Глава восьмая
Пополнение в шпионскую рать
Top secret
R. Moscow
28 nov. 2010 y.
«From our… от конфиденциального источника Консула в 53-м научно-исследовательском институте (НИИ) Министерства обороны России получена часть документальных материалов, о результатах полевых испытаний на полигоне «Капустин Яр» опытного образца «Апофеса», предназначенного для обнаружения летательных объектов, изготовленных по стелс-технологии.
По оценке Консула, во время испытаний «Апофес» показал высокие боевые характеристики и после доработки отдельных узлов может быть запущен в серийное производство.
Серьезный интерес представляет информация, полученная Консулом через свои связи в департаменте образования Министерства обороны России. Она касается предстоящей реформы военных университетов, академий и научно-исследовательских институтов. По тем данным, которыми располагает Консул, предполагаются объединение и концентрация научных и конструкторских кадров в десяти крупных центрах. Особый интерес вызывает…»
— Дьявол! Сверхсложная задача, — чертыхнулся Колли и отшвырнул от себя докладную резидента ЦРУ в Москве.
Она ставила под сомнение будущий успех в операции «Терминатор». Скорость, с которой министр Сердюков проводил реформу, могла свести на нет все усилия, связанные с участием в операции ее основного исполнителя Вельтова.
«Надо срочно подключать к операции Ваилда! — первое, о чем подумал Колли, рука легла на аппарат специальной связи, и вспомнил: — Джон, ты что забыл? Он же в Киеве, разбирается с этим фанфароном Стэнли!»
На его душе стало и вовсе кисло. В последнее время неудачи и провалы в работе на русском направлении возникали с пугающим постоянством. Последний произошел с одним из наиболее перспективных агентов, старшим инженером-испытателем космодрома «Плесецк» подполковником Владимиром Нестерцом.
Впервые он засветился перед киевской резидентурой ЦРУ 6 апреля 2006 года. Будучи в отпуске в Киеве, Нестерец позвонил из телефона-автомата в посольство США и скороговоркой сообщил, что располагает важными сведениями о боевом ракетном комплексе «Тополь-М», и изъявил готовность обменять их на вознаграждение. Какие именно, он категорически отказался назвать и заявил, что представит их только при личной встрече с сотрудником разведки или военным атташе.
Подобные обращения в американское посольство поступали далеко не каждый день, и поэтому интригующее предложение «изменника на месте» — инициативника немедленно доложили в резидентуру ее руководителю Моррису Стэнли. Тот, то ли встал не с той ноги, то ли накануне перебрал виски, отнесся к нему безответственно. Он не стал утруждать себя конспирацией и, вместо того чтобы проводить встречу в городе, затащил Нестерца в посольство. Позже, на комиссии по расследованию провала агента, Стэнли свои действия объяснял тем, что в лице «изменника на месте» — Нестерца опасался подставы ФСБ и посчитал за лучшее встретиться с ним под надежной защитой.
Прием в посольстве будущего ценного агента стал не последней ошибкой в цепочке непростительных промахов, допущенных Стэнли. После телефонного разговора с Нестерцом он при личной встрече не нашел ничего лучшего, как назвать свое истинное имя и должность — резидент ЦРУ в Киеве. И опять же, по словам Стэнли, это было сделано из благих намерений, чтобы произвести впечатление на Нестерца и побудить к большей откровенности. Но оно имело обратное действие. То ли от страха, то ли от вида Стэнли тот долго не мог поверить, что помятый субъект, с недельной щетиной на щеках, в не свежей рубашке и потертых джинсах являлся начальником всех американских шпионов на Украине. И только, когда перед глазами Нестерца мелькнуло удостоверение резидента ЦРУ, он убедился, что попал по адресу — в американскую разведку — и согласился на беседу.
Она проходила в такой атмосфере, что отбила у Нестерца всякую охоту к сотрудничеству с ЦРУ. Он хотел только одного: поскорее получить от Стэнли «свой миллион долларов» и выбраться на улицу. Вместо величественного кабинета, щедрого угощения и стелящихся перед ним американцев Нестерец видел перед собой высокомерного субъекта, смотрящего взглядом удава на кролика, и голые стены с огромным зеркалом. В нем отражалась растерянная физиономия с бегающими глазами. Нестерцу казалось, что в зеркале отражается не только она, а и его подленькая душонка, в которой кто-то невидимый бесцеремонно копался в самых ее потаенных уголках. В своих ощущениях он не ошибался. Психолог резидентуры ЦРУ внимательно наблюдали за «изменником на месте» и делал свои выводы о его пригодности к сотрудничеству.
Стэнли, кивнув Нестерцу на стул, сам вальяжно раскинулся в кресле и на ломанном русском языке потребовал коротко изложить суть предложения. Переборов страх и недоверие, Нестерец повел свою игру — стал набивать себе цену. Рассказал как он, важный секретоноситель, отчаянно рискуя, чтобы не попасть в лапы ФСБ, долгие месяцы по крупицам собирал бесценные для американской разведки важные материалы по боевому ракетному комплексу «Тополь-М», а потом, обманув русских таможенников и пограничников, провез их через границу.
