Глава
6

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

В пятилетнюю годовщину финансово-эконо- мического кризиса появилось множество научных, ана- литических и экспертных публикаций, посвященных его причинам и следствиям, сегодняшнему состоянию ми- ровой экономики. Одной из самых заметных стала ста- тья Нобелевского лауреата Джозефа Стиглица «Пять лет между небом и землей». Еще в своей книге 2010 года

«Крутое пике и новый экономический порядок» Д. Сти- глиц сделал вывод, что «кризис выявил фундаменталь- ные недостатки в капиталистической системе или, по крайней мере, в той ее своеобразной разновидности капитализма, которая сложилась в Соединенных Штатах Америки». Преодоление кризиса Нобелевский лауреат связывает с новой «альтернативной моделью капита- лизма», которая базируется на «балансе ролей рынка и ролей правительства, достижимого во многом благо- даря деятельности нерыночных и неправительственных институтов».

В статье Стиглиц подводит некоторые итоги. Он от- мечает, что за эти годы «проблемы так и остались нераз- решенными, а отчасти еще и усугубились». Резюмируя пятилетние усилия по преодолению кризиса, он отмеча- ет, что «финансовая система, может, и стабильнее, чем была пять лет назад, но это низкая планка – в те времена она балансировала на краю пропасти. Представителям правительства и финансового сектора, которые поздрав- ляют себя с тем, что банки вновь стали прибыльными, а в

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

регуляторной системе произошли небольшие, хотя и до- стигнутые с большим трудом изменения к лучшему, сле- дует сосредоточиться на том, что еще не сделано. Стакан в лучшем случае полон на четверть; для большинства же людей он на три четверти пуст».

Фактически Д. Стиглиц говорит о том, что необходим капитализм с большим государственным регулировани- ем, меньшей ролью финансового сектора и большим упором на социальные вопросы и интересы среднего класса. Эти мысли он развивает в недавно вышедшей книге «The Price of Inequality: How Today’s Divided Society Endangers Our Future Paperback». Однако представля- ется, что дела обстоят на порядок серьезнее. На наших глазах происходит своего рода трансформация несущих конструкций глобальной и национальных экономик. Причем эта трансформация по своей неумолимой ло- гике, отнюдь не ведет в сторону усиления социального характера государства и уменьшению неравенства. Этой же теме посвящен едва ли не главный политэкономиче- ский бестселлер 2014 года, который наперебой цитиру- ют Дж. Йеллен, Ф. Оланд, Б. Обама и др., – «Capital in the Twenty-First Century» Т. Пикетти.

Чтобы разобраться с происходящими

процессами,

необходимо

присмотреться к сложившейся

парадок-

сальной ситуации.

Достоверно известно, что более ста экономистов, аналитиков, инвестиционных экспертов, специалистов вычислительных наук, принадлежащих к зачастую про- тивоположным школам, придерживающихся разных идеологических убеждений, достаточно точно предска- зали сроки и масштабы кризиса. Это говорит о том, что само по себе предсказание кризиса не может выступать фактором подтверждения правоты той или иной теории или подхода.

Гораздо более интересно нечто другое. Практически никто в течение пяти лет не смог спрогнозировать теку-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

щую и краткосрочную динамику. Как правило, преоб- ладали либо апокалиптические оценки, предрекающие крушение мировой экономики в ближайший год или даже месяцы, либо расчеты, ориентированные на нача- ло периода процветания и благоденствия. Как мы знаем, не произошло ни того, ни другого.

Традиции экономических школ и экспертные оценки, базирующиеся на фактах докризисного мира, оказались неэффективными в посткризисной действительности. Можно говорить о том, что кризис начал формировать новую реальность. Соответственно, первостепенной за- дачей становится выработка понимания ее главных черт и движущих драйверов. Нужно понять, что в новой ре- альности сохранилось от докризисного мира, а в чем со- стоит новизна, сбивающая с толку экспертов и прогно- зистов.

Начнем с фундаментальных черт докризисного мира, которые определяют и новую реальность. Первая, и главная черта – это тотальная финансиализация эконо- мики. Ее масштабы таковы, что позволили гениальному русскому мыслителю А. Зиновьеву в своей книге «Запад. Феномен западнизма», написанной в 90-е годы про- шлого века, назвать поздний капитализм финансизмом. Кризис в этом плане ничего не изменил, а более того, ситуацию усугубил. Едва ли не самая наглядная харак- теристика финансиализации экономики – это то, что на один доллар торговых операций с товарами и услугами, приходится десять долларов операций с финансовыми активами всех видов. Не менее красноречивы данные международной исследовательской организации FSB. Если в 2002 г. активы 28 крупнейших банков составля- ли 48% мирового ВВП, в предкризисном 2007 г. – около 60%, то сейчас подбираются вплотную к 66%. Сегодняш- ний мир это, в первую очередь, мир секьюритизации и торговли финансовыми активами, и во вторую, подчи- ненную – производства реальных товаров и услуг.

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

Вторая ключевая черта – это усиление неравновес- ности экономических систем – от глобальной экономики до отдельных корпораций. В главной составляющей гло- бальной экономики – сфере капитальных товаров и фи- нансовых активов – невидимая рука рынка не действует. Эти рынки исходно неравновесны. Эта неравновесность сыграла роль катализатора кризиса, разразившегося в 2008 г. Продолжает она усиливаться и в новой реально- сти. В посткризисный период цены на акции, включен- ные в основной фондовый индекс S&P 500, растут почти в 10 раз быстрее, чем экономика. Значительная часть финансовых аналитиков полагает, что надувается новый, на этот раз фондовый пузырь, который неизбежно в свое время лопнет.

