ГЛАВА 9
Подойдя с кувшином, я наполнил кружку Анжелины крепким флорадорским фруктовым пуншем. Она благодарно улыбнулась, а я наклонился поближе.
— Хорошие новости от местного капо. Они торгуют с горожанами цветами в обмен на лекарства.
Она иронично приподняла бровь.
— Очень мило с их стороны. И с какой стати ты мне это сообщаешь?
— Да уж не без причины! Воинственные городские граждане обращают цветы в духи, которые забирают инопланетные торговцы…
— Контакт! — От радости она захлопала в ладоши. Потом бросила взгляд через мое плечо на солнце, клонящееся к закату. — Пора вернуться на корабль и сообщить хорошие новости.
— Я попрощаюсь от нашего имени и заставлю свиней и людей трогаться.
— А я пока соберу корзинку с угощением для Массуда со Штраммом. Надеюсь, они не против вегетарианской пищи.
— В самом деле? А я и не заметил.
— Она была так хороша, что это не играет роли. У тебя уйма бифштексов на борту.
Тут подошел Бильбоа, неся свежий кувшинчик, я составил ему компанию, и мы выпили на стремя, сдвинув кружки.
— Как ни прекрасен был день — новые друзья и чудесная еда, — все хорошее должно заканчиваться, — сказал я. Он сразу приуныл.
— Нам надо потолковать еще о многом, новый друг Джим.
— И вправду, чудесный друг Бильбоа, но с этим придется обождать до другого случая.
— Скажем, пусть будет завтра? Ты должен увидеть нашу маслобойню!
— Первым же делом поутру. Ваши молоко и масло — да и сыр — более чем великолепны.
— От всей души благодарю! Значит, до утра.
Веселье мало-помалу затихало. Со столов начали убирать, прозвучали слова прощания, и началась посадка на корабль. Набив животы, свиньи радостно затрусили обратно в свои стойла. Как и фермеры — правда, те направились вовсе не в свинарник. Ряд сердечных рукопожатий спустя мы помахали новым друзьям и вернулись к остальным. Я поднял пандус и закрыл шлюз. Чисто рефлекторно, потому что у меня и в мыслях не было, что флорадорцы могут причинить нам вред. В столовой я застал экипаж судна, наворачивавший обильное угощение за обе щеки.
— Прямо с фермы, свежее и вкусное! — реплика Массуда прозвучала как телевизионная реклама. Штрамм же, не тратя времени на болтовню, просто кивнул и заработал челюстями еще энергичнее. Я составил им компанию, потягивая фруктовый пунш, пока они не насытились.
— Хорошая новость заключается в том, что обитатели города, являющиеся последователями религиозного культа под названием Церковь Карающего Бога, располагают космической связью.
Услышав их радостные крики, я кивнул в знак согласия.
— Это хорошая новость. А плохая в том, что их еще надо уговорить, а это угрюмая и предубежденная компания, как доказала их ракета «земля — воздух».
Сдвинув брови, Массуд потер подбородок.
— Церковь Карающего Бога? Ни разу о такой не слыхал.
— Да оно и неудивительно. В годы раскола наплодилось множество несусветных религий. — Я указал на висящий на стене интерком. — Он подключен к центральному компьютеру корабля?
— Конечно, как предписывает закон. Минимэйнфрейм с почти неограниченными банками памяти.
Я положил терминал на стол, и капитан запустил поиск в «Кругле».
— Вот.
Наклонившись поближе, я прочел:
ЦЕРКОВЬ КАРАЮЩЕГО БОГА
В годы Раскола на Земле (или Грязи), которая, как полагают, была планетой, изначально послужившей человечеству родиной, возник ряд замечательных и отвратительных религий. Все они отмерли, хотя не исключается возможность, что некоторые из них распространились на другие колонизированные планеты.
Каратели, как прозвали эту диковинную религию, отличались довольно предосудительной философией.
Они верили, что Бог на самом деле Дьявол, свергший истинного Бога и заточивший его в ад. Ублажить Дьявола-Бога они могут лишь строжайшим послушанием, и тогда он в конце концов освободит Бога из ада, дабы они могли примкнуть к нему в небесах. С этой целью они умерщвляли плоть, веря, что она изначально греховна, воздерживаясь от всех удовольствий и радостей. Они также верили, что остальное человечество им завидует и ведет против них непреходящую войну. Утверждение, что они крайне параноидальны, будет сильным преуменьшением.
