ГЛАВА 12

Ну вот. Я проснулась. Широко распахнула глаза в темноту, и сердце медленно, как бы нехотя, сделало свой первый удар. Тут же невыносимая боль пронзила тело. Словно тысячи иголок вонзались в затекшие за время сна мышцы. Обычно так бывает, когда сильно замерзнешь и попадешь в тепло. Кровообращение медленно восстанавливается, но это очень больно. Если придется каждую ночь переживать все прелести подобного пробуждения, к демонам подобную вечность!

— Для старого упыря ты на удивление беспечна, — звонко прокомментировал чей-то голос, заставив меня инстинктивно взвиться к потолку и злобно зашипеть на нарушителя спокойствия уже оттуда. — И дикая, — спокойно добавил «нарушитель».

— Проклятое дитя! — презрительно выплюнула я, разглядев наконец того, кто дал столь нелестную оценку моим способностям.

Интересно, как он умудрился подобраться ко мне, спящей, так близко? Я, между прочим, магический круг чертила. Зря старалась, что ли? Или что-то перепутала? Эх, надо было чаще практиковаться.

Он сидел на корточках возле самой стены. Стройный, бледнокожий, золотоволосый. По человеческим меркам ему было лет десять. По вампирским — понятия не имею. Иногда я могу определить возраст нежити, иногда — нет. Наверное, не хватает практики. Хотя лично я вообще предпочла бы держаться от нежити подальше. Но это, к величайшему сожалению, от меня совершенно не зависит. А жаль.

Проклятыми детьми называли тех, кого обратили в вампиры до наступления шестнадцатилетия. Их уничтожали как маги, так и сами кровососы. Редкое единодушие, но и такое случается. Впрочем, причины для подобной жестокости имелись очень даже весомые. Неизвестно, какими побуждениями руководствовались те вампиры, кто рисковал жизнью, чтобы создать проклятых детей (так как маги или другие кровососы, убивая создания, зачастую уничтожали и создателя, дабы другим неповадно было). Обращенные оказывались заперты в детских телах навечно. Они взрослели умственно, эмоционально, но совершенно не были способны к физическим изменениям. Рано или поздно такое дитя начинало ненавидеть весь мир, обошедшийся с ним несправедливо. Ненависть выливалась в жестокие убийства, в ходе которых зачастую вырезались целые деревни. Вампиры-создатели предпочитали не замечать того, что их порождение из милого ребенка превратилось в опасное кровожадное чудовище. И рано или поздно за проклятыми детьми являлись либо маги, либо вампиры, заинтересованные по крайней мере во внешнем соблюдении приличий.

— Глупости, — отмахнулся тот. — Я вампиром родился, а значит, не имею к проклятым детям ровно никакого отношения.

— Неужели? — недоверчиво прищурилась я, благоразумно не отпуская цепкими когтями потолок, хотя инстинкт самосохранения почти вопил о необходимости бежать отсюда сломя голову, молясь, чтобы никто даже случайно не прознал об этой встрече.

Вот явятся по душу вампиреныша и примут меня, худосочную, в чужое тело заточенную, за его создательницу. Доказывай потом, что понятия не имеешь, как вампиры себе подобных создавать изволят. Слухов, конечно, на эту тему море, но не всем стоит верить. Многие слишком уж дикие.

— Будто проклятое дитя так сразу и признается первой встречной вампирше в своем противозаконном происхождении. И вообще, если ты естественно рожденный, где твои родители? Как одного в катакомбы отпустили? Здесь ведь нежити полным-полно. Слопают и имени не спросят, даже косточек не оставят.

— Нет у меня родителей, — хмуро сообщил вампиреныш.

— Ага! — торжествующе ткнула я в его сторону когтистым пальцем и чуть не поплатилась за свою вольность потерей равновесия.

Нахождение на потолке требует особой сосредоточенности. Пришлось срочно возвращать руку на место, пока я не упала под ноги «проклятого дитя» как мешок с картошкой. Довольно с меня унижений. Из-под крепких когтей на пол с гулким стуком полетело каменное крошево. М-да. Мои нынешние силы следует точнее рассчитывать, не хватало еще, чтобы сверху меня накрыло камнями для полной остроты ощущений.

— Значит, родителей все-таки нет. Тебе не говорили, что взрослым врать нехорошо?

— Говорили, — хмыкнул паренек, ничуть не смутившись. — А еще родители говорили, что все упыри — дикие трусливые существа, способные только людей пугать, ну и в охране работать, потому что их не жалко. Теперь я вижу, что упыри еще и неблагодарные.

Это он обо мне?

— Кто упырь? Я упырь?! — возмутилась я. — Сам ты упыреныш и вообще проклятое дитя, а это намного хуже. И почему я неблагодарная? За что вообще тебя благодарить? За то, что если вампиры заметят нас вместе, то убьют, не особо разбираясь, насколько давно мы знакомы?

— Я же говорю — трусливые, — спокойно констатировал он. — И недальновидные. Кто же в катакомбах просто так спит? Здесь же не только крысы имеются, но и нежить водится, что зазевавшимся упырем с большим удовольствием поужинает.

Мне стало как-то неуютно. Мороз пробежал по коже. То ли слова мальчишки так подействовали, то ли сырость подземелья до самых костей пробирала.

— Да ладно, — скептически фыркнула я. — Ничего ведь не случилось. Я вон и круг охранный начертить не поленилась.

— Охранный круг? — мерзко хихикнул вампиреныш, и я начала сомневаться в том, что он действительно имеет что-то общее с проклятыми детьми.

