Глава 13

Никогда не доверяйте автоматам и секретарям. Секретари слишком развязны, а автоматам, после широкого распространения программ креатив-имитации вообще нельзя доверять.

Сахар тонкой сыпучей струйкой потек из чайной ложечки на дно небольшой кофейной турки. Турка была антикварная, купленная в одном из дорогих салонов, гладкая, с чуть потемневшими от времени полированными боками. Середина двадцать первого века, типовое произведение легендарного «цептора».

Теперь незамедлительно на огонь. Плевать, что огонь изображает гладкая конфорка индукционного нагревателя. Сахар медленно коричневеет, когда он уже готов превратиться в карамель, Мартин Крайц, согласно ритуалу, быстро вливает в турку стакан ледяной воды и ждет. Когда вода закипает, он снимает ее с огня и бережно всыпает в турку мелко помолотую арабику из кофейных заповедников Уганды. Крайц уменьшает огонь и благоговейно помешивает коричневую жидкость, время от времени снимая с ее поверхности желтоватую пенку. Чудный аромат уже начинает щекотать ноздри. Никакому кофейному автомату не по силам исторгнуть из своих механических недр подобный запах. Кофе начинает стремительно вскипать, пытаясь пролиться на плитку, и тогда Крайц быстро хватает турку за отполированную ручку и переставляет ее на круглую керамическую подставку. Прежде чем наполнить маленькую чашку, директор по безопасности еще раз нагибается к металлическому конусу, и, закатывая глаза, с наслаждением втягивает в себя воздух.

Личный син-син вдруг ожил и мягко завибрировал. С трудом сдерживая раздражение и не дожидаясь, пока прибор начнет голосовой доклад, Мартин Крайц сгреб син-син со стола. Звонил Грег Бишоп. Подумай о секретаре, и он уже тут как тут…

– Да! – сказал директор по безопасности. – Почему не по интеркому?

Крайц совершенно серьезно считал, что помехи, создаваемые син-синами внутри купола, могут нарушить работу электронного оборудования научных лабораторий. Какое ему было дело до научников, никто не знал, но злить Крайца побаивались.

Над глянцево-черной панелью, будто дымок над чашкой горячего кофе, материализовалось лицо секретаря.

– Господин Крайц, информация очень щекотливая, – озабоченно проговорил Бишоп. – Вам лучше подняться в медицинский сектор. У нас серьезные проблемы.

– Как скоро? – Крайц нахмурился.

– Чем скорее, тем лучше.

Директор службы безопасности почти с ненавистью покосился на маленькую белую чашку, до краев наполненную горячим кофе, как будто это именно она несла персональную ответственность за сложившуюся ситуацию.

– Иду, – сказал он коротко.

– Двенадцатый отсек, – поспешно сообщил Бишоп.

– Я догадался.

Путь на четвертый ярус, в медицинские лаборатории, не занял много времени. Крайц сошел с замедлившей бег тянучки, прошел через пару безлюдных помещений и толкнул дверь отсека номер двенадцать.

Просторная комната была залита ярким неприветливым светом, бросавшим резкие блики на хромированные детали высокого прозекторского стола. Ги́бкие манипуляторы кибер-ассистента свисали над его поверхностью будто щупальца убитого осьминога. Секретарь Гфэг Бишоп стоял у дальней стены рядом с бритым наголо человеком в светлой докторской униформе. Мужчины оживленно беседовали возле выдвинутой полки секционного рефрижераторного шкафа. При появлении директора по безопасности они разом обернулись и умолкли, делая озабоченные лица.

Мартин Крайц остановился в пяти шагах от выдвинутой полки морозильника, неприязненно рассматривая лежащий на ней черный блестящий мешок, где, судя по размерам и абрисам, лежало человеческое тело. Директора разбирали нехорошие предчувствия. Он хорошо помнил, как шесть дней назад дежурный хирург при нем закрывал именно эту ячейку.

– Что за спешка, господа? – спросил он хмуро. – В чем проблемы?

Бишоп покосился на своего бритого собеседника.

– Дело, собственно, в том… – начал бритый.

– С кем имею честь?

– Моя фамилия Васильев, я старший врач смены. – Человек с достоинством выпрямился, пощипывая короткую силиконовую бородку, по которой сразу побежали цветные всполохи. – Дело в том…

– Господин Крайц, посмотрите сами, – перебил его Бишоп, делая приглашающий жест.

