ГЛАВА 8
Я впервые увидел, как наш высокоэффективный капитан теряет хладнокровие. Он злобно заклацал клавишами, быстренько прогнал на компьютере программу, ворча что-то под нос, а затем, вполголоса чертыхнувшись, очистил экран. Но едва примчался Штрамм, капитан развил еще более лихорадочную деятельность. Они колотили по панели управления, прогоняя уравнение за уравнением. И даже стучали по циферблатам измерительных приборов.
— Ребята, что-то не так? — поинтересовался я.
Должен сказать, капитан Сингх выказал изрядное самообладание, не укокошив меня на месте.
— Гравитоны… — угрюмо буркнул Штрамм. Оба глухо заворчали и в унисон недовольно вздохнули.
— Нельзя ли попросить капельку развернуть мысль?
— Эта коварная свинья Рифути… — прорычал капитан. Но тут же взял нервы в кулак и снова возобладал над ситуацией.
— Очередная диверсия. Хитроумный жучила устроил двойные диверсии в надежде, что пока мы будем разбираться с одной, то не заметим его второго черного дела. — Капитан постучал по шкале прибора. — Он слил более восьмидесяти процентов наших гравитонов.
— А их разве не заметили?
— Где там! Они ведь невидимы, бесконечно малы и существуют лишь в квантовом смысле. Может, земля стала тяжелей на пару микросекунд, прежде чем они исчезли в ядре планеты.
— Ну, и что же нам делать?
— Надеяться, что на том конце — когда мы закончим свое Припухание — нас ждет гравитонная заправочная станция.
— Они не так уж и распространены, — заметил Штрамм, усугубив атмосферу безнадежности. — Накопительные станции располагают на массивных планетах с высокой гравитацией, где под рукой уйма гравитонов. — Тут он с улыбкой воздел указательный палец. — Но зато у нас в машинном отделении есть конденсатор гравитонов!
— Я его видел, — угрюмо тряхнул головой капитан. — Это такой же антиквариат, как и все остальное оборудование этого корабля. При работе на всю катушку на планете с тяготением в 1g ему понадобится года два, чтобы набрать достаточно для наших нужд. На планете с 3g вполне хватило бы и трех месяцев. Вот только мы все отправимся на тот свет.
И тут я вбросил в нависшее молчание очевидный вопрос:
— Тогда… что будем делать?
Взяв себя в руки, капитан Сингх выпрямился в кресле и встряхнулся, как пес.
— Выкручиваться. — Бросил взгляд на часы. — Наше первое Припухание закончится часов через пять, когда у нас запланирован навигационный контроль. Придется пока забыть о путешествии на Механистрию, пока не изыщем возможность дозаправиться.
— А куда мы попадем после первого Припухания?
— Надеюсь, окажемся недалеко от звездной системы, включающей в себя единственную обитаемую планету под названием Флорадора.
— Звучит недурно! — возгласил я.
— Веселенькие названия обычно присваивают самым омерзительным планетам, — буркнул Штрамм, снова взвинтив градус уныния.
— Обитаемая планета, — зачитал с экрана капитан. — Зачаточный технический мир типа Альфа-Икс. На момент инспекции ни орбитальных спутников, ни космических станций.
— А когда проводили инспекцию? — осведомился Штрамм.
— В следующий День сурка стукнет как раз четыреста два года.
— Ого, да за это время могла случиться уйма всякого! — жизнерадостно заявил я, но мой порыв натолкнулся на холодную стену молчания. Капитан барабанил по клавишам, углубившись в запущенную программу. Но, закончив, откинулся на спинку кресла и даже улыбнулся.
— По моим оценкам, когда первое Припухание завершится, у нас будет достаточно гравитонов еще для двух Припуханий на то же расстояние. — Тут его улыбка угасла. — Надеюсь, нам удастся принять груз гравитонов в одном из двух пунктов назначения. — Тут и голос покинули теплые нотки. — А если нет — приготовьтесь к затяжному визиту.
На это у меня бодрого ответа не нашлось. Зато имелся важный вопрос.