Ведь, как известно, последних любили все окружающие (уж что-что, а очарование у них всегда входило в комплект), а этот тип меня сильно раздражал, если не сказать — бесил. И все же мне не очень хотелось, чтобы вдруг явились вампиры по его душу и уничтожили меня заодно. Назовите меня трусихой, но интуиция подсказывала, что в таком деле, как проклятые дети, вампиры не особенно станут утруждать себя сортировкой участников на правых и виноватых. Скорее всего, уничтожат обоих на месте, а прах развеют над разными реками, чтобы уж точно не было никаких шансов воскресить собственное тело, собрав его из пепла в буквальном смысле этого слова. Как будто если тебя сожгут — это еще не окончательная смерть, и хладное тело можно восстановить для дальнейшей не-жизни. Уж я-то как никто другой знаю (можно сказать, из первых рук) — сей подвиг точно невыполним. Но охотники на вампиров всегда предпочитают перестраховаться, а уж сами вампиры — и подавно. В этом их трудно винить.

— Сразу видно, не сильна ты в магии, — насмешливо фыркнул вампиреныш.

— Почему это? — тут же разобиделась я, приняв критику близко к сердцу.

Будто в лицо плюнул, паразит. Пусть я всего лишь некромантка и в мою практику входит весьма ограниченная часть магических действий, но я вовсе не новичок и уж точно разбираюсь в подобных вопросах получше, чем малолетний вампир.

— Потому что даже я знаю: для нежити маги — редкое лакомство, и магический круг ее скорее притягивает, чем отпугивает. А о крысах вообще молчу.

«Какая я глупая! — мысленно пнула я себя. — Забыть такую элементарную вещь».

Стоп. А при чем здесь грызуны? Я тут же озвучила внезапно возникший в голове вопрос.

— Катакомбы полны крыс, — наставительно произнес паренек, словно действительно являлся экспертом по флоре и фауне подземелий и получил право на чтение лекций туристам и прочим любопытствующим. — А крысы питаются всем подряд. Им не важно, живое оно или не очень. Круг для них вовсе не преграда, а всего лишь кривая черта на полу. Им плевать, даже если фигуру изобразит архимаг. Они же грызуны, а не духи.

Брр. Я зябко передернула плечами, тщетно пытаясь прогнать мурашки, не удержалась на потолке, взвизгнула и рухнула вниз, как куль с картошкой. Жесткая встреча моего тощего вампирского тела с полом состоялась. Это было очень больно. За то, что все кости в организме остались в целости и сохранности, а не разбились на множество осколков, спасибо моему новому телу. М-да. Крепкая у меня конституция.

— Тебе помочь? — заботливо осведомился вампир, и в ответ мне жутко захотелось его прибить как виновника всех бед.

Разумеется, когда отскребу себя от пола.

— Нет, спасибо. Не стоит беспокоиться, — надсадно прохрипела я, с трудом отдирая себя от каменной кладки тоннеля, между прочим, совершенно нестерильной.

Властям стоило бы нанимать кого-нибудь на уборку. Тогда нищих стало бы меньше, а порядку — больше. А то после подобных приключений в ванной придется отмокать неделю, не меньше. Только где взять эту самую ванну? Непонятно.

— Как скажешь, — слишком быстро согласился он, а, между прочим, мог бы немножко и поуговаривать.

Пусть на данный момент я вампирша, но и женщина тоже, а женщин принято уговаривать. Или парнишка слишком мал, чтобы знать об этом?

— Кстати, а как тебе удалось преодолеть защиту моего круга? — запоздало поинтересовалась я, как только сумела подняться на ноги.

— Просто присыпал линию песком, — пожал плечами он, словно беспрепятственно проникать в круг против нежити — для него в порядке вещей, и этот трюк проделывается раза три за ночь. — У меня к тебе деловое предложение.

Я закашлялась от неожиданности. Последнее предложение от нежити исходило от принца вампиров Баркиарока и повлекло за собой огромную кучу неприятностей. Что и неудивительно. Разве кровососы могут предложить что-нибудь хорошее? И то, что на данный момент я сама являлась вампиршей, совершенно ничего не меняло.

— Какое? — осторожно уточнила я, судорожно прикидывая, стоит ли уже бежать или сначала все-таки следует выслушать малолетнюю нежить.

Ведь потом саму любопытство заест. Интересно же.

Раздался дробный цокот когтей по каменному полу подземелья. Я напряглась. Инстинкт некромантки подсказывал, что из-за ближайшего поворота может показаться что угодно, с внушительным набором клыков и очень голодное. Нежить даже скромных размеров вполне может употребить такого костлявого вампира, как я, и не подавиться костями. Даже их переварить умудрится. Вампирское же чутье, хоть и еще не вполне отчетливое и развитое, четко сигнализировало, что к нам не спеша приближается пара вполне теплокровных существ, обладающих более частым сердцебиением, чем у человека. Хотя я не вполне была в этом уверена. У вампиреныша сердечный ритм явно замедлен, а мой же вообще с перебоями. Стоило только задуматься об этом, как сердце послушно откликалось, делая несколько вялых ударов, но если отвлечься, и оно замирало. Странно.

Я на секунду замешкалась. Бежать вроде было не солидно. А может, ну ее к демонам, эту солидность. Кому какое дело, трусливая я вампирша или нет? Меня вообще здесь никто не знает. Только вот биение чьих-то сердец там… в темноте… звучало, словно манящая песня сирен для моряков, искушая терпеливо дождаться незваных гостей и самостоятельно проверить, а не сгодятся ли они мне самой на обед.