На Стэнли эта история не произвела впечатление. Более того, торговля вокруг секретов, затеянная Нестерцом, вызывала все большее подозрение, и у него крепло убеждение, что перед ним находится засланный русский агент, через которого ФСБ или ГРУ пытается втянуть резидентуру в свою игру. Чтобы проверить это предположение, Стэнли использовал простой, но безотказный прием, ссылаясь на слабое знание русского языка, потребовал от Нестерца повторить рассказ.
Тот начал терять терпение, где-где, а в ЦРУ он никак не ожидал встретить тупого резидента. Горячась и перескакивая с одного на другое, Нестерец пересказал все снова, но в ответ так и не услышал желанного шуршания купюр. Их беседа больше напоминала разговор глухого с немым. Стэнли продолжал вести игру и пригласил к беседе переводчика. Разговор пошел по третьему кругу и окончательно измотал Нестерца. Отчаявшись добиться «желанного миллиона», он решился выложить свой главный козырь — компакт-диск с электронными копиями совершенно секретных материалов по БРК «Тополь-М».
Стэнли небрежно смахнул диск в ящик стола и ни словом не обмолвился о деньгах. Нестерец потерял дар речи, а когда он вернулся, заикнулся об авансе в 25 тысяч долларов, в ответ услышал, что речь о нем может идти только после экспертной оценки специалистами содержания компакт-диска. Стэнли не разжалобили ни рассказ Нестерца о больной матери, ни его ссылки на риски, которым он подвергался при сборе информации. Резидент оставался непреклонен — сначала перепроверка данных, а потом деньги.
Нестерец был в отчаянии и бросил Стэнли последнюю затравку — назвал связи среди специалистов НИИ, занимающихся разработкой более совершенных, чем БРК «Тополь-М», ракетных комплексов. Однако и это не развязало кошелек резидента ЦРУ. Стэнли свернул разговор и, пообещав расплатиться позже, выпроводил Нестерца из кабинета. И здесь он совершил еще ряд непростительных для разведчика ошибок: не договорился с Нестерцом о месте и времени очередной встречи, не пустил за ним хвост, а попросту отмахнулся — предложил позвонить через неделю.
Позже, при докладе комиссии, Стэнли объяснил тот свой поступок тем, что рассчитывал на то, что жажда денег снова приведет Нестерца в посольство, и просчитался. Страх расплаты за предательство для Нестерца оказался сильнее власти денег. После такого фиаско он, как таракан, забился в щель и больше не давал о себе знать. Понадобилось целых три года, чтобы разыскать его и выйти на контакт, который открывал перед ЦРУ прямой доступ к сокровенным тайнам ракетно-космической техники русских. Об этом говорили результаты исследования специалистами материалов с диска Нестерца. Их подлинность не вызывала сомнений, они подтверждались результатами трех инспекций на космодром «Плесецк». В последней группе находился Ваилд, который собственными глазами убедился в том, что информация Нестерца не блеф авантюриста, задумавшего вытащить деньги из ЦРУ, или коварная игра ФСБ.
Узнав о таком головотяпстве Стэнли, директор ЦРУ рвал и метал. Досталось и Колли за то, что недооценил информацию из Киева и пошел на поводу у резидента. Над Стэнли нависли грозовые тучи, но гром не грянул. Спасли его от позорного изгнания из разведки связи в Белом доме. Усидев в кресле резидента, он, в стремлении реабилитироваться, совершил невозможное — в 50-тысячном закрытом военном гарнизоне Плесецка резидентура ЦРУ смогла выйти на Нестерца и установить с ним контакт. Однако он не получил развития. «Изменник на месте» — Нестерец так и не пополнил тайную армию американской разведки: 10 сентября 2010 года русская контрразведка арестовала его. Еще одна операция американской разведки, не успев начаться, закончилась провалом.
Воспоминание об этом болезненной гримасой отразилось на лице Колли. Настроения не добавляла и разгромная резолюция директора ЦРУ на докладной московской резидентуры по сообщению агента Консула. Она больше походила на пощечину, чем на указание.
«Джон! Сколько можно топтаться на месте?! От тебя и Ваилда я слышу одни фантазии, но не вижу результата! Требую положить конец этому! Миссия «Терминатора» должна быть, безусловно, выполнена! Хватит испытывать мое терпение — оно не безгранично!»
Колли отложил докладную в сторону и бросил тоскливый взгляд на портрет президента Обамы. Тот, как ему казалось, с ехидцей поглядывал на него, а в глазах читалось: «Ну что, опять обгадились? Бездари! Засранцы! От вашего дерьма мне уже чернеть дальше некуда».
«Позер! Клоун! Да кто ты без нас? Жалкий лицедей! Экономика тащится, как дохлая кляча! В Афганистане и Пакистане — полная задница! На Америку плюют все кому не лень. Каддафи в своем вигваме дрыхнет на лужайке перед Белым домом! Куда мы катимся?! Проклятые политики! Мастера только болтать, а как доходит до грязных дел, то умываете руки! Сволочи!» — и волна гнева, охватившая Колли, выплеснулась на китайского болванчика. Треснув по нему кулаком, Колли вскочил из кресла и заметался по кабинету.
«Проклятые русские! Когда же мы поставим вас на колени? — сверлила его мозг и не давала покоя эта мысль. — Стоп, Джон! Ты пошел вразнос! Возьми себя в руки! Нужны не слова, а действия! Да, действия! Ваилда немедленно отозвать из Киева в Вашингтон и включить в работу!»
