ГЛАВА 26
Первое Припухание началось, и терзаемая планета Спасения затерялась вдали. После изнурительных приключений в этом несчастном мире вояж на космоплавающем свинарнике теперь казался увеселительным круизом. Боль в мышцах и синяки понемногу проходили, и я нашел, что неспешный, расслабленный ритм жизни мне по душе. Посмотрел античный фильм-другой, почитал книги из многомиллионной базы данных и с радостью предвкушал послеобеденное возлияние в баре.
Получившие свободу узники расцвели под материнской опекой сударыни Джулии и ее товарок. С громадным энтузиазмом смаковали сублимированные и свежемороженые продукты — сущее объедение после баланды, которой пичкали их зеленые угнетатели. Я блаженно благоволил к ним; хоть какая-то польза от нашего душераздирающего визита. В следующий час коктейля я повторил свой обет, подняв бокал и поклявшись когда-нибудь, как-нибудь принести мир этой отчаянно бедствующей планете.
— За это я выпью, — поддержала Анжелина, и мы чокнулись. — А еще за погибель и разорение злодея Рифути.
За суматохой последних событий я напрочь позабыл о капитане-уголовнике. А вот она — нет. И ему не уйти. Справедливость восторжествует; если понадобится, она позаботится об этом лично.
Приглушенный интерком был едва слышен на фоне негромкой мелодии сонаты Моцарта:
— Босс, на мостик.
— Идешь со мной?
— Позже. Сегодня у Розочки банный день. Она обожает ароматизированный скраб.
— Лучше ты, чем я, — с чувством произнес я. В самом верху списка дел, от которых я предпочитаю уклониться, стояло мытье игл свинобразихи Розочки. Совещание на мостике привлекало меня куда больше.
— Момент решения по следующему Припуханию. — Капитан указал на черный обзорный экран. — Впереди лишь одна звезда. — Наклонившись, я разглядел крохотную сияющую точку. — Снова припухаем в этом направлении?
— А больше ничего в округе? — с надеждой поинтересовался я.
— Нет. На оставшихся гравитонах нам больше никуда не добраться. Даже так мы израсходуем почти все запасы.
Пора решать.
— А у нас есть выбор?
— Вообще-то нет.
— Тогда поехали!
Он угрюмо кивнул. И занялся припухательным двигателем.
Я же занялся баром. Малость взбодриться очень не помешает. Анжелина была уже там, наводя глянец на иглы Розочки с помощью бархотки. Вопросительное похрюкивание провозгласило, что свинобразка всегда готова перекусить. Я выставил блюдо претцелей-пирри, чтобы мы могли составить ей компанию.
— Выпьем? — спросил я.
— Почему бы и нет? — Пока я наливал, Анжелина угощала лакомством Розочку.
Я задумался над бокалом, и Анжелина тут же уловила мое настроение.
— Встревожен?
— Вообще-то нет. Просто озабочен. Пошло последнее Припухание. Еще дня два, и узнаем, насколько нам не повезло…
— Или повезло — у всякой медали две стороны.
— Верно. Может, просто не оклемался от тоски зеленой. Но…
— Да все мы. Планетенка не из курортных.
После этого я стал держать свои тревоги при себе. Так и так скоро все будет ясно. И я вздохнул с облегчением, когда голос капитана по интеркому сказал:
— Припухание заканчивается через два часа.
Анжелина отправилась на мостик вместе со мной. А вскоре подоспел и Штрамм.
— Скоро все будет ясно.
Наш инженер — просто кладезь банальностей! И ответа не заслуживает.
К добру оно или к худу, но порывистый хлопок поля Припухания я встретил с радостью.
И едва в центре экрана засияла звезда, радио с треском очнулось.
— Добро пожаловать в звездную систему Альфы Адониса…
— Удалось! — возликовал Штрамм.
— …говорит навигационный роботизированный маяк.
По мере продолжения записи нас захлестывало все большее уныние.
— …в систему входят три планеты и пояс астероидов. Колоний ни на одной из планет не имеется…
— Внимание, маяк, — сказал капитан в микрофон. — Оборудован ли маяк аппаратурой связи?
— …координаты планет следующие… скррк… Данный маяк оборудован аппаратурой только для ближней радиосвязи. Ближайшие средства всесторонней связи находятся в звездной системе один дефис тридцать…
Отключив связь, капитан обернулся к нам.
— И что теперь? — безмерно устало проронил он.
Ответом ему было гробовое молчание, которое в конце концов нарушила Анжелина.
— Включите-ка снова. Давайте послушаем про эти планеты.
Если отбросить всяческие излишества роботизированной велеречивости, ответ сводился к следующему.
— Один газовый гигант, — резюмировал капитан. — Кольцо впечатляющее, но лун нет. Две планеты в обитаемой зоне. На одной есть атмосфера, чуть менее одного g, и впечатление, что пригодна для обитания, хоть и жарковата. На другой сносная атмосфера, но…
Последний гвоздь вогнал я:
— Но это большая и тяжелая планета с силой тяжести почти три g. И парциальное давление кислорода почти на треть меньше нормального.
