10. Трудные решения
Двухдневный праздник живота и откровенного раздолбайства прервали тревожные вести. Принёс их (вот и не верь в судьбу!) на загнанной лошади Егор, бывший спецназовец с Внешней Земли. Его так и не взяли в разведбатальон, тогда он записался во вновь созданную кавалерию, а теперь вот принес нам очень неприятные новости.
– Взяли нас быстро, – начал рассказывать, едва отдышавшись, Егор. Его лицо обветрилось, он часто прерывал рассказ, чтобы сделать глоток воды. – Мы выпотрошили небольшой городок к востоку от Счастливой, решили сделать привал в небольшой балке. Свезли туда все тачанки и барахло, которое взяли, весь полк в общем. Пред самым рассветом – взрыв! Прямо посередине лагеря, потом ещё раз и ещё. Мы из балки вылезаем, а в поле БПМшки, двойка и тройка, правда, тройка только из пушки палит. Ну все на лошадей и в противоположную сторону, а там уже автоматчики залегли, в общем, бойня. Как сам вырвался, не знаю, чудом, сразу вбок от остальных поскакал, не достали. Сзади в балке бой ещё шёл, кто-то окопался, только это было бессмысленно: окружили их и обстреливали со всех сторон. Нормальную оборону организовать мы не смогли. Что со вторым кавалерийским полком, сказать не могу. Скакал к вам двое суток.
– Так вы терроризируете оперативный тыл противника мелкими укусами, – спросил Виталик, – собрались в кучу и бухаете?
– Осипов, прекрати, – одёрнул его Азаров, под глазами у которого чернели круги. – Егор, что еще можешь сказать?
– Я знаю, как выглядит мой рассказ со стороны, – ответил он, – но не я командовал кавалерией, и не я расставлял дозоры. Там, действительно, нельзя было ничего сделать. Насколько я успел оценить силы нападавших, кроме двух единиц бронетехники, у них было ещё от пятидесяти до ста человек. Больше мне сказать нечего.
Офицеры, собравшиеся на совещание, дружно вздохнули, но это были еще не все плохие новости. Кроме вести о разгроме кавполка (а это тридцать тачанок, сорок пулемётов и двести человек личного состава), были получены новости о положении дел в основной армии, которая отстала от нас на восемьдесят километров. Утром по магическим амулетам поступили последние донесения, собственно, поэтому и было созвано офицерское совещание в городской управе, прерванное появлением Егора.
– Дела обстоят не очень хорошо, – поднялся из-за стола Азаров и рассказал о последних событиях.
Элитные полки Факторий «Тор» и «Один» (а они побольше наших будут), с которыми мы разминулись, успели занять крепкую оборону. Прорвать её с ходу не получилось, поэтому основные воска их просто обошли и взяли в кольцо. Но факторцы ночью вырвались из окружения и снова заняли оборону. На следующий день всё повторилось: окружение и прорыв ночью из кольца. К полкам постоянно подходили резервы, отозванные с других направлений, и ополчение.
Тут произошло то, за что потом многие пеняли Голубеву и Говорову: наши войска остановили наступление, хотя «Тор» и «Один» были предельно измотаны боями. Многие в штабе считали, что надо продолжать атаки, чтобы как можно быстрее уничтожить лучшие части противника. Но наступление было остановлено, причём, что бы там ни болтали, вовсе не из-за глупости командования, а по банальным причинам – кончились боеприпасы. Тонкая ниточка коммуникаций, протянувшаяся почти на четыреста километров, не могла обеспечить армию всем необходимым, поэтому пришлось отдать «Стоп-приказ». А вот базы факторцев были рядом, и они не подвергались атакам, как было запланировано изначально.
Обе армии успели закончить сосредоточение практически одновременно, но Фактории атаковали первыми. Вялый беспокоящий огонь по фронту и страшный удар во фланг – атаковали штурмовики «Тора» и «Одина» с четырьмя бронемашинами: БМП-3, БМП-2 и двумя БТРами. Бойцы элитных полков за несколько минут расстреляли оставшиеся гранатомёты и огнемёты и бросились в атаку на буквально выжженные позиции наёмников, где почти не осталось солдат. Траншеи были заняты за несколько минут, но нашей армии… повезло.
За окопами лежал небольшой овражек, то ли специально так задумывалось, то ли случайно вышло, это уже неважно. Бронемашины факторцев не смогли сразу вырваться в тыл, а пошли в обход и нарвались на мины, заодно подставив свои борта противотанковому заслону, тоже оказавшемуся в нужное время в нужном месте. Противотанковый заслон, пару дней назад наскоро собранный из десяти солдат, одного мага и трёх РПГ, сделал своё дело. Магический поединок был проигран, но позволил сделать точный выстрел из гранатомёта, тоже не без помощи магии. Потому что, чтобы попасть из РПГ с трёхсот метров в борт БМП, пусть и стоящей, нужно очень постараться. Ещё одна машина подорвалась на минах (БМП-3, кстати), вторая сгорела от РПГ, остальные не стали рисковать, взяли на буксир подорвавшуюся БМПешку и отошли. Это не остановило пехоту, зато позволило командованию бросить в бой последний резерв.
