Не хотите, чтобы он возглавлял официальную уголовную полицию, пожалуйста, но тогда он создаст свою, частную. Такого еще не бывало. Но Видок был человеком слова: сказано — сделано. И вот на улице Нёв-Сент-Юсташ появляется его контора «Бюро расследований в интересах торговли». «Я очистил столицу от воров, которых в ней было видимо-невидимо, теперь могу очистить от мошенников торговлю».

Задача новой организации (первой такого рода в мире) — защищать солидных предпринимателей от аферистов и рыцарей легкой наживы. Каждый заинтересованный должен «подписаться» на услуги бюро и уплачивать взнос по двадцать франков в год. «Подписывайтесь на наши услуги, — призывает он, — и вы никогда не станете жертвой аферистов и прочих мошенников. Мы вовремя предупредим вас об опасности и позаботимся, чтобы поймать вашего обманщика».

Год спустя у него уже четыре тысячи «подписчиков» — это коммерсанты, промышленники, банкиры. Отделения бюро возникают в провинции, за рубежом. Доходы Видока исчисляются миллионами. Пресса трубит о его полицейских успехах.

Оппозиционная пресса оставляет его в покое, зато префектура с улицы Жерузалем не собирается спускать новоявленному конкуренту.

Утром 28 ноября 1837 года четыре полицейских комиссара и двадцать агентов появляются у дверей бюро и врываются в помещение. Первое их впечатление — это удивление. Роскошные апартаменты, чистота и порядок, у входа — рассыльный, в прихожей ливрейный лакей. Но вконец их обескуражил кабинет Видока — сочетание богатой обстановки, комфорта и отменного вкуса.

Видок не сопротивлялся. Он знал, кто стоит за спиной полиции — те, с кем он воевал не один год, те самые аферисты, мошенники и дельцы.

В руки полиции попало около четырех тысяч документов.

— Где остальные? — допытывались агенты.

— У меня в голове! — невозмутимо отвечал Видок.

Не поверив, полицейские отправились к нему на улицу Пон-Луи-Филипп и там обнаружили еще более двух тысяч документов. Это личный архив Видока за период с 1811 по 1827 год.

Видок писал в газеты, протестовал, направлял жалобу королевскому прокурору. Он уповал на закон, надеялся, что суд не осмелится поддержать столь явный произвол. Однако он понимал, что лучший способ защиты — нападение, нанял знаменитого адвоката Шарля Ледру и подал в суд на префекта полиции и действия его подчиненных.

Полиция ответила тем, что бросила его в тюрьму Сент-Пелаги.

Судебное следствие привлекло 350 свидетелей. Дело вели знакомые ему судьи, на чью беспристрастность он мог рассчитывать. На допросе он говорил о том, что в Париже тьма дельцов и мошенников, обделывающих свои незаконные махинации. Они всюду, их можно встретить на самых высоких постах, они носят громкие титулы, увешаны орденами. Всех их он знает и может назвать. И они об этом знают, вот и решили припугнуть.

Публика, взбудораженная этим событием, с нетерпением ожидала неслыханного судебного процесса. Но тех, кто рассчитывал на спектакль, ждало разочарование — Видок был признан невиновным и освобожден из тюрьмы.

Ему в это время было шестьдесят три года, казалось, можно подумать и об отдыхе. Но не таков был Видок. В его голове полно планов и замыслов, пожалуй, он даже активен, как никогда. Его агенты, работающие на бюро, находились в каждом департаменте, мало того — в Кёльне и Ахене, Брюсселе и Льеже, Утрехте и Амстердаме. Само же бюро теперь располагалось на улице Вивьенн, а сам он получил кличку «паша с улицы Вивьенн». Здесь всегда было полно клиентов, среди которых попадались весьма знатные особы — принцы королевской крови, графы и бароны, министры. У самого же Видока в штате находились все те же двадцать человек, в том числе некий Улисс Перрено — подосланный полицией, чтобы следить за Видоком.

Летом 1842 года к Видоку обратилось несколько жертв афериста по имени Шампе. Полиция давно его разыскивала, но безрезультатно. Видок встретился с ним и склонил исполнить требования заимодавцев. На другой день Шампе был арестован, а заодно задержан и Видок. Здесь явно не обошлось без Улисса Перрено — конечно, он подсказал, где скрывался Шампе, от него узнали и о встрече с ним Видока.

Полиция была рада вновь досадить своему старому недругу и объявила, что Видок превысил полномочия, незаконно пытался подменить собой власть. А дальше следовало совсем невообразимое: он-де, Видок, арестовал «именем Закона» Шампе, а потом якобы похитил его. Кодекс предусматривал наказание за такое деяние. Это уж слишком. Но к удивлению Видока, Шампе подтвердил эту небылицу и подал в суд. Из мошенника и фальсификатора документов он превратился в жертву.

И снова обыск у Видока. Были изъяты его бумаги, опечатано бюро, а его самого заключили в Консьержери.

Настал день суда. Публика с нетерпением ждала вердикта. Видок, одетый в черный костюм, в таких же перчатках, с белым галстуком на груди, молча выслушал приговор: пять лет тюрьмы, пять лет строгого надзора и три тысячи штрафа плюс судебные издержки. Зал протестовал, председатель приказал очистить помещение.

Видок подал апелляцию. Его защитником на повторном слушании был адвокат Ландриен, хотя полиция и пыталась отвести его кандидатуру. Он произнес блестящую речь в защиту своего подопечного, восхвалял старца, столь позорно осужденного только за то, что всю свою жизнь посвятил обеспечению спокойствия и мира в столице. Арестовали же его потому, что он вселяет страх в своих соперников из полиции, тех, кому удалось вселить такой же страх в некоторых судей… Адвокат мастерски доказал невиновность своего клиента, перечислив многие его подвиги и рассказав о великих часах жизни этого несравненного сыщика.

Председатель суда прервал его и, посоветовавшись с коллегами, объявил: «Мэтр Ландриен, ваши доводы судом услышаны». Это означало, что обвиняемый оправдан. В зале раздались одобрительные возгласы. Расходилась публика со словами: «Ну и везучий этот Видок!»