Прежде всего, следует заметить, что в описании украинских дел наиболее знакомыми нам советскими учебниками после Переяславской рады наступает затишье: Хмельницкий выполнил свою историческую миссию, хватит, дальше для Украины значимы уже общероссийские события. Известно лишь, что результатом действий российско-украинских войск против панской Польши стал раздел Украины по Днепру на Правобережную и Левобережную-плюс-Киев. Позже возникнет еще предатель Мазепа как антигерой-неудачник на фоне героя-победителя Петра І и величественной Полтавской баталии 1709 г.

Однако для исторической памяти украинского народа этот промежуток является более чем значимым. Для украинцев это эпоха Руины, эпоха гуманитарной и политической катастрофы, уничтожившей половину государства Хмельницкого и принесшей неисчислимые человеческие потери, бедствия и разорения для сердца казацкой Украины. Восстановится после Руины Украина лишь в правление Ивана Мазепы, но при нем катастрофа повторится — уже в обстоятельствах Великой Северной войны 1700–1721 гг.

Константой геополитического положения Украины в то время было ее пребывание в треугольнике между тремя великими державами — Речью Посполитой, Московией и Османской империей. Все участники этого процесса имели активный интерес в украинских делах и не обделяли их своим вниманием. Историк Виктор Горобец называет эту ситуацию научно: «многофакторное взаимодействие». И каждый фактор, замечу, собрал в этом взаимодействии свой кровавый урожай. Бесконечные войны между фигурантами этого «бермудского треугольника» при участии украинцев и на территории Украины превратили обширные богатые края в безлюдную пустыню.

Но вернемся к событиям XVII в. После Переяславской рады Хмельницкому оставалось жить лишь три года. Чем же был занят великий гетман на излете своей бурной жизни? Давайте постараемся представить «плотность» и частоту «событий», которые тогда происходили, — это поучительно, ведь всем людям приходится выбирать между различными вариантами действий в изменчивых обстоятельствах.

Непосредственной реакцией на союз с Москвой и логичную московско-польскую войну стал союз Польши и Крымского ханства, направленный против «вероломных казаков и селян» и против «вероломного московита». Этот союз просуществовал 12 лет и дорого стоил украинским землям. В 1654–1655 гг. московско-казацкие войска весьма успешно действовали против Речи Посполитой в Беларуси и Литве, однако для Москвы украинский театр не был ключевым, здесь наблюдалось только присутствие московских воевод и трех гарнизонов. Усилия царской дипломатии в Крыму увенчались обещанием хана пока не воевать против Москвы, но Украина в это обязательство не включалась.

Весной 1655 г. расклад сил в Восточной Европе радикально изменился: шведский король Карл Х Густав объявил войну Польше, которая была уже очень ослаблена войной с казаками, а теперь еще и терпела поражения от Московского государства в непосредственной близости от шведских владений. И если война Хмельницкого была шведам просто интересна как кризисный фактор в польских делах, то вмешательство старого соперника в кризис Речи Посполитой в видении Москвы уже очевидно угрожало стабильности на Балтике. Польский король Ян Казимир, уверовав в перспективы быстрого разгрома казаков при помощи Орды, занял в переговорах со Стокгольмом жесткую позицию… Это, по мнению ряда польских историков, в результате лишь усугубило кризис польской государственности.

Летом 1655 г. начался шведский «потоп», который молниеносно захлестнул польские земли, пока без особого сопротивления со стороны населения. Но его отдаленной целью была не Польша, а Московское царство. В этой ситуации и созрела внезапная симпатия между Стокгольмом и Чигирином, поскольку еще один участник в войне против Яна Казимира был Хмельницкому только в радость. Переговорный процесс между Украиной и Швецией страдал только от препятствий, создаваемых московской стороною, хотя Мартовские статьи не запрещали Киеву такие инициативы. Однако Москва воспринимала шведов не как потенциального союзника в борьбе против Польши, а как конкурента в разделе Прибалтики. В октябре 1655 г. литовская оппозиция власти Яна Казимира заключает унию со Швецией. Москва увидела в возможной гибели Речи Посполитой возникновение длиннющей границы с мощной шведской державой. Возникала ситуация, когда Хмельницкому союз со Швецией стал выгоден, а Алексею Михайловичу — нет.

