12. Рейд
Виктор Ахромеев
Мы быстро бежим. Стук сердца, тихие удары подошв о неровную поверхность: битый кирпич, гравий. Моя группа идёт первой, за нашим замыкающим Заторным бегут бойцы Коломийцева. Полчаса назад мы перебрались через стену и теперь движемся к цели сквозь Северные Развалины. За полуобвалившимися скелетами домов – опорами с ржавой арматурой и упавшими бетонными плитами – виднелись «наши» дома. Они господствуют над местностью, ещё и поэтому они так важны. «Близнецов» разделяло четыреста метров руин, до нашей цели, ближайшего здания, оставалось около сотни метров. Я остановил группу, через пять минут Гаврик получил сигнал от Осипова: его бойцы тоже у цели. Я кивком головы подозвал Дмитрия, Колю Викинга и Гаврика, жестом приказал им идти со мной в ближнюю разведку Старшим я оставил Заторного, он вообще самый опытный среди нас, а у Коломийцева маг, мягко говоря, слабый, только и может, что кружки двигать да ментально прикрыть-предупредить.
Вчетвером мы поползли вперёд, к торчащему из земли под углом бетонному блоку, в десяти метрах от которого стоял вражеский часовой.
Всего вокруг здания мы насчитали четырнадцать дозорных: семеро стояло по периметру и столько же сидело у двух костров. Дозорные расположились в тридцати шагах от «близнеца» – на расстоянии хорошего броска гранаты.
Гаврик показал знаками, что чувствует присутствие людей в первом подъезде на первом, втором и шестом этажах. А во втором подъезде – на втором и шестом этажах. В первом людей больше. И, возможно, есть маг, как минимум, один. Гаврик так и показал, жест ладонью, будто держит в руке шар, и сразу взмах кистью по кругу, то есть: «Не знаю сколько».
Дом, действительно, выглядел частично обжитым, на втором и шестом этажах в некоторых окнах даже стёкла были вставлены.
Коля Викинг поднял руку, подал знак: «Внимание!»
Через секунду я тоже услышал шорох слева, метрах в пятнадцати. Дозорный, стоявший там, зачем-то начал ковыряться в горке битого кирпича, а недалеко от этой кучи двигалась серая угловатая тень.
«Гнездо», – мелькнуло у меня в голове, когда жизнь часового уже была обречена.
Тень прыгнула на него, клешни впились в горло, острые лапы вонзились в живот, хвост с жалом бил сзади по ногам и спине.
«Уходим», – знаком показал я.
Дозорный закричал, его соратники открыли шквальный огонь по человеку и по скорпиону-пауку.
Я велел Гаврику передать Осипову по амулетам связи: «Порядок. Случайность. Ждать». Рацией пользоваться пока не стоило.
А у здания началась, мягко говоря, паника. Стрельба слышалась минуты три, потом на улицу вывалилось человек двадцать пять: десятка полтора из первого подъезда, остальные из второго. Внутри оставалось ещё пять – семь человек и один маг, это совершенно точно, скорее всего – на последнем этаже.
Я из укрытия наблюдал за суматохой, поднявшейся рядом со зданием. Бунтовщики побродили вокруг него, постреляли по кучам кирпича, но дальше идти всё-таки не стали. Ночь, темно.
Однако до восхода два с половиной часа. Когда взойдёт солнце, половина моей группы несколько часов будет небоеспособна. Да и не удастся нападение. Остаётся ждать, как отреагирует противник. Люди могут не спать остаток ночи, глядеть во все глаза. Тогда придётся атаковать, считай, в лоб. И все-таки даже у четырнадцати разведчиков против тридцати – сорока простых пехотинцев есть неплохие шансы. Но потери!
Был и другой вариант: солдаты посчитают, что дозорному просто не повезло, проклянут паука-скорпиона и уснут в уверенности, что больше происшествий не будет. А если постреляют на улице, то это не враг, а опять какой-то придурок нарвался на паука-скорпиона.
Мы ждали пять минут, десять, пятнадцать. От Осипова второй раз пришёл вопрос: «Когда?»
Снаружи, кроме дозорных, никого не оставалось. Я подозвал к себе Коломийцева и шёпотом распорядился:
– Дима, твоя группа обходит цель справа, и по моему сигналу зачищает территорию вокруг здания. После чего оставляешь пулемётчика, снайпера снаружи – пусть прикрывают от гостей, а с остальными атакуешь второй подъезд. Моя группа: вперёд пойдём мы с Колей, убираем дозорных по ходу следования, остальные подходят к первому подъезду на расстояние броска гранаты. Гаврик, у тебя заготовлен амулет «шаровая молния», можешь использовать его с пятидесяти метров?
