Глава 8
Норжин оказался тихим щуплым мальчиком, пошел в мать, а не в отца. От Геральта веяло силой, надежностью, а этот… Понимаю, Норжин еще ребенок, но не верится, будто он раздастся в плечах и нарастит мышцы. Зато взгляд цепкий, как у хорька. Глаза отцовские, зеленые, красивые. Пожалуй, лицо симпатичное, породистое, только губы тонковаты. Волосы длинные, как у девочки, дома он носил их распущенными. Пальцы – как у мага, сразу видно, созданы для колдовства. Мы встретились за ужином, когда Норжин вернулся с занятий. К тому времени я успела трижды сказать «нет», и графская чета, кажется, отчаялась заинтересовать меня собственным сыном. Да и разговор в Янтарной гостиной быстро перешел на другие темы. Более того, супруги едва не поссорились, причем наступал Геральт, а Элиза пыталась его утихомирить. Супруга обещала навсею нечто взамен за пленение ланга и не сдержала слова. Во всяком случае, стоило Геральту упомянуть Мир воды, как оба тут же зашипели, перешли на навсейский. До меня долетали отдельные знакомые названия, остальное додумала сама. Изначально предполагала, Геральт не просто так оказался в замке Онексов, теперь убедилась: Свейны разработали хитроумный план, только вот отчего-то бросили навсея одного. Откуда такие мысли? Зачем иначе кричать на супругу и незнакомого седого мага, внешне походившего на Геральта? Я решила, это его отец. Когда обстановка в гостиной накалилась, меня и вовсе выставили вон, всучив книгу о Веосе. До самого ужина сидела, читала, пытаясь вникнуть в местные обычаи.
Историю королевства пролистала мельком. Заинтересовали лишь древние кланы, некоторые из которых существовали и поныне. Часть обрела титулы, часть стала Знающими, Видящими, Чувствующими и Слышащими. Первые занимались защитой королевства, то есть в совершенстве владели боевой магией, вторые по мере сил облегчали жизнь совершенствованием заклинаний. Теоретиков отчего-то ценили больше практиков, чуть ли не пылинки сдували. Брак с кем-то из четверки Избранных Вседержителями считался поцелуем небес, приносившим почет всему роду, а рождение ребенка и вовсе открывало путь к высшим должностям в обход других страждущих. Видимо, именно поэтому Геральт так ценил супругу. Я плохо понимала, какое положение он занимает, то, что не низкое, понятно, но насколько значимое? По идее, если королева доверила ему некие бумаги, навсей стоял вплотную к трону. И наверняка благодаря Элизе.
Знающие, Видящие, Чувствующие и Слышащие вместе с пятью сильнейшими магами королевства и некромантом его величества входили в Совет, который ведал абсолютно всеми колдовскими делами. Кого посвятить в маги, а кому отказать, как построить обучение, как наказать за проступок коллегу, как организовать магическую оборону – и множество других вещей находилось в ведении этого органа. Совет давал королю рекомендации по управлению страной, обычно он к ним прислушивался. Попасть туда было тяжело: кланы особенных магов закрытые, они даже жениться предпочитали на своих или лучших представителях магического сообщества, чтобы сохранить чистоту крови. Да и в Совет брали не всякого, а только заслужившего доверие и уважение. Обычным магам оставалось совершенствовать умения, плести интриги и подсиживать кого-то из пятерки, не наделенной особыми знаниями. Иного способа попасть в Совет не существовало.
Браки в Веосе вызывали много вопросов. Предложение в среде аристократов частенько делала женщина, обязательно при свидетелях, но ухаживать полагалось мужчине. Женщина же решала, станет ли брак полноценным или формальным. Капризные навсейки частенько держали мужей на голодном пайке, но те особо не переживали: закон разрешал иметь двух жен, при условии, что супруг способен удовлетворить и обеспечить каждую, а первая благоверная дала письменное согласие на новый брак. Раньше и вовсе разрешалось жениться трижды, теперь такая привилегия сохранилась только у короля. Справедливости ради надо сказать, женщины могли тоже одновременно иметь двух мужей. В таком случае им приходилось довольствоваться наложницами: вступить в новый брак без развода они не могли. Судя по контексту, расторжение супружеских уз не поощрялось обществом.
К женщинам из второго и третьего сословия относились иначе, равно как и к обедневшим дворянкам без титула и славного прошлого предков в трех поколениях. Таких охотно брали в любовницы, не проявляли почтения и не обращали внимания на желания.
Если отец признавал внебрачных детей, они считались законными. Их называли наследниками второй очереди. В бездетных союзах бастарды частенько становились спасением и получали родовой титул.
Статус наложницы веоссцы тоже узаконили. Любой аристократ мог позволить себе любое количество «игрушек». Что он с ними делал, никого не волновало, но наложницы в обязательном порядке рожали, «чтобы пополнить армию Веоса новыми сильными солдатами и не дать семени мужчин застояться». Женщины-аристократки могли заводить наложников. Те, разумеется, не рожали, их держали исключительно для постельных утех.
Ненужных наложниц и наложников отдавали роду или какой-нибудь сельской общине, то есть поступали, как с Алексией. Но обычно для подобных развлечений использовались пленники.
Словом, книга оказалась крайне познавательной и ответила на ряд вопросов. Только я никак не могла понять, считает ли меня Геральт навсейкой первого или второго сорта. Тут все очень тонко и непонятно. И с браком с Элизой тоже. Если верить книге, навсейки рано не рожают, а навсеи не женятся. Первые берегут себя, набивают цену, вторые копят деньги и стараются занять высокое положение при дворе. Однако Норжину пятнадцать, Геральту на вид около сорока, Элиза же выглядит совсем юной. То ли время в Веосе течет медленнее, то ли графиня сделала супругу чересчур щедрый подарок, родив сына до совершеннолетия. Спрошу во время купания.
С Норжином мы перебросились парой слов. Юноша побаивался меня, видимо, считал себя недостойным такого общества. Предположение подтвердилось, Геральт заговорил о брачных планах.
