Книга: Маршал Сталина. Красный блицкриг «попаданца»
Назад: ГЛАВА 1
Дальше: ГЛАВА 3

ГЛАВА 2

2 февраля 1939 года. Лондон.
Кабинет премьер-министра.

 

— Что у вас? — с легкой нервозностью в голосе спросил премьер-министр. Внимание Невилла Чемберлена было полностью сосредоточено на подготовке к Чехословацкой операции, а потому он находился в постоянном ожидании свежих новостей, но только по интересующему его вопросу.
— Сэр, — кивнул лорд Иден, — доклад нашего агента по Москве.
— Он связан с Чехословакией?
— Нет, сэр. Но вы должны его прочесть. Там описано такое, во что я не сразу смог поверить.
— Не смогли поверить? А этот агент… он точно не дезинформатор? Вы же сами говорили о том, что в СССР стало тяжело работать. Может быть, вас попросту разыграли?
— Все так, сэр, работать стало чрезвычайно тяжело. Однако у нас еще остались агенты глубокого залегания, время от времени подбрасывающие нам любопытные сведения. Что же до дезинформатора, то Москве нет никакого смысла работать с нами по этому вопросу в таком ключе. Во-первых, чем мы меньше знаем, тем, как говорят русские, крепче спим. Тем более такие вещи. Во-вторых, информация, предоставленная нам, вполне проверяемая. Нет никакого смысла так рисковать. Тем более что агент старый и проверенный и с ним нужно работать совсем иначе.
— Хорошо. Что у вас там?
— Промышленность, сэр. Наш агент прислал довольно банальную записку о том, как он участвовал в инспекции Ковровского оружейного завода. Мелочь. Но описанные им вещи совершенно не вяжутся с Советским Союзом. Скорее с США или, в крайнем случае, Германией. Но для Советов с их радикальным и весьма специфическим подходом к труду и производству такие вещи выглядят натуральной сказкой. Я перечитывал записку раз за разом и не верил в то, что видели мои глаза. Этого просто не может быть потому что невозможно.
— Вот даже как? — улыбнулся Невилл Чемберлен, надменно поглядывая на лорда Идена.
— Да, — с встревоженным видом кивнул министр иностранных дел Энтони Иден.
— Что же там происходит? — с легким сарказмом произнес Невилл Чемберлен, — на этом ужасном Ковровском оружейном заводе, о котором я раньше даже не слышал.
— Сэр, на самом деле ситуация не так смешна, как вам кажется, — невозмутимо ответил Энтони Иден. Чемберлен лишь бровью повел, приглашая Идена продолжить. — Как вам известно, в Советском Союзе было очень сложное положение с организацией труда, из-за чего, несмотря на просто колоссальные ресурсы, вкладываемые в производство, результаты были достаточно скромными. Количественно, конечно, вполне удовлетворительно, но вот качество, ассортимент и себестоимость оказывались совершенно нетерпимыми. Ранее для официальной позиции СНК по этому вопросу использовалось порицание старого императорского режима и совершенно ничтожный уровень образования и технической культуры. Дескать, как же они могут лучше с таким-то наследием. Вполне резонное заявление, однако оно никак не пересекалось с организационными и административными шагами, совершенно не проистекавшими из этого посыла. Например, противодействие эксплуатации рабочих в ходе классовой борьбы было доведено до абсурда, так что любой простой слесарь мог буквально творить черт-те что. А это, в свою очередь, порождало бардак. Кроме того, в Советском Союзе какая-то просто колоссальная текучка сотрудников. На большинстве предприятий годовая текучка персонала превышает сто процентов, а это…
— Я знаю это, — оборвал его Невилл Чемберлен. — Все это было известно и без доклада вашего агента. Кроме того, вы меня год назад убеждали, что в связи с тем, что в СССР были введены трудовые книжки, это позволит отчасти решить озвученную выше проблему. Не так ли?
— Да. Год назад я именно это и утверждал.
— Так вы ошиблись?
— Нет, что вы. Я просто не представлял всей глубины преобразований в области труда в Советском Союзе. А они колоссальны. По крайней мере на отдельных предприятиях.
— Ну хорошо. Что же они там такого выдумали, что вы теперь переживаете сильнее, чем, когда рассказывали про расширенные трудовые книжки с фотокарточкой и биометрическими данными, приравненными Советами к удостоверению личности. Какое чудо случилось в этот раз?
