Смерть Хмельницкого стала началом кризиса созданного им государства, которое и так находилось в состоянии многолетней постоянной и изнурительной войны. Очевидная харизма Богдана, его авторитет и жесткая властность держали в узде как противоречия между разнородными старшинскими группировками, так мощные силы народных низов, которые после смерти гетмана вырвались на поверхность политической жизни. Дальнейший упадок Гетманщины, как я уже говорил, называется обычно Руиной, но в более узком смысле это название касается разорения правобережных украинских земель в 1670-х годах. Впрочем, будучи символом утраты завоеванных кровью и нечеловеческими усилиями достижений, Руина вполне приемлема как определение того кризиса, который начался сразу после смерти Богдана и за 20 лет достиг своего разрушительного апогея.

Старшинский совет вполне справедливо счел младшего Хмельницкого еще неспособным взять отцовскую булаву, и гетманом был избран генеральный писарь (канцлер) Войска Запорожского Иван Выговский (1657–1659). Он энергично продолжил политику Хмельницкого последнего года, усилив польский «вектор» и оформив союзный договор со Швецией. Негативный опыт союза с Москвой обусловил вполне четкую «прозападную» ориентацию нового гетмана.

Практически сразу против Выговского выступила Запорожская Сечь, которой не понравился жесткий курс на поддержание порядка в стране. Восстание охватило наиболее подверженные сечевой анархии левобережные полки. Движение возглавили полтавский полковник Мартын Пушкарь и кошевой Сечи Яков Барабаш. Они параллельно положили начало той позорной традиции отправки доносов в Москву, которая в ближайшие десятилетия станет любимым занятием старшины в своих междоусобиях. Хотя обвинения в том, что Выговский хочет отдать Украину «ляхам», в определенном смысле (его внешней ориентации) и имели основания, но в дальнейшем эти апелляции к московским властям стали удобным инструментом для разжигания конфликтов в среде элиты Гетманщины и манипуляции из Кремля разными группировками. В ходе кровопролитного внутреннего конфликта бунт пересекли, но это было лишь началом братоубийственных войн, которыми воспользовались все соседи казацкого государства.

Сам гетман, политически реализуя разочарование в московском союзе и общую неприязнь к деспотическим обычаям России в сравнении с привычными традициями «золотых вольностей» Речи Посполитой, заключает в сентябре 1658 г. в Гадяче договор о возвращении казацкого государства в лоно «старой отчизны». Идеологию и основные пункты этого соглашения разработал сподвижник Выговского, один из истинных европейцев по духу и образованию (учился в Лейдене, Амстердаме, Оксфорде и Кембридже) Юрий Немирич. Предлагалось преобразовать Речь Посполитую в федерацию трех государств — Польского королевства, Великого княжества Литовского и Великого княжества Русского (Гетманщины). Все три составляющие государства объединялись персоной общего избранного короля, общим сеймом и совместным отпором врагам. В Великом княжестве Русском структура власти предполагала Национальное собрание (парламент), пожизненно избираемого гетмана, 30-тысячное Войско Запорожское и отмену унии. Предписывалось основание в Украине двух университетов, организация широкой сети коллегиумов и гимназий, свобода печати. Если бы эти условия были соблюдены, историческая судьба Украины сложилась бы совсем иначе, и сейчас, через 350 лет, возможно, не было бы необходимости снова думать о том, как восстановить реальную свободу слова и права человека. В современных представлениях украинских историков Гадяч является символом прозападной ориентации Украины в исторической перспективе. Это соглашение создало прецедент, к которому будут периодически обращаться все гетманы, отказавшиеся от союза с Москвой.

Все эти события, само собой, не вызвали оптимизма у царя Алексея Михайловича, и в 1659 г. многотысячная московская армия во главе с князьями Алексеем Трубецким, Григорием Ромодановским и Семеном Пожарским перешла украинскую границу. 9 июля того же года под Конотопом 16 тысяч казаков Выговского, 30 тысяч татар и несколько тысяч наемников нанесли российской армии одно из самых тяжких поражений. Украинские историки по сему поводу любят цитировать выдающегося русского историка Сергея Соловьева: «Краса и гордость московской конницы… исчезла в один день… Никогда уже после этого царь московский не смог вывести в поле такое блестящее войско».

Заметим, что успех был, конечно, велик, но не имел стратегических последствий в пользу Гетманщины. В нескольких городах остались московские гарнизоны, а вскоре царь вернул все сторицей.