— Не волнуйся, — поспешил успокоить впавшую в сомнения меня вампир. — Это друг. Он тебя не тронет.

— А я его? — машинально поинтересовалась я.

— И ты его не трогай. Не надо, — попросил тот.

Пока я всерьез обдумывала, насколько ценно обещание вампира, имени которого я, к слову, еще даже не знала, из-за поворота показался средних размеров белый коренастый пес, плотно сжимавший в пасти еще живую крысу. Омерзительный голый хвост безвольно покачивающейся в мощных челюстях тушки вызвал во мне противную нервную дрожь пополам с приступом гадливости.

— Фу-у-у, — не удержалась я и презрительно сморщила носик.

Вместе с тем внутренний вампир радостно оскалил клыки и облизнулся в предвкушении легкой добычи. Конечно, за крысой уже не нужно бегать, а, употребив ее на первое, можно закусить и псом на второе. Хотя… с мнением самого пса в данном случае приходилось считаться. Насколько я помню, изначально данная порода собак выводилась для эффективной борьбы с поголовьем крыс. Даже соревнования среди псов устраивали, чтобы проверить, кто быстрее и больше грызунов уничтожит за минуту. Мускулистое тело бойца, внушительные зубы и мертвая хватка снискали породе вполне заслуженную славу как в собачьих боях, так и в качестве охранников. Так что иллюзий насчет с виду вполне миролюбивой псины я не питала. Несмотря на то что белая собаченция вполне спокойно уселась у ног хозяина и положила ему свой незатейливый дар прямо на колени.

Ужас какой! Крыса где-то в углу, на полу — еще куда ни шло, но на коленях! Просто кошмар любой женщины.

А мальчишка ничего, даже ухом не повел и совершенно никак не выказал собственного возмущения по поводу бесцеремонности собаки. Крыса же даже лапами не дернула, просто скосила вытаращенные от ужаса глаза в сторону вампира и грозно щелкнула зубами. Безрезультатно. Видимо, вампиреныша такой демонстрацией крысиных резцов не проймешь.

— Ничего не «фу-у-у», — откликнулся визитер. — А ранний завтрак. Тебе, между прочим, надо хорошо питаться, если не хочешь одним прекрасным утром лечь спать и после не проснуться.

— А такое разве бывает? — ахнула я.

Перспектива тихо помереть во сне не радовала совершенно. А как же моя изощренная месть Требору? Да и мастера воров хорошенько проучить следовало. И вообще, я даже по человеческим меркам не пожила еще, а по вампирским так и вовсе практически младенец.

— Все бывает, — философски изрек мальчишка, ловко подцепил крысу за хвост, легко поднялся на ноги и протянул в мою сторону злобно скалящегося зверька. — На. Подкрепись и пойдем.

— Куда? — немного опешила я.

Не каждый день на прогулку малолетние вампиры приглашают. Или он все-таки проклятое дитя и просто заманивает в свое логово? Но зачем? Я же не юная селянка. Или… или он питается исключительно вампирами? Точно. Слышала я о подобных извращениях среди кровососущей братии. У-у-у, каннибал несчастный! Еще и откормить хочет! Понятное дело, в моем нынешнем состоянии много крови из жил не нацедишь, скорее свою доливать придется.

— Как куда? — удивленно переспросил вампиреныш, словно идти, куда он скажет, — самая обычная в мире вещь. — На поверхность. Не собираешься же ты в катакомбах навечно поселиться. Здесь слишком опасно для спокойного дневного отдыха, да и вообще… сплошная антисанитария.

«Точно. Заманивает. Заведет в свое логово и съест, пока я днем спать стану», — толкнулась в мозгу паническая мысль, и я попятилась, пораженная вампирским вероломством. Бежать. Только бежать. Но куда? Вдруг опять угожу к кому-нибудь гораздо худшему? А этот хотя бы вывести на поверхность обещал. Да и с собакой наперегонки бегать не очень хорошая идея. Даже с относительно короткими лапами псина разгоняется гораздо быстрее, чем я, и наверняка имеет большой опыт в кусании чужого филея. Вон какой взгляд у нее плотоядный.

Парнишка истолковал мое желание стремительно ретироваться по-своему.

— Не хочешь есть крысу? Ну и не надо, — надулся он. — Конечно, упырям лучше не питаться кровью животных, но, как говорится, на безрыбье и рак — рыба.

С этими словами он смачно впился клыками в шею грызуна, и я порадовалась, что ни сегодня, ни вчера у меня во рту маковой росинки не было, — стошнило бы непременно. На всякий случай сделала осторожный шаг назад. Мало ли что. Говорят, у вампиров бывает зверская жажда крови, когда они вообще не различают ни чужих, ни своих, а кусают всех, кто шевелится. Интересно, я тоже скоро стану набрасываться на всех без разбора или все-таки противно употреблять в пищу не только крыс? А что? Буду единственным вампиром-вегетарианцем… Ну… или не буду. Помру с голоду.

От безрадостных размышлений о своей горькой судьбине меня отвлек деловитый хруст. Это пес спокойно употреблял обескровленного вампиром зверька, смачно похрустывая его косточками. М-да. Эта парочка неплохо дополняет друг друга, но лично мне стоило бы держаться от них подальше. Вот пусть только выведет меня наружу, а там уж дай вампирский бог ноги…

— Ну, идем? — весело предложил вампир.

— Идем, — как можно более безразлично пожала плечами я.