— А не проще ли вернуться на Уймабашлию, чем следовать тем же курсом дальше?
— Не все так просто, — покачал он головой. — Работая, припухательный привод оставляет в межзвездном пространстве виртуальный тоннель. Мало-помалу эти туннели затягиваются, но порой на это уходят годы. Зато их легко детектировать и избежать.
— Значит, возврата нет?
— Есть, но не тем же путем. А у нас недостаточно гравитонов, чтобы делать крюк.
В нашу каюту я вернулся мрачнее тучи. Я как раз смешивал себе летально-взрывной коктейль, когда послышались легкие шаги и цокот копытец. Удвоив количество коктейля, я наполнил миску чипсами карри. Охладил смесь и разлил ее в два бокала со льдом.
Понюхав воздух, Розочка радостно закурлыкала. Я швырнул ей лакомство.
При виде напитков Анжелина изогнула бровь.
— Мы празднуем?
— И да, и нет. — Я протянул ей бокал. — Да, мы празднуем успешный взлет и первое Припухание…
— И много ты успел в себя влить?
— Не больше, чем ты, — это мой первый. За успешное путешествие! — Я поднял свой бокал и порядком хлебнул.
— Но?..
— Нас ждут трудные времена. Сядь, выпей, погрызи чипсы. А я объясню.
Она выслушала мою горестную повесть в чутком молчании. А в конце кивнула и поднесла бокал, чтобы я налил еще. Отхлебнув, она стальным голосом отчеканила:
— Надо было прикончить Рифути, когда был шанс. Ну, я хотя бы послала сообщение полиции Уймабашлии о его диверсии. Я его убью. Но это на будущее, когда мы наполним гравитонный бак.
— Съешь еще чипс, — протянул я ей миску. Свирепо блеснув глазами, она взяла угощение и с хрустом вгрызлась в него, будто это была шея Рифути. Тут ее внимание привлекло просительное сопение, и она скормила еще чипс Розочке.
— А что за планета эта Флорадора?
— Не знаю. Очевидно, во время раскола контакт был потерян, а архивы погублены.
— Придется ориентироваться по обстоятельствам. — И тут Анжелина улыбнулась. — Не хочется признаваться, Джим, но я вдруг осознала, что сыта по горло пребыванием на планете радостей. Для меня будет большим облегчением поглядеть на новый свет. И попутно разобраться с всплывшими проблемами.
Природа проблем, которые могут нас подстерегать, стала очевидна, когда в руке у моей женушки появился маленький, но крайне смертоносный нож. Аккуратно потрогав лезвие кончиком пальца, она слегка нахмурилась и отправилась в кухню, откуда вернулась с атомным точилом, доводящим толщину острия клинка до одной молекулы. Потом быстрым взмахом отхватила от металлического стола изрядный кусок и радостно улыбнулась.
— По-моему, на Флорадоре будет весело!
Мы радостно чокнулись, одновременно улыбнувшись друг другу.
* * *
Конец первого Припухания близился, и день стремительно улетал за днем. Но воздух вроде бы стал посвежее, хотя и продолжал дразнить ноздри тяжким духом скотного двора. Хотя постоянная дозаправка бака реактивной массы окупала это неудобство. При мысли о приходе более интересных и соблазнительных времен и пища казалась вкусней, и напитки крепче, и будущее долгожданнее.
Мы только-только успели отужинать, когда динамики проскрипели голосом капитана Сингха:
— Босс Джим, на мостик. Отпухание началось.
Когда мы взбирались по ступеням, Анжелина улыбалась, и мы даже взялись за руки. Мы не ведали, чего ждать от этого нового света, зато знали, что в самом ближайшем будущем жизнь наверняка станет куда интереснее.
— Вот светило, — сообщил Массуд, указав на звездочку в центре экрана. — Буду оставаться на этом месте, пока не передам сигнал в космическую аварийно-спасательную службу.
Отказавшись идти в радиорубку, Анжелина отправилась ухаживать за Розочкой. Я же последовал за Массудом. Тот включил питание передатчика.