Польский сейм, не оценив «реверанса» Выговского и Немирича, существенно урезал Гадячские пункты. Новый кошевой Сечи, легендарный Иван Сирко, напал на улусы татарских союзников гетмана. В левобережных полках начались промосковские восстания. Восставшие снова приглашают российские войска, а часть старшин (в том числе и свояки Хмельницкого), недовольные тем, что гетманом стал Выговский, а не кто-либо из них, созывают «черную раду» (казацкое собрание «по инициативе низов»). Рада ниспровергает Выговского, а его представителей убивают. Этот переворот принес булаву Юрию Хмельницкому (гетман в 1659–1663 гг.), ставшему лишь марионеткой в руках «старших товарищей». Гибель Юрия Немирича в 1659 г. и Ивана Выговского в 1664 г. окончательно похоронили Гадячский проект. Как верно заметил Николай Костомаров, «украинцы показали, что они неспособны понять и оценить этот продукт голов, которые стояли выше уровня целого народа».

Младший Хмельницкий подтверждает верность Речи Посполитой и вступает в переговоры о сокращении зависимости Гетманата от Москвы. Что делает Москва? Очень просто и «конкретно» решает вопрос: воевода Алексей Трубецкой приглашает юного гетмана на переговоры, на которых тот попадает в Переяславе в засаду российских и левобережных промосковских полков. Пока «железо горячо», Трубецкой требует от Юрия снова подписать будто бы те же статьи, что подписал в 1654 г. его отец, Богдан Хмельницкий. Однако это был фальсификат, в котором условия, подписанные Богданом, существенно урезались. Что характерно, именно этот фальсификат под названием «Статьи Богдана Хмельницкого» и войдет в Свод законов Российской империи. Как видим, корректность московской дипломатии оставляла желать лучшего.

Еще одним правовым свидетельством московской политики была присылка родной сестре гетмана Юрия (дочери Богдана Хмельницкого) изувеченного тела ее мужа, полковника Данила Выговского. По описанию очевидца, «все тело его было рвано кнутами, глаза выколоты и серебром залиты, уши сверлом вывернуты и серебром залиты. Пальцы перерезаны. Ноги по жилам разобраны. Одно слово — неслыханное зверство… Прибежал

Хмельницкий утром, а увидев тело, горько рыдал. Данилова жена проклинала его страшными проклятиями». «Подарочек», как видим, был еще тот. Идя с воеводой Шереметевым против очередной польской армии, Юрий выслушивал от него выражения типа: «Прилично бы тому гетманишку еще гуси пасть, а не гетмановать». В общем, «обаяли» молодого Хмельницкого «московские люди».

Летом 1660 г. под Слободыщами в Полесье поляки окружили московско-казацкое войско, и Юрий подписывает новый договор, — уже с Польшей, урезанно повторявший Гадячские пункты. Левобережные полки, больше боявшиеся Москвы, чем Варшавы, Юрия не поддерживают, и в 1662 г. окончательно разбивают его войска. Молодой Хмельницкий, явно не рожденный по своим личным качествам нести такую ответственность (он и раньше просил снять с него этот груз), в 1663 г. оставляет гетманскую булаву и постригается в монастырь.

В том же году правобережные полки избирают гетманом крестника Богдана Хмельницкого Павла Тетерю (1663–1665), продолжившего курс на сближение с Польшей и татарами.

А из социального хаоса Левобережья возникла фигура до поры удачливого демагога Ивана Брюховецкого (1663–1668), поддержанного московскими войсками и казацкой голытьбой. Логично, что кандидатура Брюховецкого не вызвала возражений у российской дипломатии. Выборы нового гетмана на Левобережье сопровождались грабежами и насилием. Анархия породила гетмана, для которого царские подачки были важнее любых казацких или украинских интересов.

Объективное несовпадение внешних ориентаций старшины и разные планы на будущее приводят к тому, что с 1663 г. Украина разделяется по Днепру, и оба новых гетмана вступают в новую польско-российскую войну — каждый на стороне своего союзника, друг против друга.

Неудача Польши и правобережцев в 1664 г. обозначила фактическое завершение претензий Речи Посполитой на Левобережье Днепра. На Правобережье вспыхивают бунты, действуют польские, московские, запорожские и левобережные войска. Поляки продолжили традицию Иеремии Вишневецкого: силы Стефана Чарнецкого кровью «успокаивает чернь» от Киева до Чигирина. Деморализация, запустение и анархия охватила край, не оставив правобережному гетману Павлу Тетере никаких военных перспектив. В 1665 г. он отрекается от гетманства.