Третьей ключевой чертой, перешедшей из докри- зисного мира в новую реальность, стал пирамидальный характер финансовой системы позднего капитализма. Он не только сохранился, но и усилился. По своему эко- номическому смыслу и математическому выражению нынешняя глобальная финансовая система мало чем отличается от схем Понци и Мавроди. Все хорошо зна- комы с ситуацией с государственными долгами, которые во многих странах мира долгое время растут по экспо- ненте. Прежде всего, это относится к США, Японии и Ве- ликобритании.

Гораздо менее известен тот факт, что основа основ современной западной экономики, а именно, банков- ская система, также построена как пирамида. Базисным институтом рыночной капиталистической экономики является банковская система, покоящаяся на депозитах. Пирамидальный характер этой системы подтверждает- ся следующим фактом. На сегодняшний день в Соеди- ненных Штатах Америки каждому обладателю депозита гарантированы вклады на 250 тыс. долларов. Но это бу- мажная гарантия. Соотношение фонда страхования де- позитов к общей сумме страхуемых депозитов до кризи-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

са составляло чуть более 1%, а сейчас всего 0,4%, по дан- ным А. Турбанова, генерального директора ГК «Агентства страхования вкладов», почерпнутым из официальных американских источников. Такое соотношение характе- ризует только пирамидальные схемы.

В качестве четвертой определяющей черты глобаль- ной экономики остается долговременное падение мно- гофакторной эффективности производства. Это падение нагляднее всего выражается в длящемся вот уже 50 лет падении темпов роста ВВП в развитых богатых странах. Если в 60-е годы прошлого века ВВП рос ежегодно на 5,5%, в 70-х – 3,8%, в 80-х – 3,2%, в 90-х – 2,8%, в начале

этого века, до экономического кризиса – 2,1%, то в 2009- 2012 гг. – всего 0,4%.

С долговременным снижением многофакторной производительности транснациональные корпорации пытаются бороться путем сохранения системы междуна- родного разделения труда, сложившейся в 90-е и нуле- вые годы. Эта система базируется на том, что основные центры прибыли и создания добавленной стоимости, осуществление НИОКР транснациональные корпорации оставляют на территории собственных стран, а трудоем- кие, малоприбыльные операции переносят в так назы- ваемые новые, развивающиеся страны. Тем самым под- держивается и закрепляется экономическое неравенство и технологическое превосходство. Это хорошо видно на примере Китая. Вот уже долгое время подавляющая часть экспертов, а также средств массовой информации прочат этой стране замечательное экономическое и тех- нологическое будущее. Между тем, как до, так и после кризиса, более 75% экспорта из Китая осуществляется транснациональными компаниями, их филиалами или дочерними и совместными предприятиями. К чему это ведет?

Посмотрим на примере производства iPhon. В про- дажной цене iPhon 64% составляли доходы Apple, 36% –

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

китайского сборщика. Статистически эти 36% в долларо- вом виде включаются в показатели экспорта Китая. Но с точки зрения собственности и распределения цены дела обстоят не так. На долю добавленной стоимости, соз- данной в самом Китае, приходится лишь 1,3%. Осталь- ная часть идет поставщикам комплектующих изделий, которые в подавляющем большинстве расположены вне страны. Сходная, хотя возможно и чуть лучшая картина характерна и для другой технологической экспортной продукции Китая и других новых индустриальных стран. В ходе кризиса не только не уменьшилось, но и упрочилось господство финансовой элиты в мировой глобальной экономике. Это пятая ключевая черта, ха- рактеризующая как докризисный мир, так и новую ре- альность. Суть дела наиболее полно раскрывает работа исследователей Федерального института технологий в Цюрихе. Они изучили данные по 37 млн. наиболее крупным предприятиям и компаниям мира. При этом, следует иметь в виду, что восемь тысяч крупнейших корпораций производят по данным McKinsey около 90% мирового ВВП. Выяснилось, что 40% всех компаний кон- тролирует 147 корпораций. Причем, указанные 147 кор- пораций, в конечном счете, находятся под контролем 40 крупнейших структур, из которых 29 относятся к финан- совому сектору, и представляют собой либо банки, либо инвестиционные и другие фонды. Т.е. одна миллионная доля компаний контролирует всю глобальную экономи- ку. Причем, есть все основания полагать, что контроль за ключевыми финансовыми институтами осуществляется хотя и большим, но ограниченным кругом групп, семей

и

кланов.

Внимательный анализ отмеченных выше черт по- слекризисного мира, показывает, что кризис не толь- ко не решил и даже не сгладил, а, наоборот, обострил противоречия, свойственные докризисной глобальной экономике.

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

Особый интерес представляет выделение новых черт, проявившихся уже в посткризисный период, и по сути выступающих главными драйверами складываю- щейся на наших глазах реальности.

Во-первых, сегодня для США, Японии и Западной Ев- ропы как о свершившемся факте можно говорить о на- личии как минимум трех экономических укладов и мето- дов их регулирования. Прежде всего, это клановый, дру- жеский, бандитский или блатной капитализм. Этот уклад базируется на прямых и обратных связях по конвертации власти и собственности через финансовые ресурсы. По сути, на формировании нового явления для капитализма

– появлении новой субстанции – «власть собственности», пользуясь термином А. Фурсова. Т.е. власть превращает- ся в финансы, а затем в собственность и наоборот. Луч- шим подтверждением этого является деятельность ФРС. Согласно частичному аудиту, в период кризиса ФРС пере- дала в обмен на токсичные активы, либо предоставила фактически на беспроцентной основе более 16,3 трлн. долларов крупнейшим американским и международ- ным банкам. Об этом можно прочитать на с. 131 мате- риалов аудита ФРС, опубликованных на сайте сенатора Б. Сандерса. Из них более 3 трлн. долларов, как призна- ла ФРС в результате расследования агентства Bloomberg, составили долгосрочные беспроцентные кредиты, т.е. фактически даровые деньги. Следует отметить, что этот процесс продолжается без перерыва вот уже пятый год в виде так называемых мер по количественному смягче- нию, или QE. Совокупные его размеры значительно пре- вышают на сегодняшний день 3 трлн. долларов. Причем 10% от этой суммы составляют прямые спекулятивные доходы первичных банков-дилеров, т.е. тех крупнейших финансовых институтов, которые контролируют амери- канскую и глобальную экономику.