Сообщают, что культ этот отмер, когда они бежали на другие планеты, чтобы скрыться от того, что считали вековечной священной войной.
Прошло уже много столетий со времени последнего сообщения о том, что их видели. Однако по всей Галактике по-прежнему действует предупреждение, что к ним не следует приближаться или пытаться вступить с ними в контакт.
— Славный народец, — с отвращением поморщился Массуд.
— Я смогу с ними поладить, — энергично заявил я.
С куда большей уверенностью, чем чувствовал. И все же я должен сделать это — или смириться с вегетарианской жизнью среди цветов. Но мне требовалось больше сведений о городе. И я знал, где их найти.
— Капитан Сингх. Ответьте на вопрос, пожалуйста. Когда мы были над городом и нас атаковали ракетой, у нас на экране было прекрасное изображение происходящего. Оно записывалось?
— Конечно. Автоматически.
— Замечательно! Вы не могли бы распечатать качественные изображения города?
— Конечно.
— Тогда, как только покончите с едой, не напечатаете ли несколько увеличенных снимков? Познай своего врага и все такое.
— Считайте, что сделано.
День выдался долгий и хлопотный, и похоже, все отошли ко сну пораньше. Но мне надо было обдумать чересчур многое. Я покопался в запасах бара, которые на всякий пожарный тщательно пополнил перед вылетом. Нашел бутылку «Старой мозжечковой щекотки» и налил себе высокий бокал с массой льда. Под негромкую фоновую музыку Моцарта я пододвинул писчий экран и стило.
Много минут и глотков спустя он оставался возмутительно чист.
— Ну же, Джим, пошевели извилинами! Ты единственный — ты, находчивая старая Крыса, — кто может отыскать выход из этого бардака. Обвести вокруг пальца дьяволомольцев, связаться с Галактикой, убедить свинобразоводов, что все они будут просто счастливы, оставшись здесь. Покончив с этим, ты можешь выбросить Механистрию из головы и отправиться домой, чтобы вкусить мира и покоя.
Звучит заманчиво.
Вот только как все это осуществить?
А, чего там — вспомнив старую дигризскую аксиму, — надо поставить все с ног на голову! Слишком уж часто сильные верования выказывают изъяны. Кажущаяся сила зачастую несет в себе неотъемлемую слабость.
Так в чем же эти псевдорелигиозные шизики действительно хороши? Задай вопрос — получишь ответ.
В паранойе.
Они думают, что все их ненавидят.
Значит, я должен претворить это в жизнь! Попутно получив от этого массу удовольствия.
Допив коктейль, я промокнул губы, выключил свет и, усталый, но счастливый, отправился баиньки.
* * *
Отсутствие иллюминаторов в кораблях дальнего космоплавания понятно, но неудобно. Пробудившись, я с зевком подал на экран картинку с наружных камер. Очередной ясный, солнечный день на планете, которая, как я надеялся, скоро станет свинским раем. Как же я буду упиваться видом последнего удаляющегося ходячего окорока!
Я как раз намазывал мармелад на последний тост, когда подоспела Анжелина — причесанная и лучащаяся здоровьем, в соблазнительном наряде, которого я еще не видел. Впрочем, даже если б и видел, то вряд ли запомнил бы. Не удержавшись, я радостно присвистнул.
— У кого-то сегодня горят глазки и хвост трубой, — заметила моя ненаглядная. — А меня флорадорская женская лига пригласила на швейные посиделки.
— Звучит восхитительно — как смерть под кисло-сладким соусом. Ты знакома с этим буколическим ритуалом?
— Нет, но уверена, что меня введут в курс дела.
Едва она это произнесла, как на меня снизошло вдохновение. Огни сверкали, звонки звенели.
— Я гений, и ты должна это признать!
— Только после того, как я попью кофе.
— Как я полагаю, это имеет отношение к шитью одежды, поскольку без машин у них вряд ли есть фабрики. А если это так — вы с дамочками можете оказать грандиозную помощь в том, чтобы мы покинули эту планету.
Отставив чашку, Анжелина захлопала в ладоши и звонко рассмеялась.
— Мой гений разработал хитроумный план?
— Твой гений свершил именно это! — отозвался я, полируя ногти о рубашку на животе, а потом подул на них. — В союзе с новым и могущественным бюрократическим учреждением с всегалактическими полномочиями.
— И как же называется эта новоиспеченная всемогущая организация?
Я встал в позу и гордо провозгласил:
— Межгалактический департамент религиозного надзора.
— Ты серьезно?