Торжествующий Иван Брюховецкий — первый из гетманов — отправляется с представительной делегацией в Москву, дабы «видети его Государевы пресветлые очи». Результаты визита крайне обнадежили левобережного гетмана: его женили на «московской девице», пожаловали титул боярина, а ближней старшине — дворян. Правда, за это ему пришлось «всего лишь» подписать Московские статьи, сводившие автономию казацкого государства к минимуму, включая введение русских гарнизонов во все важные города и Кодак (крепость возле Сечи), а кроме того — воеводскую юрисдикцию над неказацким населением, контроль над избранием киевского митрополита и прочая, прочая, прочая.

Реакцию в Украине на такие нововведения можно передать словами монахов Киево-Печерской лавры и кошевого Сечи Ивана Рога. Первые заявили: «Как только прибудет к ним в Киев московский митрополит — они запрутся в монастырях, и разве что их из монастырей за шеи и ноги вытянут». А кошевой, в свою очередь, писал Брюховецкому: «Услыхали мы, что Москва будет в Кодаке, но ее нам не надо. Плохо делаешь, что начинаешь с нами ссориться… Хоть ты от Царского Величества получил пожалования, однако достоинство свое получил от Войска Запорожского. Войско же не знает, что такое боярин, знает только гетмана».

В это время на Правобережье у Павла Тетери появился преемник — один из наиболее достойных гетманов той смутной эпохи Петро Дорошенко (1666–1675). Избравшие его немногочисленные сторонники не выступали во внешней ориентации категорически на Москву или Варшаву, считая, что ситуация подскажет. Подавив сопротивление своей власти на Правобережье, гетман решает наследовать татарско-турецкий вектор политики Богдана Хмельницкого и начинает с татарами успешные действия против Польши.

Именно тогда изнуренные многолетним конфликтом Речь Посполитая и Московское царство подписали в январе 1667 г. Андрусовское перемирие, поделив таким образом Украину между собой по Днепру. Киев временно оставался за Москвой, а Сечь должна была управляться совместно.

В октябре того же 1667 г. Дорошенко окружает вместе с татарами польское войско, но разрушительный поход запорожского кошевого Ивана Сирко на Крым лишает его в критический момент столь необходимого татарского союзника. Благодаря «услуге» со стороны Сечи Дорошенко пришлось присягнуть на верность Речи Посполитой, но он сразу же высылает посольство в Стамбул.

Известие об Андрусовском соглашении не порадовало и Левобережную Украину: разделение страны ставило крест на надеждах возвратиться к тем ее пределам, которые были когда- то завоеваны Хмельницким. Идея восстановить «гетманат обоих берегов Днепра» становится одной из ключевых для левобережной казацкой старшины. Старшинская рада и следующий по ветру господствующих настроений Брюховецкий тоже решают договариваться с Турцией. Однако Андрусовское перемирие похоронило политическую репутацию Брюховецкого.

Разочарование старшины гетманом было столь сильным, что привело к приглашению Петра Дорошенко перейти Днепр. Встреча двух гетманов кончилась тем, что толпа растерзала Ивана Брюховецкого. Дорошенко стал «гетманом обоих берегов Днепра», но пробыл им не больше года. Интересно, что в этот период на службе у Дорошенко находился молодой шляхтич Иван Мазепа, усвоивший многое из приоритетов этого гетмана.

Бунт на Сечи, одновременный поход московской армии с севера и приход враждебных сечевиков с татарами с юга растянули силы гетмана. Отступавший перед воеводой Ромодановским соратник Дорошенко Демьян Многогрешный был вынужден подписать Глуховские статьи, компромиссно расширенные в пользу казацкого государства по сравнению со «сдачей позиций» Брюховецкого. Сам Многогрешный — то ли по своей воле, то ли исходя из ситуации — стал очередным параллельным гетманом (1669–1672).

Чрезмерные его симпатии к Дорошенко повлекли за собой серию доносов на гетмана в Москву. В 1672 г. Многогрешный, первый из украинских гетманов, посещает Москву в кандалах, а оттуда направляется в Тобольский острог. Левобережной старшине уже не был нужен гетман, который бы проявлял самостоятельность, — она уже сама научилась договариваться с Москвой и выторговывать себе привилегии и дары за определенную ««позицию» во внутриукраинских делах.

Новым левобережным гетманом становится более уживчивый и дипломатичный Иван Самойлович (1672–1687). На Правобережье в 1669–1674 гг. Дорошенко воюет со своим пропольским конкурентом, третьим гетманом Михаилом Ханенко. Правда, позже Ханенко переходит на московскую сторону, но потом — опять на польскую. Поскольку Ханенко нарушал единство украинской позиции в переговорах с Варшавой, Дорошенко снова пришлось остановиться на Стамбуле.