Второй уклад можно охарактеризовать как госу- дарственно-монополистический, программно-сетевой

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

уклад. В его рамках действуют крупнейшие ТНК, особен- но из военно-промышленного, биотехнологического, информационного и иных технологических кластеров. В рамках этого уклада опять-таки практически не действуют рыночные методы регулирования. Перераспределение средств осуществляется через государственный бюджет, в виде госзаказов, подрядов и контрактных программ. Несомненными лидерами в этом укладе являются США, Германия и Франция. В э тих странах через государствен- ный бюджет перераспределяется от 55% – во Франции до 41% ВВП – в США. Причем размеры финансирования государственных программ, выполняемых частными под- рядчиками, главным образом в высокотехнологической сфере выросли за посткризисный период в США, Запад- ной Европе и Японии. Например, в США они составляют в настоящее время более 200 млрд. долларов в год.

Таким образом, собственно рыночные отношения и соответственно традиционные методы формирования капитала продолжают действовать в основном для сред- него и малого бизнеса в средне- и низкотехнологичных отраслях, производящих в основном товары и услуги для населения, а также в сырьевом секторе.

Свободного рынка частных производителей и тра- диционного капитала, о которых грезят либералы, на За- паде больше не существует. В посткризисную эпоху там складывается совершенно иной, сложный строй, в кото- ром представлены уклады с разными методами регули- рования и развития, которые находятся между собой в состоянии симбиоза и конфликта одновременно. Пра- вительства и центральные банки пытаются «в ручном режиме» отрегулировать взаимодействия между этими противоречивыми укладами.

Во-вторых, драйвером новой реальности является финансово-кредитная политика, осуществляемая цен- тральными банками и, прежде всего, ФРС, как главным эмиссионным и финансовым институтом мира.

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

Главная ошибка подавляющего большинства про- гнозистов и состояла в том, что анализируя политику центральных банков, проводящих последние несколько лет согласованную эмиссию, они, мысля в рамках докри- зисного периода, уверенно предсказывали гиперинфля- цию, либо катастрофу доллара. Однако, ни первого, ни второго пока не произошло.

Сложилась парадоксальная ситуация. Только ФРС в рамках QE 1,2,3 провела на сегодняшний день эмиссию более 3 трлн. долларов. При этом, инфляция не пре- вышает 1%. Сходная картина складывается в Европе и в Японии, где центральные банки также проводят мас- штабные эмиссии при отсутствии инфляции.

Как это могло произойти? В новой реальности финансово-денежная политика носит не рыночный, а программный характер и строится на основе не законов свободного рынка, а соглашений между эмиссионными центрами, правительствами, крупнейшими банками и корпорациями.

Анализ статистических данных за 2008-2013 гг. пока- зывает, что основная сумма средств, влитых в экономи- ку, пошла на финансовые рынки и на финансирование государственных расходов, а значит, в немалой степени на осуществление программ, ориентированных на высо- котехнологичные сектора экономики. Причем, распре- деление средств между финансовыми рынками пере- стало носить свободный рыночный характер. Имеется достаточно много фактологических подтверждений того, что последние пять лет центральные банки фактически согласуют с первичными дилерами, т.е. крупнейшими банками и финансовыми институтами, направления рас- ходования выделяемых в процессе эмиссии средств.

Главным направлением являются рынки ценных бу- маг. Среди этих рынков первенство принадлежит рын- кам государственных ценных бумаг, в первую очередь, США, а также фондовому рынку, где без сомнений и

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

вполне регулируемо надувается новый пузырь. Именно с тем, что деньги направляются, прежде всего, на рынок финансовых активов в виде акций и связаны рекордные показатели индексов DJ, Nasdaq и проч. Т.е. фактически инфляция доллара, евро и иены происходит весьма за- метными темпами, но происходит она в отношении ак- тивов, т.е. цены акций, облигаций и т.п. Это парадоксаль- ным образом ведет к увеличению богатства обладателей этих активов. Дело в том, что в новой реальности прои- зошло полное размежевание рынков реальных товаров и услуг и рынков финансовых активов. За счет роста бо- гатства, полученного на основе стремительного подоро- жания финансовых активов, резко возрастают возмож- ности прямых инвестиций и осуществления операций по приобретению капитальных активов на внебиржевых рынках или на биржевых рынках, где операции осущест- вляются по предварительному согласованию.

Что же до сырьевых рынков, как рынков активов, то складывается впечатление, что в настоящее время цен- тральные банки ограничивают возможности финансовых институтов к вложениям на этих рынках, что ведет либо к сохранению, либо к падению цен на сырьевые товары. В их цене в последние годы до 50% приходится на так на- зываемую спекулятивную составляющую, зависящую от цены фьючерсов и других производных на эти товары.

Поскольку основная часть средств от эмиссий цен- тральных банков в послекризисный период идет на финансовые рынки активов, то соответственно деньги почти не поступают в реальную экономику, а соответ- ственно и не происходит инфляция. Еще одним, едва ли не важнейшим фактором, почему не происходит инфля- ции, являются ограничения по кредитованию со стороны заемщиков. Сегодня сложилась ситуация, когда банки и другие финансовые институты под завязку забиты кэ- шем, т.е. ликвидностью и готовы предоставлять кредиты

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

даже под 3-5% годовых. Однако кредиты у банков не бе- рут ни корпорации, ни домохозяйства.