– Отец, но я никто, зачем ей на меня смотреть? – Норжин потупился и тяжко вздохнул. Плечи поникли. – Госпожа слишком красива.
– У нее нет титула, – напомнила Элиза, метнув на меня настороженный взгляд: вдруг ошиблась? – У вас выйдет хороший брак, с детьми.
Норжин едва не поперхнулся, даже побелел и с сомнением переспросил у отца:
– А разве мне можно?.. Я же ничего не сделал, не заслужил. Даже не мужчина еще, – смущенно добавил он.
Геральт пожал плечами и потянулся за вином.
– Уже нельзя, если только не очаруешь и не совершишь чего-то выдающегося. Мать забыла, сколько раз госпожа Дария отказалась стать твоей женой.
– Госпожа Дария даже не навсейка, – парировала графиня.
Странно, днем она не проявляла такой заинтересованности в браке сына, а тут с таким напором шла в наступление.
Стало душно. Захотелось встать и уйти из-за стола. И я бы это сделала, если бы не касание ноги Геральта. Уж не знаю, как он умудрился, но достал. Обратив взгляд на навсея, наткнулась на ободряющую улыбку.
– Элиза, ты, конечно, мудрее, но наиви имеет право выбрать мужа. И дети у них от насилия не рождаются, только если девушка сама захочет. Норжину она не отдастся, по лицу вижу. Силу – да, получим, но род на этом прервется.
– Норжин сумеет заслужить ребенка, ты научишь, – не шла на попятную графиня. – И про дефлорацию расскажешь. Я уже смутно помню, но, кажется, ты хорошо сделал.
– Настолько хорошо, что разрешила остаться в спальне, а через полтора года родила сына, – напомнил Геральт.
Он буквально сиял от гордости. Еще бы, сумел так быстро обзавестись ребенком! Даже интересно стало, чем же Геральт так прельстил супругу. Она показалась мне холодной, такая даже в щеку поцеловать не даст, а тут решиться на близость, роды…
– Ты знаешь, – раздраженно парировала Элиза, – зачатие вышло случайным, но я решила отблагодарить мужа, который убил моего злейшего врага. Разумеется, предварительно проверив, не зря ли промучаюсь.
– Помню, – кивнул навсей, перекатывая ножку бокала между пальцами. – Сначала не говорила, потом долго решала, рожать или нет. Наконец сообщила пол ребенка и разрешила готовить детскую. Если жена говорит мужу, кто у него родится, позволяет поговорить с врачом, – специально для меня объяснил Геральт, сделав глоток и знаком предложив сделать то же самое, – то можно принимать поздравления. Вот если не сказала и не позволила, плохо, наверняка запишет ребенка под своей фамилией, если вообще пожелает родить. А это позор, намного хуже бездетного брака.
– Вернемся к Дарии, потом объяснишь тонкости семейного законодательства. – Элиза бросила на меня косой взгляд. – По документам она твоя наложница, прикажешь – пойдет с Норжином приносить дары предкам. Пусть трижды родится наиви, закон один.
Скомкав салфетку, графиня порывисто встала и, окатив холодом васильковых глаз, вышла из столовой. Геральт проводил ее недовольным бурчанием и спокойно продолжил ужин.
Что-то подсказывало, совместное купание сегодня не состоится. Я и не жаждала, благо узнала ответы на все вопросы. Ну, почти. Каждый день приносил новые «почему?».
– Могут ли женщины работать целительницами?
Навсеи даже вилки выронили. Геральт уставился, как на привидение, вдобавок посмевшее его оскорбить, а Норжин впервые за весь ужин улыбнулся. Какой он стеснительный в свои пятнадцать! Или Норжин такой только с кандидатками в невесты?
– Э… э-э-э, а зачем тебе? – наконец изрек Геральт и промочил горло вином.
Навсей нервничал, никак не могла понять почему.
– Она работать хочет, – подсказал Норжин и подмигнул мне. Так и есть, маска. Вот теперь передо мной непоседливый подросток себе на уме. – Как матушка.
Графиня работает? Никогда бы не подумала! Она же аристократка, замужем за богатым человеком. Это не я, безродная.
– Нет, – нахмурившись, поправил сына Геральт, – как простолюдинка. Верно, Дария, ты ведь собираешься трудиться не ради науки?
Навсей сверлил нехорошим взглядом. Ободок радужки разросся, зрачки сузились. Кажется, Геральт гневался. Но почему, что дурного в собственном заработке? Надо же как-то жить.
– Брысь!
Оба: Норжин и я – подскочили от рыка темного и сжались, как мышки. Геральт тоже встал, оперся кулаками о стол и чуть склонил голову набок, будто бык. Заклубилось на-ре, готовое в любой момент отделиться от хозяина.
Икая, попятилась к двери. Непривычная к каблукам, не удержала равновесия и непременно упала бы, если б Норжин не подхватил и тут же отдернул руку, словно обжегся. Пробормотав извинения, вновь притихший подросток растворился в воздухе. Потрясающе, тут даже дети владеют телепортами! Хотя Норжин наверняка с пеленок изучал магию, а через пару-тройку лет закончит обучение: не знаю, когда навсеи становятся совершеннолетними и как их готовят к взрослой жизни.
– Я не прогонял тебя, – выравнивая дыхание, как можно дружелюбнее произнес Геральт и отодвинул мне стул – Просто не желал, чтобы Норжин слышал.
– У вас принято кричать на детей? – Все еще не могла прийти в себя и меленько вздрагивала.
Навсей удивленно пожал плечами.
– Никогда не задумывался. День сегодня нервный… А работать тебе не нужно. – Помедлив, Геральт вытянул руку и коснулся ладони, судорожно прижатой к груди. На-ре исчезло, зрачки стали прежними. – И выходить за Норжина тоже.