Недоуменно морщась, Крайц шагнул к столу. Застежка, пересекавшая мешок с самого верха до самого низа, была приоткрыта как раз в том месте, где у трупов полагается быть голове. Ожидая увидеть стылое и неживое лицо Евгения Зимина с заострившимся носом и скулами, Крайц заглянул в разрез мешка. Голова его непроизвольно отдернулась назад, но уже в следующую секунду он сообразил, что сине-бордовое нечто, глянувшее на него из разошедшихся складок черной пленки, вовсе не разлагающиеся некрозные ткани трупа, а наверченные продолговатым кочаном разноцветные тряпки.

– Что за черт? – проговорил он, ошарашенно глядя на молодых людей.

Доктор Васильев развел руками, затем, нагнувшись над выдвинутой полкой, ухватился за язычок застежки и распорол мешок сверху донизу. Груда свернутых наподобие человеческого тела синих, желтых и бордовых тряпок рассыпалась по покрытому морозной испариной металлу.

– Итак, – сказал Крайц, – кто производил вскрытие?

– Дежурный хирург Буше.

– Могу я его видеть?

– Это официальный вызов? – осторожно спросил Васильев.

– Пока нет.

– Тогда не можете.

Крайц быстро зыркнул на медика круглым глазом.

– Два часа назад мой подчиненный заступил на дежурство по лаборатории, – спокойно объяснил Васильев. – Вы можете вызвать его повесткой, если захотите, но я вполне владею информацией и могу ответить на любые вопросы.

– М-м-м… – На лице Крайца появилось злое и ироничное выражение. – И кто же в таком случае забрал труп?

– Не знаю, – серьезно сказал Васильев. – Разрешите по порядку?

Крайц кивнул.

– Двенадцатого числа сего месяца доктором Дефо констатирован факт смерти Евгения Зимина. При осмотре тела никаких видимых повреждений не обнаружено, при проведении вскрытия повреждений внутренних органов не найдено, что и запротоколировано в отчете. Согласно процедуре, взяты образцы тканей, а труп перемещен в рефрижераторный шкаф. Образцы тканей отправлены Дефо в лабораторное хранилище…

– Почему в лабораторное хранилище? – быстро спросил Крайц.

– С тем чтобы позже произвести стандартное обследование…

– Почему позже? Почему не был сделан экспресс-анализ?

Васильев развел руками:

– Отравляющие вещества класса «цэ» нельзя обнаружить сразу после преступления, их следы могут проявиться только по прошествии некоторого времени.

– И почему вы решили, что Зимин отравлен именно веществами класса «цэ»?

– Потому что другими сегодняшние преступники не пользуются. – В глазах Васильева мелькнуло снисходительное выражение. – А значит, проводить немедленное обследование не имело смысла. Если не верите мне, можете проверить в процедурных инструкциях.

При слове «инструкции» Крайц поморщился.

– Проверю, – сказал он. – Продолжайте.

Васильев улыбнулся уголком рта:

– Сегодня утром я как старший смены отдал распоряжение начать анализы, но когда Дефо вскрыл контейнеры, образцов там не оказалось. Дефо незамедлительно связался со мной, я обещал разобраться с инцидентом, а пока приказал взять образцы тканей повторно. Дефо отправил вспомогательного оператора к холодильникам, но тот никакого трупа в шестом отсеке не нашел и сообщил об этом Дефо, Дефо сообщил мне. Я поднялся в морг, вместе с оператором обыскал весь холодильник и дал знать вашему секретарю. Вот, собственно, и все.

– У вас бюрокартия похлеще, чем у нас, – насмешливо сказал Крайц, наблюдая, как доктор вновь принялся теребить бородку.

Эта мигающая бородка почему-то раздражала директора по безопасности.

Крайц повернулся к Бишопу:

– Следы взлома? Отпечатки? Кадры с голокамер?

Бишоп покачал головой:

– Все чисто, господин директор. Ни отпечатков, ни следов взлома, камеры всю ночь показывали пустую прозекторскую.

– Хренов заговор, – пробормотал Крайц. – А что можно сказать об этих тряпках? – Он тронул пальцем край смятой темно-синей материи.

– Разовые полотенца, судя по коду, отправлены на утилизацию.

Крайцу захотелось хватить кулаком то ли по тряпкам в черном мешке, то ли по физиономии Грэга Бишопа. Проклятые растяпы! Всех поголовно отправить на нейтралку, зубочистками муравьев ловить! Ублюдки!

– Пришли сюда наших техников, – сквозь сжатые зубы приказал Крайц, обращаясь к секретарю, – пусть демонтируют камеры. Хочу лично просмотреть блоки памяти. – Он обернулся к Васильеву. – Вас я вызову особо. Вас и вашего… Бенуа…

– Дефо.

– Да, Дефо. Пока можете быть свободны.

Доктор опять чуть искривил губы. «Бесполезно, – решительно подумал Крайц. – Все совершенно бесполезно. Здесь действует слаженная террористическая группа. И мы ничего не добьемся, пока жестко не возьмем в оборот этого Вагоша. Хренов смотритель – это единственная осязаемая ниточка».