— Потребуется какое-то время на настройку…
Не знаю, настроился он или нет, но раздался громкий хлопок, после чего переднюю панель снесло огненным извержением. Повалил дым, и по всему кораблю поднялся трезвон пожарной тревоги.
Бросившись к задней стене, я сорвал с кронштейна огнетушитель, выдернул чеку и оросил зияющую пробоину пламегасящим порошком. Тут в рубку ворвался Штрамм, размахивая огнетушителем на пару размеров побольше. Пламя взревело, заскворчало и угасло. Подавив последние очаги огня и дыма, он извлек из своего инструментального пояса фонарик и заглянул в закопченную дыру. Потом, изрыгая гортанные проклятья, аккуратно сунул туда руку и вытащил почерневшую искореженную коробочку.
— Очень изобретательно.
— Опять дело рук Рифути? — спросил я.
— Очевидно. Детектор Припухания, подключенный к взрывчатке. Пока шло Припухание, запал не включался. До того передатчик работал бы замечательно. А теперь, после Припухания, распрекрасно взорвался.
— Связи нет… — утробным голосом проговорил Массуд. — Будем надеяться, что на Флорадоре передатчик найдется.
Мы медленно потащились на мостик, пригибаясь под бременем мрачных мыслей. Там уже дожидались Анжелина с Розочкой.
— Беда? — при виде наших угрюмых лиц осведомилась моя жена.
— Да еще с целым выводком злосчастий в придачу, — отозвался я, тут же посвятив ее в подробности последней диверсии. Розочка, уловив наше настроение, дрожа, забилась в угол. Массуд взялся за дело.
— Я направил в сторону планеты припухательное поле малой напряженности. Через пару минут мы будем на ее орбите.
Светило у нас на глазах превратилась в кружок и медленно сместилась в сторону от центра экрана.
— Планета засечена, и мы прибудем к ней, как только Припухание закончится.
Тут воздух замерцал и раздался негромкий хлопок — это отключился припухательный двигатель. Далекое пятнышко разрослось до диска, стремительно заполнившего собой экран. Голубые небеса и белые стайки облаков.
— Выглядит очень мило, — заметила Анжелина.
— Мы принимаем сильные телевизионные сигналы ряда станций, — сообщил Массуд. — Давайте поглядим, что они вещают.
Он вдавил кнопку, и из динамиков хлынула громкая военная музыка. Потом отошла на второй план, и грубый мужской голос проскрежетал:
— Начинаем час счастливых ребятишек. Сегодня, мой дружок, мы проведем время, слушая веселую сказочку о твоем противогазике и о том, как он защищает тебя от всех нехороших ядовитых газов…
У меня прям челюсть отвисла.
— Наверно, шутят… Попробуйте другой канал.
Звук забулькал, потом выровнялся.
— Добро пожаловать на вечернюю передачу «Будь готов». Сегодняшняя тема озаглавлена «Как построить собственное бомбоубежище».
— Ну, хотя бы говорит на эсперанто, — прокомментировал я.
— А вот темы мне как-то не по душе, — нахмурилась Анжелина. — Как вы думаете, там война?
— Сейчас поглядим, — откликнулся Массуд, манипулируя с настройками. — Я вывел корабль на геостационарную орбиту над источником сигнала. Обзор прекрасный… электронный телескоп имеет высокое разрешение…
Изображение сфокусировалось на городе, обнесенном высокой стеной. Его окружали какие-то поля. На одном из них отчетливо виднелась туча пыли. Увеличение телескопа возросло, и стал виден трактор, тянущий плуг.
Через мгновение сцена преобразилась. Трактор остановился, из него выпрыгнул тракторист в сером комбинезоне. Бросив на небо один-единственный взгляд, он опрометью бросился бежать. Добежал до города, вбежал в большие ворота, и те сразу захлопнулись. И в тот же миг радио забубнило на частоте экстренного вызова:
— Инопланетный звездолет, назовитесь. Десять секунд. Назовитесь. Пять секунд…
— А что будет, когда дойдет до нуля? — поинтересовался я.