Докризисную экономику можно было охаракте- ризовать как закредитованую экономику. Вот уже без малого 30 лет в ней все жили в кредит, взаймы у буду- щего. По факту, на сегодняшний момент ситуация оста- ется прежней, но в новой реальности все сильнее про- является иная тенденция. Крупные корпорации не берут кредиты, поскольку они им не нужны. В условиях роста цен и спроса на финансовые активы, включая низкопро- центные корпоративные облигации, у них огромные за- пасы ликвидности от операций на рынке ценных бумаг. Средний, а тем более малый бизнес не берет кредиты, поскольку нет платежеспособного спроса. Реально даже так называемая оживающая экономика США покажет по прогнозам в этом году темпы роста не более 2%. С уче- том же американской статистики, которая вовсю исполь- зует так называемые гедонистические индексы и другие статистические ухищрения, скорее всего экономическо- го роста как такового нет вообще. В Западной Европе и Японии даже по официальной статистике имеет место рецессия. А если нет роста и расширения, то зачем брать кредиты. Домохозяйства также намного менее активно, чем раньше, берут кредиты. В условиях не растущих дли- тельное время доходов, высокого уровня фактической безработицы, необходимости покрытия ранее взятых кредитов и особенно процентов по ним, перед домохо- зяйствами стоит задача снижения кредитной зависимо- сти. Остаются правительства. Они продолжают выступать заемщиками, но делают это более осторожно, чем рань- ше. Повсеместно вводится режим строгой экономии для того, чтобы уменьшить темпы нарастания госдолга. Они предпринимают все меры для того, чтобы выйти на си- туацию уверенного обслуживания выплаты процентов по долгу. Ведь хорошо известно, что тем, кто исправно платит проценты, спокойно реструктуризируют долги.

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

Третьей новой чертой посткризисной реальности стала фрагментация и хаотизация глобальной экономи- ки. Сегодня с уверенностью можно говорить, что финан- совая экономика живет по одним законам, а реальный сектор – по другим. Внутри хозяйств наиболее развитых стран существует как минимум три уклада. Разнородные факторы определяют динамику отдельных видов финан- совых активов. Нет синхронизации в экономической ди- намике США, Европы, Японии. Внутри самой Европы так- же сильно различаются реалии северной и центральной ее части – с одной стороны, и юга и востока – с другой. Различны динамика и ее драйверы в странах БРИКС. Этот перечь можно продолжать очень долго. Т.е. глобальная экономика, становится все более фрагментированной.

Одновременно происходит и хаотизация экономи- ки. О чем идет речь? В привычном для нас докризисном мире четко можно было выделить причины и следствия. Иными словами, ограниченное число факторов и пара- метров определяли экономическую жизнь в целом. В но- вой реальности различные фрагменты экономики живут, можно сказать, своей обособленной жизнью и приводят- ся в действие собственными драйверами. Если раньше при изменении одного параметра изменялся другой, то теперь все чаще каждый из параметров изменяется по собственной логике. Тому много подтверждений.

Одним из самых наглядных является рынок дерива- тивов. т.е. производных ценных бумаг, связанных с ри- сками. Объем этого рынка превышает 650 трлн. долла- ров, т.е. более чем в 8 раз больше мирового ВВП. Покуп- ка и продажа деривативов, в конечном счете, означает покупку и продажу рисков. Можно, конечно, подойти к деривативам, как к чисто спекулятивному инструменту и говорить об их искусственном происхождении. Одна- ко простой здравый смысл подсказывает, что покупать и продавать можно лишь то, что пользуется спросом. А в основе любого финансового продукта лежат вполне ре-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

альные экономические процессы и отношения. В основе деривативов лежат риски. Огромный рынок деривативов является убедительным подтверждением тезиса о хао- тизации мировой экономики. Чем сильнее хаотизация экономики, тем выше риски, а соответственно и больше объем финансовых продуктов, их секьюритизирующих.

Из теории систем известны три их типа. Первый – это детерминированные системы. В таких системах ограни- ченное число факторов полностью определяет динамику системы на протяжении всей ее истории. Такая ситуация была характерна для капитализма, который описывал Маркс. Второй – это динамические системы. Именно эти системы характеризуются наличием точек бифуркации, про которые, если не знают, то слышали все. Эти систе- мы изучает синергетика. В них в определенные периоды времени скачком меняются параметры, определяющие динамику системы. Таков был докризисный мир. Тре- тий тип – это стохастические, или хаотические системы. В этих системах, сохраняющих целостность, отдельные ее элементы и сама система управляется различными параметрами. Каждый из блоков системы имеет свои драйвера. Эти системы изучаются теорией сложности. Есть много подтверждений, что новая реальность и представляет собой стохастическую, или хаотическую систему. О том, может ли она существовать сколько- нибудь продолжительное время, можно только гадать, поскольку необходимого эмпирического материала нет, а есть только модели.

Зато с уверенностью можно сказать, что в рамках хаотической неустойчивой системы, которой на сегод- няшний день является мировой социум и глобальная экономика, неизбежно должны нарастать процессы кри- минализации, усиливаться социальная напряженность и как результат всего этого, обостряться борьба элит, чре- ватая глобальной, холодной, а местами и горячей граж- данской войной.

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

Скучные партийные пропагандисты в Совет- ском Союзе тщетно пытались убедить народ в том, что капитализм – это общество потребления, базирующееся на кредитной экономике, ростовщичестве и эксплуата- ции. Они так и не смогли донести до новой историче- ской общности, что в долгосрочной перспективе богатые становятся богаче, бедные – беднее, а средний класс об- речен. Уже нет ни партийных пропагандистов, ни Совет- ского Союза. Зато есть новая реальность глобальной фи- нансиализированной экономики, в которой мы живем. И сколько-нибудь радужных социальных перспектив для 99% населения развитых стран мира она не открывает.