Поход огромной турецкой армии на Подолье и неожиданное взятие ими Каменца-Подольского в 1672 г. не оставили Речи Посполитой выхода, и Бучацкий договор отдавал западное Подолье непосредственно Турции, а Правобережье переходило Дорошенко как вассалу султана. Как пишет историк Наталия Яковенко, триумф османов оказался Пирровой победой для Дорошенко. Бесчинства татар и турок заставляли население бежать со всем скарбом на левый берег Днепра и дальше на земли «московской Украины» — Слобожанщину — современные Сумщину, Харьковщину, Курщину, Белгородщину. Территория Правобережья на юг от Киева была практически безлюдной.

Усугубили ситуацию вернувшиеся поляки и переправившийся через Днепр Самойлович. Впоследствии левобережный гетман будет целенаправленно сгонять людей за Днепр, ведь люди — это ресурсы, нет людей — нет власти над территорией, да и сама территория тогда никому не нужна.

Видя хаос и полную деморализацию на своих землях, потерявший всякую надежду Петро Дорошенко прекращает борьбу, сдает свои регалии Ивану Сирко и отдает себя на цареву ласку. Его столица Чигирин капитулирует перед армией Самойловича. Тогда впервые украинские знамена проволокли по улицам Москвы. Закончил свои дни Дорошенко в пожалованном ему за дальнейшую воеводскую службу имении под Москвой, оставаясь до конца жизни кем-то вроде почетного заложника. Из дальнего потомства гетмана можем назвать Наталию Гончарову, жену Пушкина.

Поскольку Москва поначалу не хотела уходить с Правобережья, в 1677 и 1678 г. состоялись два похода турецкой армии на Чигирин. Левобережные украинцы были готовы подольше побороться с турками за Богданову столицу, но для Московского государства эта борьба стала очевидно нерентабельной, да и политически невыгодной — зачем воевать за пустыню? По приказу воеводы Ромодановского, уходящие войска взорвали крепость, а руины пришедшие турки сравняли с землей.

В январе 1681 г. в Бахчисарае Москва и Стамбул заключают перемирие на 20 лет, по которому бывшие Дорошенковы владения должны были остаться незаселенными. Подтвердил это и «Вечный мир» между Московским царством и Польшей 1686 г., который закреплял границу раздела Украины по Днепру, принадлежность Киева Москве, а все, что на юг от Киева, должно было «остаться пустым, как оно есть сейчас».

Сердце государства Богдана Хмельницкого превратилось в пустыню, а его страна была разделена соседями надвое. Самойлович, после 1675 г. единственный гетман Войска Запорожского, был вынужден смириться с тем, что «гетманом обоих берегов» он уже не станет. Казацкое устройство сохранилось лишь на Левобережье, а на Правом берегу было восстановлено то устройство, которое было до Хмельницкого, — без каких-либо «автономий» и особенностей. Спустя время на землях разоренной и «ничьей» Чигиринщины стихийно опять возникнет казатчина, но это будут уже новые люди, никак не связанные с традициями правобережных полков.

Несмотря на то, что Самойловичу удалось стабилизировать ситуацию на Левобережье, это не добавило ему популярности в среде привыкшей к большей свободе старшины — да и лояльность его к Москве после этого «пошатнулась». Он стал себе позволять всякие «вольности», да и вообще, по мнению многих соратников, слишком долго засиделся на своей высокой должности. Полетели доносы, и во время неудачного украинско-московского похода в Крым в 1687 г. Самойлович был обвинен в сепаратизме и взяточничестве, помощи татарам, смещен и сослан с одним сыном в Тобольск, а другого его сына казнили. Это позволило фавориту московской царевны Софьи Василию Голицыну (который возглавлял поход) избегнуть своей ответственности за поражение. На совещании со старшиной вблизи реки Коломак из возможных кандидатов на булаву он выбрал Ивана Мазепу, который (как я уже упоминал) ранее служил у Дорошенко, а 13 лет тому назад был захвачен сечевиками и передан в руки Самойловича. За это время Мазепа успел стать влиятельным представителем старшины, а своим обаянием и европейским кругозором приглянулся не чуждому «западных мод» Голицыну. Новый гетман, как полагалось по тогдашним обычаям, подписал новые гетманские «статьи» (Коломацкие) и отблагодарил князя за неожиданный выбор щедрым подношением. Никто не догадывался, что Мазепа станет знаковой фигурой украинской истории. Пока же он просто продолжал усилия Самойловича по налаживанию жизни Гетманщины и был всецело лоялен к Московскому государству.