Голос навсея убаюкивал. Сама не заметила, как оказалась в его объятиях, уткнулась в плечо, едва различимо пахнущее фиалками. Нежный аромат вселял спокойствие, побуждал прижаться, закрыть глаза и представить летний луг или тонущий в цвету сад.
– Но вы же сами предложили…
– Предложил, – не стал отпираться Геральт и, обнимая, отвел обратно за стол.
Бокал тут же наполнился рубиновой жидкостью. Покорная чужой воле, сделала глоток. Вино оказалось легким, со вкусом ягод.
– И понял, что ошибся. Не спорю, брак принес бы пользу роду Свейн: все-таки ты сосудик, – последнее слово, сказанное с особой интонацией, отозвалось едва заметной тянущей болью внизу живота, – надо осушить. Но сосудик, – ох, в устах Геральта это звучало до неприличия чувственно, рождая жар и смятение, – заслужил право решить, кому себя отдать. Считай благодарностью за спасенную жизнь.
Геральт сел на место, а я все еще стояла, силясь прийти в себя. То, что я испытала… Сначала трусики из ремней, потом служанка, ласкающая грудь, пальцы навсея, перебирающие пальчики на ногах. Сколько же воды потребуется, чтобы успокоиться! А ведь он ничего не делал, только говорил! Вот и желание, Дария. Помнится, тебя интересовало, что это такое, теперь знаешь.
И груди так неуютно в корсете…
Все, нужно скорее забыть о вибрации голоса, слове «сосудик» и сменить тему. К примеру, поговорить о графине. Почему она сначала проявляла вежливое безразличие, затем доброжелательную заинтересованность, а теперь злость?
– Ревнует. – Геральт с готовностью ответил на столь личный вопрос и поднял упавшую во время недавней короткой бури вилку. Кажется, он не заметил моего минутного смятения. – Элиза поэтому и родила: боялась, польщусь на подругу, Марианну. Признаться, подумывал. Элиза при всех ее умениях, уме и происхождении… – Он спохватился и не закончил. – Норжин сделал новый брак бесполезным. И вот теперь, очевидно, Элиза снова видит соперницу.
Соперницу? Во мне?
Полагая, навсей пошутил, заглянула ему в глаза и наткнулась на едва заметные среди бездонной зелени искорки-смешинки. Словно зачарованная, следила за ними, даже не заметила, как подалась вперед, едва не опрокинув бокал. Спасибо, Геральт заметил, вовремя перехватил.
– Но это же смешно! – выдавила из себя мышиный писк.
Навсей промолчал, оставив тонуть в пучине собственных сомнений.
– Если жена вас любит… – неуверенно начала я, не зная, как говорить на столь деликатную тему.
– Элиза? – Геральт от души расхохотался, даже слезы из глаз брызнули. Успокоившись, он заметил, посматривая на меня, как на дурочку: – Чтобы ревновать, Дария, любовь не требуется. Я ей нужен, и род мой нужен. Умные женщины поэтому и ласкаются к мужьям, детей рожают: боятся соперницы, которая заберет власть. Речь не о силе, вроде той, что ты подарила бы Норжину, а о банальных деньгах, положении, связях и тому подобном.
– Но вы сами заискивали ради ласки! – с жаром напомнила я.
Он сам начал, пусть и мучается от откровенности.
– Было дело, – не стал отпираться Геральт. – Я же говорил, Элиза умелая, да еще и Знающая. Кроме того, близость частенько приводит к зачатию, а благодарящая женщина нередко забывает о предохранении и не станет проверять, позаботился ли о подобных вещах спутник. Обмануть, показать пустую бутылочку, помочь – и все. Дети нужны каждому навсею. Если жена пускает к телу, нужно добиваться их рождения. Да, у меня хороший брак, подросший сын, но спокойно умереть можно, только оставив Норжину законного брата или сестру. Думал, их родишь ты, а теперь придется искать наложницу. Элиза точно не станет беременеть.
Геральт запил собственную тираду бокалом вина и предложил сменить тему – обсудить мое будущее.
– О сосуде ты знаешь, цели некромантов тоже. Если хочешь, могу показать рисунок энергетического алтаря и объяснить принцип действия. – Замотала головой. – Хорошо, не стану. Давай о приятном. Нужно тебя одеть. К сожалению, выходить без меня не сможешь. Некроманты могут прознать и выкрасть.
Теперь уже я потянулась за вином. Геральт пристально следил за каждым движением, отчего нервничала еще больше, благо причин хватало.
– А некроманты – они действительно?..
Закончить вопрос не успела: вошел слуга и подал навсею поднос с конвертом. Он тут же, при мне, распечатал его, пробежал глазами письмо и нахмурился.
– Ты спрашивала о некромантах. – Геральт смотрел, как человек, прокручивающий в голове разные решения проблемы. – Похоже, ты их увидишь. Одного, во всяком случае. Не сомневаюсь, эта бумажка, – навсей потряс в воздухе письмом, – дело рук Соланжа. Мог бы не стесняться и визитку приложить.
Вытянула шею, попытавшись разглядеть хоть строчку, а потом вспомнила: все равно не пойму, наверняка на навсейском. Видимо, та же мысль пришла в голову Геральту, потому что он обмолвился о кристаллах. Помнится, их должна была подготовить Элиза, но после сегодняшней вспышки вряд ли станет. Поделилась сомнениями с навсеем, тот их высмеял. Сказал, в случае чего сам все заложит в кристаллы и принесет вечером.
Дальше закрутилась круговерть. Невесть откуда появилась портниха, загнала в спальню и сняла мерки. От нее, говорливой полноватой шатенки, узнала последние новости и пару тайн Геральта. Оказалось, тот – птица высокого полета, доверенное лицо королевы. Должность не разобрала: у нас такой нет.
Портниха листала альбомы с образцами, я выбирала фасоны, ткань, покрой. Геральт оплачивал три платья и разрешал купить сколько угодно нижнего белья, корсетов и прочего. Оказалось, их великое множество. Портниха советовала сшить шелковые панталоны: «Они так приятны к телу!» Глянула на рисунок и поняла – лучше обычные, а то рискуешь остаться без белья: завязки скользкие. Встанешь, а панталоны на полу. Но портниха таки уломала – «на свадьбу». В итоге выбрала белоснежный образец с кружевами. Остальные панталоны заказала скромные, максимально удобные для носки.