– Господин директор, – тихо встрял Бишоп, – узловой вызывал вас на десять. Вы не забыли?

– Нет, – резко проговорил Крайц.

В голове крутилось что-то про ловца и зверя.

Господин Ямада напоминал огромного императорского пингвина. Именно такое впечатление производила его чуть откинутая назад большеносая голова с покатым лбом, почти безо всякой шеи усаженная на мощный корпус. Узловой директор крупнейшей исследовательской станции на плоскогорье Койота восседал в своем навороченном пневмокресле за подковообразным столом для совещаний. По правую руку от него расположился старший консультант юридической службы. Кроме них, в кабинете никого не было. И это сразу представлялось директору по безопасности большим плюсом. Минусом ситуации было то, что Сатоши Ямаду уже ввели в курс утреннего происшествия, и беседа с самого начала текла в обвинительном русле.

– Но, если я правильно понимаю, два предыдущих допроса Джейслава Вагоша результатов не дали, – проговорил узловой директор, постукивая о поверхность стола трубочкой инфонакопителя.

– Сатоши-сан. – Крайц вдохновенно подался вперед. – Результаты будут. Это я вам готов обещать.

Ямада чуть заметно качнул лысой головой. Его узкие удлиненные глаза внимательно изучали собеседника, словно пожилой японец собирался, по-змеиному скользнув вперед правой ногой, обрушить на директора по безопасности длинный отточенный клинок катаны. Крайц внутренне усмехнулся.

– Я более чем уверен. – отчеканил он звенящим голосом, – что в Соммерсе действует слаженная ячейка террористической группы. Джейслав Вагош – это хвост, торчащий из норы, и мы будем круглыми дураками, если за этот хвост не уцепимся. Я настоятельно прошу визы на допрос подозреваемого с использованием психоактивных веществ.

Лицо Ямады моментально сделалось кислым. Отношения узлового директора с главным гардом купола осложнялись запуганной системой непреложных правил. С одной стороны, в вопросах ведения следствия Крайц был волен действовать по собственному усмотрению, с другой стороны, он не имел права подвергать сотрудника станции допросу под стимулятором по единоличному решению.

– Мартин, – сказал Ямада, подбирая слова, – вопрос крайне щекотлив. Я должен буду запросить разрешение с Базы Центральной, База Центральная потребует серьезных обоснований, у нас же вместо обоснований пропавший труп… а возможно, два трупа.

– У нас есть недублированная запись с камеры, – мрачно напомнил Крайц.

– Подлинность записи еще нужно доказать.

– Вчера мои люди закончили серию тестов. – Крайц откинулся на спинку своего кресла. – Запись подлинная.

– Вы проделали тесты силами своих сотрудников? – удивленно спросил Ямада.

– Да. Не хотел бы привлекать посторонних.

– Мартин, вы опять сгущаете краски. – Ямада устало помассировал пальцами тяжелые веки.

– Сатоши-сан, – вкрадчиво проговорил Крайц, – вы ведь лично получали шифрованное сообщение с Центральной.

«Паранойя», – тоскливо подумал Ямада.

– Я вполне вас понимаю, – продолжал Крайц. – Мне тоже не хочется верить, что во вверенном нам куполе работает организованная группа террористов. Но факты штука упрямая… Нужно просто расколоть Вагоша.

Да. Факты штука упрямая.

– А вас не смущает то, что человек, выходивший из номера Зимина и Гфочека в ночь убийства, был виден не совсем четко. – Ямаде почему-то упорно не хотелось верить доводам. – Он, помнится, прикрывал лицо рукой. быть может, это все-таки не Вагош. Мы должны быть абсолютно уверены…

– Голокамеры имеют довольно ощутимый угол разрешения. Мы можем совершенно точно утверждать, что на записи Вагош.

Ямада всем корпусом повернулся к молчавшему до сих пор юрисконсульту:

– Вильям, скажите, может ли запись с камеры наблюдения считаться аналогом свидетельских показаний, данных под присягой?

Консультант пошевелил сплетенными в замок пальцами:

– Да, если суду будет представлена недублированная оригинальная запись именно с той камеры, которая фиксировала момент выхода подозреваемого из дверей номера убитых. Просто изображения Вагоша, идущего по коридору, недостаточно. Кроме того, запись должна быть проверена экспертами: цифровиками и физиопластиками, – сказал он и, замявшись, добавил, – но, прежде чем высказывать свое окончательное мнение, я бы хотел посмотреть собственно запись.