Маг кивнул.
– Отлично! Забрасываем гранатами первый-второй этаж и вперёд. Игла, ты занимаешь позицию в развалинах, работаешь по первому подъезду, а дальше по обстоятельствам. Боря, ты пока остаёшься с Иглой, если что, я сообщу, куда двигаться. Гаврик, передавай Осипову: «Начинаем через три минуты». Ну, с Богом!
Мы с Колей ползли по уже знакомому маршруту, у обоих работали защитные амулеты. Обогнув торчащий из земли блок, разошлись в стороны на пять метров. Я прополз мимо развороченной кучи битого кирпича, в которой недавно лежали яйца паука-скорпиона, в нос ударил запах слизи и человеческой крови. Я полз дальше, до часового оставалось три метра, до следующего – около восьми. Ох, как хотелось бы сейчас иметь пистолет с глушителем или любое другое бесшумное оружие. А лучше – специальную модель глушителя для «стечкина», работающую ещё и как стабилизатор. С такой штукой можно снимать цели с двухсот метров. Эх, не судьба! Я включил рацию – это был сигнал на начало операции.
Рука нырнула под воротник, пальцы зацепили кольцо, рукоятью метательному ножу. Отработанный бросок. Нож вонзается в глаз ближайшему дозорному. Он еще не успел упасть, как такой же нож попал в горло следующему караульному.
Над моей головой пролетел небольшой синий шарик, проник сквозь стекло в окне второго этажа и лопнул внутри рыжими искрами. Молодец Гаврик. Стёкла вылетели, внутри вспыхнул огонь, послышались крики. Почти сразу заработал пулемёт справа и скосил сидящих у костра, сзади зарявкал Борин пулемёт. Я вскочил, сделал два шага вперед и бросил гранату в окно первого этажа. Тут же упал на землю, граната взорвалась внутри, раздалось ещё несколько взрывов – это работа Коли и остальной группы.
– Минус один на шестом этаже, – промурчал в рации спокойный голос Инги.
«Хоть бы маг», – подумал я.
В «моей» комнате на первом этаже мелькнула тень, пришлось бросить ещё одну гранату и откатиться в сторону. Через три секунды я впрыгнул в разваленный оконный проём, в полёте сгруппировался, перекувырнулся через голову и сразу влетел в другую комнату, дал очередь из автомата по кроватям и шкафу, стоявшему в углу. Живых здесь не было, только трупы среди изрешечённой мебели и стен. Я потратил пару секунд, чтобы проверить остальные помещения, и выбежал на лестничную площадку. Схватившись рукой за перила (чуть не отломились, падлы), я перелетел через лестничный пролёт. Дверь квартиры на втором этаже, в которую Гаврик отправил шаровую молнию, была открыта – явно не от взрыва. После начала атаки прошло секунд десять, сейчас Заторный встанет у дома, Салим взберётся ему на плечи, чтобы залезть в выжженную магическим взрывом квартиру…
– Саша, на второй этаж не надо, – успел крикнуть я в рацию и бросил в открытую дверь последнюю гранату.
Ударная волна отразилась от стен и долбанула по ушам. Дверь соседней квартиры распахнулась, за ней показался силуэт человека. Я, вытянув автомат на одной руке, дал длинную очередь, потом перепрыгнул через один пролёт вниз и чуть не сбил с ног Колю.
Тот устоял, поднял автомат на вытянутых руках и выстрелил, мне на голову посыпались горячие гильзы, а через пару мгновений из квартиры, в которую я бросал гранаты, показался Сашок и выпустил десять патронов в дверь напротив. Коля, чистокровный викинг, хотел было рвануться вперёд, но я его удержал. Интуиция.
С верхних этажей упал ребристый кругляш и с металлическим звоном отскочил от пола лестничной площадки. Взрыв опять рванул барабанные перепонки.
Мы с Колей выскочили из-под лестницы и дали длинные очереди наугад, не знаю, какой умник бросил гранату, но спасибо ему – дверь второй квартиры вынесло напрочь. В пустой проём полетела граната, опять взрыв, но на этот раз приглушённый. В эту же квартиру спустя секунду, проскочив лестничную площадку, ворвались Салим и Саша и начали зачищать от противника. Как только они оказались внутри, сверху ударил пулемёт и несколько автоматов, грохот выстрелов оглушал даже больше, чем взрывы гранат. В узком пространстве пули с искрами рикошетили от пола и стен. Пули были непростые, некоторые прошили «облако» моего амулета и буквально вырвали из него клочья.