Корсет отдала на откуп портнихе, которая так же держала лавку модного платья. Та взглянула на грудь и талию без корсета и авторитетно заявила: ничего утягивать не надо, только приподнять.
– Истинные персики, госпожа, мужчины не устоят!
Я придерживалась иного мнения насчет необходимости прельщать сильный пол декольте, но возражать не стала.
Даже не представляю, во сколько обойдутся обновки! И подвязки, и пояса, и корсеты из разного материала, с разной степенью открытости груди, и чулки, и нижние рубашки, и лиф-чехлы… У меня в глазах рябило. Шелк, атлас, льняное полотно, тончайшая шерсть. Ох, Геральт убьет за пять платьев!
– Ничего, – утешила портниха, собирая образцы, – как увидит, сразу о деньгах забудет.
Надеюсь, потому как в противном случае не знаю, сколько лет придется за расплачиваться. Не знаю, сколько получают местные лекари, но вряд ли могут позволить себе дорогие наряды.
Портниха, наконец, ушла, и я с чистой совестью начала готовиться ко сну, благо время позднее. Стук в дверь застал меня в халатике поверх нижней рубашки. Я уже успела избавиться от корсета и вытащить шпильки из прически. Недоумевая, кто пожаловал в такой час, нашарила ногами домашние туфли на низеньком каблучке и пошла открывать. На пороге стоял Геральт. И не просто Геральт, а Геральт в расстегнутой рубашке. Волосы свободно ниспадали на шею.
– Можно войти? – вежливо спросил он, скользнув взглядом по моему наряду.
– Зачем? – недоуменно поинтересовалась в ответ и попятилась к кровати.
В итоге навсей вошел без разрешения и зачем-то запер дверь. Сказал, чтобы не мешали. Я не на шутку разволновалась. Геральта это позабавило. Сообразив, что половина нервных сглатываний связана с рубашкой, навсей догадался ее застегнуть и напомнил о чулках.
– Я их уже сняла, – брякнула на свою беду.
– Подвязки и пояс тоже? – разочарованно уточнил Геральт. – А как же наш уговор?
Это снять не успела и теперь гадала, стоит ли запереться в умывальной комнате, закатить скандал или позволить навсею совершить непотребство.
– Разве графиня не против? – уцепилась за тонкую соломинку.
– Я не подкаблучник, Дария, чтобы согласовывать каждый шаг с женой, – обиделся Геральт и, присев на кровать, протянул руку. – Иди сюда!
Да что он о себе возомнил?! Я порядочная девушка, а не любовница!
Нарочито не сдвинулась с места, сложив руки на груди.
– Хорошо, – с готовностью согласился Геральт, – будь по-твоему.
Он встал и опустился передо мной на колени. Прежде чем успела остановить, навсей скользнул руками под рубашку.
– Да что вы себе позволяете?!
Толкнула его, но Геральт ловко перехватил ногу и поцеловал.
– Разве не приятно видеть мужчину у своих ног?
– Вы бесстыжи!
Вновь отпихнула навсея, но он вновь поймал, обнял и поцеловал руку.
– Я ничего плохого не делаю, просто отдаю дань красоте. Да и что плохого в маленькой ласке? Разве я посягаю на честь?
– Очень даже может быть.
– Даю честное пречестное слово, жизнью клянусь, здоровьем – чем хочешь! Ну выползи ты, наконец, из своего кокона! Тогда, в гостинице, показалось: вот оно, избавилась от дурацких комплексов, так снова!
Задумалась и пропустила момент, когда руки навсея вновь проникли под рубашку. Пальцы, едва касаясь, прошлись до подвязок. Геральт задрал подол и подул на кожу. Она тут же покрылась мурашками. Руки разогнали их нежными поглаживаниями. Прикрыла глаза, наслаждаясь лаской. Ничего не могла с собой поделать, честно хотела выставить нахала, хотя бы одернуть рубашку, но тело отказывалось подчиняться разуму. Вселившийся в меня демон заставлял лужицей расплываться по полу.
Казалось, это гладят не пальцы, а скользит шелковая ткань, но не холодная, а теплая. Хотелось стоять так вечно, делая вдохи вместе с невидимой внутренней волной, прокатывавшейся от кончиков пальцев ног к желудку, и выдыхать вместе с отливом.
А потом навсей с гаденькой улыбочкой встал и направился к двери.
Как, это все?! Разочарованно вздохнула и пожелала Геральту спокойной ночи.
– Или остаться и снять с тебя пояс? – игриво спросил искуситель.
Кусая губы, не знала, что ответить. В итоге, залившись густым румянцем, кивнула. Навсей тепло улыбнулся, подошел и заключил в объятия. Он стоял так близко, что видела каждую прожилку радужки. Дыхание Геральта обжигало одновременно жаром и холодом. Кожа вновь стала гусиной, сердцебиение участилось.
Он сейчас меня поцелует. Сейчас!
Губы навсея вплотную приблизились к моим, заставив нервно облизнуться. Не помогло: губы свербели. Чтобы прекратить эту пытку, закрыла глаза и качнулась вперед. Поцелуй вышел неумелым. Геральт отчего-то не помогал, а мне ничего не оставалось, как все делать самой.
– Да, целоваться ты не умеешь, – констатировал навсей, когда я оставила попытки повторить то, что некогда делал он. – Давай учиться. Только сядем, а то у тебя ноги подрагивают.
И то верно, если бы не объятия Геральта, пожалуй, сползла бы на пол. А все проклятая дрожь! Стоит ощутить тепло пальцев навсея, его запах, как тело начинает жить собственной жизнью, становится мягким, как желе. От поцелуев и вовсе голова идет кругом. Боишься дышать, чтобы не спугнуть.