Возвратившись к столу, Колли снял трубку прямой связи с заместителем директора ЦРУ Гарри Тэлботом.
— О, хеллоу, Джон! — бодро поздоровался он.
— Вечер добрый! — буркнул Колли.
— Что-то в это не верится, — с сарказмом произнес Тэлбот.
— С чего вы взяли, сэр?
— Джон, я не слышу в твоем голосе энтузиазма.
— Сэр, после такой резолюции директора я боюсь его вовсе потерять.
— Ну, перестань, Джон! В тебе говорят эмоции, — ворчливо заметил Тэлбот и предложил: — Перестань дуться, засучи рукава и берись за дело.
— Чем и собираюсь заняться.
— О'кей! А что мешает?
— Сэр, необходимо срочно отозвать Ваилда из Киева. На нем висит операция «Терминатор».
— А Калмин, Форман? Их что, без Ваилда нельзя использовать?
— Нет, Вельтов им не по зубам. Вы же знаете, на него и на «Терминатора» сделаны большие ставки, а я не хочу рисковать. Поручать вербовку Вельтова агенту, пусть даже опытному, — риск вдвойне.
— О'кей, Джон. Но не раньше чем через два дня, — согласился Тэлбот.
— Сэр, для меня каждый час, не то что день, дорог.
— Через два дня Ваилд будет у тебя! — отрезал Тэлбот и закончил разговор.
Не дожидаясь возвращения Ваилда, Колли начал действовать: связался с Калминым и Форманом и назначил им встречу в Вашингтоне на четверг, после чего занялся подготовкой распоряжения для московской резидентуры ЦРУ. В нем он потребовал от ее резидента Джека Саймона в кратчайшие сроки выяснить через агента Консула конкретные сроки начала и завершения программы Сердюкова по реформе вузов, НИИ Министерства обороны России и установить лиц из числа сотрудников департамента образовании, кто будет заниматься ее реализацией.
Колли искал варианты подстраховки операции на случай провала комбинации с Вельтовым. Путь через него к министру обороны мог оказаться длиннее, чем срок реформы, а значит, конечный результат «Терминатора» не был гарантирован. В сложившейся ситуации Консул играл пусть не ключевую. На передний план выходили его связи в департаменте образования Министерства обороны. Их вербовка и подключение к операции, по замыслу Колли, могли стать подстраховкой и одновременно обеспечить контроль за действиями Вельтова.
Заканчивая работу над шифровкой, Колли еще раз обратил внимание Саймона на необходимости установления связей Консула в департаменте образования и сборе на них исчерпывающей информации. Как это делать, он не собирался его учить — Саймон был настоящим профи, но посчитал не лишним акцентировать внимание не только на выявлении морально-нравственных изъянов у чиновников департамента образования, но и на получении сведений об их зарубежных счетах, недвижимости и бизнесе вне России, а также о детях. Для будущих агентов влияния, чадолюбивых родителей, отправивших своих недорослей подальше от соблазнов московской тусовки в элитные «питомники» при Кембридже, Оксфорде и Гарварде, дети являлись наиболее уязвимым местом и самым эффективным рычагом воздействия.
Перечитав еще раз шифровку, Колли внес в нее последнее дополнение — поручить Консулу выяснить подробно существо противоречий в руководстве 53-го НИИ — и поставил подпись. После чего он вызвал шифровальщика и распорядился немедленно отправить указание лично на имя Саймона. Расписавшись в приеме документа, шифровальщик тихой тенью покинул кабинет. Колли, проводив его опустошенным взглядом, сложил папки с материалами докладов из московской, киевской и минской резидентур в сейф, прошел к креслу и присел. Накопившаяся за последние недели усталость дала о себе знать, он закрыл глаза и откинулся на спинку.
Порыв ветра распахнул окно, и вечерние тени суматошно заплясали на лице Колли и стенах кабинета, которые являлись свидетелями триумфов и горьких поражений американской разведки в непримиримой схватке с советским КГБ, а затем российской ФСБ и могли рассказать о них многое.
В теперь уже далеком 1961 году в шпионские сети британской разведки, позже американского ЦРУ, сама приплыла крупная рыба — полковник ГРУ Олег Пеньковский. Он стал одним из первых советских «изменников на месте», кто инициативно предложил свои услуги противнику — иностранной спецслужбе. Его сведения о переброске советских баллистических ракет с ядерными боеголовками на Кубу стали поистине бесценными для американской разведки. Они и данные аэрофотосъемки ракетных батарей, спрятанных в тропической сельве, позволили президенту Кеннеди поставить на место зарвавшегося советского вождя Хрущева. Не менее ценой оказалась информация Пеньковского о планах развертывания в СССР стратегических ядерных сил. Пользуясь доверием маршала Москаленко, он сумел добыть данные о местах строительства будущих боевых стартовых позиций ракет и командных пунктов на Урале, Украине и в Белоруссии. Их перенос обошелся Советам в сотни миллионов долларов.