Совершенно ни к чему, чтобы он знал, как мне на самом деле не по себе. Ведь до ужаса страшно идти с нежитью по катакомбам. Но еще страшнее остаться в темноте одной. Неизвестно, кто скрывается в этой темноте и что он замышляет. Как ни странно, раньше я как-то об этом не задумывалась.

И мы пошли.

Чуть впереди семенил пес, весело цокая когтями по полу, иногда, если поверхность становилась более рыхлой от рассыпавшихся в труху булыжников или какого-то совершенно неопределенного мусора, собака ступала почти бесшумно.

Следом практически крался вампирский подросток. Я же устало шлепала босыми подошвами, едва переставляя ноги, не особо заботясь, куда именно эти самые ноги наступают. Но (о чудо!) ран и порезов пока не наблюдалось. Наверное, кожа вампиров отличается от кожи простых смертных повышенной прочностью. Странно, только что проснулась, а уже идти невмоготу. Явно сказывалось отсутствие своевременного трехразового питания. М-да, если и дальше так пойдет, сил двигаться совсем не останется, буду ползать, как раненый боец на передовой, и это в лучшем случае. С этим надо что-то делать? Но что? Есть крыс? Брр. До этого я еще не докатилась. Я покосилась на довольно трусящего впереди пса. Вот кому крысиная диета идет только на пользу. Только посмотрите на него, цокает себе когтями и в ус не дует.

И тут моя нога наступила на нечто липкое и противное. Может, я бы и не обратила на это никакого внимания, все-таки пол катакомб не лепестками роз выстлан, здесь поневоле испачкаешься так, что в бане отмокать и отмокать, но липкая субстанция не просто приклеилась к босой ступне. От неизвестной гадости тянулось что-то тонкое, волокнистое, махристое, словно пыльная бахрома паутины в доме у нерадивой хозяйки или в заброшенном жильцами строении. Я брезгливо дернула ногой.

Вампир остановился и шикнул в мою сторону, будто освобождать собственную конечность от различного мусора катакомб нынче считается дурным тоном, а сам мусор следует осторожно соскрести и хранить в украшенной позолотой шкатулке, дабы с гордостью предъявлять гостям и потомкам при всяком удобном случае.

— Нечего на меня шикать, — тут же подбоченилась я, уязвленная его отношением ко мне. — Мало того что упырем обзываешь, на «ты» называешь все время, а я, между прочим, старше тебя как по человеческим, так и по вампирским меркам, так еще и шикаешь! Что дальше? Пальцем в мою сторону тыкать станешь?

— Тихо! — замогильным шепотом прошипел он, и я невольно прониклась его тревогой, особенно когда его пес сначала зарычал, а затем тихо горестно заскулил. — Это катакомбы, нужно под ноги смотреть и вообще держать ушки на макушке.

Я хотела было ехидно заметить, что дотянуть собственные уши до макушки физически не смогу, ну если только к магу обратиться (Да ну их, магов, к демонам в пекло! И так уже натворили дел, а мне расхлебывай), но голос предательски сел и отозвался жалким то ли скрипом, то ли всхлипом. Масса под ногой подозрительно задергалась, словно какой-то терпеливый рыбак вздумал проверить снасти, и что-то большое, громоздкое заскрежетало по стене, защелкало чем-то позади меня.

— Мамочки… — тихо выдохнула я. — Оно там, да? Прямо за спиной?

Вампир кивнул и попятился. Пес скосил глаза на хозяина и тоже благоразумно решил не рисковать из-за чужой тетки. Видимо, оба вознамерились просочиться мимо, пока монстр станет трапезничать мной. И тут меня такая досада разобрала, что хоть рви местную нежить руками от злости. Это что же такое получается? Где, спрашивается, справедливость? Меня и в ловушку заманили, и в тело чужое засунули, и крысами накормить хотят, а в довершение всего нагло сожрут?! Нет уж, дудки! Принципиально поперек горла встану и жуткое несварение желудка устрою. Будут знать, как некроманток кушать. Это им с рук… с лап… ну или что там у них за конечности… так запросто не сойдет!

Приободрив себя подобным образом, я обернулась, дабы встретить опасность лицом к лицу, как и полагается героине… Хотя, кажется, это герою полагается, а героиня вообще постоянно в обморок падает, но не суть.

Оно было сзади. Большой раздутый черный гигантский паук с массивным брюшком, украшенным красными пятнами, немыслимым образом держался увенчанными когтями лапами за стены катакомб и не падал вниз вместе с кусками вывороченной старинной кладки. Жвалы твари не уступали самому большому серпу, который мне только доводилось видеть в лавке кузнеца, и наверняка могли бы перекусить пополам человека покрупнее меня. Паук уставился на меня всеми шестью парами глаз, и мне показалось, будто на меня глядит сама тьма.

— Мама дорогая! — пораженно прошептала я, судорожно прикидывая, что можно сделать такого, чтобы огромное насекомое перестало рассматривать меня в качестве обеда. — А арбалет-то я с собой не захватила.

— Думаешь, стоит застрелиться? — спросил вампир и сделал острожный шаг назад, будто я действительно способна извлечь из недр своего драного платья арбалет гномьей работы и избавить от мучений поедания заживо в первую очередь вампира.

Слабак. Я вот, например, женщина, а смотрю опасности в лицо весело и гордо… Ладно, просто бежать не могу: от страха ноги к полу прилипли так некстати, но об этом же никто не узнает, если я не скажу.

— Вот еще, — после небольшой паузы выдавила я, когда удалось собрать так и норовившие разбежаться в панике мысли в кучу. — Хочу запустить в него чем-нибудь большим, чтобы убирался восвояси.

