Глава
7 ЭЛИТНЫЙ
ПАРАДОКС

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

К середине 2010-х годов сложилось парадоксальное положение. Профессиональные и социальные СМИ за- полнены статьями о господствующих элитах. Телевиде- ние и видеоканалы интернета постоянно транслируют сюжеты об одном проценте населения, который господ- ствует над миром. В Соединенных Штатах и континен- тальной Европе выходит большое количество литерату- ры об элитах. При этом основная часть подобных книг написана в жанре нон-фикшн и является не столько ре- зультатом глубоких аналитических исследований, сколь- ко журналистским обобщением горячих, интересующих общественность, тем. Характерными примерами таких книг являются: «The Global Power Elite and the World They Are Making» Давида Роткопфа, «Plutocrats: The Rise of the New Global Super-Rich and the Fall of Everyone Else» Кри- сти Фриланд и им подобные.

Сложившееся положение резко контрастирует с ситу- ацией, существовавшей до второй половины 70-х годов. В тот период велась скрупулезная академическая рабо- та, базирующаяся на обобщении огромного статистиче- ского материала по выявлению структуры и конкретно- го состава элитных групп. Параллельно осуществлялись глубокие исследования по теории элит, связанные с раз- работкой концептуальной базы элитного анализа. Имен- но к середине прошлого века сложились основные на- правления теории элит, разработанные Гаэтано Моска, Вильфредом Парето и Робертом Михельсом, а также Са- муэлем Липсетом, Чарльзом Миллсом и др.

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

В конце 60-х – начале 70-х годов были написаны основные работы, где подводились итоги документаль- ного анализа финансово-экономических элит. Среди них следует выделить, прежде всего, книги «Богачи и сверх- богачи: о подлинных правителях Соединенных Штатов» Ф. Ландберга, «Сильные мира сего: бизнес и бизнесме- ны в американской истории» Б. Селигмена и «Властвую- щие элиты» Ч. Миллса и т.п., оперативно и качественно переведенные на русский язык и изданные в СССР.

Странность сложившегося в настоящее время поло- жения с изучением элит усугубляется рядом дополни- тельных обстоятельств:

• во-первых, имеются и пополняются практически в режиме реального времени огромные массивы мате- риалов, характеризующие собственников, управленцев, стейкхолдеров практически всех компаний, а также все существенные факты, касающиеся сколько-нибудь за- метных субъектов экономической деятельности в по- давляющем большинстве стран мира. Сегодня открыты огромные базы и архивы подобной информации, охва- тывающей все основные страны мира и отрасли эконо- мики. Иными словами, для исследователей доступны просто необозримые «залежи» первичного, фактографи- ческого материала. Удивительно, что в настоящее время сделана лишь она попытка такого анализа, проведенная группой исследователей из Цюрихского технологическо- го университета «The network of global corporate control» Stefania Vitali, James B. Glattfelder and Stefano Battiston. Работа имела оглушительный резонанс;

• во-вторых, сегодня в распоряжении исследовате- лей имеется множество платных и бесплатных компью- терных программ, позволяющих работать с Большими Данными, вести детальный сетевой анализ, распутывать сложные клубки взаимосвязей, находить в массивах ин- формации неочевидные закономерности, сведения о лицах, событиях, взаимосвязях и т.п. При наличии огром-

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

ных архивов цифровых СМИ, переведенных в цифровую форму практически по всем основным странам мира, это позволяет применить в полном объеме методы рас- следовательской аналитики и по наблюдаемым и фик- сируемым фактам находить скрытые и скрываемые за- кономерности, связи и отношения;

• в-третьих, буквально в последний год частично в результате преднамеренных утечек, спровоцированных разведывательными органами, частично в результате целенаправленной работы налоговых органов и органов финансового контроля основных стран мира, по сути, ка- нула в лету банковская тайна и анонимность оффшорно- го и трастового владения. На волне разоблачений появи- лись даже специализированные компьютерные сервисы, позволяющие отыскать скрываемые оффшорные компа- нии у известных легальных юридических и физических лиц. С учетом того, что элитные группы активнейшим об- разом использовали оффшорные убежища, такое изме- нение ситуации резко повысило возможность реального анализа структуры финансово-экономических групп.

Однако, несмотря на единичные работы, по сути, до- кументированных исследований структуры финансово- экономической элиты основных стран мира вот уже в течение более чем 15 лет не опубликовано в виде монографий, открытых докладов и т.п. В поисках отве- та на этот вопрос автор статьи обратилась к одному из наиболее авторитетных и известных специалистов в области анализа элит, автору многократно переизда- вавшейся книги «Who Rules America Now?» профессо- ру Уильяму Домхоффу. Господин Домхофф подтвердил, что, действительно, с начала века в Соединенных Штатах не вышло ни одной обобщающей работы по структуре финансово-экономической элиты США, где были бы под- робно рассмотрены ее основные группы и связи между ними. Основную причину сложившегося положения про- фессор видит в том, что эта тема уже длительное вре-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

мя не поддерживается грантами, которые являются в Соединенных Штатах основным инструментом научной деятельности. При этом можно предположить, что, тем не менее, такие исследования в Соединенных Штатах, Европе, Китае ведутся, но их результаты засекречива- ются корпорациями или близкими к разведывательно- промышленному комплексу «думающими танками», которые их осуществляют.