– Давайте сделаем так, – Ямада весомо опустил начальственную длань на имитирующую дерево столешницу. – Господин Крайц продемонстрирует нам запись, и мы сообща наметим дальнейший план действий.

– Прекрасно! – Крайц поднялся из кресла. – Сегодня после шести. Вас устроит?

Ям ада кивнул.

– Господин директор, я могу быть свободен?

Ямада кивнул вторично.

– А вы пока задержитесь, – сказал он, обращаясь к юрисконсульту. – И вот еще что, Мартин. Я надеюсь, вы разберетесь с исчезновением трупа.

– В самые короткие сроки, – пообещал Крайц. – Мои люди уже проверяют записи камер наблюдения возле всех крупных утилизаторных камер. – Он сделал малюсенькую паузу. – А если их усилия окажутся напрасными, то допрос Вагоша расставит все по местам и с телом Зимина, и с телом фочека.

– Вы думаете, Грочек мертв? – быстро спросил Ямада.

– Несомненно. Полагаю, Вагош вынес его в большой походной сумке, которая фигурировала на записи.

– Но взрослого мужчину нереально запихать в сумку. – Узловой директор нахмурился.

Крайц тонко улыбнулся:

– Реально, если заталкивать с умом, а этот смотритель, судя по всему, умный, ловкий и решительный парень… Сатоши-сан, я еще раз хотел бы заострить ваше внимание на вопросах конфиденциальности. Нам необходимо проследить, чтобы информация об аресте Вагоша оставалась в узком кругу ответственных лиц. Мои сотрудники контролируют все передачи с центральной антенны, а так же все запуски радиоракет. Жене Вагоша на АМК-16-10 уже сообщили, что ее муж в течение двух ближайших недель будет сопровождать группу в верховья малого Шакала. Было бы неплохо…

– Да, – сказал Ямада. – Я лично доведу до руководителей, поставленных в курс дела, что вольное или невольное разглашение секретных сведений будет приравниваться к пособничеству.

– Прекрасно. – Крайц коротко поклонился и вышел из кабинета.

Господин Ямада некоторое время смотрел ему вслед, потом сказал, обращаясь к сидевшему рядом консультанту:

– Вильям, будьте любезны, проследите за тем, чтобы с точки зрения законности к нам нельзя было придраться.

– Не волнуйтесь, шеф. – По лицу юриста скользнула скупая улыбка. – Одного не пойму, – добавил он, указывая глазами на входную дверь. – Почему директор Крайц до сих пор не применил какую-нибудь химию? Обычно все так и делают…

– Нет, – сказал Ямада. – Мартин слишком большой буквоед. Он никогда не нарушает правил.

Кабина лифта скользнула вниз, будто затвор хорошо смазанной винтовки. Поглощенный своими мыслями Мартин Крайц машинально следил, как бесшумно уплывают вверх широкие пласты перекрытий.

На площадке первого яруса кабина, мягко вздрогнув, остановилась, две пары прозрачных створок разошлись в стороны, выплевывая проглоченную десятком секунд ранее добычу. Не стирая с лица озабоченно-деловитого выражения, директор по безопасности пересек полотно «тянучки» и быстро зашагал по узким коридорам своей канцелярии. Алькатрас… Когда-то, лет восемь назад, Мартин собственноручно ввел правило: штрафовать на пятьдесят номиналов любого, кто употребит это название вслух. Не то чтобы сравнение его коробило, скорее наоборот, но от иронии до неуважении всего один шаг.

Крайц прижал ладонь к идентификатору.

– Добро пожаловать, милашка, – пропела дверь грудным женским голосом.

– Тварь проклятая, – сразу выходя из себя, пробормотал Крайц.

Долбаное творчество долбаных электронных мозгов. Раз в месяц электронный мажордом крайцевского кабинета в Алькатрасе самопроизвольно менял настройки. Его отлаживали, вытирали все лишнее, отстраивали, но проходила пара недель, и все повторялось сначала. Теперь в который раз придется вызывать апридера, а потом тюнера для калибровки.

Чертова техника! Крайц прошествовал через кабинет и остановился возле своего рабочего стола. Его взгляд остановился на чашечке безнадежно остывшего кофе. Настоящая арабика из Уганды по шестьдесят номиналов за унцию… Директор мрачно потрогал край белоснежной кружечки. Он точно знал, что если второй раз нагреть напиток, вкус будет уже совсем не тот. Проклятье!

– Эй, чертова кукла, – ворчливым голосом проговорил Крайц, – разыщи и вызови мне сюда Бишопа и поживее.

– Как скажешь, милашка, – с готовностью отозвался контральто.

С трудом подавив желание выругаться, Мартин Крайц протянул руку, брезгливо взял со стола холодную чашку и, чуть поколебавшись, вылил арабику в утилизатор.