Век этого суперагента оказался недолгим, а погубила его досадная мелочь. 30 декабря 1961 года советская контрразведка, сидевшая на хвосте у разведчицы Анны Чизхолм, засекла ее вход в дом в Малом Сухаревском переулке. В КГБ задались вопросом: что могла потерять элегантная английская леди в загаженном подъезде, и принялись искать ответ. Спустя две недели, 19 января 1962 года в 13.00, неугомонная британская разведчица прошмыгнула в подъезд дома 4 в Арбатском переулке. Вслед за ней вошел не первой свежести красавец. Тот самый, что засветился перед наружкой в Малом Сухаревском переулке. На этот раз ему не удалось оторваться от разведчиков наружного наблюдения, дальнейшее — установка личности и последующая оперативная разработка шпиона — для контрразведчиков не составило труда. 22 октября 1962 года сотрудники КГБ арестовали Пеньковского.
Воистину «драгоценным брильянтом в короне американской разведки», как когда-то выразился директор ЦРУ, являлся генерал-майор ГРУ Дмитрий Полков. За двадцать пять лет сотрудничества он выдал 150 агентов и раскрыл принадлежность к советской военной и внешней разведке свыше 1300 кадровых работников. Но не многолетний опыт службы в ГРУ, не чрезвычайные меры безопасности ЦРУ не уберегли Полякова от провала. Ему так и не удалось «засиять в короне» американской разведки. Окончательную «огранку» этого шпионского «камня» провели контрразведчики КГБ.
И здесь не обошлось без предательства. Русский суперкрот Олдридж Эймс, ведущий сотрудник ЦРУ на русском направлении, на поверку оказался агентом КГБ — СВР. Он выдал не только Полякова, но и десятки других, с таким трудом завербованных советских и российских агентов. Одни из них закончили свою жизнь на эшафоте, другие — провели в тюрьмах Мордовии. А многие операции, которыми гордились в ЦРУ, в действительности оказались ловкой мистификацией русской контрразведки. Это было одно из самых тяжелых поражений американской разведки в схватке с КГБ-ФСБ.
Другим, не менее ценным, чем Поляков, «брильянтом» для ЦРУ мог стать другой агент — сотрудник МИДа Александр Огородник. Ему удавалось «таскать» секретные документы со стола самого Андрея Громыко, министра иностранных дел СССР. Но не сверхосторожность Огородника, не самые современные средства связи с резидентурой в Москве не спасли его от разоблачения. Советская контрразведка непостижимым образом сумела выйти на него и арестовать. В отличие от Пеньковского и Полякова, закончивших жизнь в крематории, Огородник предпочел добровольную смерть — отравился ядом, спрятанным в колпачке авторучки.
За ними следовал ряд агентов экземпляром помельче. Бывший офицер ГРУ Владимир Резун (Суворов), за короткий срок сотрудничества не успевший как следует подгадить советской военной разведке, позже с лихвой компенсировал этот пробел. Бойким пером, из-под которого фонтанировал яд антикоммунизма, он на страницах опусов «Аквариум» и «Ледокол» не оставил камня на камне от советских идолов — Ленина, Сталина и Брежнева, ГРУ и КГБ, чем в немалой степени способствовал крушению, казавшейся незыблемой твердыней, советской империи.
От Резуна не отставал и бывший заместитель резидента КГБ в Лондоне Олег Гордиевский. Чудом избежав ареста, он в последний момент сумел ускользнуть от наружки КГБ — запрыгнул в багажник дипломатической машины британского посольства в Москве. Позже, в Лондоне, спрятавшись под крылышко британской разведки СИС, он вместе с Кристофером Эндрю, живописал сверхсекретного монстра — КГБ в книге «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева».
Бывшим полковникам Васильеву и Баранову, подполковнику Сметанину, майору Филатову, старшему лейтенанту Иванову повезло меньше, чем Резуну и Гордиевскому. В камерах Лефортовской тюрьмы им было не до литературных лавров. Впереди их ждал… кого — смертный приговор, а кого — долгие годы заключения в дремучих мордовских и пермских лесах с неизменной подругой зека — пилой «Дружба».
Развал СССР и крушение всесильного КГБ породили эйфорию в ЦРУ. Московская резидентура чувствовала себя как дома не только на конспиративных квартирах, но и в коридорах Белого дома — правительства России и в прихожей Кремля. Продолжалось это недолго. Российская контрразведка, которую президент Борис Ельцин и его окружение держали в черном теле, с приходом к власти Владимира Путина на удивление быстро встала на ноги, и ее удары становились все ощутимее. За последние годы в ее сети угодили не только доморощенные «изменники на месте», но и настоящие профи из Службы внешней разведки и ГРУ — полковники Запорожец, Скрипаль, Старина и Сыпачев.
Провал последнего вызвал у Колли горечь и досаду. С ним он связывал особые надежды — полковник ГРУ представлялся новым Пеньковским. Но им не суждено было сбыться: после вербовки Сыпачев продержался чуть больше месяца. Московская резидентура, как и в случае с Нестерцом, проявила форменное головотяпство. Не утруждая себя конспирацией, первую явку с Сыпачевым она провела 26 февраля 2002 года в здание посольства. Поэтому русской контрразведке не составило большого труда вычислить его. Во время третьего выхода на резидентуру 4 апреля 2002 года при закладке тайника для резидентуры ЦРУ на железнодорожном переходе у станции метро «Студенческая» Сыпачев был взят с поличным группой захвата ФСБ. На этот счет злые языки в Лэнгли злословили: «Колли подвела досадная мелочь: с такой фамилией как Сыпачев — тот был обречен засыпаться».