Молчание было хоть топор вешай, уныние колыхалось в воздухе черной пеленой. Куда отсюда податься? Признаки жизни выказывал лишь Штрамм, постукивавший себя по подбородку и что-то бормотавший. Потом, ни слова не говоря, повернулся к панели управления и начал выстукивать цифры. По экрану побежали уравнения. Снова обработав челюсть, он ввел еще несколько цифр, кивнул — и обернулся к нам.
— Есть одна возможность.
— Возможность чего? — уточнил я.
— Ускользнуть из этой звездной системы.
— Как? — вскинулся капитан.
— Для начала — надо сесть на тяжелую планету. При такой гравитации человеческий организм может функционировать, хоть и недолго.
— И что сделать? — высказала Анжелина вопрос, вертевшийся на языке у каждого.
— Выгрузить конденсатор гравитонов на поверхность планеты. Как только он заработает при 3g, потребуется… — он обернулся к своим расчетам и указал на экран, — …ровно три месяца, чтобы собрать достаточно гравитонов для длинного Припухания в, будем надеяться, другую звездную систему.
В воцарившемся молчании все обдумывали это неуютное решение так и эдак.
— Это невозможно, — заявила Анжелина. — При таком тяготении мы долго не протянем.
— Нам и не придется. — Ответ Штрамма оказался полнейшим сюрпризом. — Мы сядем, вытолкнем конденсатор гравитонов, а затем взлетим. Единственная проблема — да и то ерундовая, — что нам понадобится загрузить побольше реактивной массы, чтобы взлететь при такой гравитации. Затем выйдем на орбиту…
— Невозможно, — отрезал капитан. — На борту не хватит пищи и воды на трехмесячное пребывание на орбите. Этот корабль не предназначен для долгих плаваний.
Настала моя очередь подкинуть нотку надежды в эту крайне гнетущую беседу.
— А нам вовсе незачем торчать на орбите, — лучезарно улыбнулся я остальным. — Почему бы нам не провести это время на соседней планете? Теплой, пригодной для обитания, но пока необитаемой. Мы станем отцами-основателями — и матерью, конечно. — Я сделал полупоклон в сторону Анжелины.
— Замечательная идея, — одобрила она. — Я и не осознавала до сих пор, но всегда хотела открыть планету. И как же эта планета называется?
Капитан сверился с экраном.
— Названия нет, только идентификационный номер. Один, икс, семь…
— Не пойдет, — тряхнула она головой. — Нам нужно название.
— А почему бы тебе не назвать ее? — предложил я.
Капитан кивком выразил согласие.
— Капитальная идея. Вы первой ступите на поверхность нового света.
— Тогда я и права на нее предъявлю! — рассмеялась Анжелина.
Эта минутка веселья пришлась не по вкусу Штрамму, сидевшему мрачнее тучи.
— Мы еще не знаем, можно ли там оставаться. Не следует ли прежде провести разведку?
Хладный глас рассудка подействовал на наш энтузиазм, как ледяной душ — на пьяного.
— Есть предложение, — произнес я. — Прежде чем принимать решение, не следует ли посоветоваться с остальными? Оно повлияет на всех — и на жизнь, и на будущее.
— Отличная мысль, — одобрил капитан. — У наших пассажиров-аграриев есть лидер?
— Есть, — отозвался я. — К сожалению, это мой многоюродный родственничек по имени Эльмо. А еще я предлагаю пригласить делегата освобожденных узников. Беседуя с ними, я обнаружил, что Томас на самом деле капитан Томас Шлейк, командир одного из захваченных судов.
— Блестящая идея, — встрепенулся капитан Сингх, наверняка преданный член профсоюза капитанов. — Я спишу характеристики обеих планет. Предлагаю провести общее собрание через два часа в столовой. Договорились?
— Предложение принято, — подытожила Анжелина. — Сделайте объявление, и встречаемся там. — Бросив взгляд на меня, она указала на дверь. — Тебе не кажется, что пора слегка освежиться?
Меня дважды просить не пришлось. Вернувшись в бар, я наполнил бокалы и погрузился в недра кресла. А заодно в хляби хандры.
— Погляди на Розочку, — призвала Анжелина. — Эта жемчужина в куче свиней отлично чувствует наши эмоции. — Поглядев, я увидел лишь кончики налощенных черных игл, скрывающихся за дверью. Глядя на меня, Анжелина только головой покачала. — И это бесстрашная и нержавеющая Крыса, не терпящая никаких препон?
— Ни препон, ни терпежу. Но малость заржавела…
— Чушь! У меня такое ощущение, что последняя тягостная планета все еще давит на тебя. Не поддавайся.
— Не поддамся! — вскричал я, подскакивая на ноги. А раз уж встал, заодно освежил наши напитки. — Очищаю мозги и строю планы нашего спасения с этого космического «Летучего голландца». Информация, а затем действия.
