Глава шестая
ЦРУ начинает…
21 ноября 2010 года, после того как с директором ЦРУ были согласованы последние детали операции «Терминатор», связанные с подготовкой к вербовке главы ЗАО «ФАМЭК-АС» Андрея Вельтова, Ник Ваилд вылетел в Европу. Компанию ему составил ведущий специалист корпорации «Локхид Мартин» Джозеф Форман. Идея его подключения к операции также принадлежала Колли и вытекала из заключения психологов о структуре личности Вельтова, а оно не внушало большого оптимизма. Они характеризовали Вельтова как человека дерзкого, своенравного, коварного и с непомерными амбициями. Поэтому Колли, взвесив все «за» и «против», отказался от классического способа вербовки и решил пойти по более сложному пути — постепенному вовлечению в сотрудничество. Партнерство с такой известной корпорацией, как «Локхид», могло стать хорошей приманкой для Вельтова. К ее услугам ЦРУ не раз прибегало в прошлом, и такая сложная, многоходовая комбинация представлялась Колли взаимно полезной. Корпорация получала доступ к новейшим разработкам конкурентов, а американская разведка приобретала ценного агента.
За время долгого перелета над Атлантикой Ваилд и Форман не один раз успели обсудить детали предстоящей беседы с Вельтовым. Джозеф был далеко не новичок в подобных делах, понимал все с полуслова, и они быстро нашли общий язык. Существовавший у Ваилда стереотип о «яйцеголовых», как о занудах и людях не от мира сего, к концу полета был окончательно разрушен. Форман хорошо разбирался как в новейших научных технологиях, так и в темпераменте холодных прибалток. В начале 90-х годов за три месяца, проведенные в Риге, он успел основательно покопаться не только в том, что сохранилось в бывших закрытых советских лабораториях, но и добраться до дна злачных мест. После крушения советской империи в Прибалтике они расцвели пышным цветом. Вчерашние ударницы коммунистического труда спешили наверстать упущенное в множившихся словно грибы после дождя ночных клубах и массажных салонах.
Конец воспоминаниям Формана о пикантных похождениях в Прибалтике положило приземление в аэропорту Шенефельд. В столице Германии — Берлине они не задержались: после встречи с партнером Вельтова — президентом Фонда содействия диверсификации российских оборонных производств Defense Enterprise Fund и старым агентом ЦРУ Калминым пересели на поезд, следовавший в Эстонию. Ранним утром на таллиннском вокзале их встретил знакомый Ваилда по тайным операциям в бывшей Югославии Соломон Голдмэн. За прошедшие десять лет он сильно изменился: на месте буйной шевелюры появилась благообразная лысина в обрамлении седых кудрей, квадратный подбородок утонул в осанистой бороде, и только стальной блеск серых глаз напомнил Ваилду прежнего Соломона — того, которого в Косово опасались даже свирепые головорезы из отрядов Хашима Тачи.
Встрече с ним Ваилд был искренне рад, стремительно шагнул навстречу и, энергично пожав руку, воскликнул:
— Старина, ты выглядишь, как святой!
— Хэллоу, Ник! — приветствовал его Голдмэн и, стиснув в своих медвежьих объятиях, хмыкнул: — Но я не против погрешить, как в Югославии! Славное было время, ты помнишь, Ник?
— Такое разве забудешь, Соломон.
— Вот где было живое дело! А здесь — тоска. Все так пристойно, что выть хочется, — посетовал Голдмэн.
— Не горюй, Соломон, мы ее развеем — пообещал Ваилд.
— Я буду только рад, старина. Что, намечается горячее дельце? Если грешника поджарить или отправить в ад, то готов сделать это за милую душу.
— Не сомневаюсь, все еще впереди, — заверил Ваилд и, поежившись под пронизывающим ветром, хлестанувшим по лицу снежной крупой, с укоризной сказал: — Дружище, ты что-то неласково нас встречаешь.
— Ник, я тут ни при чем. Ты был ближе к Господу, мог бы и договориться, — отшутился Голдмэн.
Ваилд, потрепав его по плечу, представил своих спутников и поинтересовался:
— Вельтов здесь?
— Вчера приехал.
— Как себя ведет?
— Вечером болтался по городу, но ничего интересного, вернулся в отель и больше на улицу не выходил.
— Где встречаемся?
— Здесь недалеко. Контора с хороши прикрытием, называется «Элефант».
— Оно мне ни о чем не говорит.
— Ник, я это место знаю, бывал там с Вельтовым, — вмешался в их разговор Калмин и пояснил: — Российско-эстонская торгово-экспортная компания.
— О'кей, привычная обстановка в тонких делах всегда важна, — одобрил Ваилд и уточнил: — Соломон, эстонских партнеров к операции подключили?
— Нет, я думаю, своими силами обойдемся.
— И правильно, нечего им у нас под ногами путаться! — заключил Ваилд и поторопил: — Едем, время не ждет!
— За мной, господа! — позвал Голдмэн и направился на выход.
Они прошли через зал ожидания, спустились на привокзальную площадь, и перед ними открылась удивительная панорама Таллинна. На скалистом уступе, устремившись ввысь остроконечными шпилями сторожевых башен, словно парила в воздухе аристократическая и самая древняя часть Таллинна — Вышгород. Ниже, за грозной громадой крепостных стен, в фиолетовой дымке угадывался второй бастион Нижний город. Таллинн не был похож не на один из городов, где раньше бывал Ваилд. Словно по мановению волшебной палочки он оказался в удивительном мире сказок Шарля Перро и не мог сдержать восхищения:
— Фантастика! Сказка наяву! Такое впечатление, будто здесь время остановилось!