К сожалению, весьма плачевная ситуация относи- тельно документального анализа западных элит сложи- лась и в России. Между тем, востребованность темы воз- растает, что называется не по дням, а по часам. Этому способствует целый ряд обстоятельств.

Прежде всего, вот уже длительное время происхо- дят интенсивные процессы своеобразной приватизации ведущих западных государств. Этот процесс выражает себя в частности в том, что публичные представитель- ные структуры власти все больше становятся лишь внеш- ними формами по отношению к реальным структурам господства и принятия решения. Соответственно, для того, чтобы максимально эффективно взаимодейство- вать и противоборствовать с теми или иными акторами на политической арене надо точно понимать структуру финансово-экономической элиты и тенденции ее изме- нения. Кроме того, непростая, все более усложняющаяся геополитическая обстановка в мире предполагает мак- симальное использование несовпадения интересов раз- личных элитных групп, а также выстраивание отношения с теми из них, чьи текущие или перспективные задачи совпадают с российскими интересами.

Справедливость оценки уровня исследований финансово-экономических элит как неудовлетворитель- ного не сложно продемонстрировать на примере двух имеющих наиболее широкое хождение в экспертном со- обществе подходов к структурированию элит.

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

Как это ни удивительно, немалая часть экспертного сообщества, например, В. Катасонов и В. Павленко про- должают сводить элитные противоречия к борьбе так называемых кланов Рокфеллеров и Ротшильдов. При этом, хотя подобные тексты претендуют на принадлеж- ность не к публицистике, а к науке, в их подтверждение не приводится ни одного доказательства. Оно и понятно. Таких доказательств просто не существует в документи- рованном виде. Что же касается ссылок на частные раз- говоры и недокументированные источники, подобная непроверяемая аргументация лежит за пределами нау- ки и серьезной аналитики.

Другой популярный в экспертном сообществе под- ход был предложен известным колумнистом, спикером и исследователем М. Хазиным. В статьях, написанных в 2013 году, он высказал гипотезу раскола элит на три со- ставных части, а именно: так называемых «менял», «про- центщиков» и «региональных процентщиков». Анализ публикаций, где изложена подобная позиция, позволяет сделать вывод о том, что менялы от процентщиков отли- чаются источником дохода финансовых институтов, на- ходящихся под контролем соответствующих групп. В слу- чае менял эти доходы связаны с извлечением прибыли из валютных и финансовых рынков. В случае процентщи- ков главные источники прибыли лежат в традиционном кредитовании и близости к источникам эмиссии – ФРС и проч.

Принципиально исследователь может строить лю- бые классификации, которые помогают изучать реаль- ные экономические процессы, и задают своего рода ис- следовательскую картину мира. Однако представляется, что в данном случае такая классификация скорее затем- няет, чем проясняет экономические процессы. Посколь- ку предложенная классификация претендует на анализ финансовой элиты, то естественным будет рассмотрение балансов основных банков. Благо, что таковых немного.

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

Нельзя не согласиться с названием мирового экономи- ческого бестселлера «13 банков, которые правят ми- ром» Саймона Джонсона, Джеймса Квака. Даже если анализ расширить с 13 банков до 29 основных финансо- вых институтов планеты, найденных исследователями из Цюрихского технологического университета в упомяну- том выше исследовании, то обнаружится, что серьезных расхождений в структуре балансов, позволяющих груп- пировать эти институты на указанные группы, в реаль- ности не существует. Доходные части балансов основных мировых банков весьма схожи между собой.

В то же время подход М. Хазина имеет опреде- ленный смысл, если перенести его из финансово- экономической сферы в политическую. Под таким углом зрения процентщики превратятся в политические элиты, делающие ставку на глобализацию, ориентированную не на какие-то конкретные страны, а, на мировое хозяй- ство и политическую структуру в целом. Менялы в этом смысле превращаются в часть элиты стран, так называе- мых региональных лидеров. Целью этих элитных групп становится поворот процессов глобализации вспять и членение единого мира на несколько зон, в которых мо- жет быть реализована автаркия, т.е. замкнутость зоны на саму себя при минимуме внешней торговли. И, наконец, региональные процентщики – это имперская политиче- ская элита США, ставящая на глобальное и единоличное лидерство США в мире, либо поделенном на зоны, либо представляющим единое целое. Само по себе такое членение достаточно любопытно, однако не может вы- ступить в качестве базисного. Ведь базисом, в конечном счете, всегда выступают технологии, организационные и финансово-экономические отношения, а не политиче- ские предпочтения.

В то же время, как показывает практика, наиболее эффективным способом осуществления исследователь- ских программ является, как убедительно доказал про-

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

фессор А. Брушлинский, является метод анализа через синтез. А синтез, как справедливо отмечает Ю. Овчинни- ков в своей пионерной работе «О природе случайности», обязательно предполагает наличие концептуальной схе- мы, которая имеется у исследователя еще до анализа эмпирического материала. Указанная схема помогает организовать эмпирический материал и в ходе исследо- вания либо находит свое подтверждение, либо должна быть отброшена как не отвечающая фактологической картине мира.