Поджав ноги, устроилась на покрывале. Геральт сел рядом, вполоборота. Бедра касались моих бедер, множа, казалось, не спешившие исчезать мурашки. Но странное дело, я не хотела, чтобы навсей отодвинулся.
– Для начала, Дария, – пальцы Геральта очертили абрис лица и чуть приоткрыли губы, отчего рот тут же наполнился слюной, – хочешь ли ты поцеловать? Вернее, не так: нравлюсь ли я тебе?
Кивнула.
Дожила, уже говорить не могу! Видимо, мурашки добрались до горла.
– Хорошо. Тогда я сейчас покажу, а ты повторишь. Расслабься и делай, что хочется, не заботясь о приличиях. Языка не бойся, он совсем не страшный.
Геральт наклонился ко мне и прильнул к губам. Точнее, губе. Верхней. Ох, мне такое точно не повторить, особенно если думаешь не о технике, а тонешь в окружающем пространстве. Губы чесались, горели так, будто их искусали. Унять пожар могли только прикосновения навсея. Он сначала облизывал мои губы, а потом проник языком в рот. Тут я воспротивилась, но навсей буквально впился в губы, не позволяя разорвать поцелуй. Язык змеей извивался вокруг моего, проникая все глубже. Дышать стало тяжело, удерживать равновесие тоже, и я положила руки Геральту на плечи. Тот, будто издеваясь, вытащил язык, на прощание пощекотав кончик моего, и прикусил губу. От неожиданности дернулась и оттолкнула навсея.
– Да-а, – горестно прокомментировал Геральт, – что же с тобой при настоящих поцелуях будет? Я-то хотел вампирий показать. Ладно, – смилостивился он, – общий принцип усвоила? – Кивнула. – Тогда сейчас потренируешься.
Геральт откинулся на покрывало и взглядом разрешил начинать. В растерянности смотрела на него, не зная, что делать, потом попросила закрыть глаза: не могу, когда он смотрит.
– Оседлай, так удобнее, – подсказал Геральт.
Глаза закрыл, но от этого лучше не стало.
Подобрав полы халата, села рядом, боком, и потянулась к губам навсея. Неудобно, то спину перекручу, то целую как-то наискось. Помучившись немного, поняла: придется оседлать, и, стараясь не думать о приличиях и мужской физиологии, уселась на Геральта. На живот, чтобы не возбудить. Главное, не ерзать, а то завязки панталон развяжутся. Геральт, допустим, не увидит, рубашка скроет, зато сама от стыда сгорю. И так сжала бедрами бока мужчины, выставила напоказ ноги. Ладно, спокойно, я просто сижу. Только как успокоиться, когда пальцы Геральта ласкают стопы? Ммм, лучше служанки. В итоге забыла, зачем залезла на навсея, и млела под его руками.
Будто накрывает волна, и я тону в ней, тону… и тут вспоминаю, что делаю.
С визгом соскочила с кровати и, запутавшись в полах халата, рухнула на пол, больно ударилась носом. Аж до слез.
– Ну, чего ты?
Геральт мгновенно оказался рядом, попытался обнять, но я извернулась и ударила его. Несильно, но все равно испугалась. Сжалась, прислонившись спиной к ножке кровати, и приготовилась к наказанию, даже руки для защиты выставила.
– Дария? – Брови навсея изумленно поползли вверх. Кажется, мой удар – что комариный укус. Ну да, не по лицу же – кулачком в плечо. Потом Геральт сообразил, почему так себя веду, и, не веря, переспросил: – Решила, будто в отместку тоже ударю?
Кивнула и отважилась опустить руки. Понадеемся на лучшее, хотя в этом мире нельзя быть ни в чем уверенной.
Навсей цокнул языком и покачал головой.
– Больно? – Не ожидала услышать в голосе постыдные для темного эмоции. Хотя верно, я ведь слабенькая, слабых можно жалеть. – Давай посмотрю.
Геральт опустился на корточки и потянулся к лицу. Зажмурилась и покачала головой.
– Почему «нет»? – удивился навсей. – В чем дело? Все хорошо шло, тебе нравилось…
– Вы чужой муж, а я не ваша невеста. Что вы мне подмешали, почему я растеряла последний стыд? – прошептала в ладони, прячась от собственной совести.
– Девочка, ты бы в отшельницы ушла, – то ли в шутку, то ли всерьез посоветовал Геральт. – А то на свете везде мужчины, устанешь обвинять каждого понравившегося в грязной похоти. И оправдание-то какое нашла: чужой муж! Холостому бы трагично ляпнула: «Ах, вы одинокий, это неприлично!» Сама-то хочешь? Если да, не ищи оправданий и пробуй.
Молчала, не зная, что ответить. Навсей между тем добрался-таки до носа и, пробурчав нелицеприятную фразу про девственниц, панически боящихся мужчин-людоедов, залечил его.
– Спасибо! – наградила его благодарной улыбкой.
А ведь Геральт прав, я действительно странно веду себя, когда мужчина проявляет интерес. Хочу и тут же себе запрещаю. И с поцелуями этими… Не рождаются же от них дети, право слово! Вон девчонки из города с двенадцати вовсю целовались и выглядели счастливыми, а мне запрещали даже за руку мужчину держать. Может, вовсе не из-за приличий? Алексии ведь разрешали, а со мной боялись, чтобы не растеряла загадочную силу или что там хотели заполучить мнимые родственники? Вот и растили в строгости. Геральту же сила не нужна, иначе бы тоже вел себя иначе.
– Поцелуй и второй синячок уберу.
Долго не могла набраться мужества, но ткнулась-таки в мягкие, манящие, чуть влажные губы. Как там Геральт учил? Вроде получается, теперь нужно проникнуть языком в рот. Красиво не вышло. Отчаянно боролась с собственной неуклюжестью. Навсей не помогал, приходилось делать все самой. Порядком обслюнявив ему рот, но кое-как справилась.