— Если бы только время, Ник?! Жизнь тоже… Пытают и убивают, как в средние века, — пошутил Голдмэн.
— Соломон, надеюсь, нам это не грозит? — с улыбкой спросил Форман.
Тот окинул его взглядом гробовщика, снимающего мерку с покойника, и сурово отрезал:
— С тебя, Джозеф, начнут с первого.
— Это же почему? Есть и более достойные кандидаты.
— Ты ростом вышел.
— Соломон, извини, при всем уважении к твоему имени, но ты ошибаешься. В таких делах длину жизни определяет не рост, а длина языка, — уел его Форман.
Голдмэн рассмеялся и не остался в долгу.
— И не только это, а и тяжесть греха. Нет большего греха, чем зависть к ближнему. И еще…
— Стоп, парни! Грехов у каждого из вас на двоих хватит, но не стоит хоронить себя раньше времени, — остановил их пикировку Ваилд и поинтересовался: — Соломон, до отеля далеко?
— Нет, рядом, меньше полмили.
И Ваилд, забыв про холод, предложил:
— Господа, пройдем пешком, когда еще такую красоту увидим.
Форман энергично кивнул — город и на него произвел впечатление, а Калмин пожал плечами.
— О'кей, — охотно согласился Голдмэн, отпустил водителя и направился к крепостным воротам.
Пройдя под мощной аркой сторожевых ворот, они вступили в нижнюю часть города. В столь ранний час на узких улочках было безлюдно, и это усиливало эффект присутствия в прошлом. Ваилд восхищенным взглядом скользил по каменным ликам тех, кто создавал славу Таллинна, и с пронзительной остротой ощущал дух минувших веков. Брусчатка, истертая за столетия сотнями тысяч ног, отзывалась эхом давно ушедших в мир иной поколений. Ваилду почудилось, что он очутился в машине времени, возвратившей его на шесть веков назад…
По мостовой Люхике Ялг — Короткая нога — в сторону сторожевой башни Толстая Маргарита медленно катила деревянная тележка. Редкие прохожие почтительно отступали в сторону перед ее хозяином и черной, как уголья, кошкой. Темный балахон, странный колпак, похожий на ведро, связка веревок, переброшенная через правое плечо, и раздвижная деревянная лестница на левом плече напомнили об одной из самых уважаемых профессий в Таллинне — трубочиста. Ваилд тряхнул головой, чтобы избавиться от этого фантастического наваждения. Но трубочист, кошка и тележка не исчезли — они были из плоти и крови. Как и много веков назад, в начале 21-го столетия трубочисты с помощью обыкновенной веревки и обыкновенной лестницы продолжали взбираться на головокружительную высоту на гребни остроконечных крыш и там «колдовали» над трубами, пробуждая в домах тепло.
Проводив трубочиста изумленным взглядом, Ваилд встрепенулся и присоединился к Голдмэну. Тот, несмотря на свой вес, легко шагал по круто идущей вверх улице. Она вывела их к Вышгороду. Здесь все — каждый камень на мостовой, каждый дом — дышали еще более древней, чем в Нижнем городе, стариной.
На просторной площади, перед воротами городской ратуши, как и шесть веков назад, мирно ворковали голуби. В их гомон вплетался мелодичный перезвон колокольчика. Его звук еще долго гулял по площади. Это открылись двери самой старой аптеки Европы. О некогда всесильном Братстве черноголовых напоминали их суровые каменные лики на стенах знаменитой Олайской гильдии. Чуть выше привольно раскинулся величественный Никольский собор. Его своды помнили голоса гвардейцев славного Преображенского полка и бойцов армии советского полководца Черняховского. С главной — Соборной площади открывалась захватывающая дух панорама всего Таллинна. В ее центре находилась церковь Оливисте. На ее шпиле, устремленном в заоблачную высь, застыл в вечном карауле бессменный страж города — Старый Томас. Ваилд снова замер в восхищении. Ему, казалось, что само всемогущее время, очарованное красотой древнего города, смирило перед ним свой неумолимый бег.
— Ник, очнись, пошли! — голос Голдмэна вернул Ваилда из далекого, овеянного романтическими легендами, прошлого в реальную, суровую действительность.
Они прошли еще несколько сотен шагов и остановились перед дверью уютного отеля, когда-то служившего постоялым двором для купцов. Об этом напоминали барельефы на его стенах, они выразительным языком скульптуры рассказывали о жизни торгового люда Таллинна XVII века. Разместившись в номере, Ваилд спустился вниз в обеденный зал. Здесь уже собрались Калмин, Форман и Голдмэн. Сытный вкусный завтрак перед встречей с Вельтовым прибавил ему и компании настроения. До нее еще оставалось время, и они пешком отправились в офис Российско-эстонской экспортной компании «Элефант». Голдмэн уверенно находил путь в хитросплетениях улочек старого Таллинна и через десять минут вывел их к мощным крепостным воротам. Форман невольно придержал шаг, погладил рукой по шероховатой поверхности необъятной, чем-то напоминающей раздобревшую повариху, сторожевой башни и не смог сдержать восхищения:
— Вот это мощь?!
