Глава 13 Все вы тут пи…сы, а я – Д’Артаньян!!!
Наступившее утро не преподнесло сюрпризов. «Карлсруэ» и «Тезей» стояли на якорях неподалеку друг от друга, «Ягуар» и «Беркут» по-прежнему стояли под бортом у крейсера, а остальные корабли патрулировали мористее, чтобы в случае надобности дать понять потенциальным любителям чужого добра – тут ловить уже нечего. И как доказательство свершившегося, на корме «Карлсруэ» развевался Андреевский флаг. Следы ночного боя на палубе были уже убраны, и сейчас на крейсере вовсю хозяйничали моряки «Ягуара» и «Тезея». Здесь же, на палубе, под присмотром морских пехотинцев находились пленные немцы, коих набралось аж сто тридцать восемь человек. Решили развезти их по разным кораблям, но чуть позже. Леонид дал приказ отобрать из немцев группу человек пятнадцать – двадцать, которые останутся на крейсере во время перехода и будут оказывать помощь перегонной команде. Хоть самостоятельно «Карлсруэ» идти сейчас и не может и его придется вести на буксире, но следить за водотечностью необходимо, как и обеспечивать работу водоотливных средств. А то обидно будет потерять такой ценный трофей уже после боя. Как минимум один котел придется держать под парами и присматривать за динамкой и насосами, а без помощи немцев это будет сделать несколько сложнее. Шлюпка «Тезея» была спущена на воду и совершала периодические рейсы между ним и крейсером. В один из таких рейсов на борт «Тезея» прибыли лейтенант Ейнринг и полковник Ковальчук, сразу же направившись к Леониду с докладом. Работы по подготовке к буксировке пока еще не были закончены, вот и можно не торопясь обсудить ситуацию. Ковальчук кратко охарактеризовал состояние крейсера.
– Сейчас «Карлсруэ» небоеспособен. Топки погашены, рулевое управление неисправно и отремонтировать его в море своими силами невозможно. В первой кочегарке имеются две пробоины в днище, цементные ящики на них уже установлены, водотечности нет. Но это в тихую погоду на якоре. Как выйдем в море, придется следить за ними. В остальном повреждения некритичные.
– Понятно. Что по ситуации с пленными?
– Всего сто тридцать восемь человек, из них пятеро офицеров – наш парламентер лейтенант Ейнринг, обер-лейтенант Ауст, лейтенант граф Байссель и инженер-механики Мерк и Бек. К сожалению, старший офицер обер-лейтенант Борне, принявший командование кораблем после ухода из Виллемстада, погиб. И какие инструкции он получил от Келлера, неизвестно.
– А каким же образом Келлер связался с ним?
– До смешного просто – с помощью лодочника, который доставил пленных на борт. Каким-то образом он успел с ним связаться и передать записку. То ли сам лично, что маловероятно, то ли через кого-то из голландцев. Получается, что мы сами ему помогли. Но в любом случае выходит, что Келлер находился рядом с портом и отслеживал ситуацию. И сразу понял, что вернуться обратно на крейсер уже не получится.
– Да-а, очень похоже… И что-то мне подсказывает, что на Кюрасао его уже нет. Удалось выяснить, кто из офицеров убыл на берег вместе с Келлером?
– Да. Капитан-лейтенант резерва Фрезе, лейтенант Энссен, лейтенант Шмарц и врач Варнеке.
– Ну что же. По крайней мере мы точно знаем, что подобное мероприятие Келлер не планировал. Скорее всего, просто загулял, так как подготовку временного руля на крейсере еще не закончили. А может, какой гешефт с губернатором допоздна обсуждали и заночевали. В любом случае, знать о высадке нашего десанта он не мог и к такому повороту событий не готовился. То есть ничего, что имеет стратегическое значение – вроде каких-нибудь технических справочников или чертежей, у него с собой нет. И немцы могут рассчитывать только на то, что у них в голове.
– Так, может, прямо сейчас «Беркут» пошлем и «ноту протеста» губеру вручим? И потребуем выдачи Келлера и компании?
– Увы, время упущено. Я уверен, что даже если немцы еще в Виллемстаде, то губернатор скажет, что это не так. Вплоть до того, что они сами захватили лодку и бежали. А прессовать губернатора нам сейчас невыгодно.
– Так что же делать?