Характерно, что в 1655 г. среди властей соседних стран распространяются слухи, что не очень-то и сладко живется гетману «под крепкой рукой царя восточного, православного». Так, трансильванский князь Дьердь ІІ Ракоци писал: «Московит крепко сжимает Хмельницкого, кается [он] сейчас в своей клятве; желая свободы, получил он ярмо — и большее, чем было под Польшей».

Сосед трансильванского князя, молдавский господарь, в свою очередь, писал Ракоци, что Хмельницкий «… не рад московскому обществу, хотел бы отойти и перейти на шведскую сторону».

Получив обнадеживающие вести от Карла Густава, Хмельницкий вместе с царскими войсками доходит до Львова, а другие части добираются до Люблина и заходят на этнические польские территории. Предложения гетмана королю были такими: Войско Запорожское переходит под протекцию шведского короля, образуется шведско-украинско-московская коалиция и дальше начинается подготовка к большой европейской войне против исламской Турции. Для Хмельницкого эта коалиция была весьма даже теоретическим вариантом международного признания Украины в результате участия в общеевропейской войне. Шведов турецкий вектор волновал мало, а чрезмерные успехи казаков подрывали хрупкий консенсус Карла Густава с поляками, которые не очень- то и уважали Яна Казимира и поэтому могли примириться с новой прошведской властью (ведь никто не собирался присоединять Польшу к Швеции — она бы получила лишь нового монарха).

Хмельницкий в вопросе своих территориальных претензий на западе был достаточно упорен, ибо заявлял при обращении к жителям Львова: «…Его милость шведский король пусть возьмет то, что дал ему господь Бог в его владения, а что нам помог освободить Украину свою русскую, — на том я стою». Пререкания с царским командованием по поводу отношений со шведами и осады Львова (гетман не хотел штурма, а боярин Бутурлин хотел), нежелание уничтожать верные Яну Казимиру подразделения, что привело бы шведов на галицкие земли, нежелание того, чтобы царские воеводы тоже больно уж надежно размещались на Западной Украине — все это составило комплекс причин, по которым Хмельницкий начинает отступать.

Параллельно гетман ведет переговоры с Крымом, а кроме того, давний гонитель казаков Ян Казимир, оказавшись в крайне слабой позиции, становится их тактическим союзником.

Следует учитывать, что чрезмерный успех шведов не понравился Хмельницкому точно так же, как не понравился шведам и успех гетмана. Думая, что он достаточно контролирует ситуацию на Центральной Украине, Хмельницкий считал, что Западную лучше до поры оставить в руках слабейшего из участников этой войны — то есть Яна Казимира. Потом можно вернуться и снова с ним выяснить отношения.

Крымский союзник Яна Казимира склонял гетмана к восстановлению союза с Польшей и отходу от Москвы. До сих пор неясно, взял ли гетман на себя какие-то определенные обязательства в деле расставания с Москвой, но что в ситуативный союз с Яном Казимиром и Крымом вступил — это точно. Информированные соседи (тот же молдавский господарь) относились к этому спокойно: украинский гетман не придерживается никаких договоров, и в этот раз, видимо, поступит своим обычным образом. То есть Хмельницкий, как и все разумные политики, придерживался той прагматической мысли, что вечных друзей не бывает, а есть вечные (то ли казацкие, то ли «национальные», то ли лично Хмельницкого) интересы. В сложившейся ситуации очередной перестройки международных отношений в регионе он считал, что Москва и шведы чрезмерно укрепились, — значит надо их ослабить. Воевать при этом против Москвы он, похоже, пока не собирался. Весьма вероятно, он хотел просто уравновесить свой союз с ней союзом с Крымом.

Нужно отдать должное московской дипломатии — она тоже не особенно беспокоилась по поводу интересов гетмана. Успехи шведов делали их теперь основным врагом Москвы, а с Польшей явно нужно было мириться, и в результате в 1656 г. начались мирные переговоры.