В этом году одним из лауреатов Нобелевской пре- мии по экономике стал Роберт Шиллер. На своей пресс- конференции по поводу присуждения премии, отвечая на вопрос: «Какую проблему Вы считаете на сегодня самой важной?», он сказал: «Самая важная проблема, с которой мы сталкиваемся сегодня, по моему мнению, это рост неравенства в Соединенных Штатах и других странах мира».

Новая кризисная реальность, в которой мир живет уже более пяти лет, ускорила социальные процессы, на- чавшиеся примерно три десятилетия назад. В результате обострились социально-экономические противоречия, практически повсеместно скачкообразно выросло иму- щественное неравенство. Мутация позднего капита- лизма в глобальный финансово-корпоративный строй привела к подрыву социальных устоев, на которых бази- ровалась западная цивилизация и поставила под угрозу основу основ этого строя – общество потребления.

Глобализированная экономика имеет три центра силы – США, Европу и в значительной мере Китай. Каж- дому из центров глобального хозяйства свойственны свои социальные напряжения, типы экономического не-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

равенства и обостряющиеся

социально-экономические

противоречия.

«Ковбойский», по выражению О. Герземанна, капи- тализм в США вдохновлялся американской мечтой. Его экономика базировалась на домохозяйствах. Опорой Америки традиционно считался средний класс. В новой экономической реальности все это не просто поставлено под сомнение, а начинает разрушаться.

Пожалуй, главным процессом, происходящим се- годня в Америке является размывание и сокращение среднего класса. Впервые в мире развернутый прогноз размывания и существенного уменьшения доли средне- го класса в социальной структуре дал в середине 90-х го- дов Андрей Фурсов в своей работе «Колокола истории». Точного определения, кого относить к среднему классу ни в Америке, ни в мире не существует. Предла- гаются различные критерии. Традиционно в Америке к среднему классу относятся люди, обладающие опреде- ленными сбережениями и накопленным имуществом, живущие без роскоши, но с комфортом, имеющие твер- дую уверенность в завтрашнем дне и подушку финансо-

вой

безопасности.

При всем различии оценок подавляющее большин- ство американских экономистов дают следующие цифры. Если в 60-90-е годы средний класс составлял примерно 60% населения США, 20% относили к низкодоходным и бедным слоям населения, и примерно 20% – к богатым, то в настоящее время пропорция составляет 45-40-15. В прошлом году одна из самых известных исследователь- ских организаций Per Research Center, используя данные государственного Бюро переписи и ФРС, опубликовала работу, в которой содержатся такие данные. С 1971 по 2011 годы доля среднего класса в Америке упала с 71% до 51%. Причем, три пятых сокращения пришлось на по- следние 20 лет.

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

В настоящее время 60% американцев не имеют ак- ций и сбережений. У 45% долги превышают имеющееся имущество. Причем, две трети из них относятся к сред- нему классу. Оно и понятно, поскольку у большей части бедных закладывать просто нечего.

Согласно опросу Wall Street Journal, проведенно- му в этом году, только 42% американцев относят себя к среднему классу. Он необратимо лишился уверенно- сти в будущем и все с большей тревогой вглядывается в личные перспективы. При этом из числа тех, кто счи- тает себя средним классом, около 43% полагают весьма вероятным, что в течение ближайших пяти-семи лет они переместятся из среднего класса в более бедные слои населения. Согласно данным опроса, проведенного Ин- ститутом Гэллапа, почти 60% американцев из среднего класса считают возможным ухудшение своего положе- ния в ближайшем будущем. При этом более 55% средне- го класса убеждено, что не сможет дать детям достаточ- но качественное высшее образование, чтобы их уровень жизни был выше, чем у родителей. Но и высшее образо- вание не решает проблем. The Cronicle of higher Education («Хроника высшего образования») как раз 20 октября се- товала на то, что в США, помимо 47 миллионов получате- лей продовольственной помощи, более 317000 человек с законченным высшим образованием (из них свыше 8000 с докторской степенью (степень «доктора» на Запа- де соответствует нашему кандидату наук)) зарабатывают себе на жизнь официантами, также 5057 докторов наук работают швейцарами, 80000 выпускников высшей шко- лы работают барменами, а 18000 – сторожами автостоя- нок. В целом 17 миллионов американцев с законченным высшим образованием, согласно сведениям американ- ского ведомства по статистике труда, работают по специ- альностям, которые требуют куда меньшего уровня об- разования чем бакалавр.

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

Если еще в конце 80-х гг. американский средний класс устойчиво входил в тройку самых богатых средних классов мира, то в 2012 году по данным всемирно при- знанного источника – Global Wealth Data Book, он ска- тился на 27 место и почти в пять раз уступает по уровню богатства самому состоятельному среднему классу из Австралии.

Американская мечта воплощалась в карьерах Рок- феллера, Джобса, основателя крупнейшей розничной сети Валмарта, которые из самых низов выбились в мил- лиардеры. В прошлом году агентство Bloomberg и теле- канал Fox провели независимые опросы. В их центре сто- ял вопрос, работают ли в Америке социальные лифты, и можно ли при помощи упорного труда, таланта и удачи пробить себе дорогу из низов общества в самые верхи. Еще 15 лет назад положительные ответы на эти вопросы давало более двух третей американцев. На этот раз их количество уменьшилось до чуть более двух пятых. От 10 до 14% не верят больше в наличие социальных лифтов вообще. Раньше такой показатель был исчезающе мал, и составлял менее 5%.

