После того как сгорел дом Кадербхая, Карла ни разу не была на рынке парфюмерии в Донгри или по соседству с ним. Она готовила духи для себя сама, но ей требовались особые компоненты. Когда она почувствовала, что готова вернуться к той странице прошлого, которую перевернула не прочитав, мы влились в плотный поток машин и отправились в ее любимый магазинчик рядом с Мохаммед-Али-роуд.

Магазинчиком владели три двоюродных брата, и всех их звали Али: Большой Али, Грустный Али и Заботливый Али. Большой Али встретил нас и усадил на подушки.

– Я налью вам чая, мадам Карла, – сказал Заботливый Али.

– Вы так давно у нас не были, – сказал Грустный. – Нам вас не хватало.

– Мы подготовили весь набор нужных вам материалов, мадам Карла, – сказал Большой Али.

Мы пили чай и слушали рассказ об уникальных духах с очень тонким ароматом, произведенных в уникальном уголке мира утонченных ценностей. Карла изучала приготовленные для нее эссенции.

Когда мы собрались уходить, хозяин заведения, весь в белом, дородный и пожилой, спросил разрешения понюхать всего один раз духи, приготовленные Карлой. Она приподняла руку, как некую ветвь, с которой наподобие листа свисала ее кисть.

Все три парфюмера со знанием дела втянули воздух и недоумевающе покачали головами.

– Ну ничего, – сказал Большой Али, – как-нибудь я все же разгадаю секрет вашего букета.

– Профессионалы не сдаются! – провозгласила Карла.

Мы направились к моему байку, сопровождаемые тихим побрякиванием скляночек с драгоценными маслами и эссенциями в черной бархатной сумке Карлы. В это время на дорожке впереди показались два человека, хорошо знакомые нам еще со времен Кадербхая.

Салар и Азим были парнями с улицы и находились на нижних ступеньках мафиозной иерархии. Но видные члены мафии умирали, а им удалось выжить на своем мелкотравье и занять более высокие места, освободившиеся в новой Компании Халеда.

Они носили новую униформу Компании, поигрывали новыми золотыми цепочками и браслетами и при этом знали свое место.

С Карлой они были знакомы еще до того, как я появился у них на горизонте, и любили ее. Они рассказали ей забавную страшилку из гангстерской жизни, зная, что ей понравится. Карла в ответ рассказала им забавную страшилку из жизни плохих девчонок. Они расхохотались, запрокинув головы и сверкая золотыми ожерельями в лучах заходящего солнца.

– Ну, счастливо, парни, – сказал я. – Аллах хафиз.

– Вы куда идете? – спросил Салар.

– К байку на Мохаммед-Али-роуд.

– Пошли вместе, мы покажем вам, где тут можно срезать.

– Спасибо, нам надо вот сюда – зайдем купить кое-что, – сказал я. – Аллах хафиз.

– Худа хафиз, – ответил Азим и помахал нам.

Я не хотел больше ходить куда бы то ни было вместе с бойцами Компании Халеда или любой другой компании. Я не хотел даже вспоминать о них.

Уже в тысячный раз я подумал о том, что пора нам с Карлой убираться из Бомбея в какое-нибудь тихое место на побережье. В городе невозможно жить, не сталкиваясь с людьми из мафии. Мафия – это и есть город. Избежать встреч с ними можно только там, где уже не осталось ничего, что можно захватить.

Мы дошли до мощенного булыжником переулка, когда шелковую тишину взорвали чьи-то крики и из переулка выбежали несколько испуганных человек.

Я взглянул на Карлу и пожалел, что мы не находимся где-нибудь подальше отсюда. Мы оба понимали, что вряд ли тут обошлось без Салара и Азима. Мы знали парней много лет, но уличные мафиозные стычки меня больше не касались. Я хотел пройти мимо.

Однако Карла не желала проходить мимо и потащила меня в переулок. Из-за угла, шатаясь, вывалился прямо на меня окровавленный человек. Это был Салар. У него было несколько ножевых ран в груди и на животе. Он без сил повис на мне.