Преисполнившись новообретенной энергией, я влез в архив и распечатал характеристики нашего грядущего планетарного — как я надеялся — приюта.
Мы с Анжелиной передавали листки туда-сюда.
— Теплая и уютная, — заметил я.
— Кто-то сказал бы: жаркая и сырая.
— Но сносно. Куда важнее, что разведка не обнаружила ни в атмосфере, ни в почве патогенных микроорганизмов. Во всяком случае, способных повлиять на наш метаболизм. Не говоря уж о визуальном контакте с иными формами жизни.
— Но образчиков-то нет, — приподняла брови Анжелина.
— Запрещено. Роботам-разведчикам разрешается смотреть, но не трогать. Давай-ка поглядим сканы, которые они передали!
Во всепланетном океане обнаружился один-единственный большой материк. Точка съемки снизилась и остановилась над просторным песчаным пляжем. Некоторое время она следовала вдоль линии прибоя, показывая лишь пустой пляж и волны. Ничегошеньки. Потом углубилась на сушу, оказавшуюся всепланетным девственным лесом.
— Ни в океане, ни на берегу никого. Остается только приземлиться и провести изыскания. — Я выключил экран.
— Пора на собрание. — Анжелина собрала раскиданные распечатки в аккуратную стопочку.
Помещение было набито до отказа — впервые мы собрали всех своих пассажиров в одном месте в одно время. На подиуме в дальнем конце комнаты установили стол. Мы присоединились к уже сидевшим за ним инженеру и двум капитанам.
— Спасибо, что пригласили, — вполголоса сказал Томас, когда я уселся.
— Это ваше право, как старшего офицера среди освобожденных военнопленных.
— И эта свобода не будет забыта никогда.
Капитан Сингх резко постучал костяшками по столу.
— Собрание считаю открытым. — И постучал перед собой стопкой бумаг, чтобы подровнять ее. — Сир ди Гриз, владелец этого судна, просил меня созвать это чрезвычайное собрание для обсуждения нашего текущего положения. Когда я закончу, будут открыты общие прения.
Далее зачитал сведения о двух планетах, которые мы наметили посетить. Свиноводы продемонстрировали уйму разинутых ртов и остекленевших глаз, и вполне понимаю почему. Нас занесло черт-те куда от простых радостей свинобразоводства. Когда капитан закончил, последовала пара-тройка вопросов о климате и экологии — в частности, об источниках пропитания. Затем Эльмо, успевший прочесать на затылке и подбородке проплешины, неуверенно поднял руку.
— Наскока я разумею, у нас на все про все пара варьянтов… Так оно, капитан?
— Так.
— Допрежь надоть сесть на эту большую планету, где всем нам потяжелеет, так оно? — Получив подтверждение, он продолжал: — Ежели вещи тяжельше, то и скотина будет еще тяжельше. А хряки-то и нонча не легонькие!
Послышались крики одобрения. Капитан громко застучал по столу. Ободренный поддержкой, Эльмо продолжал:
— Таперича возьмем одного с хряков. Все они твари аграмадные! Возьмем Скрежетуна — в ем, надо быть, цельная тонна. Скока ж ен будет весить?
— Я бы сказал, в районе трех тонн.
— Тре-о-ох?.. Ну, я б сказал, тежелехонький район!
Он клюнул головой и расплылся в ухмылке, когда его собратья захохотали над этой незатейливой шуткой. Капитан снова громко застучал. Эльмо уныло затарахтел дальше, ввергнув всех в зевоту. Моему терпению было далеко до капитанского, и в конце концов я оборвал его пасторальное словоблудие.
— Регламент, капитан! Не могли бы вы избавить нас от дальнейших комментариев на эту тему и сообщить, какой у нас есть выбор?
— Это просто. Два варианта…
Тут же воцарилась тишина.
— Первый я вам только что изложил. Сесть на планете с высокой гравитацией и оставить конденсатор гравитонов там на три месяца. Пока он будет работать, мы высадимся на пригодной для обитания планете и… как-нибудь уцелеем. — Надо отдать должное, он постарался убрать из голоса нотки сомнения.
— Или шо? — встрял Эльмо, и тут же его зашикали.
— Или другой вариант: самое долгое возможное Припухание в сторону центра Галактики, где наблюдается наибольшая концентрация звезд. И обитаемых планет. На Припухание мы израсходуем все наши гравитоны. А когда они кончатся, застрянем.
Воцарившуюся тишину нарушил голос Томаса.
— А каковы шансы, что это произойдет поблизости от звезд и планет?
Капитан расправил плечи.
— Вообще-то крайне ничтожные. По грубой прикидке… я бы сказал, сто к одному.
— Тогда никакого выбора у нас нет, — подытожил Томас. — Все, кто за план конденсации гравитонов, говорят «да».
Мало-помалу собравшиеся неохотно бормотали свои «да», пока не пришли к подавляющему большинству.
Должно быть, даже Эльмо осознал, что выбора нет ни малейшего.