— Много чего, сэр. Например, на Ковровском оружейном заводе введена система сквозного грейдинга с разделением классических вертикалей на две: административную и профессиональную.
— И что? Ну оформили старую, давно практикуемую схему. Чего из-за этого переживать? Ведь ее начинали разрабатывать, если мне не изменяет память, веке в семнадцатом.
— Дело в том, что обе линейки идут, во-первых, параллельно, причем не просто, а с перехлестом. То есть профессиональные категории идут с первой по семнадцатую, а административные — с двенадцатой по двадцатую. Учитывая тот факт, что к категории привязана заработная плата, профессиональный сотрудник высокой категории вполне может получать больше, чем младшие руководители.
— И это нормально, — пожал плечами Чемберлен. — Они просто заимствовали мировой опыт. Вспомните о главном враче в госпитале.
— Дело в том, что сотрудник, проходящий только по профессиональной категории, руководить людьми не может. Вообще. И указанный вами пример с главным врачом оказывается возможен только в ситуации, когда профессионал смог добраться по параллельной административной лестнице до двадцатой категории, которая соответствует руководителю предприятия. Иначе — никак.
— О…
— Вот именно. Очень необычно. Мало этого, при выборе руководителя на специальное производство требуется, чтобы он имел хотя бы десятую профессиональную категорию в профильной или близкой деятельности.
— И как, — усмехнулся Чемберлен, — завод с таким подходом еще не развалился?
— У них эта схема вполне работает.
— Это ненадолго, — с улыбкой произнес премьер-министр, — устоявшиеся европейские подходы говорят нам о том, что в Советском Союзе опять учудили какой-то дурацкий эксперимент, показывающий всем цивилизованным людям как жить не нужно. Что у них еще там необычного?
— Контракты, сэр. Со всеми сотрудниками завода были заключены пятилетние контракты, что само по себе очень странно. Еще сильнее удивляешься, когда узнаешь, что в них написано. Например, согласно одному из пунктов, руководство завода имеет право направить сотрудника на прохождение любых учебных курсов по своему усмотрению, причем он не может не только отказаться, но и не вернуться на завод после их прохождения. И что немаловажно, со слов нашего агента, руководство завода этим правом активно пользуется. Дошло до того, что они даже грузчиков заставляют заниматься в вечерней школе.
— И они соглашаются с такими условиями? Насколько я помню, Советы столкнулись с тем, что большая рабочих кичится своей необразованностью и презирает ученость. Да они и сами подогревали эту тенденцию в этом, как его… эм… «спецеедстве».
— Подогревали, сэр, — подчеркнул Иден. — Сейчас все иначе. За минувшие со дня знаменитого XVIII съезда коммунистов четырнадцать с небольшим месяцев, ситуация кардинально поменялась. Все официальные издания просто прекратили публикацию травли и даже напротив — что военные, что гражданские специалисты буквально подняты на щит. А то, что было раньше объявили троцкизмом и контрреволюционным вредительством. У них много чего необычного произошло в этом плане за последний год. Например, знаменитого инженера Шухова не только вытащили из его берлоги, но и начали очень серьезно ставить на ноги. Усиленное питание, фрукты, лучшие лекарства и врачи, отдых на теплом море. Только представьте — после стольких лет забвения и травли его вызывают в Кремль и торжественно награждают званием «Героя Социалистического Труда». И таких, как он, — масса.
— Вас послушать, так в Советах просто помешательство какое-то на образовании и квалификации, особенно высокой. Отчего же они раньше в этом не были столь заинтересованы?
— Это мне неизвестно, а что помешательство — то да. Правда, оно идет рука об руку с весьма серьезным контролем. Ряд конструкторов уже серьезно пострадали, слегка заигравшись, получив вполне реальные уголовные сроки. Впрочем, их заменили по ходатайству генерального секретаря ЦК ВКП(б) исправительными работами по их прямому профилю с ограничением свободы и поражением в правах.
— Лихо!
— Именно что. С одной стороны, из рога изобилия обсыпают специалистов, а с другой — дают понять, что им светит в условиях плохой работы.
— Жаль, очень жаль, что они их, как раньше, не расстреливают, — покачал головой Невилл Чемберлен. — Раньше это очень сильно помогало сдерживать научно-техническое развитие Советов.