— Знаменитая башня Толстая Маргарита может вместить в себя целый отряд. Сам царь Петр Первый «поимел» ее со своими гвардейцами, — блеснул познаниями Голдмэн.
— Действительно, очень похожа на здоровенную бабу, — согласился Калмин и, подмигнув ему, с сарказмом произнес: — Джозеф, а ты, че ее приглаживаешь, трахнуть собрался?
Сальная шутка вызвала смех у Голдмэна и Ваилда. Форман же сохранил невозмутимый вид и не остался в долгу:
— Сэм, я могу уступить, если у тебя горит.
— Спасибо, прелестные старушки не в моем вкусе, — отмахнулся Калмин.
Форман хмыкнул, его хитрющие глаза превратились в щель, и с многозначительным видом заявил:
— А зря, Сэм, ты здесь очень ошибаешься.
— Разве?
— Да.
— И в чем же?
— А в том, Сэм, — и, выдержав паузу, Форман заявил: — в этом и состоит весь кайф! Прелестная старушка подумает, что такое счастье ей подвалило в последний раз.
Голдмэн зашелся в хохоте. Ваилд улыбнулся. Калмин промолчал и прибавил шаг.
Миновав Ратушную площадь, они остановились перед массивной дубовой дверь на медной табличке, которой было выгравировано: «Российско-эстонская торгово-экспортная компания «Элефант». Голдмэн позвонил. Их ждали. Дверь распахнулась, на пороге возник секретарь, поздоровался с Голдмэном и проводил в кабинет. Навстречу им из кресла поднялся высокого роста, атлетического сложения человек. На его породистом лице выделялись глаза — холодные и цепкие. Пройдясь внимательным взглядом по будущим партерам, Вельтов вопросительно посмотрел на Калмина. Тот, крепко пожав ему руку, представил американцев:
— Джозеф Форман — ведущий специалист корпорации «Локхид Мартин», на нем замыкаются все научные программы.
В глазах Вельтова лед настороженности растаял, что не осталось без внимания Ваилда. В душе он еще раз отметил прозорливость и дальновидность Колли — подключение Формана к операции «Терминатор» оказалось удачным ходом.
Общее оживление вызвало представление Голдмэна. Его фамилия, имя и должность — советник посла США в Эстонии по науке, а больше внешность, вызвала саркастическую улыбку на лице Вельтова, и он язвительно заметил:
— Соломон, и какого же рода советы вы даете послу?
— Ха-ха-ха, — наигранно хохотнул Голдмэн и многозначительно сказал: — После них одни отправляются к доктору, а другие — на кладбище.
— И так, господа, предлагаю от медицины перейти к науке, а точнее, к невостребованным ее возможностям! — вернул себе инициативу в разговоре Калмин и, придав голосу значительности, продолжил представление партнеров:
— Ник Ваилд, — и подчеркнул. — Тебе, Андрей, с ним лучше дружить. Ник курирует все научные разработки «Локхид Мартина», «Боинга» и многих других.
Вельтов задержал взгляд на Ваилде и дипломатично ответил:
— Семен, ты же меня знаешь: от дружбы я никогда не отказываюсь.
— В таком случае, господа, перейдем к делу? Прошу к столу! — предложил Голдмэн, игравший роль хозяина встречи.
После того как все заняли места, Форман расстегнул портфель, достал документы и вопросительно посмотрел на Голдмэна. Тот благосклонно кивнул и распорядился:
— Приступай, Джозеф!
— Извините, господа, а что, от «Элефанта» никого не будет? — поинтересовался Вельтов.
— Тематика носит специфический характер и с бизнесом Бибермана никак не связана, — поспешил пояснить Калмин.
— Андрей, мы воспользовались его любезностью, чтобы наши переговоры проходили в привычном для тебя месте, — присоединился к нему Голдмэн и поторопил: — Джозеф, начинай!
— Господа, я благодарен вам и тебе, Сэм, — Форман сделал реверанс в сторону Калмина, — что вы проявили интерес к предложениям «Локхид» и нашли время для встречи. Главная идея проекта состоит в том, чтобы на технической базе корпорации реализовать передовые научные разработки. В этом отношении мы видим блестящие перспективы в сотрудничестве с Defense Enterprise Fund и с ЗАО «ФАМЭК— АС». Насколько я понял, ты, Сэм, в нем заинтересован.
— Джозеф, и не только я, Андрей тоже! — включился в игру Калмин. — Предварительно мы обсуждали эту тему.
— О'кей, Сэм! Это упрощает мою миссию.
— Господа, я смею вас заверить: лучше, чем Андрей, в России данной темой вряд ли кто владеет, — продолжал Калмин делать рекламу Вельтову.
Тот, польщенный такой оценкой, скорее из вежливости возразил:
— Семен, ну прекрати.
Но Калмина было не остановить:
— Андрей не только крупный бизнесмен, а и ученый. За его спиной один из самых престижных университетов Санкт— Петербурга — Военмех. После окончания он работал в большой науке. В трудные годы на базе научно-производственного объединения «Пульс» создал компанию «ПАМЭКТ», и сегодня она успешна на российской рынке. Более перспективного партнера, чем Андрей, я не вижу. Нам…
— Семен, остановись, я начинаю бронзоветь! — остановил панегирик в свою честь Вельтов и, обратившись к Форману, попросил:
— Джозеф, можно более детально изложить видение проекта со стороны «Локхид»?
— О'кей! — и Форман зашелестел бумагами.