Вампир скептически хмыкнул, видимо, сильно сомневался в моих способностях самостоятельно постоять за себя, но, похоже, все же рассчитывал проскользнуть, пока я буду отвлекать монстра своими трепыханиями. Надо же, такой молодой, а уже такой расчетливый. Видимо, у вампиров это в крови.

На удивление, паук не особо спешил покончить с моим существованием. Я предусмотрительно решила не указывать ему на оплошность и попыталась сделать шаг назад. То, во что так неосторожно вляпалась моя нога, тут же потянулось следом как жвачка, грозя еще сильнее захватить в свой липкий плен. Этого мне только не хватало. Паук тут же отмер и, медленно крадучись, стал перебирать лапами в мою сторону. Я замерла. Он тоже остановился, вращая глазами.

— Он слепой! — театральным шепотом сообщил вампир, заставив меня нервно вздрогнуть от неожиданности.

Ему бы с таким голосом на сцене выступать, на галерке точно расслышат каждое слово, переспрашивать у соседей не придется. Хотя, похоже, он прав, но не говорить же ему об этом.

— Вижу, — процедила я сквозь зубы. Может, сам догадается, что не время пугать меня комментариями.

В ответ паук дернулся. «Зато со слухом все в порядке», — запоздало подумала я.

Неудивительно. Организм часто компенсирует отсутствие зрения хорошим слухом. Только непонятно, хорошо мне от этого или плохо. Ладно, поживем — увидим… Ключевое слово — «поживем».

Стараясь даже лишний раз не дышать, что в общем-то было не так уж сложно (я же нежить, в конце концов, как это ни печально), я скосила глаза на пол. Хоть какая-то польза от вампиризма — хорошее зрение в темноте. Камни были в большом количестве, но все какие-то мелкие. Раздразнить монстра выйдет, а вот существенный ущерб нанести не смогу. Досадно. Но не стоять же здесь столбиком всю ночь напролет. Может, и получилось бы, только вот днем я усну, а смогу ли я спать стоя — неизвестно. Конечно, в этом случае есть шанс, что слепой паук устанет ждать и благополучно уберется восвояси, только где гарантия, что я не упаду прямо в лапы монстра или гигантское насекомое не решит именно сейчас расширить свои границы и нащупает меня своими жуткими лапами.

«А, была не была», — махнула когтистой рукой я, резко зачерпнула камни и веером бросила их в монстра. Пусть не убью, но, если попаду в глаз — мало насекомому-переростку не покажется. На то, чтобы пробить панцирь такой толщины, рассчитывать не приходилось.

На паука град мелких камней подействовал примерно так же, как на дракона — рыцарь, вооруженный оглоблей, — шуму много, а эффекта никакого, но он пару раз судорожно дернулся из стороны в сторону, когда камни гулко упали на пол.

«Ага! На звук реагирует!» — мысленно потерла руки я, и в мозгу начал медленно вырисовываться план, как это можно использовать в своих целях. Ведь если удачно метнуть несколько камней подальше от себя, паук решит, что я каким-то образом проскользнула мимо, и либо отправится вдогонку, либо уползет в свою нору ждать других простаков. Стратегия, конечно, так себе, но попробовать стоило. Я наклонилась и подобрала еще несколько камней. Благо в этой части тоннеля многие булыжники из кладки не выдержали напора времени и осыпались, так что недостатка в метательных снарядах не было. Оставалось только хорошенько прицелиться, что было проблемой. Паук оказался крупный, а камень должен перелететь через раскорячившуюся в проходе тушу, чтобы насекомое сдало назад.

— Что ты собираешься делать? — с дрожью в голосе поинтересовался вампир, видимо, моя изготовившаяся к метанию камней фигура пробудила в нем некоторые сомнения в здравости моего рассудка.

— Станцую танец призыва страшного проклятия на голову насекомого из арсенала шамана племени с Забытых островов, — как можно убедительней заявила я, хотя и шамана, и острова выдумала только что.

— Да? — искренне удивился мальчишка. — И подействует?

— Конечно, — уверенно заявила я. — Когда шамана съело племя каннибалов, то практически все вымерло из-за жесточайшего несварения.

Видимо, паука тоже впечатлила печальная участь каннибалов с Забытых островов. Дожидаться, пока я закончу обещанный танец, он не стал, угрожающе щелкнул жвалами и медленно потащился в мою сторону. Доболталась, покусай меня упырь! С досады я метнула камни, не особо целясь. А когда тут из себя эльфийского стрелка разыгрывать, если на меня такое насекомое ползет? Камни разлетелись в разные стороны, барабанной дробью ударились о панцирь насекомого, пол, стены, отчего паук задергался в разные стороны. Некоторые срикошетили и полетели обратно, заставив меня невольно вскрикнуть и резко пригнуться, чтобы импровизированные снаряды коварно не угодили в лоб. Монстр среагировал на звук и бросился в атаку. Я вскрикнула от ужаса, метнулась в сторону, но липкая пакость держала ногу в крепком плену и еще не была готова к нашему стремительному расставанию. Я судорожно дернулась пару раз, потеряла равновесие и грохнулась на пол на спину. От боли в глазах потемнело, и я со смесью удивления и ужаса наблюдала, как прямо надо мною проплывает круглое, как бочонок, брюшко паука. Оставалось только молиться, чтобы он благополучно проскочил мимо, не наступив на мое беззащитно распростертое тело и не задел нечто жизненно важное для вампиров. Повезло. Видимо, и вампирские молитвы Всевышний иногда слышит.