– С Келлером? Ничего. Будем ждать, где он вынырнет. А вынырнет обязательно. Скорее всего – в Голландии, так как добраться до Пруссии прямо сейчас, без помощи голландцев, ему будет затруднительно. Если только он не собирается их в наглую кинуть. Но тут есть еще один нюанс – доказать пруссакам, кто он есть на самом деле, ему будет сложно. Думаю, в Европе уже появились аферисты, выдающие себя за посланцев с Железного корабля. Для Голландии же губернатор снабдит Келлера всеми необходимыми бумагами, которым поверят. Поэтому вернемся к нашим баранам, то есть к «Карлсруэ». Лейтенант, расскажите все с самого начала, как вы вернулись на борт…
Рассказ Ейнринга был немногословным, так как рассказывать ему было особо нечего. Вернулся на корабль, за отсутствием командира на борту вручил письмо старшему офицеру, рассказал все, что знал, и передал радиостанцию для связи, показав, как ей пользоваться. Старший офицер очень удивился и сначала даже не поверил, но после ряда приведенных доказательств был вынужден изменить свое мнение. Беседа проходила без посторонних. Когда после доклада Ейнринг вернулся в свою каюту, то почти сразу же был арестован и ни с кем больше поговорить не смог. Что успели рассказать матросы, он тоже не знал, так как его изолировали от всех контактов. Когда «Карлсруэ» снялся с якоря и попытался уйти, лейтенант уже распрощался с жизнью, почувствовав взрывы мин. Но вскоре выяснилось, что тонуть крейсер не собирается и это не диверсия, направленная на уничтожение корабля, а всего лишь «последнее китайское предупреждение». Лейтенант воспрял духом. Поэтому события сегодняшней ночи не стали для него неожиданностью. Чего-то подобного он и ожидал. Его и остальных вернувшихся из плена освободили из-под ареста уже когда все фактически закончилось. Командующий кораблем старший офицер обер-лейтенант Борне и еще несколько офицеров, желающих вести войну «до победного конца», попытались заставить матросов воевать, но просчитались. После таких серьезных неудач и потери более половины экипажа хваленый немецкий орднунг дал сбой, да и старые накопившиеся обиды тоже сыграли не последнюю роль. В итоге, после попытки «закрутить гайки» последовал обычный матросский бунт, в ходе которого обе стороны пустили в ход оружие. Кончилось это для сторонников «войны до победного конца» очень плохо – их просто перебили. Всех. Уцелевшие офицеры остались живы только потому, что отказались от продолжения военных действий, признав их полную бесперспективность, и не пытались помешать матросам. Свежую информацию лейтенант получил уже после того, как его освободили из-под ареста, поэтому ничего о планах Келлера и Борне он не знал.
Неожиданно раздался телефонный звонок из рубки. Звонил вахтенный офицер. Извинившись, он выдал неожиданную новость.
– На палубе «Карлсруэ» что-то непонятное. Скандал какой-то.
– Какой еще скандал?! Стрельбы нет?
– Стрельбы нет. Но явно какой-то скандал, и похоже, до драки немного осталось.
– Твою мать, этого только не хватало…
Все трое направились в рубку, и Ковальчук сразу начал вызывать своих, а Леонид взял бинокль и попытался рассмотреть, что же творится на палубе «Карлсруэ». Но кроме сгрудившейся группы морпехов, которые явно хотели кого-то разнять, ничего не увидел. Пленные немцы сидели в сторонке и с интересом наблюдали за разворачивающимися событиями. Наконец Ковальчук дозвался своего заместителя, и тот попросил помощи, не зная, как поступить. Намечался международный конфликт – бывший капитан «Сан-Аугустина» сеньор Саэнс поднял бучу, требуя сатисфакции. Только тут до Леонида дошло, какую глупость он совершил, отправив спасенных испанцев на «Ягуар». Кляня себя последними словами и сказав, что сейчас лично приедет и во всем разберется, направился на палубу к шлюпке, прихватив Ковальчука с Ейнрингом. Вот уж действительно, проблема возникла на пустом месте…
Моторная шлюпка быстро доставила трех пассажиров на «Карлсруэ». Еще поднимаясь по трапу, они услышали негодующие возгласы на испанском. Увидев начальство, морские пехотинцы расступились, и Леонид увидел перед собой взбешенного испанца в офицерском мундире, которого пытались успокоить командир «Ягуара» Родригес и майор Мендоса. Причем успеха в этом они не добились и все говорило о том, что скоро за словами последует что-то более серьезное. Вежливо поздоровавшись на испанском, Леонид поинтересовался, что собственно случилось? Ответ поверг всех в шок. Презрительно смерив Леонида взглядом, сеньор Саэнс недовольно процедил:
– А это еще кто такой?