Пришла очередь вступить в игру Ваилду. Его больше интересовала не тематика научно-исследовательских работ, которую намеривался озвучить Форман. Она была предварительно проговорена в корпорации «Локхид», уточнена в беседе с Калминым и согласована в ЦРУ. Для него был более важен сам Вельтов. В разговоре лицом к лицу Ваилд рассчитывал нащупать в его душе такие струны, игра на которых дала бы толчок к началу операции «Терминатор». В качестве первого пробного шара он достал из кармана американский паспорт, двинул по столу к Вельтову и многозначительно заметил:
— Андрей, в нем не хватает только одного — фотографии нашего будущего партнера.
В глазах Вельтова промелькнула тень, но он оставил без ответа этот красноречивый намек. Ваилд напрягся, но не стал форсировать события, возвратил разговор к научной теме и потребовал:
— Джозеф, перестань копаться в бумагах, обозначь тематику на словах.
— О'кей! — засуетился Форман, отложил документы в сторону и пояснил: — Андрей, корпорации интересны российские научные разработки 4-го, 7-го, 17-го и 53-го научно-исследовательских институтов и перспективные сотрудники. Насколько мне известно, в них осталось немало светлых голов, а еще больше нереализованных разработок. Наша задача позволить им материализоваться в конкретных проектах. От этого выиграют все: «Локхид», институты и сотрудники, которые в России находятся не в лучшем материальном положении. В конечном итоге…
— Извини, Джозеф, но это чистая оборонка, а я от нее отошел и вряд ли чем буду полезен! — остановил его Вельтов.
Форман сразу поскучнел — этот ответ ставил крест на дальнейших переговорах. Ваилд поспешил вмешаться в ситуацию и подтолкнул Калмина. Тот встрепенулся и, шутливо погрозив пальцем Вельтову, заявил:
— Андрей, не хитри, с таким другом, как у тебя, министром обороны Сердюковым, перед тобой все двери открыты.
— Семен, о чем ты говоришь? Где Сердюков и где я?
— Так ты же с ним на ты.
— Хо-о, когда то было?
— Не так давно, всего три года назад. Вспомни, как мы с ним хорошо посидели на палубе «Корюшки».
— Нет, нет, Семен, это несерьезно.
— Ну почему, Андрей? Толик знает тебя как человека науки и эффективного менеджера.
— И что с того?
— Как что? Толик проводит реформы в армии и в военной науке. С твоим практическим опытом ты для него палочка— выручалочка. Чем ты хуже Приезжевой? Ты лучше!
— Семен, но это такое болото! Я в нем утону!
— Андрей, мы поможем! — присоединился к Калмину Форман. — Есть хорошая идея! На базе Defense Enterprise Fund и ЗАО «ФАМЭК-АС» создать центр содействия российской военной науки.
— Андрей, ты только представь с таким центром и твоими отношениями с Толиком мы станем монополистами всех передовых научных разработок! — с жаром убеждал Калмин.
К нему присоединился Ваилд и, используя еще один весомый аргумент, объявил:
— На создание подобного центра в нашем бюджете предусмотрено 17 миллионов долларов.
— А «Локхид» будет заинтересован в создании совместных с центром бизнес-структур в Калифорнии, — поддакнул ему Форман.
— Андрей, это прорыв! Калифорния — рай, где можно укрыться от любой бури! — убеждал Калмин.
Вельтов, все еще колебался, но пообещал:
— Хорошо, я подумаю.
— Чего тут думать, Андрей? Толик уже начал реформы. Это надо было сделать еще вчера! — наседал на него Калмин.
— Ладно, что вы предлагаете, — сдался Вельтов.
— Вот сейчас и обсудим! — снова взял инициативу в свои руки Голдмэн и, спеша закрепить успех, прошел к стойке бара, достал бутылку виски, разлил по рюмкам и предложил тост:
— За успешное сотрудничество!
Его дружно поддержали, но застолье продолжалось недолго. Вельтову предстояло отправляться в аэропорт, поэтому, наметив план действий, они закончили совещание и разошлись. Первым покинул офис «Элефанта» Вельтов, чтобы успеть на самолет. Калмин вызвался проводить его, к ним присоединился Форман. Он рассчитывал по пути в аэропорт окончательно согласовать детали будущего проекта. Провожая их к выходу, Голдмэн не удержался от шутки и предупредил Формана:
— Джозеф, будь с ними осторожен.
— Это же почему, Соломон?
— Русский вариант на троих всегда опасен.
— В чем?
— В том, что рано или поздно кто— то оказывается третьим лишним.
— Ха-ха-ха, — хохотнул Форман и беспечно махнул рукой.
Голдмэн, проводив их до запасного выхода, возвратился в офис и бросил испытующий взгляд на Ваилда — тот пребывал в благодушном настроении, и не преминул отметить:
— Ты, не потерял форму, Ник! Хорошая работа.
— Благодарю, Соломон, но с Вельтовым все оказалось гораздо проще, чем представлялось в Вашингтоне, — скромничал Ваилд.
— Не скажи, Ник! Он знает себе цену, и ты правильно сделал, что не стал давить.
— С характером Вельтова это вызвало бы обратный эффект и загнало бы вербовку в тупик.
— Несомненно, — согласился Голдмэн, но подчеркнул: — В будущем тебе не избежать с ним проблем.
— Знаю, но что делать? Таких денег, чтоб купить его с потрохами, у нас нет, а если сразу подвесить на крючок компромата, то это заведомо обречь на проигрыш большую игру. В Лэнгли на нее сделана основная ставка.