Чтобы сформировать предварительную гипотезу от- носительно структуры основных элитных групп необхо- димо опереться на наиболее сильные, действительно привносящие новое в элитный анализ, работы, вышед- шие в последнее время. Речь идет в первую очередь о цикле работ знаменитого социолога М. Манна о сетях власти «The Sources of Social Power: Volume 1-4» и работах А. Фурсова «Колокола истории» и «Глобальные игроки – за исключением Китая – не государства, а устойчивые се- тевые структуры». Также нельзя не включить в этот ряд работу профессора Принстонского университета М. Ги- ленса «Testing Theories of American Politics: Elites, Interest Groups and Average Citizens», и исследование С. Витали, Дж. Гладфелдера и С. Биттистона «The network of global corporate control». Краткая выжимка из этой работы под названием «147 корпораций, которые контролируют мир» была перепечатана всеми ведущими научными и популярными электронными и бумажными изданиями во всех странах мира, в том числе и в России.

Между тем, несмотря на всю сенсационность ис- следования, оно отражает лишь часть картины. Более того, в определенной степени его результаты показыва- ют весьма искаженную картину. Дело в том, что, как эм- пирически показал Э. Маршалл из Института Хэмптона, и неопровержимо математически доказал российский математик В. Подиновский, элиты, даже в условиях су-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

ществования сети перекрестного владения акциями не представляют собой однородной системы.

Для выделения крупных структурных блоков в слож- ной системе мировых элит лучше всего подходит, по на- шему мнению, критерий деятельности элитных групп. Именно деятельность определяет, какие технологии и ресурсы используются, какова структура активов и пас- сивов элит, на какие политэкономические отношения и функции они опираются, в чем особенности их взаимос- вязи с другими элитными группами и слоями общества и т.п.

В современном глобальном мире потребительского финансизма по критерию деятельности четко выделя- ются три элитных группы. Естественно, что такое выде- ление не абсолютно, группы переплетаются между со- бой, имеют зачастую общих представителей в структурах политической власти и т.п. Однако, при этом, способ их существования, экономические интересы, механизмы политического доминирования и т.п. существенно раз- личаются.

Первая группа – это, несомненно, хозяева сегод- няшнего мира, финансисты, или, как их недружелюбно называют в СМИ – банкстеры. Они являются не только в значительной мере хозяевами эмиссионных центров, но и получают и контролируют львиную долю доходов глобальной экономики. Например, в Соединенных Шта- тах доля прибыли финансового сектора в общем объеме выросла с 10% до Второй мировой войны до более чем 50% в настоящее время. Полное господство финансистов окончательно установилось с перестройкой в Советском Союзе, и многократно упрочилось после его распада.

Вторая группа – это транснациональные компании традиционных отраслей экономики, порожденные вто- рой производственной революцией, а также междуна- родные торговые компании. Эту группу еще часто назы- вают корпоратократией. Ее расцвет приходится на годы

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

«холодной войны» с СССР, а конкретно со второй полови- ны 50-х годов прошлого века до краха СССР в 1991 году. В последние 15-20 лет она перестала выступать конку- рентом финансистов в борьбе элит и превратилась, по сути, в подчиненную им группу. Это, в частности, нагляд- но продемонстрировало упомянутое выше исследова- ние «The network of global corporate control». В условиях перманентного снижения темпов экономического роста на протяжении последних десятилетий, падения нормы прибыли и действия мощных механизмов перераспре- деления прибылей, доходов и инвестиций из реального сектора в финансовую систему, у этого сектора фактиче- ски оказались исчерпаны внутренние драйверы и ресур- сы развития. Его существование оказалось подчинено и с точки зрения формирования инвестиций, и с позиций владения капиталом, и по критерию обеспечения спроса на продукцию, финансовой элите глобального мира.

В последние 40 лет происходило постепенное фор- мирование третьей группы мировой элиты, связанной с высокими технологиями, а в будущем, с разворачиваю- щейся Третей производственной революцией. Фактором формирования третьей группы элиты стала «холодная война» между СССР и США – своеобразное преддверие Третьей производственной революции. Именно в тот пе- риод государства стали вкладывать огромные ресурсы в научные исследования и новые производственные тех- нологии, которые могли использоваться как в военном, так и в гражданском секторах экономики. Например, в США, Европе и Японии именно государства сформиро- вали высокотехнологичные сегменты, создали механиз- мы их финансирования, а также обеспечили трансферт технологии из государственного сектора в частный для их коммерциализации и использования для производ- ства товаров и услуг в секторе конечного потребления домохозяйствами.