«Сыпачев! Нестерец!» — при воспоминании об этих провалах болезненная гримаса появилась на лице Колли. Он встрепенулся, поднялся с дивана и нервными шагами принялся мерить кабинет. Все его мысли были сосредоточены на одном — на Вельтове и операции «Терминатор».
«После оглушительного провала грузинской разведывательной сети в России, Джон, они — твой последний шанс реабилитироваться в глазах директора», — вынужден был признать Колли.
Он вместе с Ваилдом, тбилисской резидентурой и Специальной службой внешней разведки Грузии потратили немало усилий и денег на то, чтобы завербовать агентов в частях российской армии. И когда, как это им казалось, невидимая шпионская сеть опутала гарнизоны Южного военного округа, все их усилия обратились в прах. В лапах ФСБ оказалась не какая-то жалкая кучка одноразовых агентов, а нелегальный резидент — заместитель начальника Оперативного управления Специальной службы внешней разведки Республики Грузия Херкеладзе и особо ценные источники информации подполковники Балашвили, Хачидзе, Имерлишвили и шифровальщик из штаба Южного военного округа старший лейтенант Алиев.
Их провал был цветочком, горькая ягодка всплыла, когда к проверке подключилась Служба специальных расследований при директоре ЦРУ. Она установила удручающий для Колли и Ваилда факт: большая часть агентов задолго до ареста оказалась под колпаком ФСБ, и сами, того не ведая, они добросовестно снабжали Специальную службу внешней разведки и тбилисскую резидентуру ЦРУ дезинформацией, подготовленной ФСБ. Узнав об этом, директор обрушил весь свой гнев на Колли и его подчиненных: из Тбилиси был отозван резидент Дункан, а Перси, занимавшегося резидентурой Херкеладзе, отправили в отставку.
В сложившейся ситуации Колли, чтобы усидеть в кресле, ничего другого не оставалось, как только прыгнуть выше своей головы — добиться успеха в операции «Терминатор». А он зависел от Ваилда и результата его работы с Вельтовым. Поэтому оставшееся до его возвращения в Вашингтон время Колли провел как на иголках и только в четверг вздохнул свободно. Тэлбот сдержал свое слово — отозвал Ваилда из Киева, и тот прямо из аэропорта направился в Лэнгли. В кабинет Колли он вошел с мрачным видом. То, что дела в киевской резидентуре идут не лучшим образом, читалось на его угрюмом лице.
— Хеллоу, Джон, — хмуро обронил он и, вяло пожав руку, поинтересовался: — Нам что, опять задницу подпалили! Тэлбот вышиб меня из Киева как пробку из бутылки шампанского!
— Об этом позже, Ник. Как дела в Киеве? Судя по твоему виду, не в лучшем виде, — заключил Колли.
— С этим фанфароном Стэнли по-другому не могло и быть, — буркнул Ваилд.
— Неужели все так плохо?
— Не резидентура, а проходной двор! — в сердцах бросил Ваилд. — Им лень задницу оторвать от кресла и высунуть нос на улицу! Агенты уже строем ходят в посольство! Работа с ними на явочных квартирах — сплошная фикция. Деньги швыряют направо и налево и еще заявляют…
— Стоп! Стоп, Ник! — остановил его Колли и спросил: — А что говорит Стэнли?
— А ты будто не знаешь? — Ваилд был уже не в силах сдерживать душивший его гнев, и выпалил: — Джон, он смеется нам в лицо и думает, что со своими связями в Белом будет вечно на плаву.
Лицо Колли пошло красными пятнами. Стэнли давно сидел у него в печенках, но он с ним ничего не мог поделать. И дело было не только в связях Стэнли в Белом доме. При всем его снобизме и высокомерии он сумел создать в Киеве мощную агентурную сеть. Одно только перечисление имен агентов в Службе безопасности, министерстве обороны и МИДе Украины заставляло Тэлбота и директора закрывать глаза на недостатки в работе Стэнли. Он и его агенты влияния вершили большую политику на Украине, и в нынешней борьбе с Россией и президентом Путиным, что было гораздо важнее провала даже такого перспективного агента, как Нестерец. Это хорошо понимал Колли и потому не пошел на поводу личных антипатий Ваилда к Стэнли, а решил положить конец пустой трате времени на ненужные эмоции и предложил:
— Ник, оставь Стэнли в покое! Он сегодня нам не по зубам! Его агенты в большой игре.
— Игре?! Стэнли — мастер вдувать в уши директора, что у него вся украинская верхушка в руках. Посмотрим, чего он стоит, когда дойдет до дела, — с сарказмом произнес Ваилд.
— Извини, Ник, ты не прав. Это не только дело Стэнли, это наше общее дело — загнать Россию в угол!
— А-а-а, общее. С такими, как Стэнли, скорее мы окажемся в том углу, чем русские.
— Прекрати, Ник! Меня сейчас больше волнует русский крот в киевской резидентуре. Тебе удалось раскопать его нору?
— К сожалению, Джон, ничего обнадеживающего. Я делал все, что было в моих силах, но мне не хватило времени, — посетовал Ваилд.
— Так-таки ничего?! — не мог скрыть досады Колли и в сердцах бросил: — Но кто-то же провалил Нестерца?! Мы еще не начали с ним работу, а ФСБ уже села ему на хвост.
— Согласен. Без предательства здесь не обошлось. Но здесь нет нашей вины, я грешу на украинскую СБУ. Из этой гнилой конторы течет, как из дырявого ведра, в ней через одного смотрят на Москву.
