Глава двадцатая

Бесконечная чернота космоса, испещренная миллиардами светлых точек звезд, искривилась, словно часть ее вывернули наизнанку, и выплюнула наружу три возникших из пустоты космических корабля. Длинные вытянутые цилиндры с широкими, раскладывающимися телескопическими крыльями. Сидонские суда, только гербы на их корпусах другие – сине-зеленый глобус, окаймленный желтым венком и звездами по бокам. Корабли земной конфедерации.

На мостике головного корабля стоял Фрэнк Галахер. На этот раз на нем был не гражданский костюм, а военная форма. Подтянутый синий китель с длинной кожаной полоской посередине и погонами с золотистыми нашивками на них. На правом плече красовался знак щита с двумя мечами – символикой министерства безопасности.

– Доложить обстановку, – сказал он.

– Мы удалены от исследованной части космоса на сто двадцать световых лет, но описание местности совпадают с введенными ранее координатами, господин капитан, – сказал штурман, оторвавшись от голографического монитора. – Планета X в двух днях пути, ее уже засекли сканеры дальнего радиуса.

– Можешь вывести на экран? – спросил капитан Галахер.

– Так точно, сэр, – отозвался штурман.

На большом плоском экране посреди рубки появилось изображение планеты. Черно-красный кусок камня, по которому медленно перемещались тонкие полоски жиденьких желтых облачков.

– Углекислотная атмосфера, признаков жизни не наблюдается, – сообщил штурман.

– Похоже на Марс, – сказал Фрэнк. – Штурман, дайте связь на все корабли.

– Есть, сэр – отозвался он, проделав ряд манипуляций на призрачной клавиатуре. – Можете говорить.

– Говорит капитан Галахер, мы находимся у объекта X, в ближайшее время мы выйдем на геостационарную орбиту планеты и оборудуем там временную базу. Все работы должны быть закончены в десятидневный срок, к прибытию господина Лузовского. Поэтому прошу всех проявить мужество и исполнить долг перед своей родиной. Возможно, наша миссия станет исторической, нас не забудут.

Его голос эхом проносился по всем отсекам, отзываясь в умах и сердцах членов экипажа трех кораблей.

– Поэтому призываю всех с особым вниманием относиться к каждой детали, возможно от нее будет зависеть жизнь всех нас, – продолжил капитан. – На этом все. Да поможет нам Бог.

Сказав свою речь, Галахер развернулся, прошел небольшое, заставленное оборудованием помещение рубки спустился по узкой винтовой лестнице на нижний уровень. Там пройдя по длинному освещенному коридору, с дверями по обеим сторонам, он остановился перед большим круглым люком, у которого стояли двое охранников.

– Впустите меня, – сказал Фрэнк.

Отдав честь, они открыли тяжелый металлический засов и, повернув колесо замка, вдвоем открыли люк. После этого один из охранников на всякий случай вытащив из кобуры на поясе длинный черный пистолет, первым полез вниз, а второй также достав оружие остался наверху.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Фрэнк Галахер ждал, напряженно всматриваясь в открытый проем люка, из которого шло тусклое свечение. Наконец ожидание завершилось тем, что в проеме показался спустившийся охранник и доложил, что все спокойно. После чего он, спрятав оружие выбрался наружу, а капитан Галахер спустился по лестнице вниз.

Внизу было прохладно, отопительная система работала тут на минимуме. Помещение представляло собой карцер. Тусклый желтоватый свет разливался по небольшому четыре на четыре помещению. Из мебели здесь только жесткая кушетка, раковина и унитаз. На ней, завернувшись в тонкое одеяло, лежал изможденный и мертвенно-бледный лириец Сендор. В этот раз он лежал совершенно свободно.

– Здравствуйте Сендор, – сказал Галахер.

Лежащий на кушетке не ответил, на что капитан только усмехнулся.

– Зря упрямитесь, – продолжил капитан. – Мы сейчас находимся у планеты артефактов, той самой, с которой все началось. Если вы откажетесь с нами сотрудничать, вы умрете. Если вы дадите неверные данные о свойствах артефактов, вы умрете, потому, что вы теперь будете принимать участия в наших исследованиях самым непосредственным способом. Вы пойдете первым и будете делать и показывать нам, что знаете. Как видите, у вас просто нет выбора.

Пленник на кушетке шевельнулся, и напрягая остатки сил, приподнялся на локтях.

– Я сделаю, что вы просите, – сказал он. – Но не слишком надейтесь на успех. Вам с вашими амбициями и уровнем развития никогда не постигнуть силу лежащих на планете артефактов. Поэтому я спокоен.

Изможденный лириец изобразил некое подобие улыбки. Он смотрел в глаза Галахеру твердо и прямо, продолжая улыбаться.

У капитана сжались кулаки. Усилием воли, сдержав сильное желание вытрясти из наглого инопланетника его спесь.