Я выщелкнул пустой магазин автомата, вставил новый, но сам автомат закинул за спину, вместо него вооружился «Стечкиным» (внутри последняя обойма с зачарованными патронами). Осторожно выглянув из-под лестницы, я высунул только руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в тени на самом верху Отчётливо услышал вскрик. В ответ – новые автоматные и пулемётные очереди. Опять визг пуль, рикошеты от стен. По рации прозвучал голос Коломийцева, у него кого-то ранили.
Коля Викинг за спиной выдернул чеку гранаты, подержал на раз, два, три, подкинул вверх. Грянуло хорошо. Мы вдвоём бросились вверх и влетели в левую квартиру напротив той, в которой засели Заторный и Салим.
– Каланча, что у тебя? – спросил я по рации.
– Пулемётчика ранили, вокруг чисто, но с шестого этажа не можем их выкурить, – ответил он.
– Надо выкурить. У нас тоже заминка. Гаврик, Боря, ко мне, быстро. Игла на месте.
– Понял, – ответил пулемётчик, – только Гаврику совсем плохо, говорит, маг у них сильный. С самого начала на него давит.
– Разберёмся. Тогда оставляй Гаврика с Ингой.
Через двадцать секунд дверь подъезда открылась, подоспевший Боря поднял пулемёт вверх и дал длинную очередь на пол-ленты, мы вчетвером поддержали его огнём по противоположным секторам обстрела. Я набрал воздуха в грудь и испустил самый жуткий волчий вой, на который только способен человек. Мне ответили четыре голоса. Волчий вой перекрыл шум выстрелов, и мы впятером рывком поднялись вверх на один этаж. Квартиры между вторым и шестым этажами зияли провалами без дверей, были совершенно разворочены, как и те, в которых мы уже побывали, только без трупов. Повторив маневр (Боря снизу поливает верхние площадки из пулемёта, а мы с Колей, Салимом и Сашей с волчьим воем поднимаемся выше), мы добрались до пятого этажа. Волчий вой, да и любой боевой клич – это не просто сотрясание воздуха. Сильные звуки, издаваемые с нужными эмоциями, рвут магические связи, высвобождают внутреннюю энергию и угнетают противника.
Сверху опять кинули две гранаты. Мне на голову рухнул кусок штукатурки, наверное, последний в доме, а в спину воткнулось что-то острое. Я провёл рукой, мокрого не нащупал, но вытащил из куртки маленький кусочек металла. Он пробил стену, но застрял в кевларе. По рации матюкался Коломийцев, мои люди молчали, а на частоту Осипова я не выходил. Своих проблем выше крыши, точнее, не выше, а как раз на её уровне.
С начала схватки прошло минуты полторы. Примерно через три минуты бунтовщики очухаются, а ещё минут через пять – семь к ним прибудет подкрепление. По идее, нас должна поддерживать артиллерия, так что можно удержаться здесь, даже несмотря на недобитков наверху, но есть еще маг. Подумал – и как сглазил.
В дверном проёме напротив меня Салим, державший на прицеле верхнюю площадку, вдруг закричал, схватился за живот и начал кататься по полу. Стоявший рядом с ним Саша бросился ему на помощь, разорвал маскхалат, начал снимать броню. Коля около меня прошептал одними губами: «Пирокинетик».
Я перестал думать, отключил эмоции, стал пустым, чтобы быть меньше уязвимым для магии, то же сделал и мой напарник. Но время идет, ждать больше нельзя.
«Поддержи», – показал я Коле жестом.
«Может, я?» – спросил он так же знаками.
«Нет».
Я сбросил автомат со спины, одновременно вытянул ладони перед собой.
«Всё, после этого боя учу нунчаки для ближнего боя», – решил я.
Сердце набирало ритм, кисти отяжелели, по телу прошла волна тепла. Потоки энергии внутри стали двигаться чуть интенсивней, немного изменили направление. Мои огненные татуировки начали наливаться жаром, будто и в самом деле были сделаны из огня.
– Давай! – крикнул я Коле.
Он вытащил из разгрузки гранаты и бросил вверх на лестницу. Пять секунд тянулись невероятно долго. Взрывы я услышал словно через вату и тёмным облаком метнулся по ступеньками.
Перед моими глазами защитное поле амулета выглядит уже не как облако с искрами, а как череда упругих синепрозрачных волн.
Я прыгаю по ступенькам, в правой руке пистолет, в левой нож, добегаю до шестого этажа. Человек с автоматом прячется за косяком выломанной двери, он меня не видит, на лестничной площадке все окутано маревом после взрыва.