Леонид улыбнулся. Он уже привык, что старый армейский камуфляж без знаков различия, в каком он обычно ходил в боевой обстановке, не вызывает должного пиетета у тех, кто не знает его в лицо. Кобура с «Глоком» на поясе погоды не делала. Пожалуй, надо будет и себе повседневную адмиральскую форму пошить, чтобы не попадать в подобные ситуации. Все уже носят установленную форму одежды Вооруженнных Сил Русской Америки согласно родам войск, а у командующего все руки не дойдут, чтобы к портному сходить. Да и ходить-то никуда не надо, сам придет, только скажи. Непорядок, ваше превосходительство! Какой пример вы своим подчиненным подаете?
– Разрешите представиться, адмирал Леонардо Кортес. А вы, насколько я понял, сеньор Хуан Франциско Саэнс?
Сеньор Саэнс поначалу впал в ступор, уж очень форма не соответствовала содержанию, но по напрягшимся выражениям лиц окружающих понял, что розыгрышем здесь и не пахнет, поэтому тут же сдал назад.
– О, простите, ваше превосходительство! Не ожидал увидеть вас в такой же одежде, как и у ваших солдат. Разрешите первым поздравить вас с такой победой!
– Благодарю, сеньор Саэнс. Что касается моей одежды, то такая одежда очень удобна в бою, поэтому в боевой обстановке я всегда выгляжу подобным образом. Что тут случилось?
– Ваши люди не дают мне проучить этих мерзавцев, ваше превосходительство. И мало того, смеют вести себя со мной самым вызывающим образом!
– Каких мерзавцев? И чем мои люди вызвали ваш гнев?
– Тех мерзавцев, что оскорбили меня, испанского дворянина! Они оба сейчас находятся здесь! А ваши люди не позволяют смыть кровью нанесенное мне оскорбление и всячески покрывают их!
– Сейчас все выясним, сеньор Саэнс.
Скрипя зубами и не переставая материть себя за допущенную оплошность, но продолжая мило улыбаться, Леонид обратился к Ковальчуку на русском.
– Фёдорыч, ну какого дьявола ты этих немцев куда-нибудь не спрятал? Ладно я, старый дурак, об этом забыл, но ты-то должен был помнить?
– Ей-богу, не подумал, что все так серьезно может обернуться, Леонид Петрович! Ну кто же знал, что этого мудака именно на «Ягуар» привезут! А он по палубе с утра шарился, вот очевидно немцев и увидел.
– И что теперь делать будем? Кстати, кто именно эти «оскорбители», выяснили?
– Нет, сейчас узнаем!
Выяснение не заняло много времени, и вскоре оберлейтенант Ауст и лейтенант Байссель навытяжку стояли перед Леонидом, который объяснил им сложность возникшей ситуации. Отказать Саэнсу в поединке – испанцы этого не поймут. Тем более, когда все участники инцидента находятся здесь и ничто не мешает им скрестить шпаги. Но позволить это – подать дурной пример, который, как известно, очень заразителен. В следующий раз могут попытаться и тринидадацев на дуэль вызвать, а этого допускать нельзя. К тому же, если немцы будут убиты в поединке, это вызовет негативную реакцию среди других пленных. Максимально спокойно, чтобы не накалять обстановку, Леонид говорил с обоими офицерами по-немецки, отведя их в сторонку.
– Ну кто вас тянул за язык, господа? Неужели никто из вас не подумал, что среди гостей может найтись кто-то, знающий немецкий?
– Простите, экселенц, просто хватили лишнего. Не думали, что этот пастор знает немецкий.
– И что теперь делать будем? Устраивать дуэли я не хочу. Этим мы подадим дурной пример местным. А нас и так слишком мало. Вас, кстати, тоже. И если только мы клюнем на эту удочку, то рано или поздно местные аристократы нас сожрут. Надеюсь, вы это понимаете?
– Понимаем, экселенц. Но я могу вам помочь.
– Как?!
Леонид был очень удивлен. И лейтенант Байссель начал подробно объяснять.
– Экселенц, позвольте мне провести поединок с этим надутым павлином. Иначе они не успокоятся, знаю я эту публику. Перед поединком объявите, что в нашем мире это не принято и мы не знали здешних обычаев. Но мы принимаем брошенный вызов, дабы не было ничего подобного в дальнейшем. Он тут один такой, на нас… обидевшийся?