Позади него я увидел Азима, лежавшего ничком на булыжниках и орошавшего их последними каплями своей крови.

– Я поймаю такси, – сказала Карла и кинулась прочь.

Салар с трудом поднял руку и стал дергать золотую цепочку на шее, пока она не порвалась.

– Передай моей сестре, – сказал он, прижав цепочку к моей груди.

Я сунул ее в карман и покрепче обхватил его за талию.

– Тебе нельзя ложиться, братишка, – сказал я. – Я бы с удовольствием тебя отпустил, но боюсь, что потом тебя уже не склеишь. Держись, Карла сейчас пригонит машину.

– Мне конец, Лин. Оставь меня. О Аллах, какая боль!

– Ты нормально дышишь, Салар. Не знаю, как уж это получилось, но легкие у тебя не задеты. Ты справишься, держись.

Через две минуты приехало такси, Карла раскрыла дверцы. Мы положили Салара на заднее сиденье, я сел с ним, Карла рядом с водителем.

Не знаю, сколько она заплатила водителю, но он не моргнул глазом, увидев кровь, и доставил нас в больницу за рекордное время, нарушая все правила движения. У входа в приемный покой санитары и медсестры положили Салара на каталку и закатили в здание. Я хотел пойти за ними, но Карла остановила меня.

– Дорогой, тебе нельзя никуда идти в таком виде, – сказала она.

И правда, рубашка и футболка под моим распахнутым жилетом пропитались кровью. Я снял жилет, но без него кровавое пятно выглядело еще страшнее.

– К черту. Нам необходимо быть рядом с Саларом, пока не появится кто-нибудь из Компании. Те, что напали на него, возможно, постараются довести дело до конца, а на помощь копов рассчитывать не приходится.

– Минуточку, – сказала Карла.

Она остановила деловито шагавшего мимо нас адвоката, крепко зажавшего под мышкой бумаги клиента. Его белый судейский воротничок торчал, как презумпция жесткости.

– Хотите десять тысяч рупий за ваш пиджак? – спросила Карла, помахав у него перед носом пачкой банкнот.

Адвокат посмотрел на деньги, затем, прищурившись, на Карлу и стал вытаскивать все, что было в карманах его тысячерупиевого пиджака. Карла надела пиджак на меня, подняв воротник и прикрыв шею лацканами. Затем, послюнявив пальцы, она стерла кровавые пятна с моего лица.

– Теперь давай посмотрим, как там Салар, – сказала она.

Мы заняли позицию в коридоре около операционной. Под ногами однообразно чередовались белые и черные квадраты кафельного пола, в нижней части серо-зеленых стен виднелись следы, оставленные полусонными швабрами усталых уборщиков. Служебные обязанности могут служить людям или подчинять их себе, и в последнем случае коридоры страдают от недостатка внимания и заставляют страдать окружающих.

– Ты как, малышка?

– Нормально, – улыбнулась она. – А ты?

– Я…

К нам с угрожающим видом топали четверо молодых гангстеров из Компании Халеда. У главного из них, Фааз-Шаха, была горячая голова, и при виде меня она почему-то разогрелась еще больше.

– Какого хрена ты тут ошиваешься? – спросил он, остановившись в нескольких шагах от нас.

Я сделал шаг вперед, загородив Карлу и взявшись за рукоятку ножа. В отличие от большинства старых членов мафии, не все молодые огнедышащие члены знали Карлу.

– Салям алейкум, – ответил я.

Фааз-Шах помолчал, пристально глядя мне в глаза и пытаясь найти в них то, чего там не было. Мне случалось драться с гангстерами из других банд плечом к плечу с двумя старшими братьями Фааз-Шаха, а также с их новым главарем Халедом. Но рядом с ним самим я не дрался.

– Ва алейкум салям, – ответил он, слегка остыв. – Что случилось с Саларом? Почему вы здесь?