— Ник, если не секрет, кому принадлежит идея с «Локхид» и Форманом? Он, кстати, молодец, отменно сыграл свою роль.
— От тебя, Соломон, секретов нет! — польстил ему Ваилд, не стал приписывать себе чужие заслуги и признался: — Все придумал Колли.
— Очень перспективная операция, с ней ты будешь на коне.
— На нем еще надо усидеть. А Вельтов еще тот конь — не знаешь, в каком месте взбрыкнет.
— Ник, с таким шефом, как Колли, тебе не страшно никакое родео. Я много слышал о нем, тебе повезло, не то что мне. Мой Шульц — пустое место! Перестраховщик! От собственной тени шарахается, а здесь можно хорошо развернуться. Для русских Эстония — проходной двор. И среди них попадаются перспективные экземпляры, надо только рисковать, но не с Шульцем. Эта чугунная задница досиживает свой срок и предпочитает ни во что не ввязываться, — посетовал Голдмэн.
— Соломон, все будет о'кей! С Вельтовым скучать не придется. Мы еще не раз встретимся в Таллинне. Прекрасный город.
— У меня он уже сидит в печенках.
— Теперь у тебя появился шанс выбраться отсюда. Операция находится на личном контроле у директора, это тебе о чем-то говорит?
— Ну конечно, Ник! Тебя мне послал сам Господь!
— И этот Господь — Колли, — отшутился Ваилд.
— Какая разница? Главное — есть возможность крепко дать русским по зубам. В последнее время они стали их часто скалить.
— Я тоже на это рассчитываю. Вельтов станет нашей козырной картой в будущей игре с ними. Кстати, ты как его оцениваешь?
— Тот тип русских, которым палец в рот не клади — отхватят по самый локоть. Мой тебе совет: окуни его с головой в дерьмо.
— Соломон, мы не в Югославии и не в Ираке — с Вельтовым твои методы не сработают.
— Что-о?! И это говоришь ты, Ник? Ты, который съел собаку в нашем деле! Покажи мне того чистоплюя, который добился результата в белых перчатках. Забудь об этом!
— Я не говорю о белых перчатках. Но к Вельтову требуется особый подход, чтобы выполнить миссию, которую на нас возложил директор.
— Ник, ты все усложняешь! Чем грязнее компромат на агента, тем он покладистее.
— Ладно, Соломон, оставим в стороне наши разногласия, — положил конец спору Ваилд и предложил: — Займемся более приятным делом — отметим нашу встречу и успех.
— О'кей! — охотно согласился Голдмэн. Возвратился к стойке бара, достал бутылку, напоминающую крепостную башню, с темной густой жидкостью, два бокала, наполнил их и произнес тост: — За встречу и нашу успешную миссию, Ник! Кто бы тебя ни послал, будь то Господь или Колли, но он послал вовремя.
— Спасибо, Соломон! Я тоже рад встрече, — поблагодарил Ваилд, поднял бокал, посмотрел на свет и спросил: — Что пьем?
— Местный напиток, называется Vana Tallinn.
— Название мне ни о чем не говорит.
— «Старый Таллинн» — отличный бальзам! При такой погоде — то, что надо, хорошо расслабит. Пей, Ник, и не бойся! Это же не русская водка, поэтому в симпатиях к России нас никто не заподозрит.
— О'кей, с тобой, Соломон, я выпью даже ее, — отшутился Ваилд и сделал один, потом другой глоток.
Бальзам, действительно, оказался превосходным, и они, незаметно для себя, распили всю бутылку. По телу Ваилда разлилась приятная истома, а голову кружили крепкий градус и быстрый успех в работе с Вельтовым. В превосходном настроении пребывал и Голдмэн: он вырвался из разведывательной спячки, и его деятельная натура жила будущей операцией. На улицу они вышли в приподнятом настроении. Под стать ему установилась и погода: снег прекратился, небо очистилось от свинцовых туч и проглянуло солнце. В его лучах Таллинн все больше напоминал Ваилду сказочные декорации из воспоминаний детства. Он замер на ступеньках крыльца и не мог сдержать восхищения:
— Соломон, ты — счастливый человек, живешь, как в сказке!
— Ник, это только кажется: за четыре года она для меня превратилась в сущую каторгу, — в который уже раз посетовал Голдмэн и с грустью произнес: — Порой так тянет в ад, что я готов продать душу дьяволу. По мне с чертями как-то веселее.
— Какие твои годы, Соломон, у тебя все впереди. Это у меня последняя лебединая песня, — печально произнес Ваилд, шагнул на мостовую и не устоял на ногах.
Неловкий прохожий поскользнулся и, ухватившись за него, увлек вниз. Ваилд, пытался найти опору в стене, но не смог дотянуться: крепкие, как клещи, руки обхватили его, и в следующее мгновение свет померк перед глазами. Плотный мешок опустился на голову, веревка петлей захлестнула шею, на запястьях щелкнули наручники, и его, как куль, впихнули в машину. Последнее, что он слышал, были крик Голдмэна и шум яростной борьбы, их заглушили грохот захлопнувшейся дверцы и визг колес машины.