– Вроде бы один. Из офицеров фрегата спасся еще лейтенант, но он ведет себя гораздо тише и не требует сатисфакции. Больше офицеров нет, а для испанских матросов это всего лишь очередное развлечение. Они бы такой цирк каждый день с удовольствием смотрели.
– Тем лучше. Экселенц, прошу вашего разрешения на поединок здесь же, на палубе, на глазах у всех. Это заставит местных снобов лишний раз подумать, прежде чем задевать нас, людей из другого мира, отмеченных печатью Господа и попавших сюда по его воле. Я имею в виду как наших, так и ваших людей.
– Вы приняли наши правила игры? И не хотите разрушать созданную нами легенду?
– Не хотим, экселенц.
– Почему?
– Из-за обычного прагматизма. Это выгодно и нам и вам. Вы были правы, когда сказали, что и вы и мы чужие в этом мире. И если только станем враждовать, то это лишь на руку нашим врагам. Поэтому лучше зарыть топор войны, как говорят местные дикари, и объединить наши силы. Только так мы сможем противостоять здешним королям, инквизиции и прочим «милым» атрибутам средневековья.
– И вас не задевает ваше теперешнее положение?
– Нисколько, экселенц. Нет ничего зазорного в том, чтобы проиграть намного более сильному противнику. Тем более, своим потомкам.
– Ну что же, господа. Я рад и очень надеюсь, что мы найдем общий язык. Но что вы хотите сделать сейчас, лейтенант? Зачем вам эта дуэль? А если испанец убьет сначала вас, а потом вашего товарища? Не лучшее начало для нашего будущего сотрудничества. Тем более, на глазах у всех ваших людей.
– Не волнуйтесь, не убьет. Только позвольте мне самому выбрать оружие…
Переговорив с немцами и с майором Мендосой, который согласился взять на себя обязанности гаранта соблюдения правил поединка, и согласовав правила, Леонид обратился к Саэнсу с предложением решить дело миром, поскольку его недавние противники не знали местных обычаев и, возможно, их просто неверно поняли. На что взбешенный испанец ответил категорическим отказом, настаивая на немедленном проведении дуэли. Скрипнув зубами, Леонид согласился, но выставил условия.
– Бой будет происходить здесь же, на палубе, с применением холодного оружия, до результата, время не ограничено. Результат – либо смерть одного из противников, либо тяжелое ранение одного из них и отказ другого от продолжения боя, либо отказ от боя обоих противников. Ведение боя по способности. Утеря или поломка оружия, а также любое ранение не является основанием для остановки боя. Разрешается использовать различные посторонние предметы в качестве оружия, оружие, утерянное противником, удары руками, ногами и головой, применять различные отвлекающие приемы. Начало и окончание боя по сигналу гаранта – майора Мендосы. Нарушением правил считается нападение до сигнала о начале боя и после его окончания, а также применение дополнительного оружия, скрытого до начала боя и не заявленного. Все прочее допустимо. Сигнал о начале боя и о его окончании – выстрел гаранта в воздух. Нарушивший правила будет немедленно и без предупреждения застрелен морскими пехотинцами по приказу гаранта, следящего за соблюдением правил.
Среди испанцев пробежал удивленный ропот. Последний пункт был для них необычен. Саэнс тоже удивился и попросил разъяснений, на что удостоился довольно резкого ответа:
– Сеньор Саэнс, вы хотите провести поединок? Но это будет именно поединок, а не убийство из-за угла. Если такие правила вас не устраивают, то давайте не будем и начинать.
Отступать испанцу было некуда, пришлось согласиться. Участок палубы на шкафуте «Карлсруэ» быстро опустел, все с интересом смотрели на разворачивающееся действо. Решили обойтись без секундантов. Распоряжался всем майор Мендоса, тоже несколько сбитый с толку необычными условиями поединка, но считавший их вполне справедливыми. Расставив в трех точках своих подчиненных с оружием наготове и тщательно проинструктировав их, велел принести оружие для немцев, так как у них при себе ничего не было. Первым вызвался лейтенант Байссель. Из десятка принесенных клинков он выбрал старую испанскую шпагу, причем не парадную золоченую «висюльку», а настоящее боевое оружие, чем сразу вызвал уважение Мендосы, понимающего в этом толк. Саэнс, хоть и добирался до берега вплавь, все же сумел сохранить свою шпагу и от предложенных клинков отказался. Майор Мендоса вышел на середину пустого пространства палубы и предложил противникам встать в пяти шагах друг от друга. Когда это требование было выполнено, в последний раз предложил решить дело миром, на что Саэнс ответил категорическим отказом. Лейтенант Байссель лишь усмехнулся и мотнул головой. После этого Мендосе ничего не оставалось, как отойти назад, достать револьвер и выстрелить в воздух, объявив о начале поединка.
