я что-то разузнаю, то приду в «Тадж», подожду тебя в вестибюле.

– Спасибо, Дидье.

– Не стоит благодарности.

– Еще как стоит. Хозяин гостиницы – твой приятель, ты дружен с главой местной мафии, так что на твоей территории опасность мне не грозит. Спасибо.

– Лин, я тебя люблю. Не сердись, что я тебе это говорю, – у нас, французов, любвеобильные сердца. Мы раскроем печальную тайну смерти Лизы и покончим с этим делом.

Он ушел, а я остался в своем новом жилище – странных гостиничных номерах, которые по наитию снял на год вперед. Мой новый дом – первый дом без Лизы. Жизнь продолжалась, я пускал корни на новом месте.

Я вышел на балкон, оперся локтями о перила и поглядел на круговерть красно-желто-белых огоньков, что взрывались медленным фейерверком на пересечении пяти дорог.

На балкон прилетела ворона, присела на поручень, посмотрела на меня, нахохлилась и упорхнула. У светофора остановилась стайка подростков – они весело смеялись и перешучивались, направляясь за покупками на Фэшн-стрит.

Вдали прозвучал звон храмового гонга, молитвенный речитатив. Еще откуда-то донесся азан – призыв муэдзина к молитве, звонкий и напевный.

«Я дома?» – спросил я себя.

Мне нужен был дом. Любой.

«Найду ли я здесь ее?»

Мне хотелось любви – всеобъемлющей и взаимной.

«Здесь ли она?»

Я глядел на перекресток, ждал ответа, а внизу сказочными драконами кружили белые, красные и желтые огни автомобилей.