— То было раньше. Сейчас все по-другому, как я и говорил. Возвращаясь к вышеупомянутым контрактам, важно отметить, что учебу там приравнивают к трудовой деятельности и оплачивают. Правда, оставляя за собой право либо сократить выплаты за плохую успеваемость, либо их прекратить, либо вообще отозвать сотрудника с курсов без возмещений. В общем, с этим вопросом на заводе разобрались очень быстро, предварительно выгнав подстрекателей и дебоширов. Очень, знаете ли, нехарактерная черта для Советского Союза, который мы знали раньше.
— Да, все это очень необычно, — согласился уже задумавшийся Чемберлен.
— Вторым важным пунктом этих странных для СССР контрактов является то, что заработная плата у всех сотрудников состоит из трех частей: оклада, личной премии и коллективной премии. Оклад, как вы понимаете, фиксирован и обязателен к выплате. Личную премию сотрудник получает, только если ответственно относится к своей работе, бережет инструмент, старается допускать меньше брака и так далее. Коллективная премия состоит из нескольких долей, отмечающая соответственно успех работы бригады, отдела, цеха и собственно завода. То есть каждый сотрудник материально заинтересован не только в личном успехе, но и в коллективном. Отсюда многоуровневый взаимный контроль друг за другом и чувство личной пользы от общего успеха. Особенно интересно положение у руководящих сотрудников — их оклад в общей сумме зарплаты составляет тем меньшую долю, чем выше их категория. Настолько, что директор завода получает зарплату только исходя из того, как его предприятие трудится.
— И что, там на этом Ковровском оружейном заводе, — заинтересованно спросил Чемберлен, — все организовано таким странным и необычным образом?
— Я потому и сказал, что он больше подошел бы какому-нибудь, передовому прогрессивному дельцу из США, но не военному заводу в СССР. Это шок, сэр. Натуральный. При таком подходе можно использовать весьма результативно и не очень квалифицированных сотрудников, дабы получать впечатляющий результат. Чего стоит только уровень организации работы отдела контроля качества. Впрочем, наш агент описал только ту часть завода, которую увидел, в составе высокой комиссии. И думаю, мы увидели только вершину айсберга.
— И как это все отражается на результатах?
— На заводе освоено производство нового ручного пулемета РП-38 и пистолета-пулемета ПП-38П. За январь было принято ОТК на заводские склады тысяча восемьсот пулеметов и тридцать пять тысяч пистолетов-пулеметов. И это в пределах плана. После реконструкции и установки нового оборудования Ковровский завод оказался одним из лучших не только в Советском Союзе, но и, не побоюсь этого слова, в Европе. Французы очень сильно помогли, завезя в Ковров новейшее, передовое оборудование, ну и сами русские сделали мощный шаг в плане организации производства. Именно поэтому качество этих образцов очень высокое. Впрочем, дело тут не только в зверском подходе ОТК на всех этапах производства, но и просто весьма низкий уровень брака. Можно сказать, что Советы смогли прыгнуть выше своей головы. Не завод, а чудо какое-то.
— Дорого обходятся им эти золотые пулеметы?
— А вы знаете — я бы их такими не назвал. РП-38 обходится в восемьсот рублей, а ПП-38П в четыреста шестьдесят. Что намного дешевле, чем их старые модели.
— И сколько это в фунтах стерлингов?
— Тридцать два и восемнадцать с половиной, соответственно.
— Ого!
— Именно! — поддержал возглас Чемберлена лорд Иден. — И это спустя полгода после освоения. Есть все основания полагать, что полное развертывание технологических циклов позволит не только снизить стоимость, но и увеличить объем выпуска. В том числе и существенно. Конечно, я понимаю, что таких предприятий в СССР немного. Их можно буквально по пальцам пересчитать, но подобные ласточки говорят нам о весьма и весьма серьезных переменах в Советском Союзе, причем не на словах, а на деле.
— И что вы намерены делать?
— Прежде всего приложить все усилия к тому, чтобы об этом не узнал баварский ефрейтор и его окружение, потому что в противном случае он никогда не нападет на СССР.
— Вы хотите задействовать Канариса?
— Думаю, он вполне в силах придержать подобные сведения в папке, да и своих разведчиков направлять туда, где они не смогут увидеть ничего решительно позитивного. Нужно продолжать создавать у Гитлера впечатление о СССР, как о колоссе на глиняных ногах. Иначе они могут и подружиться.