– Неплохо для первого раза, – скептически оценил успехи Геральт. – Ты слишком сильно давишь на губы. Попроси на кухне персик, выбери самый спелый и целуй. Он не должен лопнуть. Дыши носом, не надо задерживать дыхание. С языком смелее. Давай попробуем снова, для закрепления материала.
Покорно вновь прильнула к губам навсея и постаралась выполнить указания, на этот раз поцеловать нежно, мягко. Если в первый раз чужой рот вызывал легкую брезгливость: слюна, дыхание, теплый вялый язык – то теперь осмелела, даже пощекотала уздечку.
Вседержители, мне нравилось! И, похоже, не только мне. Это-то и отрезвило, заставило упереться ладонями в грудь Геральта и, унимая дыхание, прошептать: «Нет». Навсей взглядом обиженно спросил: «Почему?» Соблазняет, пользуется женской слабостью!
– Уходите. Пожалуйста, уходите! Понимаю, темные иные, вам плевать, но мне… Вы утолите желание, и все, интерес потерян. Я же… Не в девственности дело, а в чести. Вы меня как вещь выбросите, да еще… – тут я сделала глубокий вдох и решилась признаться, – сердце разобьете. После только в реку.
Геральт указал на кресла у камина, предлагая поговорить. Запахнув полы халата, утерла лицо и мимоходом глянула на себя в зеркало – встрепанная, раскрасневшаяся.
Губы до сих пор чешутся.
Чувствую присутствие навсея и нервничаю. Перед глазами то линия мужественного подбородка, то длинные ресницы, то болотный ободок радужки. И сердце ухает, словно в бездну проваливается.
Первой навсей усадил меня, затем устроился сам и предложил задавать вопросы.
– Зачем ты мне? – Геральт погладил обручальное кольцо на пальце. – Потому что отпускать не хочу. Как увидел, понял: моя. Знала бы ты, что в мечтах с тобой делал! – Навсей выразительно глянул на грудь.
Покраснев, запахнула халат еще туже, хотя Геральт не мог ничего видеть.
– Значит, привлекаю как женщина? – с грустью констатировала я.
А на что, дурочка, надеялась – на чувства? Одна похоть. Вспомни раздевание в столовой, руку между ног. Неужели решила, будто Геральт переменился за неделю?
– Не как мужчина же! – подмигнул навсей. – Я и не скрывал, что хочу. Но не на один раз. Сделал бы любовницей, завел детей, признал бы их, разумеется. Перерасти влечение в нечто большее, могла бы сделать мне предложение, обзавестись кольцом и статусом. Как видишь, – подытожил он, – все серьезно.
– А если б не переросло?
– Зажила бы собственной жизнью.
– Одна с детьми?
– Да уж точно без детей, – возразил Геральт и посмотрел, как на несмышленыша. – Вспомни, наиви без желания зачать не способны. Тут одно твое решение, мое дело маленькое. Но тешу себя надеждой, тебе бы в постели нравилось, симпатия-то есть.
Навсей лукаво глянул на меня. Отвернулась и решительно заявила:
– Даже если да, спасть с вами не стану и так низко пала.
– Потому что приняла ухаживания? – нахмурился Геральт. Право слово, не знаю, чем его так разозлила. – Это твое «нет»? Подумай хорошенько. Ты хоть по документам и наложница, по факту – навсейка.
– Я поняла, и мой ответ вы слышали.
Навсей закусил губу, сжал пальцы и даже, кажется, зубами заскрежетал. Не ожидал отказа. Затем вздохнул и ровным вежливым голосом сообщил, что сейчас принесет госпоже кристаллы, и наутро та, то есть я, проснется уже со знанием языка. Так странно, он обращался по мне на «вы», даже сел иначе: прежде вальяжно растекся ко креслу, а теперь выпрямился, подобрался. Не выдержав, спросила, откуда столь разительная перемена.
– Госпожа Дария отказала мне, я отныне всего лишь человек, предоставляющий ей кров. Вот это, – навсей указал на расстегнутый ворот рубашки и поспешил застегнуть его, – недопустимо. По правилам этикета…
– Не надо паясничать, милорд, вы все равно выше меня по происхождению.
Сразу стало неловко. Я в халате, в нижней рубашке, босая – и Геральт, застегнутый на все пуговицы, будто палку проглотил. Чтобы соответствовать, нужно платье надеть, причесаться. Я ведь не королева. Видимо, навсей добивался того, чтобы мне стало не по себе. Если так, он преуспел.
– Понятия не имею, – флегматично возразил Геральт. – Магистр Онекс, возможно, знал, он хотя бы видел вашу мать. Жаль, не просмотреть воспоминания, не выяснить тайну происхождения. Полагаю, ваш настоящий отец мертв или бросил мать задолго до рождения ребенка. Примите мои соболезнования.
Вежливость темного вязла в зубах. От слов веяло холодом. Я вновь видела прежнего Геральта, того, что бросил меня на лестнице. И этому новому Геральту я не нужна. Казалось бы, к лучшему, только сердце считало иначе. Успела привязаться к навсею, его ласки заставили поступиться вбитыми с детства правилами, а он даже не стал бороться, уже нашел замену. Мне бы радоваться, знала ведь, только инстинкты, но обидно до горечи.
– Итак, мне подготовить кристаллы? – напомнил Геральт. – Или хотите, чтобы процедуру провела миледи? Она делает иначе: воздействует на сознание. Придется открыться, поэтому если вы не доверяете ни одному из нас…
– Доверяю! – выпалила я и нервно сцепила пальцы, так, что побелели костяшки. – Милорд, почему вас бросает из крайности в крайность? Почему либо постель, либо за дверь?
– Я никуда не выставлял вас, госпожа Дария. Живите сколько хотите. Потом найдете занятие или мужчину по душе и переберетесь в новый дом. Если желаете, могу снять вам номер в гостинице, чтобы не ползли слухи.
Навсей пристально смотрел, ожидал указаний, а я думала, сжимая и разжимая пальцы. Может, действительно лучше переехать? Но вокруг враждебный мир, некроманты. Или Геральт их придумал?