— Ник, это эмоции. У тебя есть что-то конкретное?
— Пока только подозрения, я не успел их проверить.
— И на чем они основываются.
— Стэнли через СБУ проверял родственников Нестерца на Украине и наводил о нем справки.
— Вот это уже серьезно, — оживился Колли.
— Я тоже так считаю, но Тэлбот сорвал меня с места.
— Это по моей просьбе. Ты мне здесь нужен как воздух, а русским кротом в Киеве займется Саливан.
— Что, «Терминатор» горит? — догадался Ваилд.
— Пока нет, но пятки нам уже «поджаривают». Вот почитай, — и Колли подал ему докладную московской резидентуры с резолюцией директора.
Ваилд внимательно вчитывался в нее, и его лицо все больше мрачнело. Резолюция директора скорее напоминала отсроченный приговор, чем руководство к действию. Что касается самой докладной, то ее содержание не оставляло сомнений в том, что над операцией «Терминатор» нависла серьезная угроза. Прочитав ее до конца, Ваилд поднял голову и увидел ответ в глазах Колли.
— Да, Ник, нужны немедленные действия. Время и директор не оставляют нам выбора. Или мы завербуем Вельтова, или операцией будут заниматься другие, — подтвердил его мысли Колли.
— Я готов, Джон! — решительно заявил Ваилд.
— Спасибо, Ник! Другого ответа я и не ожидал.
— Калмина и Формана привлекаем к вербовке?
— Да, но только на первом этапе, чтобы создать благоприятный фон, дальше ты действуешь сам.
— О'кей, я вызываю их в Вашингтон.
— Они уже здесь, ждут тебя и готовы вылететь по твоему первому слову.
— Встречу с Велтовым проводим в Таллинне?
— Не думаю, что это лучшее предложение. Зачем будить в нем негативные ассоциации.
— Трепка для таких проходимцев, как Калмин и Вельтов, идет только на пользу. Пусть знают, кому обязаны в этой жизни.
— Ник, в нашем положении не до психологических экспериментов. Директор ждет от нас результата — вербовку Вельтова.
— О, кей, я загоню этого мустанга в наше стойло! — заверил Ваилд и спросил: — Если Таллинн отпадает, то где назначать встречу Вельтову?
— Там, где гарантированы его и твоя безопасность и где исключена утечка информации к русским.
— В таком случае остается кладбище. Покойники — самая надежная публика, — мрачно пошутил Ваилд.
— Ник, мне сейчас не до смеха, — сухо заметил Колли и предложил: — А почему бы не провести встречу в Киеве? Во всех отношениях подходящее место. Ты владеешь обстановкой на Украине. У Вельтова там есть бизнес, поэтому его поездка в Киев для ФСБ будет выглядеть естественной.
— Киев?! Но оттуда информация течет к русским, как из дырявого ведра! Нам что одного Нестерца мало? — возразил Ваилд.
— Не сгущай краски, Ник. Риск провала существует везде, даже в Вашингтоне. Вспомни об Эймсе.
— Мерзавец! Я сидел с ним в одном кабинете.
— Вот видишь! Так что дело не в месте, а в соблюдении конспирации. К операции в Киеве будут подключены только Стэнли и самые надежные сотрудники резидентуры. Я на этот счет дам необходимые указания.
— А как быть с украинской разведкой и контрразведкой?
— Их подключать к операции не будем, а значит, утечка информации исключена, — заверил Колли.
— О'кей, Джон! Когда приступить к выполнению миссии?
— Немедленно. Как только Калмин договориться с Вельтовым о встрече, сразу же отправляйтесь в Киев. Оттуда ты должен вернуться с завербованным агентом, иначе директор снимет с наших голов скальпы.
— Мне это не грозит, — хмыкнул Ваилд и погладил рукой по гладкой, как бильярдный шар, голове.
— Но у тебя есть кое-что другое, а это уже отрежу я, — и Колли сделал красноречивый жест.
— Ха-ха, — хохотнул Ваилд и, когда улыбка сошла с лица, заверил: — Джон, с Вельтовым будет все о'кей!
— Я очень надеюсь на тебя, Ник, и пожелаю, чтобы удача была с тобой, — закончил разговор Колли и, обняв его, проводил до двери.
Покинув Лэнгли, Ваилд с присущим ему напором и энергией взялся за дело: созвонился с Калминым и Форманом и назначил встречу на конспиративной квартире в пригороде Вашингтона. Она не заняла много времени, так как каждый хорошо знал свое место и роль в «спектакле» под названием «вербовка Вельтова». Дело оставалось за Вельтовым, и тут вышла заминка. У того оказались какие— то срочные дела в Казахстане, и Калмину пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить его отложить их на время и приехать на встречу в Киев.
5 декабря 2010 года Ваилд, Калмин и Форман транзитом через Германию вылетели на Украину. Перелет занял пятнадцать часов. Ранним утром 6 декабря они приземлились в столичном аэропорту Борисполь. Там их встретил уже знакомый Ваилду по последней командировке в Киев сотрудник резидентуры Боб Динар, специализировавшийся на русском направлении, и провел к машине.
