Глава 28

   Вонь забиралась в ноздри и оглушала сознание, от нее першило в горле и выворачивало наизнанку желудок, а из глаз текли слезы. Омерзительная, чужеродная, она, казалось, возникла не на Земле, а попала на нее прямо из преисподней. Несколько часов подряд паломники устанавливали над отверстием в потолке склепа — Корнуолл, признаться, начал воспринимать его как выгребную яму — длинные шесты в виде треножника, крепили к ним ворот и пропускали через него веревку.

Когда подготовительная работа наконец завершилась, Корнуолл перегнулся через край отверстия и бросил взгляд на гниющую массу внизу: не жидкую, не твердую, а какую-то желеобразную. Он сколько мог оттягивал момент спуска, но дальше медлить было уже нельзя. Вид разлагающейся массы и та вонь, что от нее исходила, имели нечто общее: и то и другое немедленно сказывалось на желудке. Вонь была отвратительна сама по себе, а лицезрение содержимого склепа делало ее почти непереносимой. Корнуолл судорожно задергался, однако его не вырвало: все, что было можно, он изрыгнул уже раньше.

  — Давай я, Марк,— предложил Джиб.— На меня, похоже, не так действует...

   — Ну да,— огрызнулся Корнуолл,— не ты ли чуть не выблевал все кишки?

   — Но я легче,— не сдавался Джиб,— во мне от силы треть твоего веса, и спускать меня будет проще.

   — Хватит, Джиб,— буркнул Плакси.— Мы это уже обсудили. Да, ты легче, легче и слабее Марка.

  — Ну и что?

   — Ту штуку просто так не вытянешь,— сказал Хэл.— Она выросла на теле Зверя и, вполне возможно, до сих пор цепляется за него корнями.

   — Да его тело наполовину сгнило! — воскликнул Джиб.— Не тело, а лужа какая-то, честное слово!

   — Тогда,— заметил Корнуолл,— клетка, или что она там такое, наверняка бы утонула.

  — Откуда ты знаешь? — фыркнул Джиб.— Может, она плавучая.

   — Ладно, все,— сказал Корнуолл.— Плакси прав, и нечего заводить один и тот же разговор по второму кругу. Что решили, то решили. Я сильнее любого из вас, и моя сила может мне пригодиться. Я ухвачусь за клетку, крикну вам, и вы потащите меня наверх. Надеюсь, вместе мы с ней справимся. Если нет, позовете остальных. Я имею в «иду Мэри. А где, черт побери, Мэри?

  — Она пошла разводить костер,— сообщил Плакси,— Когда мы вылезем оттуда, нам не помешает искупаться в горячей воде...

   — Одной водой тут не обойдешься,— сказал Оливер.

   — Толстопузый дал нам мыло,— ответил Плакси.

   — Интересно, зачем им мыло? — подумал вслух Оливер,— Судя по тому, как от них несет, они им никогда не пользовались.

  — Кончайте болтать! — прикрикнул Корнуолл.— При чем тут мыло? При чем тут горячая вода? Костер вполне мог бы развести кто-нибудь из вас, а Мэри нужна здесь — чтобы тянуть веревку и...— Он оборвал сам себя. Ему стало стыдно. И чего он раскричался? Все дело в проклятой вони: она терзала внутренности, раздражала, донимала рассудок, могла превратить нормального человека в настоящего маньяка.— Ну что, беремся?

  — Я приведу Мэри,— сказал Оливер,— приведу ее и присмотрю за костром.

  — Забудь про костер,— посоветовал Хэл,— Возвращайся вместе с ней. Нам может понадобиться твоя помощь.

  — Был бы у нас крюк,— вздохнул Джиб,— мы бы зацепили им ту штуковину, и вся недолга.

  — У нас нет крюка,— отозвался Хэл,— и нам не из чего его сделать. В замковой кузнице ни кусочка металла...

  — Припрятали,— убежденно заявил Плакси,— точно, припрятали — и попрятались сами. Как сквозь землю провалились.

  — Можно взять чугунок,— предложил Джиб.

  — Обвязывайте меня веревкой,— велел Корнуолл.— Так будет верней и проще.

  — Ты задохнешься,— сказал Плакси.

  — Не задохнусь, если закрою рот и нос поясом.