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

Об этом убедительно свидетельствуют написанные на основе обобщения огромных массивов достовер- ных эмпирических данных книги M. Mаззукато «The Entrepreneurial State: Debunking Public vs. Private Sector Myths (Anthem Other Canon Economics)» и Ф. Блок,

Kеллер «State of Innovation: The U.S. Government’s Role in Technology Development». Именно государство созда- ло, по сути, Силиконовую долину, обеспечило стартовый капитал венчурных фондов, дало заказы университетам, сформировало устойчивые производственные програм- мы гигантам американской высокотехнологичной инду- стрии. Американские высокотехнологичные компании в сфере информационных технологий, робототехники, биотехнологий и т.п. являются исходно в значительной мере порождением военно-разведывательного ком- плекса. В этом смысле третью группу элит можно назвать

«силовиками», памятуя о знаменитом выражении Френ- сиса Бэкона «Знание – сила». Другое название для этой группы предложил известный криптограф, один из быв- ших руководителей компании Apple, отставной сотруд- ник АНБ Д. Райс в своей книге «Geekonomics». Он пред- ложил называть эту третью группу «гикономиксами».

Однако, для того, чтобы вникнуть в ситуацию с се- годняшними элитами, недостаточно просто классифи- цировать их по принципу деятельности. Существует еще как минимум три тонких момента, без рассмотрения которых невозможно сколько-нибудь адекватно понять внутриэлитные процессы и соответственно отношения элит к новым процессам и явлениям, типа третьей про- изводственной революции, слому Вестфальской миро- вой системы, деривативам, Биткойнам и т.п.

Прежде всего, нельзя не отметить происходящую в значительной части мира трансформацию государства, как важнейшего института человеческого общества. Сре- ди самых разнообразных процессов в этой сфере типо- логически можно выделить три. Во-первых, все шире

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

происходит передача государственных функций на аут- сорсинг частным компаниям. Например, число частных подрядчиков американского разведывательного со- общества перевалило за тысячу компаний. Во-вторых, все шире происходит своеобразная приватизация госу- дарства и отдельных его институтов, используемых как активы частными группами и группами влияния. Одним из примеров такой приватизации является деятельность ФРС, которая по законодательству выполняет функции государственного агентства Соединенных Штатов. Хоро- шо известно, как в разгар кризиса частным банкам было передано на длительный сроки беспроцентных кредитов на более чем 3 трлн. долларов. Наконец, в-третьих, все шире происходит передача функций от государства, где ключевую роль играет пусть декларируемая, но все-таки по факту представительная власть, к различного рода надгосударственным, никем, по сути, не контролируе- мым структурам, где все решают неподотчетные чинов- ники. Такие претензии предъявляются к формируемым в настоящее время Трансатлантическому инвестицион- ному и торговому партнерству и Транстихоокеанскому торговому партнерству. При ослаблении по факту роли представительного государства, увеличивается господ- ство крупнейших компаний, корпораций, банков, а так- же неформальных групп и других образований самой разнообразной конфигурации.

Вторым аспектом, который нельзя не принимать во внимание, является все большее расхождение интере- сов различного рода институтов и организаций с одной стороны и действующих внутри них групп – с другой. В 80-х годах прошлого века А. Лазарчук и П. Лелик опу- бликовали эссе «Голем хочет жить». В нем они впервые показали, что крупные организации типа министерств, разведывательных агентств, транснациональных корпо- раций и т.п. демонстрируют квазиразумное поведение. Развивая идеи Р. Акоффа, они показали, что такие ор-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

ганизации имеют собственные цели, которые могут не полностью совпадать с законодательными или другим образом нормативно установленными функциями. При- чем, это целенаправленное поведение осуществляется в каком-то смысле независимо от конкретных лиц, воз- главляющих указанные организации, и в большей мере определяется сложившимися внутренними процедура- ми и технологиями, а также различного рода неформаль- ными правилам и ценностями, присущими конкретной организации или институту. В последующем эта гипотеза получила многочисленные эмпирические подтвержде- ния на материалах самых различных стран мира. Такой подход хорошо объясняет известные всем факты, когда вновь назначенные руководители организации не могут изменить характер ее деятельности.

Уже в этом веке на Западе Дж. Ходжсон и Т. Кнуд- сен, а в России М. Мусин установили, что внутри круп- ных организаций с неизбежностью появляются группы с собственными интересами. При этом, чем больше ор- ганизация, и чем строже в ней соблюдается внутренний режим секретности, тем с большей вероятностью эти группы могут конкурировать между собой, даже не зная о существовании друг друга. Каждая из указанных групп старается использовать квазиразумное поведение орга- низации в собственных интересах.

Наконец, третий аспект связан с необходимостью демифологизации элитного анализа. Длительное время господствовало понимание элит как малоподвижных ие- рархий, в которых несколько групп ведут непримиримую борьбу между собой. Причем, как правило, эти иерархии относятся к числу жестких структур и существуют в неиз- менности длительное время, превышающее жизненные циклы нескольких поколений. Именно на данной посыл- ке долгие годы было построено большинство работ по анализу элит.

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

Поскольку в условиях перехода после

завершения

«холодной войны» мировой системы в высокодинамич- ную, турбулентную фазу своего существования переста- ли обнаруживаться данные, подтверждающие наличие жестких иерархий, как основного принципа организации элит, то на их место пришла так называемая сетевая мо- дель. Отношения внутри элит стали трактоваться как сети со всеми вытекающими из этого последствиями. С раз- витием интернета такая модель стала абсолютно господ- ствующей. Из нее исходит подавляющее большинство современных исследований элит.