Моя рука с ножом описывает дугу, и человек с автоматом хрипит перерезанным горлом, а я выпускаю из пистолета длинную очередь в помещение. Рукой, в которой был зажат нож, я разворачиваю смертельно раненного и бросаю на врагов внутри. Их двое, они стоят в линию, вокруг каждого – чёрная упругая плёнка. Главное – убедить этих двоих, что они слабее, заставить их испугаться.
Они стреляют в своего товарища, пули проходят сквозь тело, но движутся медленнее обычного, как пчёлы, мечущиеся по комнате. Я пригибаюсь, бросаюсь вперёд, переворачиваюсь через голову и стреляю во врагов почти в упор, мои пули попадают только в одного, тот наклоняется и наставляет на меня ствол оружия. Второй делает то же самое. Я вскакиваю с резким выкриком. Ударом ножа отвожу автомат первого бойца и бью его рукоятью пистолета в челюсть, одновременно моя нога летит в голень второго. Первый боец падает, второй сгибается.
И тут я увидел его, мага. Он казался горячим, но не как огонь, а как чёрный уголь в костре, как раскалённая дверца печи. Его руки в полуметре от меня, но я чувствую их жар. Сбоку появляется ещё один бунтовщик, который держит в руках какой-то старый ППШ или «томпсон».
Я попытался выстрелить в мага, в обойме ещё три патрона, но он, ещё быстрее меня, взмахнул рукой – и мой безотказный зачарованный «стечкин» замолчал! Я бросаюсь вперёд, чтобы оказаться на одной линии с магом и тот, другой, с ППШ, не рискнул стрелять.
Руки мага, горячие, как раскалённое железо, упираются в мои ключицы, а я бью его ножом, бью. И вдруг вижу серебряный высверк стали, и голова мага летит в сторону. Ещё один взмах – и солдат с ППШ падает. Жара нет! Господи, как же хорошо! Я проваливаюсь в забытье.
Жара нет, спал, вокруг гуляет прохладный сквозняк. Я лежу на холодном камне, но чувствую, что это не земля, а каменный выступ в огромной пещере. Я кое-как поднимаюсь, вокруг почти ничего не видно. Позади мелькает что-то белое. Кто-то идёт, я вижу девушку в белом платье. Одежда на ней вся изодрана, испачкана, на разрывах запёкшаяся кровь. Девушка, танцуя, подходит ко мне. Это Лика. Она целует меня в губы и говорит:
– Прости, братец.
Толчок в грудь и полёт вниз. Я падаю в котёл с раскалённой жидкостью – кипящей кровью, я чувствую её запах, чувствую лопающиеся пузырьки вокруг тела. Я кричу, но, нащупав стенку гигантского котла, толкаю её плечом. Плечо пронзает совсем уж жуткая боль, но котёл все-таки переворачивается…
Я лежу в луже холодной крови, а над головой слышится мерзкий смех. Надо мной стоит высокий худой человек в чёрной одежде, с длинным носом и удлиненным подбородком. Лицо напоминает клюв хищной птицы. Я поднимаюсь, кипя от злости. Запускаю руки за спину, прямо как Коля Викинг, и вытаскиваю меч. Длинноносый смеётся ещё громче. Меч-то весь изъеден ржавчиной. Но я всё равно бью остриём его в грудь, и меч рассыпается рыжей пылью. Носатый смеётся противным женским смехом, аж за живот держится. Тогда я бью его ещё раз. Осколок металла, оставшийся у самой рукояти, вошёл в плоть. Носатый перестал смеяться и удивлённо посмотрел на меня. Моя рука дёрнулась вперёд, пальцы сомкнулись у него на горле, и я вырвал его кадык. В глаза ударила чёрная едкая кровь. Я закричал.
Я закричал, в глаза ударил яркий свет. Чьи-то руки упёрлись в грудь, мощная фигура загородила дыру, через которую бил свет. Перед глазами плыли жёлтые и белые пятна, но мне всё же удалось разглядеть пошарпанные дырявые стены с осыпавшейся штукатуркой и лицо своего зама, Загорного.
– Пить, – попросил я, во рту будто две наждачки тёрлись друг о друга.
В рот ткнулось металлическое горлышко, я всосал полфляги, сделал паузу и выпил остальное. Стало легче. Но почему-то жутко заболела левая голень.
На улице раздался взрыв, мощнее и громче предыдущих взрывов.
– Попали! Попали пушкари, – долетел по рации радостный голос Иглы, – прямо в безоткатку.
– Хорошо, – ответил Саша по рации и мне пояснил: – Она теперь на крыше.