И сразу же звон клинков раздался над палубой. Звук в высшей степени непривычный для корабля начала ХХ века. Два человека, выходцы из разных эпох, в мундирах, которые разделяло более двухсот лет, скрестили шпаги. Никто изначально не знал, на что способны противники. Сверкала сталь в лучах восходящего солнца, зачастую было невозможно уловить движение рассекающих воздух клинков, и все зрители замерли, боясь пропустить хоть что-то. Противники быстро перемещались по палубе, нанося и парируя удары, но пока что явного преимущества ни у кого не было. Во всяком случае, на первый взгляд.
Бой шел уже более десяти минут. Леонид внимательно смотрел на противников, и даже ему, не особо разбирающемуся в искусстве фехтования, стало казаться, что преимущество все же на стороне немецкого лейтенанта. Его догадку подтвердил стоявший рядом командир «Ягуара» Родригес, являющийся в этом деле настоящим профессионалом:
– Играет.
– Кто играет?
– Германец играет. Давно бы уже мог этого чванливого сноба проткнуть, но не хочет. Продолжает его выматывать.
– А зачем?
– Да кто же его знает. Видать, что-то задумал.
Внимательно приглядевшись к движениям шпаги лейтенанта Байсселя, Леонид убедился, что Родригес прав. Кончик шпаги немца то и дело оказывался возле тела его противника, но в последнее мгновение отклонялся в сторону. Вскоре стало ясно, что Саэнс начал уставать. Впрочем, оно и не удивительно. Немец был гораздо моложе, сильнее физически и явно занимался в свободное от службы время не одними попойками, хотя на сказочного богатыря и не походил. И это дало свои плоды – Саэнс перестал атаковать и ушел в глухую защиту. Байссель же, похоже, нисколько не устал и продолжал усиливать натиск, гоняя своего противника по палубе. Но это тоже продолжалось недолго. Очевидно, немцу уже надоел этот балаган – и он каким-то неуловимым для взгляда непосвященного приемом выбил оружие из рук своего противника.
Шпага со звоном упала на палубу, и Саэнс в ужасе попятился назад. Очевидно, такой исход поединка он не допускал даже теоретически. Но отступать было некуда – позади море. А впереди странный и опасный противник, который может разделаться с ним в одно мгновение. Затравленно оглядываясь, испанец стал искать хоть что-нибудь, чем можно воспользоваться в качестве оружия, но ничего подходящего в пределах досягаемости не было. А его противник, тем временем, приближался. Он подобрал выроненную Саэнсом шпагу и внимательно наблюдал за ним, поигрывая двумя клинками. Все согласно правилам, придраться не к чему… Когда дистанция между ними сократилась до трех шагов, Байссель неожиданно остановился и обратился к противнику на английском.
– Ну что же мне с вами сделать, мистер Саэнс? Зачем вы полезли к нам? Разве вас плохо приняли? Или вам угрожали? Вам очень захотелось пограбить? Или войти в историю, захватив Железный корабль из другого мира? В итоге вы потеряли и свой корабль, и почти всех своих людей. Что же вы молчите?
– Послушайте, сеньор Байссель! Ведь мы можем договориться!
– О чем? Вам предлагали решить дело миром, причем не один раз. Вы отказались. Вы были очень уверены в своем искусстве фехтовальщика? Увы, я вас разочарую. Фехтовать по-настоящему вы не умеете…
– Вы использовали нечестный прием, сеньор Байссель!!! Верните мне шпагу, и я покажу вам настоящее фехтование!
– Нечестный? В бою с англичанами и французами вы тоже будете говорить, что они бьют вас нечестно? Раз так, отберите свою шпагу у меня!
С этими словами Байссель шагнул вперед и взмахнул шпагой, но неожиданно метнулся в сторону, развернул оружие плашмя и огрел своего противника по спине. Все изумленно ахнули, такого не ожидал никто. А дальше поединок превратился в фарс. Байссель начал гонять Саэнса по палубе, лупя его клинком и приговаривая по-английски.