Комбинация указанных выше трех обстоятельств привела к появлению принципиально нового подхо- да. Суть его – в констатации необратимого упадка элит всех типов, и перехода власти к децентрализованным малоконтролируемым сетям, типа Аль-Каиды или груп- пы активистов Дж. Ассанжа. Наиболее ярко этот подход выражен в международном политическом бестселлере 2013 года, книге М. Наима «End of Power». Ее главный тезис состоит в том, что власть теперь легко «взять», но она оказывается бессильной. Реальное господство пере- стало быть сосредоточено в руках элит, а оказалось как бы распределенным, «размазанным» по множеству сла- босильных, и эффективных лишь на короткое время се- тевых структур.

Однако представляется, что говорить о конце власти преждевременно. В случае элит действует универсаль- ный принцип: в реальности все происходит не так, как ка- жется на первый взгляд. Еще в 30-40 годы прошлого века российско-германский биолог Н. Тимофеев-Ресовский установил, что наиболее успешно адаптируются к бы- строизменяющейся ситуации те живые организмы, в которых наиболее четко проявляется блочный принцип организации. Если переводить это на привычный язык, то речь идет о иерархо-сетевых структурах. В 1945 году американский математик и биофизик У. Маккалок раз-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

работал знаменитые нейронные сети, которые сегодня лежат в основе интеллектуального анализа Больших Данных. Занимаясь вопросами нейронных сетей, он вы- вел принцип организации живых организмов, который получил название гетерархии. В 2009 году профессор Корнуэльского университета Д. Старк выпустил книгу

«The Sense of Dissonance: Accounts of Worth in Economic Life». Он обнаружил, что гетерархия является организую- щим принципом не только для живых организмов, но и в хозяйственной деятельности.

Мы полагаем, что этот же принцип лежит в основе формирования и функционирования современных элит. Гетерархия – это сложная адаптивная система, включаю- щая сильные устойчивые сетевые (горизонтальные) свя- зи и пластичные, динамичные организующие иерархии (вертикальные связи), чей конкретный состав зависит от внутренних факторов и изменений внешней среды. Т.е. в основе любой элиты лежат сетевые взаимодействия, обусловленные общим характером деятельности. Но в рамках этих сетевых связей образуются различные обо- собленные группы. Эти группы в зависимости от ситуации выстраиваются в иерархии, т.е. отношения господства- подчинения, которые и организуют эти самые гетерар- хии, обеспечивают их существование в мире. В качестве метафоры гетерархии можно предложить группу вело- гонщиков, которая уходит в отрыв от основного пелето- на. По сути, все участники группы равны, но в зависимо- сти от тактики всей группы, наличии сил у каждого из ее участников и других факторов, тот или иной участник группы отрыва берет на себя функцию лидера и стара- ется, чтобы отрыв группы от пелетона не сокращался, а возрастал.

Современные элиты организованы по принципу ге- терархии. Есть гетерархии финансистов, корпоратокра- тов, силовиков или гикономиксов, в которых внутреннее сотрудничество сопровождается постоянной конкурен-

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

цией и переменчивым балансом сил внутри

гетерархии

в зависимости от изменения внешней среды и

внутрен-

них

обстоятельств.

Важнейшей характеристикой всех элитных групп является их наднациональный характер. Наднациональ- ные иерархо-сетевые структуры правящих элит сложи- лись еще в последней четверти XIX и начале ХХ веков в период первой глобализации. С тех пор лишь менялись их конфигурация, иерархия, соподчиненность и состав групп. При этом мировая элита, т.е. правящий класс, слой никогда не была единой. Более того, она практи- чески никогда в последнем столетии не делилась жестко по странам и регионам. Уже давно география осталась для школы, а в жизни стала господствовать метаполити- ка. Мета по-латыни означает «сверх». Когда мы говорим о метаполитике, то строго говоря, рассматриваем един- ство политики, экономики и культуры, реализуемые че- рез власть.

Обычно

складывание

наднациональных

групп

миро-

вой

элиты

относят

к

гораздо

более

позднему

времени

–

к

концу

60-х

–

началу

70-х

гг.

ХХ

века,

когда

западная

кор-

поратократия и фининтерн, или банкстеры

наладили

контакты с частью верхушки советской

номенклатуры.

Однако

такая

позиция

является

явным

упрощением.

Давайте пристальнее присмотримся к периоду, ког- да, казалось бы, ни о каких наднациональных элитах речи идти не могло. А именно, времени, когда Совет- ский Союз, возглавляемый И.В. Сталиным, находился в непримиримом противостоянии с капиталистическими странами.

Однако в этом случае придется ответить на один неудобный вопрос. А именно, об индустриализации СССР. Как это ни удивительно, ни в Советском Союзе, ни в современной России не издано ни одной монографии об участии Запада в сталинской индустриализации. Не слишком много таких работ и на Западе. К числу ред-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

ких исключений, в частности, относится трехтомник Эн- тони Саттона «Western Technology and Soviet Economic Development».