С ответом не мешкали. Из города взвилась ракета — и взорвалась намного ниже нас. Массуд ударил по клавишам, и мы быстро вышли из сектора обстрела.
— Добро пожаловать на очаровательную Флорадору, — криво усмехнулась Анжелина. — По-моему, мне здесь понравится!
Нрав у моей разлюбезной очень своеобразный. Там, где другие бросились бы наутек или искать убежище, она очертя голову устремляется вперед. Заразившись ее настроением, я тоже рассмеялся. Капитан с инженером уставились на нас как на умалишенных.
— Давайте-ка покинем этих параноидальных пейзан и осмотрим окрестности, — предложил я. — Оставьте их за горизонтом и сделайте широкий круг вне поля подальше от их глаз.
— Почему бы и нет? — пробормотал Массуд за неимением лучших предложений.
Когда город скрылся вдали, планета показалась довольно симпатичной. Возделанные поля внезапно закончились, сменившись густыми лесами. В них встречались ручьи и заводи, а изредка даже озерца.
— Похоже, тут недурная рыбалка, — заметил Штрамм, выказав пасторальную сторону своей натуры.
— Впереди снова возделанные поля, — сообщил Массуд, увеличивая изображение раскинувшейся внизу местности. Грунтовые сельские дороги, петляя, убегали от полей — все в одном направлении. Мы проследовали за ними, проходя над зелеными лугами, на которых пасся скот, пока впереди не замаячили низкие строения.
— Эти здания что, крыты соломой? — удивилась Анжелина.
— В самом деле, — подтвердил Массуд, давая увеличение. — А стены плетеные и промазанные глиной, если не ошибаюсь.
Повсюду цвели цветы, а вдоль дорог выстроились фруктовые деревья. Я указал на большой луг рядом с рощицей чуть подальше зданий.
— Не посадить ли нам корабль вон там, а после проверить, насколько дружелюбны туземцы?
— Выполняю, — откликнулся капитан. — Но не буду снимать руку с дросселя на случай, если придется отбыть несколько поспешно.
Навозный привод полыхнул пометом, и мы мягко опустились на землю. Подождали. Нигде ни гугу. Двери оставались запертыми.
— Есть кто дома? — спросил Штрамм. — Может, наши намерения внушают им подозрения.
— На их месте вы повели бы себя точно так же, учитывая, какие у них соседи, — ответила Анжелина. — Пожалуй, немного прогуляюсь и погляжу, что будет.
— Только не одна, — отрезал я, заодно похлопав себя по пояснице, чтобы проверить, на месте ли оружие.
Едва мы подошли, нижний люк распахнулся, и пандус с лязгом опустился. Послышался цокот крохотных копытец — это к нам присоединилась Розочка. Потянув пятачком благоуханный воздух, она радостно взвизгнула. Держась за руки, мы вслед за ней спустились на зеленый луг, где хрюшка с неистовым верещанием галопом умчалась прочь.
Я схватился было за пистолет, но Анжелина положила ладонь мне на запястье.
— Расслабься, — проворковала она. — Похоже, там просто какой-то орешник.
— Причем съедобный, — отметил я при звуках радостного чавканья.
— Из хижины у тебя за спиной за нами наблюдают, — негромко проронила Анжелина. — Я видела, как качнулась занавеска.
— Из других хижин тоже. Одна из закрытых дверей чуточку приотворилась.
— Давай успокоим их, — предложила она, наклоняясь и собирая букетик белых цветов поблизости. Потом повернулась к дому с колышущейся занавеской — и с улыбкой протянула его вперед.
Чары сработали. Занавески сомкнулись, и через миг дверь распахнулась. На порог нерешительно ступила женщина в домотканом одеянии. Анжелина медленно двинулась к ней через луг — и вручила букет.
Теперь начали открываться и другие двери, откуда с опаской выглядывали мужчины и женщины. Один седовласый, седобородый старец отделился от собирающейся толпы и зашагал к нам. Подойдя поближе, он поднял руки открытыми ладонями вперед — недвусмысленный жест миролюбия; я ответил в том же духе.