— Гитлер и СССР? — усмехнулся Чемберлен. — Для вида и ради краткосрочной выгоды он будет сотрудничать с кем угодно. Хоть с дьяволом. Но по-настоящему подружиться, да еще с Советами… нет. Это нереально.
— При чем тут Гитлер? — удивленно посмотрел на него Иден. — Вы разве не заметили, как СССР красиво разыграли Чешскую партию? Если бы мы своевременно не вмешались, то у них был бы шанс на создание в некой перспективе Чешской Советской Социалистической Республики. Советы стали играть тоньше и не столь прямолинейно, как раньше. Пообтесались, так сказать. Да и Испанская кампания. Формально выиграли мы, но меня не оставляет ощущение, что нас кто-то обвел вокруг пальца. По крайней мере, Советский Союз смог получить от всей той заварушки довольно значительную выгоду и не остался в конечном счете в убытках. А это странно. Очень странно. И не похоже не только на советскую схему внешней политики, но и на старую имперскую. Боюсь, что у Гитлера в таких условиях перспектив не будет никаких. Особенно после того злополучного восстания. Поставь он Германию сейчас в два огня с таким сильным противником, хотя бы и на словах, и все. Конец. Тихо придушат подушками и скажут, что умер от грудной жабы. Даже преданные Геринг с Гудерианом не решатся заступиться. Поэтому мне… всем нам нужно постараться приложить все усилия к тому, чтобы наш добрый друг адмирал Канарис помог руководству Вермахта и Рейха пребывать в красивых иллюзиях. Дикие варвары должны остаться таковыми.
— И как вы будете выкручиваться в ситуациях выявления вот таких прорывов?
— Во-первых, Советы и сами не афишируют свои успехи, делая все молча и тихо. Думаю, нам нужно им помочь в этом деле, сдавая шаг за шагом германскую агентуру русским. Во-вторых, у нас всегда есть благословенная карта «купили завод с новейшим оборудованием и наняли инструкторов из США, сами же не могут и болта нормально ввернуть, да и вообще, вы больше наводите паники…». Грубо, конечно, но, учитывая тот факт, что мы полностью контролируем германскую разведку, шансы неплохие.
— Вы правы, грубо. Но будем надеяться на ваш успех. Что-нибудь еще по этому заводу?
— Конкретно по этому заводу — больше ничего нет.
— Как вы думаете, сколько в СССР таких вот чудо-заводов?
— Не думаю, что много, — пожал плечами Энтони Иден. — По косвенным сведениям — десятка полтора. Может два. И они все подчинены Военно-промышленному наркомату. Однако сведения только косвенные и не проверенные по многим вопросам.
— И все-таки, — вопросительно посмотрел на Идена Чемберлен.
— Пока я могу сказать про один радиотехнический и четыре моторостроительных завода. Есть серьезные подозрения на новое нефтеперерабатывающее предприятие в Астрахани. Но там все очень мутно из-за сложности и специфики региона. Впрочем, в СССР вообще всю нефтяную промышленность трясет чрезвычайно. Только подумайте — Советы смогли разработать технологию каталитического крекинга, который позволил им относительно недорого делать авиационный бензин с октановым числом сто. Хотя злые языки поговаривают, что они ее попросту украли у Эжена Гудри. Но что сам Гудри не возмущается. Возможно и правда, сами изобрели, тем более что официально технология записана на Шухова — автора технологии термическогр крекинга. Кроме того, они запатентовали каталитический риформинг за авторством целого коллектива — Молдавский, Камушер, Казанский и Платэ. Подробности мне не известны, но США ей очень заинтересовались. Я слышал, что сейчас идут переговоры о передаче ограниченного патента в обмен на что-то. Что конкретно, пока не известно, но ходят слухи, что Советы интересовались оборудованием и технологиями в области радиотехники.
— Удивительно… получается, что в этом вопросе они смогли обогнать нас, — с весьма кислым выражением лица произнес Чемберлен.
— Об этом еще рано говорить. Я ведь говорил только в передовых достижениях. Но большая часть нефтепереработки у них до сих пор ведется архаичными способами.
— И каков ваш прогноз?