А, между тем, материала на эту тему более чем достаточно. Сам И.В. Сталин никогда не скрывал роль сначала Германии, а затем США в советской индустри- ализации. Он, например, отмечал, что: «Мы многим обязаны Генри Форду. Он помогал нам строить автомо- бильные заводы... Советские люди многому научились у американцев. Американский опыт был использован при создании советской промышленности». Без участия американских и европейских фирм не появились бы в считанные годы ДнепроГЭС, Магнитогорский металлур- гический комбинат, Нижегородский автозавод, хими- ческая, авиационная, электротехническая промышлен- ность, военно-промышленный комплекс. 90% наиболее крупных объектов индустриализации были сооружены с участием американцев, как в части поставок комплект- ного оборудования (что называется, «завод под ключ»), так и собственно проектирования, организации строи- тельства и т.п. Часто говорят о том, что на самом деле эти поставки были более выгодны для Запада, поскольку там был экономический кризис, так называемая «Вели- кая депрессия», а Советский Союз представлял едва ли не единственную динамично развивающуюся страну. Но опять же в этом утверждении имеется очень боль- шая доля лукавства. Весьма значительная, а в отдель- ные годы и преобладающая доля затрат, связанных с за- купкой оборудования и оплатой проектов предприятий покрывалась за счет корпоративных и государственных западных долгосрочных кредитов. В 20-е гг. – прежде всего, из Германии, а в 30-е – из США и Британии.

Кстати, неслучайно, что еще в середине 20-х гг. Рок- феллеры активно пришли в Россию и реконструировали закавказские нефтепромыслы, нефтепроводы и танкер- ные стоянки. В то же время Ротшильды, через нефтяную

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

компанию Royal Dutch Shell, во главе с тогдашним ее руководителем Детеррингом, активно финансировали не только антисоветское белое подполье, но и троцкист- скую оппозицию. Все это позволяет говорить о том, что даже в сталинские времена речь шла в каком-то смысле об наднациональных группах элит. В некоторой степени советская индустриализация была сознательным отве- том западных корпоратократов на удар, нанесенный им еще в начале ХХ века принятым по инициативе банкиров антитрестовским законодательством, направленным в первую очередь против промышленников и последо- вавшим за созданием в 1913 г. Федеральной Резервной Системой США, выходом на первые роли финансистов.

Бытует мнение, что единственной национальной элитой в сегодняшнем мире является китайская элита. Однако и здесь все не так просто. Когда в 1971 г. Генри Киссинджер прилетел в Пекин восстанавливать полити- ческие, экономические и даже секретные военные отно- шения между США и Китаем, то по свидетельству одного из его близких советников, они с удивлением обнару- жили в ближайшем окружении китайского руководства и, прежде всего, Чжоу Эньлая, британских советников. Кстати, и все нынешнее китайское экономическое чудо начиналось со свободных экономических зон в при- брежных южных районах Китая. В них и по сей день со- средоточена основная часть китайского промышленного потенциала.

Главным источником финансирования и трансферта технологий в свободные экономические зоны был Гон- конг, ныне часть Китая с особым статусом, а тогда одна из последних британских колоний, управляемых генерал- губернатором. Но гораздо более важным являлось то, что Гонконг был не просто британской колонией, а под- линным форпостом, своего рода бастионом лондонского Сити в Азии. Именно в Гонконге были открыты филиалы всех крупнейших британских банков, а также основаны

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

собственно гонконгские банки, преимущественно с бри- танским и, частично, голландским капиталом.

В конце 60-х гг. прошлого века под флагом теории конвергенции, т.е. сближения капитализма и социализ- ма, часть российской номенклатуры пыталась влиться в мировую корпоратократию. Она полагала, что игра идет на равных, и в итоге ей удастся успешно интегрироваться в мировую корпоратократическую группу элиты в каче- стве равного полноправного партнера. Однако, как мы знаем, на деле получилось по-другому. Ирония истории заключалась в том, что от краха Советского Союза не слишком выиграли и западные корпоратократы. Если в годы холодной войны, с ее гонкой вооружений, борьбой за страны третьего мира, экономическим соревновани- ем двух систем, фининтерн был вынужден делить власть и партнерствовать с корпоратократами, то с крушением Советского Союза ситуация коренным образом измени- лась.

Корпоратократы, которые исторически представля- ли собой стейкхолдеров, основных акционеров и вер- хушку топ-менеджмента в транснациональных промыш- ленных, логистических и других корпорациях реально- го сектора экономики, оказались фактически в полном подчинении у финансистов. Достаточно внимательно проанализировать статистику, характеризующую основ- ные показатели динамики западных стран и, особенно, Соединенных Штатов Америки, чтобы убедиться, что фактически с начала 90-х гг. мы имеем совершенно иной строй, нежели тот, который существовал до крушения Советского Союза.