Ваилда болтало по полу, словно куклу, стойки кресел отбивали барабанную дробь на ребрах, но он не ощущал боли. В нем все одеревенело, животный ужас сковал каждый член тела. Это состояние длилось несколько минут, постепенно верх над эмоциями взял разум разведчика. Он пытался понять, что же произошло. То, с какой стремительностью произошел захват, говорило ему об одном: работали профессионалы. Ваилд напрягал слух и пытался за грохотом трясущейся по брусчатке машины из обрывков разговора похитителей понять, с кем имеет дело. В непривычной для уха речи угадывались характерные обороты из русской. Захватившие его «гориллы» материли Голдмэна. После Сербии и Ирака, за четыре года благополучной и спокойной жизни в Эстонии, он не растерял навыки опытного бойца и оказал яростное сопротивление.
«Русские с местными подручными! — страшная догадка пронзила Ваилда. — Кто? ФСБ? СВР? Какая разница! Сидеть тебе, Ник, на Лубянке. Но как они вышли на меня?! Как?»
При всей фантастичности версии об утечке информации из Лэнгли, ее вероятность был близка к нулю, так как об операции «Терминатор» знал узкий круг лиц, а о поездке в Таллинн и встрече с Вельтовым всего двое: директор и Колли. Подозревать их в предательстве было абсурдно. Голдмэн также оставался вне подозрений, лишним свидетельством тому служили проклятия «горилл», звучавшие в его адрес. Оставались Форман, Калмин, Вельтов, и Ваилд похолодел от мысли. «Вельтов — русский агент, и сыграл роль живца! Ты, Ник, — идиот, поперся на явку без подстраховки!» — терзался он, и не столько от боли в правой руке, поврежденной при захвате, сколько от бессилия и унижения. В приступе слепой ярости Ваилд оттолкнулся от пола машины, выбросил вперед скованные наручниками руки, пытаясь вцепиться в невидимого врага. С ним не церемонились, сокрушительный удар пришелся в живот и опрокинул навзничь. Распахнутым ртом он хватал воздух, но проклятый мешок не давал дохнуть. Ваилд захрипел, и «гориллы» ослабили затяжку веревки на шее, но это не облегчило положения — его продолжало мутить, а перед глазами плыли разноцветные круги.
Конец мучениям пришел, когда машина остановилась. Ваилда подхватили под руки, выдернули из фургона, протащили, как тряпичную куклу, по ступенькам, коридору и швырнули на каменный пол. Прошла минута-другая, удушье прошло, дыхание восстановилось, а вместе с ним к нему вернулась способность трезво мыслить. «Тайный застенок русских по типу наших в Польше» — первое, о чем подумал он.
Подтверждением тому были жуткий холод, исходивший от пола, и чей-то сдавленный хрип, доносившийся из другого угла камеры. Его заглушил шум шагов в коридоре, они затихли перед дверью камеры, и в наступившей тишине, подобно выстрелу, лязгнул засов. Ваилд напрягся. Прозвучала отрывистая команда, и грубые руки вцепились в лацканы его пальто. Он сжался в комок, ожидая удара. Бить не стали, его сдернули с пола и швырнули на топчан. Снова прозвучала короткая команда, с головы Ваилда слетел мешок, и яркий свет ослепил глаза, и когда он освоился, то перед собой увидел троих. Среди них выделялся человек с грубым, властным лицом, половину которого скрывала борода. Холодным, немигающим взглядом он прошелся по Ваилду, как по бездушной вещи, и его тонкие губы искривила зловещая ухмылка. От нее Ваилду стало не по себе, но через мгновение он испытал облегчение. Перед лицом мучителей он был не одинок, в другом углу камеры лежал Голдмэн, связанный по рукам и ногам.
Бородатый кивнул на него «гориллам». Они подтащили Голдмэна к топчану и стащили с головы колпак. Он потряс головой, налитыми кровью глазами обвел камеру, задержал на бородатом, они округлились, и в следующее мгновение камеру потряс чудовищный рев. «Гориллы» выхватили из-за пояса резиновые дубинки. Ваилд зажмурился, но ударов не последовало, а когда открыл глаза, то поразился перемене произошедшей с бородатым. Его холеную физиономию исказила гримаса, распахнутый рот судорожно хватал воздух, а с дрожащих губ срывались нечленораздельные звуки:
— Э-это ты, Соломон? — наконец выдавил он из себя.
— Я-я, Кахн! Сволочь! Мерзавец! Ты за все ответишь! Я от твоей богадельни не оставлю камня на камне! — взорвался Голдмэн, дернулся к нему, но веревки не дали двинуться, и он снопом рухнул на пол.
— Соломон, прости, произошла чудовищная ошибка. Я-я… — Кахн не находил больше слов.
«Это не русские! Это — эстонцы! — догадался Ваилд и зашелся в истеричном смехе. Его хохот звучал диким диссонансом в мрачных стенах тюремной камеры эстонской контрразведки и вывел из ступора Кахна и его «горилл». Они ринулись развязывать Голдмэна. Тот, подобно червяку, извивался на полу и грозил им всеми мыслимыми и немыслимыми карами. Сбросив с себя последние путы, он схватил Кахна за грудки и, брызжа слюной, бросал ему в лицо.
— Ты, Кахн, — идиот! Ты — полный идиот! Я тебя размажу по стенке!
— Соломон! Соломон, прости! Это чудовищная ошибка! Мы брали русских мафиози! — пытался объясниться Кахн.
Голдмэн, осатанев от ярости, его не слышал, продолжал грозить:
— Мерзавец, ты запомнишь этот день на всю жизнь. Ты уже никто! Я тебя.
