Темирболот никогда не ждал Жанаргюл с таким нетерпением, как сегодня. Он быстро приготовил уроки, помог зашедшим Джаркын и Лизе правильно решить задачу по алгебре.

Жанаргюл все не появлялась.

Темирболот убрал в стойле, полил мякину водой, добавил овсяно-ячменной муки и пододвинул месиво теленку, приговаривая:

— Ты ведь не даешь молока и поэтому тебе полагается поменьше. Довольствуйся тем, что получаешь. Не верти головой, а то совсем ничего не получишь.

Темирболот внезапно сел верхом на теленка. Тот даже не дрогнул и прогнул спину, как бы давая понять: «Это не впервой. Я привык к твоим шуткам».

— Ого, оказывается, малыш забавляется! — услышал Темирболот голос Асанкожо и, смутившись, соскочил с теленка.

— Оказывается, ты еще совсем дитя, — продолжал Асанкожо, беря Темирболота за руку. — А ну, покажи, посмотрю, как у тебя зажило лицо. Мне кажется, краснота немного осталась.

— Сестра Айсулуу говорит, что через месяц кожа примет свой прежний цвет.

— Я очень благодарен Айсулуу, — сказал старик. — Молодец она, так вылечила, что не осталось шрамов. А теперь давай о деле поговорим.

— О каком деле, дедушка? — спросил Темирболот.

— Плохо у меня пошли дела. Мои дела — это клубные дела. В нашем аиле игры, шутки любит не только молодежь, но и старики. Ведь невозможно каждый день смотреть фильмы. Да и не всегда удается получать их из района. Понял? И клуб иногда пустует.

— Знаю.

— Если знаешь, помогай.

— Чем я могу помочь?

— Помнится, в детстве ты хорошо читал стихи, знал много песен…

— Я уже давно все это забыл, дед.

— Вспомнить легко. Стоит только захотеть… Я уже обращался к Акмату, Эркинбеку, Жанаргюл… Они готовы мне помочь. Жанаргюл меня горячо поддержала.

— Тогда и я согласен.

— Подожди. Не спеши. Мне не очень важно твое личное согласие. Поговори еще с ребятами и девочками — с Лизой, Джаркын, Эркингюл, Эркином, Сатылганом… Многие хорошо поют — ведь можно создать хор…

— Вот получилось бы здорово…

— Для того чтобы получилось, надо взяться.

— Ладно, дедушка. Я сам подумаю, посоветуюсь в классе.

— Завтра опять к тебе зайду. А ты узнай у Жанаргюл подходящие стихи. Жанаргюл все знает. Она так же справляется с литературой, как Калыйкан с семечками.

Асанкожо ушел, и Темирболот с еще большим нетерпением стал ждать возвращения Жанаргюл. Учительница пришла, когда почти совсем стемнело.

— Наконец-то! — сказал он, встречая ее у ворот.

— А что случилось?

— Да вот, не умею писать конспекты… Учитель истории нас всех сегодня на уроке стыдил…

— Ну, это легко исправить…

— Как ты сегодня долго! — воскликнула Айкан, когда Жанаргюл в сопровождении Темирболота вошла в дом. — Слушай, парень, кончай свои разговоры… Жанаргюл пришла голодная, усталая, ей надо поесть, отдохнуть. После успеешь все рассказать… Разве так работают? — возмущалась она, накрывая на стол. — Или ты враг своему здоровью? Ничего не случилось бы со школьными делами, если бы на минутку забежала перекусить… Когда Садыр был директором, он, бывало, домой раз десять забежит! А ты, как стала директором, совсем не бываешь дома. Какие уж там срочные дела?! Я сейчас свободнее. С завтрашнего дня не стану тебя дожидаться, буду тебе еду носить прямо в школу.

— Я понимаю, что тебе надоело меня ждать, Акиш! Правда, надо есть вовремя! Но немало забот там, где прошелся расхититель Садыр… Когда принимала школу, поверила документам завхоза, а в склад не заглянула. Сегодня попыталась — невозможно войти. Поломанные стулья, столы, парты… Разорванные портреты, плакаты… В помещении сыро, все гниет. По акту — недостача в три тысячи рублей. Если в течение трех дней завхоз денег не внесет, то отправится вслед за Садыром. — Жанаргюл сердито стукнула кулаком по столу.

— Ну что это за беззаботность! — возмущенно спросила Айкан. — Почему не смотрит завхоз?