— Думаю, что к концу следующего года они смогут полностью закрыть свои потребности по жидкому топливу, особенно по высокооктановому. Ведь уже сейчас они начали производить этилированную «сотку» на основе своего бензина Гудри. А мы — на основе поставленного из США сырья.
— Это очень плохо, — покачал головой Невилл Чемберлен.
— Мы пытаемся этому помешать, сэр, но увы, после чистки прошлого года у нас осталось очень мало агентов влияния в руководстве СССР. Да и те — опасаются выступать.
— Диверсии?
— Пробуем. Одну уже провели. Но вряд ли это серьезно поможет… мы теряем влияние на СССР буквально с каждым днем. Уже сейчас нам максимум что остается — наблюдать. Из активных ресурсов у нас только несколько банд осталось. Но мы их стараемся не сильно тормошить, так как это фактически последний резерв. Причем скорее всего невосполнимый.
— Почему?
— Потому что в СССР с прошлого года началась совершенно неожиданная борьба с уголовными авторитетами. По сути, травля. Теперь в местах лишения свободы они находятся в самом сложном положении, а их количество стремительно уменьшается. Видимо, кто-то в руководстве Советского Союза решил избавиться от этой категории людей. А ведь именно они составляли костяк нашего влияния.
— Опять промах? — зло спросил Чемберлен.
— Можно сказать и так.
— Кстати, вы эти выводы сделали на основании только доклада вашего агента? — чуть задумавшись, подумал премьер-министр, опасаясь подвоха.
— Нет, что вы, сэр. Он просто прислал очень яркий доклад, повествующий о том, как налажена работа на лучших предприятиях в СССР. Выводы в целом же мы делаем на основании сведения информации из разных источников. К сожалению, скудных.
— Чем еще вы можете меня порадовать? — с сарказмом уточнил премьер-министр.
— Мы считаем, что в СССР в последнюю пару лет стали уделять самое пристальное внимание нефтехимии, точной механике, радиотехнике, двигателестроению и искусственным материалам. Тому же искусственному каучуку, дельта-древесине. Кроме того, сейчас в Сибири строится большой комбинат по производству алюминия и теплоэлектростанция для его обеспечения. Подробностей по всем этим направлениям достаточно мало. Особенно чудные и противоречивые донесения идут по точной механике, которая серьезно охраняется. Например, в добытых нами документах фигурирует такой термин, как «чистые комнаты». Что это означает, мы так и не поняли, но вряд ли можно, как считают некоторые шутники, относить подобную терминологию к помещениям, которые регулярно убирают уборщицы.
— Вы считаете?
— Я убежден. И Ковровский оружейный завод тому пример. Вы могли еще пару лет представить себе что-то подобное на территории СССР? Это же чистой воды сказка, если помнить о старом подходе к подобным делам. А оно вот. По факту уже есть и работает. Впрочем, по этим «чистым комнатам» у нас есть кое-какие сведения. Например, существуют непроверенные упоминания о том, что работают в них исключительно женщины, которые странным образом одеваются во что-то очень похожее на костюм противохимической защиты. Ткань, пропитанная каучуком. Маска с фильтром. Перчатки. Фотографий у нас нет, но это все неспроста. А так как эти объекты приписаны НИИ точной механики, то наши эксперты считают, что в них проводят какие-то эксперименты с химической обработкой поверхностей. Впрочем, ничего дальше предположений у нас нет.
— Странно и любопытно… — задумчиво покачал головой Невилл Чемберлен. — И главное, кто бы мог подумать?
— Никто, сэр. Видимо по этой причине в СССР о своих успехах особенно и не кричат.
— А омут был совсем не тихий…
— Да и не черти в нем завелись, а боюсь, что пострашнее. Однозначно я могу сказать только одно — чем быстрее мы начнем большую войну, тем проще будет обрушить этот колосс, у которого глиняные ноги прорастают стальной арматурой. Десять лет спокойного развития в таком духе и…
— Никто не даст им столько времени. Года полтора — максимум два. Не больше. Большая война не за горами, так что не стоит паниковать. Если верить вашим же словам, передовых предприятий в СССР не так уж и много, поэтому у Германии еще есть шанс. Особенно если мы ей поможем. И главное — постарайтесь не ошибиться в играх с вашим адмиралом. Провал в таком деле будет означать конец Великобритании. Вы поняли меня, Энтони?
— Да, сэр.
Назад: ГЛАВА 1
Дальше: ГЛАВА 3