После Вашингтона и Берлина, где еще сохранялось дыхание поздней осени, на Украине зима была полновластной хозяйкой. Здесь она показывала не европейский, а скорее русский норов. Порывистый северный ветер наотмашь хлестал по лицу, а крепкий мороз пощипывал за нос и уши. Ваилд в душе пожалел, что не прислушался к совету жены — не взял в дорогу меховую куртку, и поспешил нырнуть в машину.
Через час с небольшим они были в посольстве. Динар занялся Форманом и Калминым, а Ваилда проводили в кабинет резидента. На этот раз Стэнли являл собой саму вежливость. В его поведении и манере разговора не было и намека на последний их разговор, который едва не закончился скандалом. Тень Тэлбота, маячившая за спиной Ваилда, и указание Колли, имевшее гриф наивысшей конфиденциальности, говорили об особом характере миссии. Поэтому Стэнли не стал корчить из себя нового Аллена Даллеса и задавать лишних вопросов о ее характере и безоговорочно выделил в распоряжение Ваилда четырех самых опытных и надежных сотрудников резидентуры.
Джоан Грей, Николос Берд, Боб Динар и Майкл Будник не первый год работали в Киеве и зарекомендовали себя опытными агентуристами. Знакомство с их послужными списками и личные беседы убедили Ваилда — на них можно положиться. Договорившись с ними о встрече в 17.00, он присоединился к Калмину и Форману. После позднего завтрака они отправились на отдых в служебную гостиницу при посольстве.
Внутренний будильник поднял Ваилда на ноги в 16.15. Крепкий сон и холодный душ вернули ему свежесть и боевой настрой. Как охотник перед выходом на крупного зверя, так и он испытал азарт перед предстоящей вербовкой Вельтова. Надев неброский костюм — разведчик не должен выделяться среди окружающих даже в мелочах — и, выпив чашку крепкого кофе, Ваилд спустился в номер Формана — в нем уже находился Калмин. Вместе они прошли в кабинет Динара. Там в полном составе собралась группа прикрытия — Грей, Берд и Будник. Ваилду не понадобилось говорить лишних слов — перед ним находились профессионалы, согласовав порядок выдвижения из посольства, чтобы запутать контрразведку, они дружно двинулись на выход.
Ваилд невольно задержал взгляд на Джоан Грей. Высокая шпилька на сапоге была помехой при беготне по лестницам, но на публике пять футов и шесть дюймов с точеной фигуркой и бюстом Монро делали ее чертовски привлекательной. Она не первый раз «замыливала глаз» наружке и надежно прикрывала своей неотразимой грудью явки с агентами.
Под щелчки электронных замков на лестничных переходах они галопом промчались по коридорам и спустились во внутренний двор. От крепкого мороза перехватило дыхание. Ваилд торопливо поднял воротник плаща и стремительно прошел к машине. Послушный твердой руке Динара форд покатил к воротам. Вслед за ним тронулись Грей с Калминым, Берд с Форманом, замкнул движение Будник.
Впереди, в свете фар, тусклым пятном возникла стеклянная будка. В ней замельтешили размытые силуэты охраны, и через мгновение металлические створки ворот бесшумно раскатились в стороны. Динар утопил педаль газа, и форд, взметнув снежное облако, устремился к проспекту. Вслед за ним остальные машины веером разъехались по городу.
Ветер по-хозяйски разгуливал по проспектам и площадям Киева, пригоршнями швырял снег в ветровое стекло, витрины супермаркетов, окна офисов, ресторанов и ночных баров. Снежная круговерть была только на руку резидентуре ЦРУ, так как добавляла лишних забот наружке контрразведки. Пока ее «хвоста» ни Динар, ни Ваилд не заметили, но, следуя испытанному правилу, решили им «подергать».
На очередном перекрестке Динар на скорости промчался на мигающий свет светофора. Слева позади себя Ваилд разглядел машину Будника, и они разъехались в стороны, чтобы через несколько кварталов сойтись вновь. Четверть часа, помотавшись по городу и не обнаружив следов слежки, Динар свернул на стоянку перед рестораном с претенциозным названием «Гетман», известным своей украинской кухней и гопаком в виртуозном исполнении группой Мыколы Нитудыхатки.
На входе Ваилда и Динара встретил швейцар — ряженный казачура с закрученным в тугую спираль оселедцем на выбритой до зеркального блеска башке. Громыхнув свисавшей до пола саблей, он отвесил низкий поклон, широко распахнул дверь и рявкнул так, что нищего, нацелившегося за милостыней у вальяжных панов — Ваилда и Динара, сдуло как ветром. Они вошли в холл, сдали верхнюю одежду в гардероб и поднялись в зал.
Ваилд опытным взглядом пробежался по публике. В стенах «Гетмана» безраздельно властвует дух незалежной Украины. С портретов на него подозрительно косились новые ее кумиры: гетман Мазепа и вожди ОУН — Бандера и Шухевич. Проходы в зале подметали широченными шароварами, стриженные под запорожских казаков, официанты. На эстраде четверо музыкантов, ряженных под Тараса Бульбу, наяривали на бандурах гопак, а перед ними Нитудыхатка со своими хлопцами выделывали невероятные «па». Ваилда, конечно, интересовали не они, а Калмин с Форманом, их он обнаружил в кабинке. Рядом с ними расположились Грей, Берд и Будник. Сигнала опасности от них не поступило, и Ваилд присоединился к Калмину и Форману, а Динар направился в номер, где должна проходить вербовка, чтобы проверить его готовность.