— Как никогда! В качестве полномочного Первого галактического инспектора я расследую донесения о нарушении Галактического религиозного кодекса.
— А это еще что, позволь спросить?
— Еще не знаю, но будет штука что надо. Впрочем, все по порядку. Первым делом надо разработать мне мундир, чтобы ты отнесла эскиз на заседание дамского швейного кружка.
Она с прищуром поглядела на крохотные часики, встроенные под ее розовым ноготком.
— Это долго?
— Трудно сказать. Почему бы тебе не отправиться в дамское общество и не узнать, насколько они искусны в шитье. А я подоспею, как только закончу эскиз.
Бурля творческим задором, я залогинился и вызвал на экран терминала парад великолепия. Боже, как же человечество обожает свою военную славу!
По экрану ярмаркой тщеславия плыли мундиры всех видов и расцветок. Выбрав самые роскошные и блистательные, я записал их в файл воинского великолепия. Быстрый поиск в каталоге компьютера выявил графическую программу, позволившую скомбинировать самые ошеломительные элементы. Покончив с этим, я ударил по кнопке «Печать», и на свет появилась большая ослепительно-красочная распечатка. Держа ее на вытянутых руках, я залюбовался.
— Воистину впечатляюще, Джим. Карателям остается лишь трепетать перед его величием!
Начнем с того, что мундир был бездонно-черным, как межзвездное пространство. И на этом фоне сверкали, переливаясь всеми цветами радуги, разнообразнейшие украшения. На плечах — большие эполеты, отягощенные золотой бахромой. Ряд золотых пуговиц, аксельбанты, блестящие манжеты, грудь увешана экзотическими орденами и медалями. Для разработки этих наград я покопался в истории религии, сделав копии всех символов многих вер: скрещенные сабли возле полумесяца, пять сцепленных звезд соседствовали с пятиконечной звездой, пылающее солнце в черном гробу — рядом с простым крестом. Ах, какие чудеса под силу человеку!
Единственной сдержанной нотой в этом блистательном мундире был белый пасторский воротничок. Полюбовавшись на распечатку с расстояния вытянутой руки, я одобрительно кивнул.
— И этого мундира заслуживаешь именно ты, Джим. — Ложной скромностью я никогда не отличался.
Теперь о воплощении в материале. Швейный кружок свою часть сделает, а вот с медалями как быть? Немного поразмыслив, я позвонил Штрамму.
— В чем дело, босс? — осведомилось его изображение на экране.
— У вас в машинном отделении есть лазерный фрезеровальный станок?
— Конечно. Нужен для изготовления запчастей.
— Тогда раскочегаривайте его. Я сейчас подойду с небольшой работенкой для вас.
Когда я вручил ему распечатку, у него глаза буквально полезли на лоб. От ужаса или от восторга — сказать трудно.
— Какого лешего?..
— Не спрашивайте! Со временем узнаете. Мне нужны трехмерные реплики этого фруктового салата на груди. Справитесь?
— Конечно. Отсканирую, потом вырежу лазером из бронзы. Детали можно без проблем заполнить цветной керамикой.
— Тогда приступайте, а я позабочусь о мундире.
Нижний пандус был спущен, и свинобразы уже с хрюканьем копались в лесу под бдительным присмотром свинопасов. Я помахал в ответ на их приветственные крики и поспешил дальше, не желая вступать в свинский треп. Уйдя от них подальше, я воспользовался телефоном, чтобы позвонить Анжелине, тут же пославшей одну из товарок найти меня. Вскоре ко мне подошла застенчивая юная девушка. Зардевшись, она сделала книксен и тут же заспешила к одному из самых больших зданий. Вслед за ней я вошел в просторную комнату, где пара десятков дам усердно орудовали иглами. Анжелина, отнюдь не склонная к домашнему хозяйству, подавала чай.
— Это и есть произведение искусства? — спросила она, но, как только я гордо продемонстрировал распечатку, в благоговении — или в ужасе — отступила на шаг. — Что ж, это определенно нечто особенное…
— Именно так. Но не забывай, мундир призван потрясти не это собрание, а произвести впечатление на куда более суровых зрителей.
— Непременно произведет!
— Они с этим справятся?
— По-моему, с этим проблем не будет. Они шьют чудесные вещи. Не только одежду, но и занавески, постельное белье — да почти все, что угодно.
— Тогда предоставляю это тебе.
Я вышел под восторженные ахи швейного кружка над моим дизайном. Или они трепетали в шоке?