Паук благополучно миновал меня, не задев даже когтем. Я с замиранием сердца слушала, как терлись сочленения его панциря между собой и как скрежетала его броня, когда задевала стены. Когти его многочисленных лап клацали по булыжникам, оставляя на них глубокие борозды. Затем послышался вскрик ужаса и топот убегающих прочь ног. Вампир явно решил, что противостояние с голодным пауком ничем хорошим не закончится. Следом послышалось клацанье когтей последовавшего за хозяином пса. Монстр воинственно застрекотал и пошуршал за быстро удаляющимся обедом. Перспектива остаться голодным его явно не радовала. Вот и славненько. Без вампира и его пса как-то спокойнее.

Подождав немного для верности, я осторожно поднялась на ноги. Пусть паук не нанес мне травм, но сегодня я почему-то все время падаю, а это чревато какими-нибудь скрытыми ранениями. И тем не менее задерживаться здесь явно не стоило. Того и гляди, вернется паук, а тут я, прилипшая к полу, как муха — к варенью, и будет у него на одно блюдо больше, если он вампира догнал, или утешительный приз, если нет.

Противная пакость, нагло налипшая на ступню, на поверку оказалась паутиной. Я некоторое время рассматривала липкую субстанцию на собственной ноге и даже пыталась ее соскоблить, но не преуспела. Рука все время прилипала, а обломком булыжника удавалось отскрести такую маленькую часть, что пробовать и дальше не стоило — до утра провозишься. Я тяжело вздохнула и решила, что выпутываться буду иначе. Паутина — субстанция липкая, но ведь она наверняка рвется.

Попыталась сделать шаг — ничего. Одна нога спокойно его сделала, а вот вторая сдвинулась только на пару миллиметров. Но когда меня останавливали подобные мелочи? Правильно — никогда. Вампир я или нет? А вампиры — они поупрямее некромантов будут. По крайней мере те из них, что я знала, именно такими и являлись.

Если ноги не двигаются, можно помочь им руками. Неужели три свободные конечности не смогут вытащить одну застрявшую. Слышала я, какой-то мужик умудрился себя за волосы из болота вытянуть. Врал, наверное, но ведь и я не из болота тянуть себя собираюсь.

Я опустилась на четвереньки и поползла, пользуясь когтями, как кошка, которой вздумалось подняться по стволу дерева. Понадобились титанические усилия, чтобы хоть как-то продвинуться. Миллиметр за миллиметром паутина растягивалась, уступая моему натиску, внутри поднималась волна ликования. Если эта штука растягивается, значит, она рано или поздно порвется и отпустит на свободу. И я тянула, тянула, напрягаясь из последних вампирских сил. А сил уже практически не осталось. И тут, когда я в очередной раз перенесла руку, чтобы запустить когти в просвет между кладкой из древних булыжников, пальцы наткнулись на предательскую пустоту. Я попыталась было исправить положение, судорожно шаря вокруг в стремлении нащупать точку опоры, но тщетно. В полу отсутствовал изрядный кусок кладки. Лишь рыхлая земля с примесью строительного мусора. Раскрошилась ли кладка от времени или это паук постарался — не важно. Я все еще пыталась цепляться за землю, когда под второй рукой сдвинулся камень. Я замерла на месте, малодушно надеясь, что показалось. Но нет. Камень дернулся еще раз и выпал.

Меня поволокло по полу, превращая и без того жалкие остатки платья в несусветные лохмотья, безжалостно царапая обнаженные части тела разными неровностями. Сначала я верещала, но в рот тут же угодила каменная крошка и пыль, и я стала кашлять и отплевываться. Раздался резкий хлопок, паутина лопнула, я обрела долгожданную свободу и беспрепятственно заскользила дальше, тщетно пытаясь затормозить хоть чем-нибудь. Мои когти оставляли в полу борозды, но скорость не особо снижалась. Час от часу не легче. Хорошо хоть от липкой дряни освободилась. Главное, чтобы не размазало о какую-нибудь стену. Такая перспектива меня не устраивала.

В это время из-за угла появился явно раздосадованный паук. Голова его была низко опущена, то ли притомился, то ли вынюхивал чего. Не похоже, что он догнал свою добычу, не заглотил же он ее целиком. Он же не змея. Насколько я помню, процесс пищеварения у пауков длительный и оригинальный — так быстро не управился бы. Насекомое наверняка слышало мое приближение, но никак не среагировало. Может, паук посчитал, что это нечто обычное для катакомб. Я же старалась лишний раз не дышать и мужественно не теряла сознание, хотя то и другое мало чем могло мне помочь.

Удар о паучью голову был жесткий и болезненный. Неудивительно, при такой толщине панциря насекомого. Кости не затрещали, что само по себе неплохо. Жвалы меня не перемололи — просто невероятное везение. От неожиданности паук подпрыгнул, поднялся на дыбы, тем самым подбросив меня своей паучьей мордой вверх. Я взмыла к потолку, вереща на все лады. Кажется, мои дикие вопли вызвали небольшой обвал где-то дальше по коридору, из соседнего ответвления высунулась чья-то любопытная клыкастая морда, но, увидев паука, решила не вмешиваться в наши странные игры.