– Получай, немытая свинья!!! Это тебе за дуэль!!! Это за неуважение к цивилизованным людям!!! Это за оскорбление хозяев дома, где тебя приняли!!! Это за…
Впрочем, вряд ли многие слышали Байсселя, так как напряженная тишина, стоявшая в начале поединка, сменилась гомерическим хохотом. Смеялись все. И испанцы, и тринидадцы, и немцы. Смеялся также и гарант поединка – майор Мендоса. Уж чего только ему не пришлось повидать за время службы в испанской пехоте, но такой дуэли он еще ни разу не встречал. Исход уже ясен, но останавливать бой майор не торопился. Формальных причин для этого нет. Оба противника пока еще живы и не нарушают правила. А то, что один бегает по палубе, как заяц, а второй его гоняет и не желает добивать, а лупит плашмя шпагой по спине и по заднице… Ну что же, бывает. Правила этого не запрещают… В конце концов Байссель загнал своего противника на корму и прижал к леерам. Отступать еще дальше Саэнсу было уже некуда, поэтому он перебрался через леера и прыгнул за борт. Правила этого тоже не запрещали. Тут же раздался крик.
– Человек за бортом!!!
В воду полетел спасательный круг с линем. На моторной шлюпке «Тезея», стоявшей под бортом «Карлсруэ», запустили двигатель, и она бросилась спасать утопающего, но не успела. Избитый и обессилевший Хуан Франсиско Саэнс, взмахнув пару раз руками, пошел ко дну. Мало кто умел хорошо плавать в то время даже среди моряков. А уж среди «паркетных» моряков – тем более.
Перегнувшись через леера, Байссель осмотрел поверхность воды и не увидел своего противника. Подошедшая шлюпка покрутилась на месте, но нырять в поисках утонувшего никто не собирался. Выждав около пяти минут и убедившись, что дальше ждать бессмысленно, майор Мендоса извлек из кобуры револьвер и выстрелил в воздух, громко объявив:
– Поединок закончен! Поздравляю вас, лейтенант Байссель. Вам нужна помощь врача?
– Благодарю, господин майор, не нужна. Надеюсь, больше среди экипажа «Сан-Аугустина» нет обиженных? Никто больше не желает скрестить со мной шпаги?
– Нет, если только вы сами кого не вызовете.
– У меня нет претензий к людям, добросовестно исполнявшим приказ своего командира, каким бы он ни был. Прошу вас перевести всем мои слова.
Мендоса перевел сказанное на испанский, что вызвало большое удивление у присутствующих испанцев. Что ни говори, но эти пришельцы странные люди. Что одни, что другие. И чего они сцепились? Но теперь вроде бы все разногласия позади. На корме «Карлсруэ» развевается флаг Тринидада – белое поле с косым синим крестом, а на его палубе и во внутренних помещениях хозяйничают люди в пятнисто-зеленой одежде. Хвала Господу, что они не объединились и не стали воевать против Испании. А то страшно даже представить, что бы началось в Новом Свете…
Леонид подошел к уцелевшему участнику поединка и тоже поздравил.
– Поздравляю вас, лейтенант. Думаю, местные аристократы теперь поостерегутся с вами связываться. Но где вы так научились владеть шпагой? Причем старой тяжелой шпагой?
– Благодарю, экселенц! Что касается шпаги, то ведь я тоже из аристократии – из старинного рода графов Байссель. Меня этому учили с детства.
– Но лихо вы все устроили. Превратили дуэль в цирковое представление. Специально это сделали?
– Да, экселенц. Если бы вы знали, как иногда надоедают правила этикета. Надоедают до тошноты, когда следует даже с врагом вести себя строго определенным образом. Иначе, видите ли, общество не поймет. А этот Саэнс еще и обвинил меня в применении нечестных приемов! Вот я и сорвался, дал волю чувствам. Бандит, напавший под покровом ночи на тех, кто совсем недавно принимал его как дорогого гостя, другого не заслуживает. Пусть общество и будет со мной не согласно.
– Не волнуйтесь, у нас вам никто ничего не скажет. А что об этом будут говорить в местном «обществе», нас совершенно не волнует. Мы и так для этого «общества» – приспешники дьявола. Со всеми вытекающими обстоятельствами. И нас не трогают только потому, что знают – расправа будет быстрой, неотвратимой и беспощадной. Прецеденты уже были. Думаю, голландцы в Парамарибо и Виллемстаде вам подробно рассказали обо всех случаях. Поверьте, это правда. Разгром французов в заливе Париа, уничтожение эскадры Моргана в Пуэрто-Бельо, налет на Порт-Ройал, уничтожение эскадры Сирла возле Тобаго, уничтожение английской эскадры адмирала Холмса возле Ямайки и как апофеоз всему – захват Ямайки и возвращение ее Испании фактически в обмен на Тринидад. Все это уже было, мы своим появлением сильно изменили ход истории. И что будет дальше, никто не знает. У вас и ваших товарищей появилась уникальная возможность – приложить руку к изменению истории. Неужели вы никогда не мечтали о подобном?