— Добро пожаловать, мирные чужестранцы — и чудесное животное, добро пожаловать на Флорадору, — провозгласил он. — Есмь Бильбоа из рода Берканси.
— Приношу благодарность и отвечаю на приветствие, о благородный флорадорский джентльмен. — Подобная вычурность заразительна. — Аз есмь Джим из рода ди Гризов.
За спиной у меня послышался чересчур знакомый гнусавый голос Эльмо.
— Эй, кузен Джим. Энтот свежий воздух пахнет просто чудно. Свинки тоже так думают. Можно пустить их подхарчиться?
Почему бы и нет?
— Но сначала только маток с поросятами. — Мне не хотелось, чтобы исполинские кабаны испортили теплый прием.
Когда свинобразы хлынули из корабля, в растущей толпе флорадорцев послышались охи и ахи. Через минуту радостная визготня смолкла, сменившись счастливым похрюкиванием и чавканьем. Одна из женщин от восторга сомлела.
Снова обернувшись к Бильбоа, я увидел, что Анжелина завязала оживленную беседу с кружочком внимательных женщин. Пока что все хорошо.
— Чудесная у вас тут планета, брат Бильбоа.
— Се воистину мир чудес, брат Джим. Предание повествует, что мы прибыли сюда с планеты тьмы, где нас притесняли и презирали за чистоту наших верований. Но мы, Дети Природы и Любви, бежали от тьмы и скверны и прибыли на сию планету лучезарного мира, дабы пребыть вовеки. Пока… — Громко застонав, он погрозил небу кулаками. — А затем пришли они, неся с собою вящее зло… — Поежившись, он опустил кулаки. — Прошу снисхождения и извинения, брат Джим из рода ди Гризов. Я замарал сей благодатный день новых Друзей — и двуногих, и четвероногих — и прошу у тебя прощения.
— Нет проблем, брат Бильбоа, давай наслаждаться…
Тут в голове у меня зажужжало радио.
— Джим, что там происходит? Я вижу порядочную толпу.
— Все идет превосходно, капитан. Я перезвоню вам незамедлительно.
— Ты говоришь со своими друзьями в корабле космоса? — заинтересовался Бильбоа.
— Именно так.
— Не присоединятся ли они к нам? Как зришь, мы готовимся к приветственному пиру.
Пока мы сотрясали воздух, мужчины выносили столы и стулья. А через считаные мгновения нагруженные женщины накрыли их скатертями, уставили блюдами с едой и вазами с цветами. А также интересными кувшинами с освежающими жидкостями. Этот бесхитростный народ начал мне нравиться. Я тихонько сказал: «Включить радио».
— Тут затевается пирушка, и веселье вот-вот начнется. Вы все тоже приглашены.
— Наслаждайтесь. Мы со Штраммом останемся здесь. Я выпущу пассажиров — и запру за ними шлюз.
— При нашей-то везучести шаг вполне понятный. Мы соберем для вас корзинку.
Когда появились Эльмо с компанией, послышался смех и даже приветственные возгласы. Появление хряков — каждому из которых тщательно привязали к задней ноге поводок — встретили восторженными охами. Они затрусили через пастбище, довольно урча, и присоединились к остальному стаду, окопавшемуся под деревьями по уши. Со всех сторон слышались возбужденные крики ликования; я же воспользовался моментом, чтобы обследовать охлажденные кувшины с жидкостью.
Отхлебнул из глиняной кружки. Свежий фруктовый вкус… и намек на что-то еще. Алкоголь? Я влил в себя изрядную порцию. Да, действительно, мой добрый старый друг Этил, если не ошибаюсь. А ошибаюсь я редко.
— Я вижу, ты вкушаешь наше вино из звоночковой ягоды, — заметил Бильбоа, наполняя себе добрую кружечку до краев.
— За здоровье и счастье! — провозгласил я. Мы сдвинули кружки.
— За природу и любовь!
Счастливо улыбнувшись, мы наполнили кружки сызнова.