— Соломон, в «Элефанте» проходило сборище русских мафиози. Если бы мы знали.
— Какая русская мафия?! Ты. — Голдмэн осекся.
До него и Ваилда дошла вся абсурдность ситуации. А Кахн, оправившись от шока, перешел в наступление:
— Соломон, вы нам чуть не сорвали операцию! Могли скрыться два крупных русских мафиози!
— Мафиози? Кто они? — сбавил тон Голдмэн.
— Калмин и Вельтов. Мы за ними охотимся не первый год.
— Что-о?! Калмин и Вельтов арестованы?! — воскликнул Ваилд и пришел в ужас. Операция «Терминатор», на которую было потрачено столько усилий, находившаяся на личном контроле у директора, рухнула, и он взорвался: — Безмозглые ослы! Вас мало посадить на электрический стул! Вы сорвали операцию ЦРУ. Я-я-я… вас сотру в порошок.
Кахн, кажется, готов был провалиться сквозь землю. Его заполошный взгляд метался между американцами — в их глазах читался беспощадный приговор, и потухшим он голосом спросил:
— Соломон, это кто с тобой?
Голдмэн яростно сверкнул глазами и зловеще прошипел:
— Тот, кто оторвет тебе яйца. Ник Ваилд — центральный аппарат ЦРУ. Тебе этого мало?
Судорога исказила лицо Кахна, и он промямлил:
— Соломон, я еще раз приношу свои глубочайшие извинения.
— И что мне с ними делать? Что-о?!
— Я прошу тебя, успокойся, пройдем в кабинет и там решим все наши проблемы.
— Что-о?! Какие еще наши?! Ты завалил нам важную операцию. Я тебе обещаю: из этого кресла ты вылетишь, как пробка из бутылки! — грозил Голдмэн.
На этот раз в нем говорило не столько оскорбленное самолюбие, сколько стремление обелить себя в глазах Ваилда. Он, который еще вчера ногой открывал двери в департаменте полиции безопасности и 2-м отделе Главного штаба вооруженных сил — в спецслужбах Эстонии, и где, как ему представлялось, являлся хозяином, сегодня оказался в положении лузера, опущенного ниже плинтуса. И не просто опущенного — Кахн превратил его в полное ничтожество. В приступе ненависти к нему, Голдмэн потерял голос и уже не рычал, а шипел осипшим голосом. Ваилд, наконец, пришел в себя, вспомнил о наручниках и потребовал от Кахна снять их.
— Сейчас, сейчас, — засуетился тот и рявкнул на своих «горилл».
Те ринулись освобождать Ваилда. Чертыхаясь и проклиная эстонскую контрразведку, он и Голдмэн вслед за Кахном поднялись в кабинет. Он, стремясь сгладить свою вину, сыпал перед ними мелким бисером. Отказавшись от кофе и воды, они потребовали от него налить виски. Оно успокоило взвинченные нервы, снизило градус противостояния, и к Ваилду с Голдмэном пришло осознание того, что случилось час назад: операция Кахна против русской мафии — Вельтова и Калмина — фактически ставила крест на операции «Терминатор». И не просто крест, а выставляла их полными идиотами в глазах руководства ЦРУ.
— Соломон, мы по горло в дерьме! — констатировал Ваилд и от бессилия заскрежетал зубами.
— Не то слово, Ник!? Нет, это же надо так обосраться! — прорычал Голдмэн и бросал испепеляющие взгляды на Кахна.
Тот не знал, куда себя девать, искал выход из положения, кажется, нашел и предложил:
— Господа, давайте не будем поднимать шума. Я обещаю выпустить ваших друзей, но понадобится некоторое время.
— Это уже ничего не решит, — потерянно произнес Ваилд.
— После такого Вельтов пошлет нас и «Локхид» куда подальше, — согласился Голдмэн.
— Еще дальше нас пошлет Колли. Что теперь ему докладывать? Что?! — терзался Ваилд.
— Погоди с докладом Ник! Есть одна идея! — оживился Голдмэн и обратился к Кахну: — Эдвард, ты сказал, что «Элефант» — крыша русской мафии?
— И очень крутой, — подтвердил он.
— А Калмин с Вельтовым какое занимают в ней место?
— Не последнее.
— Материал на них серьезный?
— Достаточный, чтобы посадить надолго.
— Отлично! — воскликнул Голдмэн и просветлел лицом.
— Чего здесь отличного? К чему ты клонишь, Соломон? — ничего не мог понять Ваилд.
— Все будет о'кей, Ник! Есть идея, как выбраться из этого дерьма. Надо разыграть спектакль перед Калминым и Вельтовым.
— Что-о?! Какой еще спектакль?
— А такой! Эдвард припрет их к стенке компроматом, и тут появимся мы.
— Нет, Ник, не пойдет, это шито белыми нитками. Калмин с Вельтовым не дураки и быстро раскусят нашу игру, — усомнился в ней Ваилд.
— Но ты-то поверил, что попал в лапы русских.
Последний аргумент Голдмэна перевесил все сомнения Ваилда, и он согласился. Это был, пожалуй, единственный выход из провальной ситуации — он позволял не только сохранить лицо, но и давал шанс на продолжение операции «Терминатор. Такой исход устраивал и Кахна. Угрозы Ваилда и Голдмэна стереть его в порошок не материализовались, он оживился, вызвал секретаря и распорядился принести кофе и традиционный для гостей напиток — бальзам «Старый Таллинн».