Если говорить грубо, то можно сказать, что капита- лизм перешел в стадию финансизма. В этой стадии фи- нансы окончательно перестали обслуживать экономику. Они превратились в самодостаточный, более того, глав- ный сектор мирового хозяйства. Именно в 90-е гг. были отменены практически все ограничения на банковскую

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

деятельность, появились новые спекулятивные рынки капитала, родились деривативы. Начиная с этого же пе- риода весь мир охватило безудержное потребительство, или, как говорят, консьюмеризация, означающая жизнь в кредит. Фактически суть финансизма можно выразить всего-навсего в трех цифрах. Вся мировая реальная эко- номика, включая в том числе и необыкновенно разрос- шуюся сферу услуг, сегодня составляет в год примерно 80 трлн. долларов. Мировой финансовый рынок в год оценивается примерно в 800 трлн. долларов, а с учетом деривативов – более чем в квадриллион. Таким образом, на реальную экономику приходится в лучшем случае не более 10% мирового денежного оборота.

Но вернемся от истории к реалиям сегодняшнего дня. Фактически в мировой наднациональной элите сло- жились три очевидных и хорошо распознаваемых груп- пы.

Первая из них – это финансисты, фининтерн, или банкстеры. Господствующую позицию в этой группе за- нимают крупнейшие мировые банки, от которых в ре- шающей степени зависит вся мировая экономика, пре- жде всего банки Лондонского Сити и Нью-Йоркской Уолл-стрит. Они в значительной степени контролируют Федеральную Резервную Систему США и Банк Англии. С ними вынужденные считаться Европейский Централь- ный Банк, национальные банки Японии и Швейцарии. Конечно, в состав финансовой элиты входят не только сами по себе крупнейшие банки, но и банки помельче, а также связанные с ними хедж-фонды, страховые компа- нии, инвестиционные фонды и т.п.

Главной характеристикой этой части мировой эли- ты является то, что она способна наращивать капитал и делать деньги из воздуха практически в прямом смыс- ле слова. До сих пор неизвестно, кто, в конечном счете, контролирует ФРС. Зато хорошо известно, кто получает триллионные кредиты на многие годы под 0,25% годо-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

вых. Вот получатели этих по сути бесплатных, бесконеч- но пролонгируемых кредитов, которые и кредитами на- звать трудно, и являются хозяевами сегодняшнего мира. С 70-х гг. прошлого века фактически составной, хотя и наиболее слабой, подчиненной частью финансовой эли- ты стала элита нефтяников и газовиков. Доллар не смог бы выжить как мировая валюта, если бы с конца 60-х гг. прошлого века все расчеты по нефти и энергетическим ресурсам в целом не осуществлялись бы исключительно в долларах. В этом смысле крах Советского Союза, одной из крупнейших, если не крупнейшей энергодобывающей державы мира, являлся обязательным условием выжи- вания доллара, как главной мировой валюты и условием установления абсолютного доминирования фининтерна в мировом правящем классе. А соответственно и торже- ства финансизма, как нового глобального общественно-

го строя.

Вторая – некогда равная по силам фининтерну, а теперь явно подчиненная группа мировой элиты, кор- поратократия. В сегодняшнем мире к ней относятся топ- менеджеры и ключевые акционеры транснациональных монополий, нефинансовых и невысокотехнологичных секторов мировой экономики. Другой составляющей корпоратократии является высший уровень мирового чиновничества, особенно, наднациональных государ- ственных, финансовых, экономических структур, типа МВФ, Всемирного Банка, структур Европейского Союза и т.п. По сути, корпоратократы являются той частью ми- ровой элиты, которая контролирует традиционную про- изводящую экономику. Т.е. то, чем люди и компании пользуются каждый день, начиная от производства по- ездов и автомобилей и заканчивая одеждой и бытовой техникой.

Третья часть мировой элиты начала складываться еще в 70-80-е гг., но в полный голос заявила о себе и сво- их претензиях на лидерство уже после кризиса 2008 г.

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

Она сложилась в первую очередь вокруг ведущих уни- верситетов таких стран, как США, Япония, Великобрита- ния, Франция и др. Ведущие университеты мира, в отли- чие от российских учебных заведений, давно представ- ляют собой не просто образовательные центры, а иссле- довательско- производственно- кадрово-коммерческие структуры с миллиардными оборотами. Именно здесь впервые появились и были доведены до коммерческо- го уровня все основные информационные технологии, позволившие осуществить интернет-революцию. Но ин- формационными технологиями дело не исчерпывается. Здесь же уже долгие годы ведутся успешные исследова- ния в сферах биотехнологий, поведенческих наук, разра- ботки принципиально новых видов материалов и мето- дов их обработки, роботизации и т.п.

На базе университетов появилась новая экономи- ка, которая изначально подпитывалась не банковскими деньгами, а дотациями государств, так называемым ри- сковым, или венчурным капиталом и механизмами ком- мерциализации интеллектуальной собственности через фондовый рынок. Естественно, что эта экономика в пер- вую очередь была связана с военно-разведывательным сегментом власти. Именно военные и разведка выступа- ли основными заказчиками, а соответственно и своего рода спонсорами новой экономики.

Нельзя не отметить, что этот сектор сложился в нема- лой степени под воздействием опыта Советского Союза, где роль университетов выполняли крупнейшие научно- исследовательские институты, успешно работавшие бук- вально до последних дней существования Советского Союза по означенным выше направлениям. Американцы это и не скрывают. Нынешний главный советник Б. Оба- мы по науке Дж. Холдрен недавно сказал, что передовая американская наука и индустрия в значительной степени появились на свет благодаря масштабным инициативам Джона Кеннеди, который прямо в своих речах говорил о

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

том, что Америка должна ответить на технологический и научный вызов Советов.