Пирушка уже шла полным ходом. Я лакомился вкуснейшими печеными сырными бисквитами. Потом компанию нам составила Анжелина, в духе дня положившая свое радио на стол и включившая какую-то пасторальную музыку.
— Изумительный механизм, — заметил Бильбоа.
— Вы разве не пользуетесь радио?
— По счастью, нет. Простая, естественная жизнь священна для нас. Покинув и запечатав корабли, доставившие нас сюда, мы распростились со всеми машинами. Вкупе с прочей пагубой наподобие денег, налога на недвижимость, ружей и автодебилей — во всяком случае, так повествует предание. Хотя мне значение сих словес неведомо.
— Оно и к лучшему для вас. Итак, у вас никаких машин, музыкальных плееров, радио… ни машин для космической связи?
Упомянутых как бы между прочим…
— Ничего подобного.
Я пал духом. Тем не менее в городе машины есть, если только телевидение и ракеты «земля — воздух» в счет.
Подождав, пока мы опрокинем еще пару кружечек Старого Оттягивающего Нектара, я снова обиняками направил разговор на более серьезные материи.
— Дорогой друг Бильбоа, я безмерно благодарен за вашу нескончаемую куртуазность. Но, рискуя оскорбить того, кто выказал такое радушие и щедрость, вынужден обратиться к теме, представляющей для меня величайшее значение. Те, кто обитает в городе за стенами… — Едва я сделал этот выпад, он порывисто вздохнул, и улыбка его угасла. — Хотя мы пришли к ним с миром, они прибегли к оружию в попытке истребить нас. Ради собственной защиты я должен знать, кто они и почему в нас стреляли. У нас есть такое выражение: «познай своего врага». Я должен знать об этих людях побольше ради нашей же собственной безопасности.
Казалось, свет дня померк, и воздух дохнул морозом.
— Ты прав, а я нет, что утаивал сие знание от тебя. Записано, что в один черный день наше мирное и любящее житие — в одиночестве на сей дружелюбной планете — было попрано громом посадки их громадных кораблей. Как и мы, они прибыли сюда в поисках убежища и уединения, дабы следовать собственной философии и обычаям. — Глаза Бильбоа сверкнули, и он погрозил беззащитному небу кулаком. — Покамест мы едины с природой, они истязают ее своими нечистыми машинами и чудовищными смрадами. Они пытались понудить нас разделить их пагубные верования. Нам же оставалось лишь бежать в величайшем ужасе. В конце концов они устали тщиться обратить нас в веру своей Церкви Карающего Бога и замуровали себя за городскими стенами.
— Значит, вы больше не поддерживаете контакт с ними?
Бильбоа снова вздохнул с безмерной печалью, тряхнув седой головой.
— Ах, кабы так было! Знать, мы слабы, ибо превозносим их лекарства, исцеляющие нас от хворей.
— Но что-то не похоже, чтобы эти Каратели проявляли великодушие…
— И не проявляют! Мы платим высокую цену! Не этими штукенциями деньгами, про кои ты толкуешь, но тяжкими трудами в поте чела своего в обмен за сии жизненные нужды.
Уже теплее!
— То есть?..
— Цветами.
Тупик какой-то. Космический цветочный привод? Религиозные маньяки, питающие слабость к распускающимся бутонам? Я ухитрился выдавить вопрос.
— Но… то бишь… почему цветами?
— Когда их машины ломаются, их надо ремонтировать, заменять. Во всяком случае, мне так объясняли, хотя подробности мне не ведомы.
Вот оно! Космические контакты по поводу ремонта и запчастей.
— А знаешь ли ты, что они делают с этими Цветами? — кротко поинтересовался я.
— Они некими окольными путями вытягивают из цветов ароматы. Говорят, из цветов Флорадоры получаются столь дивные ароматы, что их ценят по всей Галактике.
— А ты не знаешь, как эти превосходные ароматы попадают в упомянутую Галактику?
— Они призывают космоплавателей, кои в обмен привозят то, что им надобно.
В яблочко! Вступить в контакт удастся!