Долетев до потолка (благо, он не был таким высоким, чтобы не достать совершенно, но и не особо низкий, а то опять ударилась бы), я резко вцепилась когтями в кладку, но и тут не повезло. Что-то халтурили древние строители. Раствор на сторону продавали, что ли? За какой булыжник ни схватись — выпадает. Так что, неожиданно вооружившись булыжниками, я полетела вниз, крепко сжимая по каменюке в каждой руке. Ими и огрела злосчастную тварь по голове, как только приземлилась на ее спину сверху. Несмотря на мои усилия, на панцире не осталось даже вмятины. Паук еще раз подпрыгнул, яростно щелкнул хелицерами и ринулся вперед, не разбирая дороги. Впрочем, насекомому такого размера, да с таким крепким панцирем дорога в принципе ни к чему, главное где-нибудь в особенно узком месте не застрять.

Я крепко уцепилась сверху. Чтобы не упасть, приходилось прикладывать массу усилий, ведь когтям схватиться особо не за что. Оставалось уповать на собственное чувство равновесия и остатки паутины на ступне. Хорошая штука, прилипла к твердому паучьему панцирю не намертво, но вес держала, когда я особенно сильно подпрыгивала на очередной неровности.

Пришлось немного попригибаться и поуворачиваться. С потолка свисала живописная бахрома явно порванной кем-то паутины. Не хотелось бы мне встретиться с тем, кто способен на подобное в темном коридоре подземелья. Если паук до сих пор меня не съел, это вовсе не значит, что мне и дальше будет так везти. В одном из клочков я разглядела мумифицированные крысиные останки, невольно вспомнила о том сером грызуне, что на двоих употребили вампир со своим псом, и меня передернуло. В результате я чуть не свалилась на пол. Пришлось отбросить чувства в сторону. Не хватало еще упасть под лапы пауку, жалея давно почившую крысу. Мой «скакун» вряд ли будет так сентиментален, слопает меня за милую душу, и где-то в запутанных лабиринтах катакомб будут лежать мои бренные останки. И никто уж совершенно точно не узнает, где могилка моя. Грустно-то как, аж слеза навернулась.

Благополучно миновав остатки ловчей сети, мы бодро помчались дальше. Паука на поворотах ощутимо заносило, он часто бился боками о стены, грозя скинуть меня. Приходилось держаться изо всех сил. Интересно только, куда он меня завезет и как я стану оттуда выбираться. Но, думаю, в данном случае проблемы точно стоит решать по мере поступления.

За очередным поворотом я увидела нечто странное. Коридор неожиданно расширялся, переходя в огромных размеров зал. С потолка часто, словно занавески из нитей модного эльфийского шелка, свисали какие-то белесые плети. По стенам и полу пушистым ковром раскинулся сияющий голубым светом мох, из которого вверх вздымались бледные бутоны. Красота, да и только. И все бы ничего, если бы в одном из множества нежных с виду цветков не торчали, дергаясь в конвульсиях, когтистые лапы какой-то массивной рептилии.

— Тормози!!! — побелев от ужаса, заорала я во всю мощь своего горла.

Тщетно. То ли паук не понимал общего языка, то ли в принципе отказывался слушать женщин и всегда поступал по-своему, но он только ускорил свой бег, предоставив мне решать проблемы с собственным страхом самостоятельно. Вот такой он монстр.

В принципе выбор у меня был невелик. Либо спрыгнуть перед пещерой, либо оставаться со своим «диким скакуном» до конца. Пока я раздумывала и паниковала, выбора не осталось.

— Мамочки… — тихо пискнула я, стараясь как можно плотнее распластаться по пауку.

Авось с паука начнут, а я как-нибудь выкручусь.

Видимо, паук предполагал, что это за зал, либо бывал здесь и раньше, но он смело кинулся сквозь плотный занавес «нитей». Белесые плети радостно заколыхались, по ним прошла некая волнительная дрожь, одна из них больно обожгла спину, пытаясь присосаться.

— И эти плотоядные! — возмущенно вскрикнула я. — Ну ты глянь, буквально все просто жаждут моей плоти!

Пораженная коварством окружающей среды, я принялась отбиваться от нитей, они яростно шипели в ответ. Я выдернула парочку особо ретивых и начала размахивать ими над головой, попеременно нахлестывая то неуемные растения, явно планирующие мною закусить, то паука. Это ничуть не умерило пыл «занавесок», они принялись лезть даже в лицо, норовя вцепиться и урвать хоть что-нибудь съедобное.

— Самой мало! — верещала я, злобно клацала зубами в их сторону и даже укусила парочку особо ретивых.

Мм. Их сок, хлынувший на язык, показался мне амброзией, нежно обволок иссушенное жаждой горло, и я поняла, насколько в реальности голодна. Внутри словно поселился кто-то большой, недовольно урчащий и сосущий, постоянно требующий еды. Растения жалобно заверещали и быстро рванули к потолку, но я успела-таки вырвать парочку и осушить до дна. Хм. Надо бы потом узнать, что это за вид такой интересный. Что ж. Если придется проживать вампирский век в вечном блуждании по коридорам, по крайней мере я знаю, чем буду питаться в своем вынужденном отшельничестве. И с голоду не помру, и крыс употреблять не надо. Уже хорошо.

Паук между тем бодро чесал дальше. Если он и возлагал какие-то надежды на плотоядный занавес, то, по крайней мере, ничуть не расстроился, когда хищные выросты не дали ему собой полакомиться. Темпа даже не сбавил. Я же судорожно пыталась запомнить хоть какие-то приметы, чтобы в случае нужды найти этот зал. Сомневаюсь, что это удастся, но попытаться все же стоило, раз в душе замерцала пока еще робкая, но все же надежда на сытое будущее.