Ваилд и Голдмэн решительно отказались — им было не до того и отправились в отель, чтобы перевести дух и привести себя в порядок. Жертвам же их циничного плана — Форману, Вельтову и Калмину — ничего другого не оставалось, как только провести остаток дня и всю ночь в тюремных камерах. Бизнес с захватывающими дух перспективами, всего несколько часов назад вырисовывавшимися перед ними, рухнул в один момент. И не просто рухнул. Для Вельтова и Калмина, имевших проблемы с российским и эстонским законом, впереди светили долгие годы заключения. Что касается Формана, то он попал как кур во щи и в ужасе метался по камере.
На следующий день после позднего завтрака за Ваилдом и Голдмэном заехал сам Кахн, вместе они отправились в департамент полиции безопасности. К их приезду допросы Формана, Вельтова и Калмина шли по второму кругу. Отказавшись от кофе, предложенного Кахном, Ваилд и Голдмэн, не задерживаясь в его кабинете, прошли в спецкомнату. В ней на телевизионные экраны крупным планом были выведены тюремные камеры. На первом они увидели Формана.
За время, прошедшее после задержания, он изменился до неузнаваемости. Осунувшееся бледное лицо, с синяком под правым глазом, трясущиеся мелкой дрожью губы напоминали трагическую маску. Плечи обвисли, а сама фигура будто уменьшилась в размерах. Пальцы рук нервно барабанили по крышке стола. На вопросы следователя Форман, как заведенный, твердил:
— Я первый раз вижу Вельтова и Калмина. Я ничего не знаю об их преступном бизнесе. Я — гражданин США. Я прошу встречи с нашим послом в Эстонии.
Но не состояние Формана, не его жалкий лепет вызывали беспокойство Ваилда, а то, что, потеряв голову от страха, он мог проговориться об операции «Терминатор». Дальнейшая игра с ним становилась опасной, поэтому Ваилд потребовал от Кахна прекратить допрос и перевел взгляд на экран с камерой Калмина.
Несмотря на то что ему при задержании досталось больше всех, а следователь напирал фактами и грозил запредельным сроком, Калмин сохранял присутствие духа. Он напрочь отметал предъявленные ему обвинения, напирал на свое американское гражданство и требовал немедленной встречи с послом США в Эстонии. Тертый калач и опытный агент ЦРУ — Калмин был не по зубам эстонскому следователю. Поэтому Ваилд не опасался, что он сломается, и все свое внимание сосредоточил на Вельтове.
Тому, в отличие от Формана и Калмина, с российским паспортом в недружественной Эстонии рассчитывать на снисхождение ее властей не приходилось. Обвинение в таких тяжких преступлениях, как контрабанда и участие в деятельности организованного преступного сообщества, не вызвало у Вельтова паники. Он не только сохранил самообладание, но и пытался вести со следователем игру, умело уходил от вопросов и вынуждал его раскрывать свои карты — предъявлять улики. Поведение Вельтова лишний раз убедило Ваилда в том, что с выбором главного исполнителя в операции «Терминатор» ни он, ни Колли не ошиблись — Вельтов мог держать удар.
Допросы шли четвертый час, а следователям так и не удалось склонить к показаниям ни его, ни Калмина. Ваилд был доволен, ситуация оборачивалась самым неожиданным и благоприятным образом. Еще вчера он готов был проклясть тот день и час, когда появился в Таллинне, и растоптать Кахна с его «гориллами», поставившими под удар операцию «Терминатор». Теперь же, спустя пятнадцать часов после захвата, он снова чувствовал себя на коне. Первая часть плана по втягиванию Вельтова в вербовочную ситуацию была полностью выполнена. Он дал принципиальное согласие на участие в проекте. Что касается скандальной ситуации, связанной с арестом его и Калмина эстонской полицией безопасности, то изворотливый ум Ваилда нашел выход, как обратить ее в свою и в пользу операции «Терминатор». Он намеривался представить ее перед Колли ни мало ни много как результат проявленной им и Голдмэном «инициативы», позволившей в «тесном взаимодействии» с департаментом полиции безопасности Эстонии осуществить боевую проверку надежности Вельтова.
Дело оставалось за малым: договориться об этом с Кахном и Голдмэном, а потом провести все по бумагам. В том, что Голдмэн поставит свою подпись под таким документом, Ваилд не испытывал ни малейших сомнений. Подобный вариант развития событий не только уводил его от ответственности за провал в обеспечении безопасности встречи с Вельтовым, но и представлял в глазах Колли как инициативного и энергичного сотрудника. Что касается Кахна, то тот, чтобы обелить себя к глазах ЦРУ, был обречен на подписание документа. Единственным без вины виноватым оставался Форман. Но Ваилд не испытывал к нему жалости: разведка — занятие не для слюнтяев. Форман по собственной воле ввязался в ее дела и не бескорыстно — рассчитывая на будущие баснословные прибыли от российских научных разработок.
Ваилд отвел взгляд от экрана, на котором следователь безуспешно пытался склонить Вельтова к показаниям и обратил на Голдмэна и Кахна. На их лицах читалось: им наскучил этот спектакль, и они с нетерпением ждали только одного — приемлемого для себя окончания. Предложение Ваилда представить в Лэнгли все произошедшее как проверочную оперативную комбинацию вызвало у них общий вздох облегчения. Теперь Ваилда занимал только один вопрос: как наиболее убедительно представить Вельтову и Калмину их освобождение?