БТР, БМП-3 и тачанка с АГС в кузове выкатились с холма и дали слитный залп. У АГС переклинило диск на половине боезапаса, БМПешке практически сразу перебили гусеницу метким выстрелом, да и снаряды быстро кончились. Последний БТР поливал огнём ползущих факторцев, пока его не сожгли из гранатомётов. Но всё-таки эта атака задержала противника и дала возможность перебросить наёмников с других позиций. Началась перестрелка с пехотой. Бойцы «Тора» и «Одина», чудовищно истощённые, не выдержали, отошли сначала к оврагу, потом в траншеи. Артиллерия и миномёты работали с обеих сторон, продолжались атаки на наши позиции. Это было, наверное, самое кровавое сражение за всю историю Мира Колоний. Потери Зелёного Города убитыми и раненными перевалили за тысячу – больше трети армии, и это только за один день. Бой длился до темноты, пока у обеих сторон не закончились снаряды, а бросать в рукопашную своих солдат в таких условиях никто не рисковал.
Судьба основной части армии висела на волоске, сотни километров отделяли её от родной Колонии, если эту тонкую нитку снабжения перекрыть, то всё. Но потери Факторий были не меньше наших, а даже больше, они тоже истощены до предела. Таковы были неутешительные результаты вчерашнего боя.
– Но это ещё не всё, – предупредил Азаров, – теперь я бы хотел объяснить ситуацию с нашим батальоном.
– Да что тут думать, – не выдержал Игорь Залохин, – собраться и атаковать их в тыл.
– Вот этот момент я и хотел прояснить, – заверил генерал. – Во-первых, теперь они нас будут ждать. Во-вторых, из-за плохой погоды возник серьёзный перерасход топлива. Кроме того, часть дизтоплива и масла, предоставленных нам, оказалась крайне низкого качества. Халатность это или саботаж, будем выяснять. Механики сейчас делают всё возможное, продувают фильтры, но запчастей не хватает, в общем, быстро починить все неисправные грузовики не получится, поэтому часть пехоты останется в Счастливой. В любом случае.
Азаров обвёл всех присутствующих тяжёлым взглядом, никто не проронил ни слова, генерал продолжил:
– У нас есть несколько вариантов. Первый: прорываться на восток. Даже если нас ждут, мы прорвемся. Но из-за нехватки топлива есть вероятность встать прямо перед тылом факторцев, тогда в прорыв надо бросать пехоту. Если удастся скоординировать удар с остальными войсками, мы прорвёмся, в противном случае пехота будет уничтожена, а вся техника достанется врагу. Обойти факторцев при нашем запасе топлива не получится.
Второй вариант – атаковать и дальше главные города Факторий, из которых вывели все войска. Успех, скорее всего, будет сопутствовать нам, но опять-таки, если кончится топливо, мы потеряем ударную силу. Полковник Говоров из штаба приказал действовать по обстоятельствам. У кого есть какие мысли, товарищи офицеры?
Азаров сел, а у меня в голове мелькнула интересная идея, и, похоже, не у меня одного.
– Товарищи офицеры, – встал из-за стола Осипов, – о чём тут думать? Нас здесь почти полтыщи, боеприпасов и трофейных миномётов полно. Любой наш удар в любом направлении будет опасен для Факторий, с бронетехникой или нет. Предлагаю слить остатки солярки на бронемашины и исправные грузовики, пусть они в обход прорываются к своим, а мы тут останемся.
– Пустить броню без пехоты – это авантюра, – покачал головой командир второго бронебатальона.
– А я согласен с Осиповым, – неожиданно поддержал разведчика Бергманов, – нас будут ждать, наверняка поставят заслоны и мины. Факторцам не надо нас уничтожать, для них главное – заставить нас высушить баки и вынудить уйти с реки. Этого сделать мы не можем. Поэтому вариант, когда здесь остаётся пехота, а бронетехника уходит, мне кажется более предпочтительным.
– Ещё бы, – встрял Михеев, – вы же домой едете, а мы здесь остаёмся.
– Майор! – рыкнул Азаров.
Наёмник замолчал.
– Товарищи офицеры, – подал голос Вахрушев, сидевший рядом с Глебом. – Мне кажется, вы забыли ещё про один момент.
– Вы можете превращать воду в солярку? – ехидно спросил Бергманов.
– К сожалению, нет. А забыли вы, уважаемые товарищи офицеры, о нас – магах. Идея перебросить как можно быстрее всю бронетехнику назад мне тоже кажется очень перспективной. Особенно если не забывать, что снабжение основной части армии осуществляется двумя «КамАЗами» и несколькими десятками подвод. Так что несколько грузовиков для основной армии будут очень кстати, даже с пустыми баками, горючее к ним подвезти будет не так уж трудно. Но как мы разделим, – тут он хмыкнул, – отделение магической поддержки? Кем придётся пожертвовать?
Он, конечно, имел в виду не магов, а тех, кого они будут прикрывать – или не будут.