– А вы где шатаетесь? – спросил я. – И откуда вы узнали, что он здесь?

– У нас есть свои люди в больнице. У нас всюду есть свои люди.

– Но не в переулке, где Салара с Азимом поджидали с ножами.

– Что с Азимом?

– Когда я видел его в последний раз, он умирал, истекая кровью.

– Где?

Это были крутые ребята, которые всегда выискивают в других признаки враждебности, как бы ты ни прятал их, а в этот момент они были на взводе. Но я за себя не боялся, так как ничего плохого не сделал, и они рано или поздно должны были понять это. Боялся я за них, ибо, если они были бы совсем неуправляемы и могли бы оскорбить Карлу, им пришлось бы плохо.

– Карла, – сказал я, демонстративно улыбаясь ей, – не могла бы ты раздобыть где-нибудь чая для нас?

– С удовольствием, – ответила она и с загадочной улыбкой удалилась мимо парней по коридору.

– Это произошло у первого открытого водостока, если идти от парфюмерного рынка к Мохаммед-Али, – сказал я. – Мы возвращались с рынка и встретили их перед тем, как на них напали.

– Кого встретили?

– Салара и Азима. Мы поговорили, затем мы пошли по главной улице, а они решили сократить путь переулками. Когда мы дошли до водостока, из переулка на меня буквально вывалился Салар. Кто-то подкараулил их в этом переулке.

Я распахнул пиджак, продемонстрировав кровавые пятна, и сразу же запахнул его снова. Они пришли в некоторое замешательство, как всегда бывает с гангстерами, когда они осознают, что оказались обязанными кому-то.

– Мы привезли его сюда на такси, – продолжил я, садясь на скамейку, – и ждем здесь, чтобы узнать, как пройдет операция. Присоединяйтесь к нам, если хотите. Карла принесет чай.

– Мы должны сделать кое-что, – ответил Фааз-Шах.

– Но надо, чтобы кто-нибудь из Компании дежурил здесь. Салар все еще в опасности. Оставь одного человека, Фааз-Шах.

– Мне нужны все мои люди. А ты уже здесь. Ты же вроде еще сохраняешь верность Компании?

– Смотря какой.

Он засмеялся, но затем оборвал себя:

– Мне действительно нужны все. Понимаешь, он родственник.

– Салар?

– Да. Он мой дядя. Его близкие уже выехали сюда. Я был бы благодарен тебе, если бы ты их тут дождался.

– Договорились. И возьми это. – Я вручил ему цепочку Салара. – Он хочет, чтобы ее передали его сестре, если он не выживет.

– Я отдам ей.

Он взял цепочку с осторожностью, словно боялся, что она его укусит, и запихнул в карман. Затем сумрачно посмотрел на меня и против воли выдавил:

– Я твой должник, Лин.

– Да брось.

– Нет, я тебе должен, – повторил он, сжав зубы.

– В таком случае считай лучше, что ты должен мисс Карле. Если услышишь, что ей грозит какая-нибудь опасность, предупреди ее или меня, и мы будем в расчете. Идет?

– Идет, – ответил он. – Худа хафиз.

– Аллах хафиз, – отозвался я.

Они потопали прочь, глаза их горели жаждой мести. Я был рад, что меня это больше не касается. Я был рад, что доставляю теперь раненых в больницы, вместо того чтобы ранить их самому. Наверное, Конкэннон так же радовался тому, что хоронит врагов, а не убивает их. В этой серо-зеленой тишине запах дезинфицирующих средств, отбеленных простынь и горьких лекарств показался мне вдруг настолько больничным, что мое сердце стало биться учащенно. На несколько секунд привычные боевые эмоции овладели мной, и мысленно я отправился вместе с Фааз-Шахом и его друзьями сражаться в ночной тьме. Я почувствовал страх и ожесточение, словно уже вступил в драку. Но затем понял, что не участвую в ней на этот раз. И никогда больше не буду участвовать.