Американская мечта для среднего и даже небога- того американца воплощалась в собственном доме с лужайкой, свободном от долговых обременений, в не- плохом районе. Если в 2000 г. доля домохозяйств, обре- мененных долгами, составляла 40%, то в 2012 г. – уже 74%. Причем средний размер задолженности вырос с тех пор на 40% и составляет более 70 тыс. долларов, что примерно соответствует годовому доходу типичного до- мохозяйства американца, принадлежащего к среднему классу. При этом средние американцы в условиях кри- зисной экономики и высокого уровня безработицы все чаще отказываются от кредитов и все большую часть доходов направляют на покрытие ранее взятых займов. Поэтому после острой фазы кризиса не только не вос-

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

становился, но и даже уменьшился объем вновь взятых кредитов домохозяйств.

На фоне стремительного размывания и сжимания подобно шагреневой коже среднего класса, процвета- ют богатые американцы. На смену американской мечте пришел принцип: победителю достается все. По данным официальной статистики в настоящее время верхний 1% самых состоятельных американцев распоряжаются 90% всех акций. Они увеличили свои доходы с 1980 года на 300%, тогда как доходы средних американцев выросли только на 40%, и то в основном в период до 1995 года. Состояния топ-1% населения США больше, чем суммар- ные состояния оставшихся 99%.

В новой реальности основной прирост доходов концентрируется в верхней части имущественной пира- миды. По данным авторитетных американских иссле- дователей Эммануэля Саеза и Томаса Пикетти, верхние 10% работников получили более половины от всех до- ходов домохозяйств в 2012 г. А верхний процент – соот- ветственно более 22%. Это самые высокие показатели за все время ведения официальной имущественной и доходной статистики с 1913 года. При этом на богатых приходится в настоящее время 90% установленных пра- вительством США налоговых льгот и других чисто финан- совых преференций.

На этом фоне в новой реальности национальной про- блемой США стала бедность. Более 45 млн. американцев получают бесплатные талоны на питание и другие виды товаров первой необходимости. К совсем бедным отно- сят себя в настоящее время, согласно уже упомянутому опросу Wall Street Journal 12% американцев, тогда как в 1998 году таковыми себя считали 6%. Согласно изда- нию New York Times, примерно 100 млн. жителей США живет в бедности или на самой ее границе. При этом по данным официального Бюро переписи США, приблизи-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

тельно 6,7% американцев проживают в

экстремальной

бедности.

Главная причина увеличения бедности – это высокий уровень фактической безработицы. Согласно официаль- ным данным она составляет чуть выше 7%. Однако, по альтернативным расчетам, использующим официальные статистические данные, а также ежегодному обследова- нию Института Гэллапа, уровень безработицы составляет несколько менее 17%. Но даже эта цифра не показывает реальное положение вещей. Согласно все той же офици- альной статистике в настоящее время в течение полного рабочего дня на постоянной (а не временной, сезонной и проч.) работе занято только 45% американцев, находя- щихся в трудоспособном возрасте.

При этом по данным обследования, проведенного по заказу Associated Press осенью этого года, четверо из пяти американцев, которые не работают полный ра- бочий день в течение всего года на постоянной основе, живут на грани или за гранью бедности. Характерно, что если раньше бедность имела ярко выраженный этниче- ский характер, и распространялась в первую очередь на афроамериканцев и испаноговорящих американцев, то в настоящий момент бедняками становится все большее число белых американцев. Сейчас более 19 млн. белых американцев опустились ниже официальной черты бед- ности, которая составляет 23 тыс. долларов на человека в год. Они составляют более 40% обездоленных страны. В результате размывания среднего класса, роста сверхбогатства и увеличения числа американцев, жи- вущих вблизи, на уровне или за гранью бедности, рез- ко выросло неравенство. Если по коэффициенту Джини американцы со своим показателем 0,45 находятся в се- редине мирового списка, то по уровню имущественно- го неравенства, включающего неравенство не только в денежных доходах, но и обладании недвижимостью, ак- циями и другими видами собственности, США занимает

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

четвертое место в мире (первую тройку составляют Рос- сия, Украина и Ливан).

Несколько иные проблемы в Европе. Согласно все тому же О. Герземанну, здесь создан «уютный капита- лизм» и функционирует социальное рыночное хозяй- ство. Этому в немалой степени поспособствовал тот факт, что в послевоенный период в основных странах Ев- росоюза значительное, а иногда и подавляющее время у власти находились социал-демократы, либо центристы, проводящие социально-ориентированную политику.

В результате, в основных странах Евросоюза, напри- мер, в Германии, Франции, странах Бенилюкса, Скан- динавии, а также в Швейцарии коэффициенты Джини, характеризующие неравенство доходов в полтора-два раза ниже, чем, например, в Соединенных Штатах и России. В этих же странах самый низкий уровень иму- щественного неравенства. Здесь же самая высокая доля среднего класса, доходящая до 65-70% населения. Эти же страны характеризуются высоким уровнем доходов государственных бюджетов к внутриваловому продукту, и соответствен доле расходов в том же ВВП. Если, напри- мер, в США доля расходов составляет 40%, в России – 37, то в Германии 44, а Франции 56. В значительной мере такая мощная социальная роль государства в экономике осуществляется за счет высокого уровня налогов, как на частных лиц, так и на бизнес.