Сегодня можно говорить, что ранее разрозненные исследовательские и коммерческие кластеры, отно- сящиеся к различным сегментам новых технологий, а также властные, и прежде всего военные и разведыва- тельные структуры, срослись в единое целое, организо- ванное на иерархо-сетевой основе и ставшее отдельной обособленной и в значительной мере независимой ча- стью мировой элиты. Вслед за шведскими исследова- телями Зондерквистом и Бердом, многие их называют нетократами. Другие – гикономиксами. На наш взгляд, исходя из отечественных традиций, их можно назвать

«силовиками». С одной стороны такое название прямо отсылает к знаменитому высказыванию Ф. Бэкона: «Зна- ние – сила», а с другой, подчеркивает, что главной ор- ганизующей и финансирующей силой этой группы были военно-промышленный комплекс и разведывательные сообщества разных стран.

Почему именно сегодня разгорелась схватка между финансистами, или как их еще называют, банкстерами, и силовиками, при участии корпоратократов на той и дру- гой стороне?

Подавляющее большинство аналитиков считает, что единственный шанс для Соединенных Штатов, Японии и, в значительной мере, Западной Европы выйти из кри- зиса, состоит в том, чтобы сделать упор на новую эконо- мику, осуществить в широких масштабах третью произ- водственную революцию.

В начале этого года MTI, RAND, Токийский универси- тет и Европейский Центр оценки технологий выпустили доклад «Технологическое развитие 2025». Они предло- жили заменить наименование NBIС на NIBEP (neyrosciens, information technology, bio-technology, energy revolution, production. Новая производственная революция базиру-

Глава 7 ЭЛИТНЫЙ ПАРАДОКС

ется на робототехнике, 3D-печати, композиционных ма- териалах и т.п.).

В докладе сделан вывод, что существуют 24 критиче- ские технологии. Те, кто обладает всеми этими техноло- гиями смогут осуществить новую технологическую рево- люцию, запустить новую экономику. Согласно докладу у американцев есть готовые 21 технология, у японцев – 17, у Европейского Сообщества – 14, у Израиля – 9, у Южной Кореи – 8, у Китая – 7. И 4 – у России.

Наиболее авторитетные «фабрики мысли» прихо- дят к выводу, что выживание американского, японского и западноевропейского социумов в решающей степени зависит от того, удастся ли им запустить на полные обо- роты новую экономику, или нет. Соответственно, запуск новой экономики предусматривает несомненное доми- нирование гикономиксов, или силовиков, и той части корпоратократов, которая сумеет приспособиться к но- вым реалиям.

Как отмечают практически все исследователи новой экономики финансовая система, в том виде, в котором она существует без малого три века, оказывается просто ненужной. Банкстеры, располагая огромными ресурса- ми, и естественно, квалифицированными мозговыми трестами, прекрасно понимают тенденции развития тех- нологий и отдают себе отчет в тех коренных изменениях в балансе мировых элит, которые эти технологии с собой принесут. Поэтому фининтерн не остановится ни перед чем, чтобы не допустить утраты своего доминирующего положения в наднациональной элите, включая органи- зацию рукотворного нового экономического кризиса, или даже большой, но не тотальной войны. Банкстеры сегодня находятся в ситуации, когда отступать им просто некуда.

Борьба между различными частями элит ведется се- годня практически во всех сферах – и в сфере технологий, и в экономике, и в политике, и в культуре. Чаще всего она

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

происходит «под ковром», невидимо, и остается мало- заметной, а главное, совершенно недокументированной для сторонних, не входящих в элиту наблюдателей. Од- нако, в последнее время, борьба достигла такого нака- ла, что все чаще выплескивается на поверхность. Лучшие примеры это – непрерывные утечки по оффшорам, эпо- пея Дж. Ассанжа, дело Э. Сноудена, расследование кар- тельных сговоров крупнейших банков на всех основных финансовых рынках – от ставок кредитования до рынков нефти и металлов и т.п.

Борьбу банкстеров и традиционных корпоратокра- тов с одной стороны, и гикономиксов в связке с наибо- лее продвинутыми в технологичном плане корпорато- кратами – с другой, очень часто сводят к борьбе между технологическими укладами. Т.е. грубо говоря, между старыми технологиями индустриальной эпохи и новыми технологиями постиндустриальной производственной экономики. Однако, представляется, что дело здесь го- раздо глубже. По сути, мы стоим на пороге такого же пе- реворота в жизни всего человечества, какой произошел в результате промышленной революции конца XVIII – на- чала XIX веков. Возможно, речь идет еще о более мас- штабном сдвиге, сравнимом с неолитической револю- цией. Некоторые, например, один из руководителей Google Эрик Шмидт говорит даже о возможности изме- нения в антропологическом типе человека. И принципи- ально важно, чтобы Россия не просто нашла свое место в этом процессе, но и выступила одним из лидеров. Этому способствуют многие обстоятельства нашей давней и со- всем недавней истории, а также события, происходящие в настоящее время.