– Не буду обманывать, экселенц. Мечтал в детстве и юности.
– Теперь ваша мечта стала реальностью. Так используйте этот шанс. Что же касается мнения местного «общества», то в нашем времени есть поговорка на этот счет. Если перевести ее дословно на немецкий, то будет что-то вроде: «Проблемы индейцев нисколько не влияют на половую жизнь шерифа».
– Как?! Как вы сказали?!
Байссель согнулся от хохота, что не укрылось от окружающих. Но поскольку разговор велся на немецком и поблизости от собеседников никого не было, никто ничего и не понял.
Тем не менее, прочие проблемы никуда не исчезли. «Карлсруэ» требовалось как можно скорее увести на Тринидад, подальше от любопытных и жадных до чужого добра соседей. Разделив пленных немцев на группы, моряки «Тезея» занимались с их помощью подготовкой крейсера к буксировке. Время еще было, и Леонид решил как следует ознакомиться с трофеем. Взяв в качестве сопровождающих Ейнринга и Ковальчука, отправился осматривать корабль.
Начать решили с рубки. Все здесь было необычным. Отсутствие многих приборов, к которым моряки XXI века уже привыкли и считают их само собой разумеющимися, не очень хороший обзор по сравнению с рубками гражданских судов и в то же время предельная функциональность – ничего лишнего. Классика германского кораблестроения. Особенно заинтересовали штурманские инструменты, карты и навигационные пособия. Что ни говори, но для людей из XXI века подобные вещи – тоже история. Леонида заинтересовало, как же штурмана на «Карлсруэ» определяли место в море после «попадалова»? Ейнринг объяснил, так как сам этим и занимался.
– Сначала, конечно, ничего не поняли. Утром из-за сплошной облачности определиться по звездам не удалось. Когда тучи несколько рассеялись и появилось солнце, попробовали определить свое место, но получилась полная ерунда. Ведь хронометры уже показывали не время по Гринвичу, а бог знает что. Поэтому просто взяли курс к берегу и шли так до самого Суринама. А во время стоянки в Парамарибо определили истинный полдень и, зная точные координаты этого места, вычислили время по Гринвичу. То есть решили задачу обратным ходом. Поэтому сейчас все хронометры у нас выставлены по гринвичскому времени, чего еще нет у аборигенов. Ведь хронометр будет изобретен гораздо позже.
– Не будет. Мы его уже «изобрели» два года назад. Сейчас в Форт-Росса испанские мастера изготавливают неплохие хронометры по образцу тех, что стоят на «Тезее». А как вы определялись после того, как вышли из Парамарибо?
– О-о-о, это был настоящий цирк, экселенц! Пришлось использовать кое-какие местные навигационные пособия, взятые у голландцев, вместе с нашими. Худо-бедно получалось, не заблудились. А как вы определили время по Гринвичу после того, как попали сюда? И как вообще определялись?
– В общем-то, точно так же. Определили истинный полдень в момент кульминации солнца и, зная с большой точностью координаты своего места, полученные с помощью радара, вычислили гринвичское время. Только местные навигационные материалы мы не использовали. В компьютерах «Тезея» есть программа, вычисляющая все необходимые параметры для расчетов на любую дату. На компьютере же и проводятся вычисления, что гораздо быстрее и удобнее. Кроме этого, можем с высокой точностью определяться с помощью радара, если до берега порядка пятидесяти миль или чуть больше.
– Вы рассказываете о настоящих чудесах, экселенц. Радар, компьютер… Что это такое?
– Компьютер – вычислительная машина, которая может производить довольно сложные расчеты с нужной точностью и очень высокой скоростью. Может использоваться так же, как хранилище различной информации. А радар – прибор, позволяющий осуществлять обзор окружающей обстановки на большом расстоянии даже темной ночью или в тумане путем узконаправленного излучения радиоволн. Причем дает возможность не только следить за обстановкой, но и с большой точностью определять пеленг и дистанцию до цели. Поэтому все ваши перемещения не были для нас секретом. Мы постоянно вели «Карлсруэ».
– Фантастика… Позволите хотя бы взглянуть на это чудо?