Сам Вельтов опаздывал, но обещал присоединиться к ним с минуты на минуту. Полчаса назад он звонил Калмину из аэропорта Борисполь и извинялся за задержку: рейс из Москвы по погодным условиям вылетел с опозданием. В оставшееся до его появления время Ваилд отдался изыскам украинской кухни — знаменитому борщу со шкварками и голубцам по-киевски. Она, действительно, оказалась превосходной, он проглотил все в один присест и нацелился на румяные, сами просящиеся в рот, домашние колбаски, когда в зале появился Вельтов. Заметив компанию будущих партнеров по бизнесу, он, поприветствовав рукой, прошел к их столику.
Ваилд стрельнул по нему испытующим взглядом и остался доволен. Вид Вельтова, а больше глаза — говорили о том, что недавние драматичные приключения в Таллинне не повлияли на их отношения. Он по-свойски обнялся с Форманом, Калминым и порывисто пожал руку Ваилду. Тут же к их столику подлетел официант и, склонившись в подобострастном поклоне, предложил Вельтову меню. Сделав заказ, он живо включился в разговор и начал его с анекдота про вагон яблок, доставшийся русскому и украинцу. Русский, по доброте своей души, то, что не съел, отдал соседу — украинцу; украинец же то, что не съел, надкусал, чтобы не досталось проклятому москалю. Из анекдота Ваилд сделал для себя вывод: при вербовке можно сыграть на национальных чувствах Вельтова.
Тема анекдота была подхвачена Калминым. Его анекдот об украинском золоте — сале, на которое все тот же москаль скалил свои зубы вызвала дружный смех. И когда анекдоты иссякли, а в бутылке горилка осталось только на дне, Калмин перевел разговор на тему создания в США совместной с Defense Enterprise Fund и ЗАО «ФАМЭК-АС» консалтинговой компании.
Загоревшиеся глаза Вельтова говорили Ваилду о том, что наживка сработала. При обсуждении перспектив деятельности компании Калмин и Форман все чаще кивали на Ваилда, и здесь не требовалось иметь семи пядей во лбу, чтобы понять будущее общего детища — BC-Development Group всецело зависело от него.
Поэтому предложение Ваилда обсудить детали сотрудничества в более подходящей обстановке — отдельном номере, Вельтов охотно принял. Его не смутило то, что Калмин и Форман предпочли ужин дележу будущих барышей. Несмотря на стойкий церэушный запах, исходивший от Ваилда, 18 миллионов долларов, обещанные им на развитие BC-Development Group, видимо, пересилили опасения Вельтова.
Они поднялись в номер. Динар позаботился не только о том, чтобы исправно работали скрытые видеокамеры и микрофоны, но и обстановка располагала к разговору. На столе стояли бутылка виски и закуска. Ваилд кивнул на них Вельтову и с улыбкой спросил:
— Андрей, как ты смотришь на то, чтобы начать приобщаться к американскому образу жизни?
— Ник, я не против, если цена окажется подходящей, — с тонким намеком ответил Вельтов.
Уже этого Ваилду было достаточно, чтобы понять: миссия, на которую в Вашингтоне возлагались такие надежды, должна завершиться успешно. Он энергично ухватился за бутылку, разлил виски по рюмкам и, продолжив игру слов, многозначительно произнес:
— Андрей, я пью за наше будущее успешное сотрудничество.
— А если оно будет подкреплено гарантиями, то я выпью до дна, — выторговывал себе условия Вельтов.
— В этом ты можешь не сомневаться: 18 миллионов долларов у тебя уже в кармане, а к следующей встрече будет грин-карта. Америка ценит своих друзей.
— Хотелось бы в это верить, а то, как бы наши доблестные чекисты не усмотрели в бизнесе BC-Development Group руку ЦРУ.
— Ха-ха, — хохотнул Ваилд и забросил очередной пробный камень: — Но ее еще надо поймать.
Вельтов не принял его тона и с опаской заметил:
— Руку нет, а вот палец оттяпают.
— Ты сгущаешь краски, Андрей. Сталинского железного занавеса давно нет. Обмен технологиями — это обычная мировая практика.
— Но не оборонного характера.
— Андрей, если ты заручишься поддержкой министра Сердюкова, то проблема уйдет сама собой. Тем более мы не собираемся работать вечно. Снимем научные сливки и уйдем из этого бизнеса.
— Хорошо, я подумаю, — тянул с решением Вельтов.
— О'кей, Андрей, — не стал форсировать вербовку Ваилд и предложил: — Давай встретимся завтра и обсудим детали будущего договора.
Вельтов согласился. Они выпили еще по рюмке виски и возвратились в зал. А там складывалась скандальная ситуация с Джоан. На нее нацелились несколько местных «горилл». Не обращая внимания на грозные позы, Будника и Берда, они похотливыми взглядами раздевали Джоан. Достаточно было малейшей искры, чтобы разгорелась драка. Поэтому Ваилд поспешил свернуть затянувшийся ужин, его поддержали Вельтов с Форманом. Вслед за ними потянулась на выход группа прикрытия. Последним покидал зал «Гетмана» и не без сожаления Будник. Почесать свои кулаки о рожи самостийников и показать им, кто в украинском доме настоящий хозяин, бывшему морпеху не удалось.