– Милорд, то, что вы говорили о сосуде, правда?
Навсей не отвел взгляда, смотрел в глаза. Значит, не соврет.
– Истинная правда, госпожа. Не мне вам указывать, но…
– Я остаюсь здесь и честно отработаю наряды.
Воображаемая каменная маска треснула, Геральт рассмеялся и вновь стал прежним, знакомым.
– Отработаешь наряды? Ой, не могу! Это жалованье лекаря средней руки за два года. Ничего, – подмигнул он, – я щедрый, подарю. Зато смогу похвастаться самым красивым личным лекарем. Только сначала в мире освоишься, а я с некромантами разберусь. Иначе, – навсей помрачнел и клацнул зубами, – наиви исчезнут. Я проверил, ты последняя.
– Как проверили? Может, у меня есть братья и сестры?
В волнении поднялась с кресла и прошлась по комнате. Мозг пронзила мысль: «А ведь действительно, у меня могли остаться родные. Мать пряталась в руинах замка, одна ли?»
Геральт замялся, а потом неохотно буркнул:
– По ритуалу крови. Пока спала, осторожно взял немного специальной иглой. В тонкости вдаваться не стану, но живых родственников у тебя нет. И давай определимся, в каких мы отношениях. Я могу говорить «вы», но тогда не жди теплоты.
Вздохнула и вспомнила недавние поцелуи. Правильно поступила, я всего лишь галочка в списке. Не заметила, как на глаза навернулись слезы. Отвернулась, чтобы скрыть их, и ощутила ободряющее похлопывание по коленке.
– Какие ж вы, женщины, непостоянные! То убирайся, то вернись. Ладно, я за кристаллами.
Хлопнула дверь, сквозняк заставил поджать пальцы.
Выждав минутку, кинулась в умывальную комнату и лихорадочно начала приводить себя в порядок. Даже чулки натянула, хотя корсет не стала, напялила на рубашку один лиф-чехол. Вернувшийся Геральт застал меня с гребнем в руках и изумленно заломил бровь:
– У нас свидание? С чего ты принарядилась?
Смущенно закашлялась и поплелась обратно в спальню. На кровати появилась шкатулка размером с подушку. В ней лежали загадочные кристаллы – необработанные минералы в бархатных мешочках.
– Положишь под подушку и ляжешь спать, – проинструктировал навсей и предупредил: – Вставать нельзя до первых лучей солнца, иначе заработаешь жуткую головную боль. Может, сонное заклятие наложить?
Кивнула, не став рисковать.
– Тогда раздевайся и ложись. Я выйду, чтобы не обвинила в подглядывании.
Навсей действительно вышел, мне же пришлось быстро снимать то, что так же торопливо натягивала. Вымыться успела до нежданного визита, поэтому просто прикрыла одежду халатом и забралась на кровать. Будто на трон! Все ползешь и ползешь, а до подушек далеко. Наконец забралась под одеяло и позвала Геральта. Тот без разрешения плюхнулся рядом, потянулся к ящику и извлек из него кристаллы.
– У тебя кожа молочная и светится, – задержав взгляд на шее, мечтательно пробормотал навсей. – Так и тянет потрогать. Но нельзя так нельзя, – уже веселее заключил Геральт и ловко засунул кристаллы под подушку. Да как засунул – перегнулся через меня! Я даже возмутиться не успела, как паршивец выпрямился. – Начнем! Закрой глаза.
– А с утра сюрпризов не будет? – с сомнением спросила я.
Больно ситуация располагает. Помнится, даже существует легенда, в которой принц прельстился спящей девушкой, овладел ею и уехал. Геральт же открыто говорил: хочет.
– Большого живота? – усмехнулся навсей. – Не бойся, с утра не потеряешь привлекательности для некромантов. Закон на твоей стороне, я при свидетелях признал наиви. Захочу изнасиловать – придется дорого оплатить каждую минуту удовольствия и исполнять все желания в течение года. Лучше попроситься к жене или любовнице, может, обогреют.
Не знала, что мужчина умеет так смотреть: как брошенная под дождем собака. И будто я тот самый гадкий хозяин. Выдержала, хотя очень хотелось пожалеть. Удерживала мысль о последствиях. Да, Геральт желанен, единственный мужчина, который заставлял сердце биться сильнее, но что получу взамен?
Напомнила о заклинании и смежила веки, как велел навсей. Тот вздохнул и накрыл веки ладонью. Дальше я будто провалилась в забытье, очнулась утром от шепота голосов. Оказалось, на меня сбежалось посмотреть полдома во главе со старшей горничной. Слуги сгрудились в изножье кровати и обсуждали, какие у меня волосы, кожа, глаза. Вытерпела ровно минуту, а потом выставила всех вон, оставила только горничную, которая помогала вчера раздеться.
– Это что за представление? – насупив брови, старалась казаться грозной.
– Мы… это… – замялась девушка, – наиви никогда не видели.
Нашли диковинку! Хотя вспомни, как на тебя на улице смотрели. Придется привыкать. Или отучивать. «Смотрины» разозлили. Даже не думала, что смогу так рассердиться. В сердцах долго мучила служанку выбором мыла и масла для ванной, но долго дуться не умела, поэтому извинилась. Бедная девушка окончательно опешила, не зная, как реагировать на перепады настроения хозяйки.
К сожалению, новые наряды еще не привезли, хотя белье и чулки обещали доставить сегодня, поэтому вниз спустилась в дорожном наряде, почищенном и освеженном. Завтракала одна: Геральт с супругой уехали во дворец. Навсей оставил записку: «Будьте готовы к восьми часам вечера. Драгоценности принесут, платье тоже. Я осмелился выбрать сам».
– Счастливая! – завистливо протянул Норжин.
Не заметила, как он вошел. От неожиданности даже вздрогнула.
– Я завтракаю позже родителей, – объяснил Норжин и занял место хозяина дома.