– Техника, конечно, важнее людей, – еле слышно проворчал Михеев.
– Решено, – сказал Азаров, – девять из двенадцати оставшихся магов пойдут с бронетехникой. Здесь мы оставим две машины – БТР и БМП и половину миномётного дивизиона. Дуга, – обратился он к командиру тяжёлых миномётчиков, – выбери три расчёта, поедешь с нами, не возражать! Также с бронеколонной поедет весь второй батальон бронепехоты, – Осипов еле заметно покачал головой. – И батарея гаубиц. Теперь нужно решить вопрос с отвлекающим ударом, который проведёт оставшаяся группа. Кстати, командовать ею будет, – секундное раздумье, – майор Михеев.
Командир наёмников поднялся.
– Слушаюсь, – спокойно ответил он. – У меня есть предложение. Городок Разливной в двадцати километрах южнее. Довольно крупный, но слабо укреплённый. Как донесла Разведка, – Михеев посмотрел на сторону Бергманова. А я покачал головой. Тоже мне Разведка, разъезды по дорогам.
– Очень хорошо, – сказал Азаров, – сымитируем ложное наступление.
– Выходим ночью, – сказал Бергманов. – Чтобы нас не засекли наблюдатели, пойдем по разным дорогам.
– Погоди, Давид, – перебил генерал, – нужно решить ещё один вопрос, как поступить со Счастливой?
То, что мы сделали, называлось варварством или тактикой выжженной земли. Горели и тонули рыбачьи лодки и торговые суда. Баржа с рудой ушла ко дну прямо на середине реки, туда же отправились корзины с солью, китовый жир, меха и почти вся мороженая рыба. Дизеля и холодильные установки мы частично разобрали и погрузили в машины, чтобы увезти с собой. Горела пристань, согнанное ополчение из местных укладывало мешки с мокрым песком напротив огня, рыло отсекающую линию. Люди старались, понимали, что может загореться весь город. Когда закончили работу, просто стояли и смотрели на огонь.
Как же они нас ненавидели! Нет, не было никаких выкриков, недовольных реплик или косых взглядов, но в этом молчании людей, стоящих перед горящей пристанью, ощущалась вся ненависть, которую испытывают к нам местные жители. А что было бы, если бы та колонна факторцев, которую моя группа и батарея гаубиц остановила, всё-таки вошла в Зелёный Город? В любом случае, пострадали бы только мирные жители, солдаты либо победили бы, либо погибли.
Наконец, погасли последние отблески огня.
– Заливай! – раздалась команда.
Люди с вёдрами потянулись к горячим углям – все, что осталось от причала, – и стали их заливать.
Я отошёл от пышущей паром мёртвой пристани, нашёл Егора, который тоже стоял в оцеплении позади ополчения и смотрел на огонь.
– Здравствуй, Егор.
– Привет, капитан.
– Слушай, пойдёшь ко мне пулемётчиком?
– Чего?
– Да в моей в группе после Звягинцева пулемётчик Коля Викинг, но он так с пулемётом толком и не может работать, в другой связке мы с ним работаем. А пулемёт вещь нужная.
– Ты в Разведку мне предлагаешь идти? – удивился Егор. – Так меня же не взяли?
– Нет, не в Разведку, – честно ответил я, – сейчас мы бронепехота, надеюсь ненадолго. А насчёт тебя решили, что ты не подходишь для рейдов против нечисти и неандертальцев, но сейчас другая война, по другим правилам, и для неё твоя подготовка даже получше моей будет. Например, с пулемётом ты управишься точно лучше Викинга. А когда война кончится, там посмотрим, что с тобой делать. Ну так что, пойдёшь?
– Пойду, куда деваться. Это все же лучше, чем быть разбитым кавалеристом. Ведь так?
– Так, наверное. Ты окончательно решил?
– Да.
Мы пожали друг другу руки.
– Сейчас подойдём к группе, познакомишься, – сказал я, – тебе оружие выдадут, ну а потом отбой. Завтра, скорее всего, выходим.
– Слушаюсь, товарищ капитан.
Мы ещё постояли, посмотрели, как заливают причал.
Через полчаса всё было закончено. Опустилась темнота. Из разбитых ворот фактории потянулась длинная колонна грузовиков. Тарахтя моторами и включив фары, они повернули на Северный тракт. Через пять километров, в том месте, где тракт уходил от реки в степь, колонна остановилась. С бортов посыпались люди, на тихом ходу, выключив фары, машины отъехали от тракта на несколько километров. Затем от колонны отделились БМП и БТР и снова повернули на север, проехались по степи туда и обратно. Теперь всё должно было выглядеть так, будто колонна Зелёного Города повернула на север с целью атаковать другие фактории, но на самом деле шесть БТРов, одна БМП, две «Шилки» и несколько десятков грузовиков развернулись и двинули на запад.
Им предстоял трудный поход, обещавший быть еще сложнее и тяжелее предыдущего.
Рано утром мой батальон, на БТРе и БМП, и две роты наёмников, погрузившиеся в грузовики, выехали из городских ворот, но направились на юг.