– Ну рассказывай, – полуприказал-полупопросил я.
– Прошло два часа, мы отбили три атаки. Салим и Борис погибли.
– Бл*ть!
– У Вадима термическое поражение печени и селезёнки, началось внутреннее кровотечение, я не успел помочь. А Боря погиб в первой атаке, сразу как ты вырубился, а Колька добил того мага, налетели какие-то левые бойцы, с ходу в здание прорвались, но их уговорили. У Коломийцева убитых нет, но четверо раненых: он сам, маг, пулемётчик и автоматчик.
– Группы, считай, нет, – подытожил я.
– Да, кстати, мага Димана выбил тот же урод, что и Салима уговорил. Гаврик пытался с ним потягаться, но не получилось, вымотался он после шаровой молнии. Сейчас сидит, по амулетам пушкарей корректирует. Весь никакой, бледный, щёки впали, два раза носом кровь шла. Во второй атаке тоже парочка магов была, он нас прикрывал, хотя нам и так повезло.
– То есть?
– Да эти придурки попёрлись прямиком через ворота толпой, а тропинка узкая, вот их пушкари и положили десятка полтора за раз. А в третий раз уже безоткатки появились.
– Что Осипов?
– Держится капитан. О, – Саша прислушался, – пушки замолчали.
Я встал, пошатываясь, подошёл к окну, аккуратно выглянул, но тут же зажмурился. Ё-моё, ещё минимум полчаса надо ждать, пока глаза перейдут на дневное зрение.
– Мы на четвёртом этаже, – сказал Сашок, работая моими глазами, – уроды цепочкой жмутся поближе ко рву и крепостной стене, наши не хотят её стрельбой портить. Только что безоткатку рванули. Игла на шестом этаже, Колька на пятом с Гавриком, у них пулемет.
– А чего у тебя на плече? – спросил я, щурясь. – ппш, что ли, трофейный или «томпсон»? Нет, стой, ручка под стволом, значит, «томпсон».
– Нет, – Саша прямо-таки лучился от самодовольства. – Это «Защитник» из ЮАР.
– Из ЮАР? Первый раз слышу про такую оружейную фирму.
– Я тоже, какая-то африканская вроде бы. Только это не автомат, а дробовик, двенадцать миллиметров, десять зарядов. Хорошая вещь, уже проверил в деле. Кстати…
Мой зам порылся за пазухой и протянул мне «стечкина».
– С ним всё в порядке, только на замедлителе пружины что-то со смазкой было, наверное, маг начудил, я разобрал и собрал. Всё нормально, хороший пистолет.
– А то, – сказал я с улыбкой, – спасибо тебе. Кстати, пленных не взяли?
– Да взяли двоих, с ними Игла немного поразвлекалась в перерыве, а потом ликвидировали. Ничего толкового они не сказали.
– Ясно, – сказал я, потирая лицо, – слушай, пока тихо, пожрать ничего нет?
– Там, в соседней комнате, трофейные банки.
– Спасибо.
Есть хотелось просто жутко, хотя это обычное дело после, хм, как говорил отец, форсированного режима. Даже немного стыдно, ведь свои погибли, но, с другой стороны, если бы убили Викинга или Гаврика, я переживал бы гораздо больше. Салим всё-таки новенький, а Боря не из Спортзала, а из деревни к нам попал. Их убили, но они знали, на что шли, пусть им ТАМ будет лучше.
В соседней комнате, которая когда-то была ванной, судя по осколкам кафеля на полу и стенах, располагался ветхий столик раза в три старше меня. На нём стояли три банки тушёнки и банка сгущёнки. Всё это было съедено мною минуты за полторы, я как раз заливал в рот остатки сгущёнки, когда меня позвал Заторный.
Я бросил банку на пол, влетел обратно в комнату, подбежал к окну, снова зажмурился, хотя было не так больно, как пять минут назад, но успел разглядеть двигавшуюся между руин нашу… победу!
«Шилка», подходившая с запада, повертела приплюснутой башней, на четырёх стволах загорелись вспышки, и по направлению огня, там, где залегли бунтовщики, поднялось узкое облако пыли и каменной крошки. Коля мне сказал, что люди около рва поднялись и бросились бежать обратно к городским воротам, тогда же над головой заработал Колин пулемёт.
– Вторая «Шилка» на востоке появилась, командир, – огневой мешок замкнулся, – сказал мой зам, – спорим, через три часа они сами грохнут своих командиров и ручонки вверх поднимут.
– Принимаю, – ответил я, – через два часа.
Спор выиграл я или, как иногда говорит Коля, – Ег Ванн.