— Вот из-за своей «беззаботности» он в акте приемки распирался, что все в порядке. Он, видимо, думал, что обведет Жанаргюл вокруг пальца так же легко, как обводил Садыра. За десять лет работы завхозом он не только администрацию школы обманывал. Оказывается, он бегал в райисполком и районо, доставал для школы разные материалы, а сам себе дом построил. Больше того, он помогал Калмурзаеву фальшивые документы фабриковать.

— Я слышала краем уха, что завхоз завозил к себе домой лес, который предназначался для школы, — сказала Айкан. — Но кто проверял эти слухи? Ладно, принимайся пока за еду, а то все остынет. — Она пододвинула тарелку с жирным супом к Жанаргюл.

— Ну, джигит! Пока я ем, ты принеси бумаги, карандаш, — обратилась Жанаргюл к Темирболоту.

Тот, горевший желанием поскорее научиться конспектировать, сразу вскочил, достал тетрадь, несколько карандашей и снова сел за стол.

— Скоро будем проходить в школе, как нужно писать конспекты, — улыбнулась Жанаргюл его нетерпению. — Уметь конспектировать — хорошее дело. Записать все никогда не успеешь. Сейчас я буду рассказывать тебе о жизни колхоза. В каждом рассказе есть важные мысли и второстепенные. Старайся уловить основное и коротко записывай…

Жанаргюл проверила конспект Темирболота, поправила, объяснила, как написать получше. Потом подробно рассказала о делах школы, и Темирболот снова записывал за нею.

Айкан тоже попыталась составить конспект.

— Это очень полезно, — сказала она. — Особенно для таких, как я, с семилетием-образованием. На политзанятиях такие конспекты просто необходимы. Ведь можно коротко записать лекции, доклады…

Легли они в этот вечер поздно. Темирболот так увлекся составлением конспектов, что забыл рассказать Жанаргюл о просьбе старика Асанкожо.

Когда удается задуманное, человек всегда радуется. Так было и с Темирболотом. На следующее утро он встал раньше обычного. Тихонько оделся, натянул валенки, осторожно умылся, вышел во двор.

Когда Жанаргюл, проснувшись, стала одеваться, Айкан крикнула сыну:

— Темиш, пожалуйста, поставь чайник на плитку!

А Темирболот уже вносил кипящий чайник.

— Самый молодой член коммуны сегодня угощает отменным чаем! — заявил он.

Пока Жанаргюл и Айкан умывались, Темирболот накрыл на стол.

— Членам коммуны дается небольшой срок, чтобы уничтожить все на столе, — скомандовал Темирболот на русском языке и стал разливать чай.

— Слава молодому члену коммуны! Хорошо, если бы он всегда вставал так рано, — сказала Жанаргюл.

— Будем стараться! — бойко отозвался Темирболот.

— Да, я забываю спросить. Где вы оба так хорошо научились говорить по-русски? — поинтересовалась Жанаргюл.

— Мой отец восьми лет остался сиротой, — ответила Айкан, — его взял к себе русский. Дело было в селе Бозчук. Там отец много работал на этого русского. В двадцать два года отец женился. Когда организовались колхозы, он стал чабаном. Я кончила семь классов русской школы, потом мы переехали сюда. Перед самой войной я встретилась с Меде-ром. — Айкан помолчала. — Я хотела, чтобы мой сын знал русский. Учить его начала, когда он только стал говорить. Я решила, что, если он хорошо будет знать русский, ему легче будет учиться в институте.

— Правильно ты поступила, — одобрила Жанаргюл. — А чему ты радуешься, Темирболот?

— Ну как мне не радоваться?! Как все стало хорошо у нас… Ведь это она, моя мама, говорила: «Будь достойным погибшего на фронте отца. Уважай своих учителей. Если будешь вести себя хорошо, отлично учиться — радостно на душе будет не только у меня, но и у тебя». Все это она часто повторяла мне еще до того, как я стал ходить в школу. Так мне говорили и учителя в школе. Вы тоже сказали, когда знакомились с нами, придя в класс. А сколько раз вы об этом еще напоминали?!

Щеки Темирболота от волнения стали румяными. Глаза счастливо блестели.

Айкан совсем растаяла, глядя на сына. Лицо ее сияло от гордости.

Жанаргюл, крепко сжимая руки Айкан, проговорила:

— Пережила ты много, зато сумела прекрасно воспитать сына. Хочется сказать спасибо такой матери, как ты.