– Не только взглянуть, но и изучить. Вам потребуется очень многое узнать, что было открыто человечеством за сотню лет. Привыкайте к тому, что все мы теперь в одной лодке и строим новое государство. И этим меняем ход всей истории. Что, поверьте, очень многим вокруг не нравится…
Дальнейший осмотр «Карлсруэ» был интересен, но ни к каким удивительным открытиям не привел. Осмотрели все внутренние помещения, особо уделив внимание первому котельному отделению, где были установлены мины. Хорошо, что от взрывов котлы и трубопроводы не пострадали, разворотило лишь обшивку на днище. На пробоинах уже стояли два цементных ящика приличных размеров – на цемент и дерево для опалубки немцы не поскупились. Остальные кочегарки и машинное отделение не пострадали. А вот одного взгляда на баллер руля в румпельном отделении хватило, чтобы понять – с помощью кувалды и набора слесарных инструментов здесь ничего не решить. Нужно кое-что посерьезнее. Ну и ладно, пусть сеньор Кампос со своими спецами потренируется. Не все же ему с деревянными кораблями работать, надо когда-то и на более продвинутую технику переходить…
Последним местом, которое Леонид захотел осмотреть, была командирская каюта. Ее он решил обследовать не торопясь. Жилье многое может рассказать о своем владельце. У двери каюты уже был выставлен пост охраны, поэтому вряд ли тут кто побывал после ночных событий. Первое, что бросилось в глаза, – идеальный порядок во всем. Даже на письменном столе, где у многих людей (что греха таить, и у Леонида в том числе) обычно царит «рабочий беспорядок», в котором только они и могут разобраться. Здесь же создавалось впечатление, что человек даже когда покидает каюту, будучи срочно вызванным на мостик, оставляет после себя не этот самый «рабочий беспорядок», а железный орднунг, независимо от того, что творится вокруг. Обстановка была поистине спартанской. Мебель металлическая, никакого дерева. Что, в общем-то, оправдано. Особенно если вспомнить, как горели наши корабли при Цусиме, давая обильную пищу огню своей деревянной отделкой внутренних помещений. Бумаг в ящиках стола нашлось не очень много. Мельком просмотрев их, Леонид не нашел ничего, заслуживающего внимания. Правда, здесь же находился солидных размеров сейф, и все секреты Келлер должен был хранить в нем. Впрочем, кому здесь нужны секреты из 1914 года? Так, если в порядке интереса. Но где ключ от сейфа, неизвестно. Во всяком случае, в ящиках стола его не нашлось. Вполне вероятно, что Келлер унес его с собой. Где-то должен быть спрятан дубликат, но кто знает, где именно? Поэтому придется отложить вскрытие сейфа до возвращения в Форт Росс. Парадного мундира и сабли в каюте тоже не оказалось. Только повседневные мундиры и кортик. Значит, Келлер отправился в гости к губернатору при полном параде, при сабле и эполетах? А зачем? Просто пыль в глаза пустить? Возможно. Хотя, тут не исключен более прозаический вариант: в случае возникновения опасной ситуации сабля – все же более надежное и эффективное оружие, чем небольшой кортик. Косвенно подтверждало это также отсутствие в каюте огнестрельного оружия. Значит пистолет, а возможно, и не один, Келлер тоже с собой прихватил. Видать, не доверяет до конца вновь обретенным «друзьям». И, в общем-то, правильно делает. Вот будет номер, если губернатор в Виллемстаде после того, как «Карлсруэ» сбежал, попробует Келлера со товарищи за шиворот взять! А те ему продемонстрируют явное преимущество пистолетов P-08 «Parabellum» над местными изделиями аналогичного назначения. Да еще и самого губернатора в заложники возьмут, потребовав «безопасный выход, самолет и миллион наличными в мелких купюрах». Но в 1914 году это еще было не характерно. Грохнуть и попытаться уйти могут, а вот выступать в роли банальных террористов-вымогателей – вряд ли. Но это, конечно, в том случае, если губернатор полный дурак и позволит себе подобное. А вот он-то, похоже, как раз таки не дурак… Ладно, поживем – увидим. Собрав в найденный саквояж все бумаги, какие были в столе, и прихватив офицерский кортик Келлера (ему он уже не понадобится, а что с боя взято – то свято), Леонид покинул каюту. Больше здесь делать нечего. Теперь осталось довести до Форт-Росса свой ценный трофей, и чем быстрее, тем лучше. А по дороге завернуть кое-куда и продемонстрировать кое-кому, что не всегда стоит доверять первому встречному. Независимо от того, какие преференции он обещает. А также объяснить популярно, что попытка договориться за спиной своих старых добросовестных партнеров с их злейшими конкурентами называется «кидалово» и может выйти боком.