Однако, и в Европе в новой кризисной реальности социально-экономические проблемы нарастают со ско- ростью лавины. Если с начала 90-х гг. с учетом инфляции доходы среднего класса в основных странах Евросоюза не увеличивались, то после острой фазы кризиса, они, например, в Германии и во Франции даже несколько снизились. Например, в благополучной Германии по данным Фонда Бертельсмана (Bertelsmann-Stiftung) и Немецкого института экономических исследований (DIW) за последние 15 лет доля среднего класса сни-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

зилась с 65 до 58% от всего населения. В то же время на почти четыре миллиона возросло число граждан с низким уровнем зарплаты, а число людей с наиболее высокими доходами возросло всего на 500 тысяч. Бед- ность наступает и в Европе. Международная федерация обществ Красного креста и Красного полумесяца (IFRC) опубликовала в Риме и Женеве обзор «достижений» экономики, или, вернее, ее боссов. Согласно этому доку- менту уровень жизни миллионов людей в Европе резко упал. В общей сложности 43 миллиона европейцев из- за уровня своих доходов не могут в достаточной степе- ни прокормить себя самостоятельно и поэтому зависят от благотворительных суповых кухонь и пожертвований продуктов. В целом по сведениям Красного креста при- мерно 120 миллионов европейцев находятся непосред- ственно у черты бедности. Из собранной организациями в 42 странах информации следует, что за прошедшие три года количество людей, которым приходится полу- чать еду от различных благотворительных организаций, в 22 странах Европы выросло примерно на 75%. К тому же цены за необходимые для существования товары и услуги выросли значительно сильнее, чем зарплаты тех, кто еще смог гарантировать себе рабочее место на все больше сокращающемся рынке рабочей силы.

Одновременно, при значительном притоке мигран- тов из новых стран Евросоюза, в основном бывших со- циалистических стран и из-за пределов Евросоюза, зна- чительно растут расходы на различного рода социаль- ные пособия, включая выплаты, связные с безработи- цей, воспитанием детей, низким уровнем доходов и т.п. По оценкам европейских экономистов, при сохранении этой тенденции в ближайшие годы рост этих расходов не позволит ассигновать сколько-нибудь значительные средства на государственную поддержку высокотехно- логичного сектора, научные исследования, повышение качества образования и здравоохранения. При нулевых

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

темпах экономического роста не только дальнейшее уве- личение, но и сохранение на нынешнем уровне социаль- ных пособий и льгот вследствие наращивания массы их получателей становится серьезной угрозой для среднего класса и будущего ключевых стран Евросоюза.

Второй угрозой является стремительное старение населения Евросоюза, а соответственно увеличиваю- щаяся с каждым годом нагрузка на одного работающего для изыскания необходимых средств по выплате пенсий лицам, вышедшим из трудоспособного возраста. Расче- ты, проведенные в последние год-два, как специалиста- ми различных комиссий Евросоюза, так и независимыми экономистами показывают, что при сохранении нулевых, или даже незначительных темпов экономического роста, в силу отмеченных выше причин, социальное рыночное государство просто не имеет перспектив. Соответствен- но, не имеет перспектив и средний класс, который при- вык получать от государства различного рода социаль- ные подушки безопасности, включая в значительной мере бесплатную медицину, образование, высокий уро- вень пособий по безработице и т.п.

Кто-то должен был сказать это вслух. И эта роль была поручена королю Нидерландов Виллему-Александру. Сделано это не случайно. Во-первых, правящая в Голлан- дии Оранская династия теснейшим образом связана с правящими кругами и старой аристократией Германии, Италии, Великобритании. Во-вторых, Голландия входит в число стран-основательниц Евросоюза и принимает на своей территории ряд важных институтов и органов Сообщества. В-третьих, в культурном плане Голлан- дия в равной степени связана с Францией, Германией и Великобританией. К тому же сам Виллем-Александр является одновременно самым молодым монархом в Европе и королем, который пользуется самой большой поддержкой своих подданных. В сентябре 2013 года Виллем-Александр обратился со специальным послани-

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

ем к народу Нидерландов по национальному телевиде- нию, которое транслировалась всеми государственными телеканалами стран ЕС, и в котором он подытожил: «Со- циального государства ХХ века больше не существует. На его место приходит общество активного участия. В этом обществе люди должны взять ответственность за свое собственное будущее, заботиться о себе и создавать собственную социальную и финансовую безопасность с меньшей долей участия правительства. Это в первую очередь касается социального страхования и долгосроч- ного медицинского обеспечения. Эти реформы требуют времени и упорства».

Когда заходит речь об ухудшении имущественного положения среднего класса в США и в Европе, усилении неравенства в странах НАФТА и Евросоюза, лоббисты гло- бализации и сторонники либерального дискурса утверж- дают, что это временные трудности, которые происходят на фоне небывалого расцвета среднего класса в новых индустриальных странах и, прежде всего, в Китае.

Недавно консультант крупнейших американских банков и промышленных компаний Хелен Ванг опубли- ковала бестселлер «Китайская мечта: крупнейший миро- вой средний класс». По словам Ванг, в Китае проживает примерно 300 млн. человек, которых можно причислить к представителям среднего класса. Это примерно 25% от всего населения страны и почти 50% от всего городского населения.

Есть и другие оценки. В выполненном при участии китайского правительства докладе Азиатского банка раз- вития, численность среднего класса в Китае обозначена в размере 820 млн. человек. Специалисты Азиатского бан- ка развития в качестве критерия посчитали превышение расходов в расчете на одного человека двух долларов – в сельской местности, и пяти долларов – в городах.