  — Проверь узел,— бросил Хэлу Плакси,— Если Марк упадет туда, он не сможет выбраться.

  — Не учи ученого,— буркнул Хэл.— Вот тебе, мертвая петля. Ну как? — спросил он Корнуолла.

  — Превосходно. Дай мне пояс.— Корнуолл обмотал лицо, вернее, нижнюю его часть.

  — Стой спокойно,— сказал Джиб,— Я сейчас его завяжу.

  В этот миг вернулся Оливер, вслед за которым поднялась по лесенке Мэри.

   — Все в сборе,— проговорил Хэл.— Ну-ка, разом, только потихоньку!

   Корнуолл свесил в отверстие голову — и судорожно сглотнул. Пояс на лице в известной степени защищал его от вони, однако он не сообразил зажмурить глаза. Внизу растекалась по полу склепа разложившаяся масса, этакая лужа гнили, желто-зеленая с вкраплениями красного и черного. В ней как будто наличествовало течение, такое слабое, что заметить какое-либо движение было невозможно — оно чувствовалось; казалось, труп живет своей собственной жизнью. Корнуолл заскрежетал зубами, на глаза у него навернулись слезы. Он понял, что долго там не протянет. Нужно разобраться со всем как можно быстрее, чтобы поскорее очутиться на свежем воздухе. Он согнул в локте правую руку, словно проверяя, не подведет ли она его в решающий миг. Веревка на груди затянулась чуть туже.

   — Порядок, Марк,— сказал Хэл.

   Корнуолл спрыгнул в отверстие и повис между потолком склепа и мерзостной лужей на полу. Он качнулся туда-сюда, потом остановился. Сверху донесся голос Хэла:

   — Осторожно! Медленнее, медленнее!

   Вонь обрушилась на Корнуолла, окружила его, обволокла и поглотила. Пояса оказалось недостаточно. Вонь свободно проникала через ткань, он задыхался, его желудок сперва будто взлетел к самому горлу, а потом словно рухнул в бездну, рот наполнился неизвестно откуда взявшейся рвотой, и выплюнуть ее, из-за пояса, было невозможно. Он ослеп и потерял ориентацию, попытался закричать, но с языка не шли никакие звуки. Он замахал руками и внезапно различил внизу отвратительную массу. Ему почудилось, что та бурлит. Вот она вспухла волной и покатилась на него, не достала и опала. Она выглядела какой-то маслянистой, и от нее исходила омерзительная вонь. Следующая волна ударила в стену склепа и отхлынула обратно, не как вода, а по-особенному — неторопливо, даже торжественно, будто сознавая свою мощь. На обратном пути она вздыбилась прямо под ним и окатила его с ног до головы. Он вскинул руки и принялся отчаянно тереть глаза, которые залепила гнусная слизь. Его желудок корчился в спазмах. К горлу вновь подкатила тошнота, но на этот раз в рот не попало даже желчи. Несмотря на все старания, пленка на глазах не желала стираться, и ему почудилось, что зрение слабеет, что он мало-помалу движется к небытию, в те пределы, где не встретить живых существ. Он не чувствовал, как его вытягивали наверх, но у самого отверстия, перед тем как его оттуда извлекли, пришел в себя ровно настолько, чтобы понять, что все не так плохо. Под ногами Корнуолла появилось нечто твердое, но тут колени его подломились и он рухнул навзничь и распластался на камнях, по-прежнему слабо пытаясь изрыгнуть из себя отсутствующую рвоту. Кто-то вытер ему лицо.

  — С тобой все в порядке, Марк. Мы тебя вытащили,— сказал чей-то голос.

   А другой, в стороне, прибавил:

  — Я же говорил, Зверь жив. Он не умер. Теперь понятно, чего испугались те мерзавцы. Нас обвели вокруг пальца, ясно тебе, обвели вокруг пальца!

   Корнуолл кое-как ухитрился встать на колени. Кто-то вылил на него воду из ведра. Он хотел было что-то сказать, но обнаружил, что рот все еще завязан пропитанным рвотой и вонью поясом. И тут чьи-то руки сорвали пояс, и он обрел свободу. Он увидел перед собой лицо Джиба. Тот состроил гримасу:

  — Ну и дрянь. Давай раздевайся и иди мыться. Вода согрелась, мыло на кадке.