Хмельницкий был крайне недоволен этими новыми планами Кремля. Он считал, что выбить шведов — это усилить Яна Казимира, который потом вернется в Украину за своими утраченными землями (так оно в результате и получилось). Партия Яна Казимира (столь же циничная, как и гетман, и царь) параллельно вела переговоры с Крымом, чтобы сразу после изгнания с помощью Москвы шведов Польша, казаки и Ханство «выступили против Москвы, чтобы их протрезвить». Для Яна Казимира (как и для всех остальных участников той сложной военно-политической игры) создавшиеся новые реалии были только временными обстоятельствами — как и все предыдущие.

Но раз уж царь так хочет мира с Польшей, то Хмельницкий выдвигал свои предложения. Его условия касались расширения казацкого Гетманата на все «владения давних князей русских» до Вислы и Карпат. С этим поляки никак не могли согласиться, и переговоры зашли в тупик. Компромисс был достигнут на пункте об избрании русского царя на польский трон после смерти бездетного Яна Казимира. В теории это было возможно, а на практике — нет, просто в силу несовместимости политических культур Речи Посполитой и Москвы, так что в любом случае это был успех польской дипломатии.

В ноябре 1656 г. было заключено Виленское перемирие, и украинские интересы в его условиях практически не учитывались. Как описывает очевидец, когда посланцы сообщили гетману об условиях Виленских соглашений, Хмельницкий в приступе бешенства сказал: «Уже, дети мои, про то не печальтесь! Я знаю, что с этим делать: нужно отступить от руки Царского Величества, а пойдем туда, куда велит Верховный Владыка, — не только под христианского государя, а хоть бы и под басурмана». Вполне прозрачное заявление.

Историки по-разному оценивают значение Виленского соглашения для последующих событий. В любом случае смысл союза между казаками и Москвой в понимании Хмельницкого касался разрешения территориальных и статусных проблем Гетманщины в отношениях с Польшей — ведь на востоке существовала признанная граница с Московским царством и некий союзно-вассальный статус, а вот с севера и запада границы не было никакого признания статуса Войска Запорожского. Виленское перемирие лишало Хмельницкого возможности торговаться с Яном Казимиром на прежнем уровне военного давления и выводило Москву из числа непосредственных участников ключевого для гетмана конфликта. Необходимо было искать новые союзы.

В октябре 1656 г. Хмельницким подписывается договор о дружбе с враждебной Польше Трансильванией, а в январе 1657-го возобновляется диалог со Швецией. Шведы в новых реалиях несколько «подобрели» и начали смотреть на казацкие претензии на Западной Украине с пониманием. Правда, с точно таким же пониманием они смотрели и на претензии на те же земли со стороны трансильванского князя, с которым у них возникла мысль провести «первый раздел Польши». Хмельницкому предлагались земли трех воеводств по схеме Зборовского договора 1649 г. (Киев, Брацлав, Чернигов), ну а если еще чего захочет, например, из того, что уже получат венгры-трансильванцы, — то шведы помогут им договориться «без всякой обиды».

Царь Алексей Михайлович был возмущен этими шведско-трансильванскими планами гетмана, а вот сам Хмельницкий уже в январе 1657 г. отправил на помощь трансильванскому князю сильный экспедиционный корпус. Гетман действовал вопреки условиям Виленского перемирия и фактически помогал нынешним врагам своего «шефа» — Московского государства.

Кроме излишнего, по мнению гетмана, взаимопонимания в польскомосковских отношениях, начиная с 1654 года, гетман и царь конкурировали по поводу дальнейшей судьбы белорусских земель. Ведь программа действий украинского правительства предполагала становление Украинской гетманской державы как наследника княжьей Руси, в этом смысле земли на север от Припяти с православным населением не должны были составлять исключения. Поэтому юго-восточная Беларусь уже стала полем «холодной» войны между украинскими и московскими военными администрациями.

Однако разрешение всех этих проблем уже не зависело от великого гетмана: с начала 1657 г. он тяжело болеет, а 6 августа этого же года его не стало. Свою власть он завещал младшему 16-летнему сыну Юрию.