Несложно посчитать, что и в первом, и во втором случае желаемое выдается за действительное. Мало

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

кто знает, но, например, автомобиль среднего класса китайской сборки от ведущих автоконцернов в Китае стоит дороже, чем в Европе и США. То же относится к качественной электронике, мебели, не говоря уже о стоимости соответствующего стандартам комфортности жилья. В Поднебесной все это дороже, чем в Европе и Америке. Гораздо более обоснованные критерии дают директор Института социальных наук Нанкинского уни- верситета Джоу Сяохун и один из крупнейших в России и в мире китаист Бронислав Виногродский. Они, незави- симо друг от друга, исходят из того, что стоимость жизни одного человека, относящегося к среднему классу в Пе- кине, составляет примерно 1000 долларов на человека в месяц с учетом покупательной способности юаня (доход среднего класса по районам Китая с учетом различий между городом и деревней определяется исходя из этой базисной цифры). При таких доходах можно примерно до половины средств тратить на приобретение электро- ники, предметов длительного пользования, отдыха, раз- влечений, путешествий и т.п. С оценками Джоу Сяохуна и Бронислава Виногродского солидарна крупнейшая консалтинговая фирма McKinsey & Co. Ее специалисты полагают, что в настоящее время большинство жителей Китая – работающие, живущие в домохозяйствах (в со- ставе четырех человек) с чистым годовым доходом меж- ду 6000 и 16000 долларов, чего едва хватает на покрытие основных потребностей. Средний класс с чистым годо- вым доходом 16000 – 34000 долларов США составляет лишь 6% городского населения. Верхний средний класс и богатые потребители, чей чистых годовой доход превос- ходит 34000 долларов США, составляют всего 2% город- ского населения. ОЭСР определяет глобальный средний класс как те домохозяйства, которые могут позволить себе ежедневные траты от 10 до 100 долларов на члена семьи, с учётом паритета покупательской способности.

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

Что расширяет численность среднего класса в Китае до 10% от всего населения.

Как показывают обследования, подавляющая часть китайского среднего класса – это чиновники, топ-мене- джеры, в первую очередь иностранных компаний, их фи- лиалов и совместных предприятий, партийные функцио- неры, и, в небольшой части, высококвалифицированные инженеры, программисты и т.п.

Увеличение китайского среднего класса происходит на фоне усиления имущественной дифференциации, роста различий в доходах между экспортно-ориен- тированными южными регионами и центральным и се- верным Китаем, между жителями города и деревни.

Несмотря на несомненные успехи в борьбе с ни- щетой, уровень бедности в Китае остается весьма зна- чительным. Согласно данным Государственного Совета КНР более 10% сельских домохозяйств имеют ежеднев- ный доход менее 1 доллара. В нищете в Китае продол- жают жить больше 150 млн. человек. При этом число богатых домохозяйств в Китае с доходом более 36,5 тыс. долларов в год превысило 40 млн. В них проживает бо- лее 150 млн. китайцев. На сегодняшний день в Китае 1,3 млн. долларовых миллионеров или примерно 0,1% от численности населения (это примерно соответству- ет уровню России, где число долларовых миллионеров составляет более 130 тыс. при 143 млн. населения). Что касается миллиардеров, то их в Китае сейчас 315 чело- век. Нельзя не подчеркнуть, что около 60% богатых ки- тайцев с состоянием более одного миллиона долларов, согласно данным China Daily, хотели бы покинуть Китай и уехать в США, и в меньшей степени, в Европу. Одно- временно они хотели бы вывезти свои капиталы. Кроме того, Китай вышел в последние годы на первое место в мире по объемам нелегального вывоза капитала из стра- ны, и уровню теневого предпринимательства. Согласно результатам многочисленных обследований, 90% детей

Глава 6

ПЯТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ КРИЗИСА

этих богатых китайцев или уже учатся, или собираются учиться на Западе и родители не хотели бы их возвраще- ния в Китай.

Таким образом, в Китае цена возрастания среднего класса формирования слоя новых богатых в ходе процес- сов глобализации оказывается весьма велика. Это отме- чается и в последних решениях китайского руководства. В частности, решению указанных проблем будет посвя- щен предстоящий Пленум ЦК КПК.

Подводя итоги можно сделать вывод, что структур- ный кризис и макроэкономическая рецессия глобальной финансиализированной экономики, по сути, подрывают основополагающие принципы социального контракта, до поры примирявшего конфликтующие слои и группы населения во всех основных центрах мирового хозяй- ства.

Средний класс лишился имущественной стабильно- сти, социально-экономического комфорта и жизненной уверенности. Он уменьшается в размерах, падает его экономическая роль, снижается стабилизирующий по- тенциал в рамках социально-экономических и политиче- ских структур современного мира.

Небогатые и бедные слои, не успевшие вкусить в достаточной степени плоды общества потребления и по- вышения уровня жизни, по сути, потеряли перспективы перехода в средний класс. Для них первостепенной за- дачей становится – не скатиться в экстремальную бед- ность. В решении этой задачи они во все возрастающей степени уповают на социальную помощь государства. Государство же, в противоположность этому, практиче- ски повсеместно старается сократить долю социальных расходов в государственных бюджетах.

Богатые, хотя и значительно увеличили свои доходы и нарастили собственность, крепко запомнили более чем 25-процентное падение стоимости имущества в период острой фазы кризиса. Большая часть верхних 10% отдает

Елена Ларина, Владимир Овчинский

КИБЕРВОЙНЫ XXI ВЕКА. ВОЗМОЖНОСТИ И РИСКИ ДЛЯ РОССИИ

себе отчет в виртуальном характере значительной части своего богатства, воплощенного в переоцененных акци- ях, сверхволотильных финансовых инструментах и мало- ликвидных в тяжелые годы недвижимости и различного рода коллекционного имущества.

Пока доволен и уверен только 1% и его элита, состав- ляющая 0,01%. Но в условиях глубоких и комплексных технологических перемен, турбулентности макроэконо- мики, неустойчивости мировых финансов и чрезвычайно низких темпов или полного отсутствия роста экономики, господство элиты, расколотой внутри себя, оказывается под большим вопросом.

Все хуже работающие социальные лифты, практиче- ски повсеместное отчуждение общества и основных его слоев и групп от государства, растущий разрыв между социальными ожиданиями и экономическими возмож- ностями ведут к исчерпанию возможностей социальной системы, базирующейся на кредитной экономике и по- требительском консенсусе, со всеми вытекающими по- следствиями.