Слуги проворно принесли приборы и кувшин с ароматным напитком. Приглядевшись, поняла: горячее пряное вино. И это пьет на завтрак пятнадцатилетний юноша! Хотя его ведь собирались женить на мне. По идее, браки можно заключать с четырнадцати лет, во всяком случае, у нас случались такие прецеденты. Но для этого требовалось согласие бывшего дяди и чрезвычайные обстоятельства. В Веосе же наверняка все гораздо проще.
Показалось или Норжин пристально меня рассматривал? Лукаво так, с прищуром. В дневном свете глаза его казались двумя зелеными гранатами. Я сначала потупилась, а потом решила: почему ему можно, а мне нет? И тоже принялась разглядывать сына Геральта, благо оделся он странно: черная рубашка со стоячим воротником, кожаная куртка с множеством карманов и цепочек, облегающие брюки на тон светлее рубашки и сапоги для верховой езды.
– Школьная форма.
– А? – не поняла я и отвела взгляд.
– Моя одежда – школьная форма выпускных классов боевого направления. Вы же ею заинтересовались? – Кивнула. – Хотите, расскажу, что для чего. Тут и поглотитель, и глушитель, и чистое серебро – незаменимо при встрече с оборотнями. Еще меч и кинжал полагаются, но за стол с оружием не садятся. Так хотите?
Похоже, ему самому хотелось рассказать, мне и не требовалось ничего отвечать. Норжин с воодушевлением поведал о каждой цепочке, каждой вышивке на рубашке, на поверку оказавшейся вариантом амулета. В обыденной жизни маги подобные не носили, только ученики. Они еще плохо умели защищаться и атаковать, а одежда помогала.
– Ничего, – с гордостью заверил Норжин, – я скоро сниму треклятую форму. Разумеется, если пройду испытание.
– Какое? – Сама не заметила, как втянулась в разговор. Интересно-то как!
Юноша замялся и отвел взгляд.
– Вам не понравится, – пробормотал он.
– Почему? – удивилась я.
– Оно в Мире воды. Вы ведь мне отказали, верно? – Зеленые глаза стрельнули по лицу. Теперь Норжин вновь напоминал хитрого зверька. А на вид тихий, стеснительный. – Ну да, вы же взрослая, красивая, наиви. Скажите, если бы я был старше и настоящим магом, позволили бы ухаживать?
Закашлялась, не зная, что ответить. Думала, отстанет, но нет, сверлил взглядом. Потом Норжин и вовсе вогнал в краску замечанием:
– Ну да, отец лучше, с ним трудно состязаться.
Уткнувшись в тарелку, больше не смотрела на будущего шестого графа Местрийского. Тот, к счастью, замял тему, быстро поел, попрощался и ушел. Зато я долго ковырялась в тарелке: аппетит прошел.
День провела за книгами, пользуясь подаренными Геральтом знаниями.
Впервые оказавшись в двусветном зале библиотеки, долго не могла налюбоваться собранной хозяином дома коллекцией. Тысячи томов, старых и новых, в футлярах и без, маленьких и больших. В специальных ящичках хранились свитки, а на подставках, прикованные цепями, стояли гримуары. В истрепавшихся обложках, без названий, они вселяли подсознательный ужас. Наверняка там, под кожаными и костяными переплетами, скрывались тайные, запретные знания. Может, даже по некромантии. В любом случае, трогать не стоит. Я не маг, защититься не сумею, а то и вовсе выпущу демона. В некоторых книгах заключены, как в клетках, разные духи и существа. Например, вон тот фолиант подозрительно дергается, силясь порвать путы.
С трепетом прошла мимо прыгавшей книги и юркнула за стол: если бросится, найдется где спрятаться. Убедившись, что цепи надежно держат гримуар, вторично осмотрелась, на этот раз уделив внимание обстановке помещения. Все дорого, везде ценные породы дерева, бронза, окна витражные. Один сюжет особенно запомнился: девушка с развевающимися рыжими волосами кружится в танце посреди волков. Наверное, какая-то местная легенда.
Взобравшись по лесенке в три ступеньки, принялась осматривать полки, заодно прикидывая, какую из книг в состоянии поднять и донести до стола. В итоге выбрала относительно тоненький том с заманчивым названием: «Драгоценные камни и их свойства». Знаю, мне бы почитать о Веосе, но хотелось ненадолго отвлечься.
Время за чтением пролетело незаметно. Когда часы мелодично пробили восемь, я по-прежнему сидела, подперев щеку рукой. И неизвестно, сколько бы так еще времени провела в библиотеке, если бы не стук в дверь и робкий вопрос горничной: «Госпожа, вы здесь?» Бросила взгляд на часы и ойкнула. Геральт велел спуститься к восьми, а я даже до комнаты не дошла. Заторопилась, пытаясь вспомнить, на какой полке взяла книгу. Сколько же их! Пока найдешь… Книгу вырвало ветром из рук и опустило на одну из полок.
– Это так ты готова! – Геральт не скрывал раздражения. – Нам нельзя опаздывать, не то место. Жду ровно четверть часа. Не успеешь – поедешь голой. Время пошло!
Бочком обойдя мрачного навсея в безупречно сидевшей приталенной черной рубашке, таких же брюках и бежевом удлиненном пиджаке с вышивкой, так быстро, как могла, поспешила к себе. Надеюсь, успею, не хотелось предстать перед высшим светом в одном белье. О том, куда еду, старалась не думать. Судя по намекам, во дворец. Ох, Вседержители, страшно-то как! Но ничего, не в деревне жила, справлюсь. У нас тоже давали приемы, танцевать умею. Подумаешь, король! Я считалась дочерью магистра Онекса, дядя командовал всеми магами округи, куда уж выше! Если честно, страшилась другого: реакции навсеев. Как они отнесутся к наиви, не захотят ли пощупать или, чего хуже, отбить у Геральта? Оставалось надеяться, женское «нет» тут действительно закон, а не сказки одного-единственного темного.