Итак, что мы имеем? Светящийся мох при более подробном рассмотрении оказался тоже не промах, вон как радостно льнет к лапам гигантского насекомого, но, судя по тому, как быстро конечности моего «скакуна» мелькают в воздухе, мху они не по зубам (или не по присоскам). Тоже плюс, значит, шансы выбраться из зала живьем есть, и немалые. Боюсь, без паука это станет проблемой.

Цветы тоже сильно оживились при нашем приближении, хрупкие на вид бутоны приветливо раскрылись, обнажая за прекрасными лепестками опасные ряды острых зубов и хищный черный подвижный пестик, влажный, мускулистый и раздвоенный на конце, словно язык у змеи. Да и шипели растения соответственно. Я инстинктивно зашипела в ответ, обнажая собственные клыки. Демонстрация своего комплекта острых зубов хищные цветы почему-то не впечатлила. А жаль. Я, между прочим, старалась.

Хищная пасть звучно клацнула в опасной близости от левого уха. Я вовремя увернулась, надо сказать, а то цветочек оттяпал бы ухо напрочь. Пусть тело не совсем мое (и, сильно надеюсь, принадлежит мне временно), но это вовсе не повод расставаться с его частями.

«Интересно, а каковы цветочки на вкус?» — плотоядно подумала я и облизнулась, вспоминая, как восхитительно было почувствовать на языке вкус «штор».

Рот тут же наполнился слюной, а в желудке обосновалось нечто, противно сосущее изнутри, побуждавшее сначала кусать все, что шевелится, а уж потом разбираться, годится ли это в пищу. В животе заурчало так, будто кто-то, напрочь лишенный слуха, решил поиграть на полковой трубе.

А что меня останавливает? Это же не крыса, в конце концов. Всего лишь растение. Да, хищное и с зубами, зато лепестки, стебель и все прочее в наличии.

Я подождала, когда следующий неосторожно возжаждавший бледной вампирской плоти бутон совершит попытку отхватить самый аппетитный, по его мнению, кусок, и кинулась на него, как оголодавшая львица, что наконец-то дождалась единственную газель в саванне. Острые когти вампира с треском вспороли плотные лепестки растения, вскрывая более темную внутренность со змееподобным пестиком-языком. Растение издало на удивление правдоподобный визг шавки, которой неосторожно наступили на хвост, судорожно дернулось и попыталось захватить агрессора языком и запихнуть себе в пасть. Уважаю. Я его пытаюсь съесть, а оно все равно не сдается. Но и я не менее упряма, а запах выступившего по краям раны, нанесенной растению, сока буквально сводил с ума. Так вот она какая, вампирская жажда в действии!

Не обращая внимания на методично наматывающийся вокруг моей талии «язык» растения, я вцепилась зубами в лепестки, жадно слизывая восхитительный на вкус сок, рыча и урча от наслаждения. Дышать мне все равно не нужно, раны, скорее всего, залечу, а вот есть хотелось до умопомрачения.

«Мало! Мало!!!» — билась в мозгу одна-единственная мысль.

Остальные цветы даже не подумали помочь кусаемому собрату, а малодушно отпрянули прочь, как от прокаженного. Оно и понятно. Проще пожертвовать кем-то одним, чем получить травмы крепкими вампирскими когтями всем сразу.

Цветок верещал и дергался, тщетно стягивая мое тело языком. Я извернулась и цапнула язык. Мм. В нем оказалось гораздо больше сока, чем в листьях. Вязкая, с ярко выраженным железистым привкусом жидкость скользнула в желудок, удивительно согревая внутренности, хотя теплой не была. Оказывается, я еще и замерзла, только сама не подозревала об этом. М-да, так можно и помереть от переохлаждения и не заметить. Или нежить в принципе помереть не может, если изначально не жива? Хотя… ее же охотники убивают. Значит, умереть может. Впрочем, философствовать можно и позже, тут бы самой выжить в этих подземных джунглях. Зато с едой, кажется, все начинает налаживаться.

И только я так решила, как коварный цветок просто резко ушел под землю. Еще мгновение назад я мило пытаюсь употребить его в пищу, а в следующий момент лечу на пол, больно бьюсь копчиком о булыжники и тупо таращусь в окружающее пространство. Паук, разумеется, малодушно сбежал. Трус несчастный! Как паутину везде разбрасывать и беззащитных девушек в темноте поджидать, так пожалуйста! А как подвезти куда-нибудь к выходу поближе, так не дождешься. Гадство с его стороны форменное. Да, признаю, я немного отвлеклась на маленький перекус, но мог бы и подождать несколько минут. В конце концов, его-то я съесть точно не пыталась.

Но это в постигшем меня горе было не главное. Потеря восьмилапого транспорта еще терпима, а вот целой поляны голубоватого мха и прочей светящейся растительности, к тому же прекрасной даже на вампирский вкус, — это действительно трагедия. Куда ни посмотри — вокруг лишь голые стены и запустение. Это ж надо было целой поляне деликатесов исчезнуть без следа! Какое вероломство!

На всякий случай я прикрыла глаза и резко открыла их. Нет. Это не обман зрения. Вокруг действительно ни былинки, ни травинки, ни мха экзотического, ни плотоядных «штор» и «цветов». Показалось, что ли? А что. Я вполне могла свалиться с паука и на несколько секунд потерять сознание. Вот все и привиделось. А насчет съедобности растений, так всем известно, что вампиры растениями не питаются. Зато мучимые нестерпимой жаждой путники в пустыне видят миражи целых оазисов с завидной регулярностью. Человеческий разум горазд на подобные выходки. Чем вампирский хуже?

И тем не менее на языке все еще царил привкус сока странного светящегося цветка. Шутки это разума или нет, но вкусно-то как!