– Посмотрим, Сендор, – сказал капитан. – Вы высокоразвитые снобы, лирийцы, вионцы, энергоны, всегда с высока смотрели на нас, но вы ошибались недооценивая землян. Скоро мы это докажем.

– Осторожно капитан, как бы вы не доказали обратного, – сказал Сендор.

На этот раз Галахер не смог сдержать себя. Резко подавшись вперед, он точным прямым ударом кулака отправил лирийца в бессознательное состояние.

– Чертова инопланетная погань, – прошептал Фрэнк, плюнув на одеяло пленника.

С минуту постояв над потерявшим сознание Сендором изо рта которого заструилась тоненькая струйка крови, Галахер снова направился к лестнице. Через мгновение его уже не было в карцере. Лестница сразу же втянулась наверх, а люк снова хлопнув, занял свое привычное место. В помещении воцарился полумрак.

Красно-бурый песок каскадами осыпал меня, норовя забраться под одежду. Обычно желтоватое небо стало темно-красным. Вокруг царил полумрак, но по уверению Виктора сейчас самый разгар солнечного экваториального дня. Мы с моим земным другом напоминали медвежьи чучела из музея охоты земной истории. Закутанные в теплые куртки и обутые в тяжелые ботинки мы, в прозрачных кислородных масках напрягая все силы, двигались по поверхности красной планеты. С начала крупномасштабной колонизации Марса чуть более двадцати лет назад, его атмосферу постоянно пытались сделать более пригодной для жизни. Во-первых, это делали, закачивая туда кислород, во-вторых, высаживая в самых благоприятных экваториальных районах Марса морозостойкие культурные растения и деревья. Они неплохо приживались на красной планете, став естественным инструментом выработки кислорода. Все эти условия за последние двадцать лет привели к повышению содержания кислорода в атмосфере с почти 1 процента до десяти. Также это привело к небольшому потеплению климата. До колонизации в летние периоды на экваторе температура едва достигала плюс четырех градусов по Цельсию, сейчас она равнялась десяти. К моему счастью сейчас в разгаре марсианское лето и Ньюлэнд находился в экваториальной части Марса.

Я оглянулся. Прямо позади меня возвышалась громада городского купола. Отсюда она казалась монолитным прозрачным бриллиантом, сверкающим десятками переливающихся граней. Впечатление, пожалуй, портила начавшаяся весьма некстати песчаная буря. Мы уже находились в пяти километрах от города, идти становилось все тяжелее. Поначалу почва под ногами была каменистой и мы шли быстрым шагом, но буря подняла в небо тонны песка, видимость упала, а мощные порывы завывающего неконтролируемого никем ветра едва не сбивали с ног. Чтобы не случилось, мы не могли остановиться, я понимал это, Виктор, идущий впереди, тоже. Тем более, что мы уже почти пришли.

– Здесь, – послышался впереди крик Виктора.

Я подошел к другу и недоуменно уставился на него. Он стоял перед камнем метров пять высотой и чуть больше шириной.

– По координатам Гектора мы на месте, – прокричал мне Виктор. Нормально говорить при яростных завываниях ветра просто невозможно.

– Выходит он нас обманул? – спросил я.

– Вряд ли, – сказал мой друг. – Зачем?

Подойдя к валуну, Рксу стал осматривать и ощупывать его. Я только усмехнулся поведением своего друга, однако оставил свои мысли при себе и принялся помогать ему. Мы столько прошли вместе, что проявлять недоверие или неуважение непозволительно.

Я принялся ощупывать каменную глыбу. Через толстые перчатки я чувствовал все неровности камня. Порывы ветра стали усиливаться. Не смотря на позитивные изменения в атмосфере планеты за последние годы, здесь еще бывали пылевые дьяволы – гигантские торнадо километровой высоты. Попадание в такой дьявол являлось гарантией смерти.

– Ветер усиливается, может, вернемся в город? – спросил я.

– Нет, – сказал Виктор.

Где-то поблизости послышался сильный треск, словно мой друг отодрал кусок скалы, и позади нас резко просел десятиметровый пласт почвы. Причем очень аккуратно, по конструктивно выделенным линиям ровного прямоугольника. Тяжелая бетонная плита, специально замаскированная под марсианскую поверхность плавно спускалась вниз под скалу, углом примерно в тридцать градусов.

– Ну, что, мой скептичный лирийский друг, прошу, – сказал Виктор, жестом указав мне спускаться вниз.

Я сделал несколько шагов вперед. Внутри темно, хоть глаз выколи. Но судя по очертаниям стен, помещение большое. Видя мою нерешительность, Рксу насмешливо хлопнул меня по плечу и сам двинулся во тьму. Несколько мгновений я стоял в замешательстве. Идти ли мне за ним, или остаться здесь. Позади меня ветер достиг совсем уже ужасающей силы. Песок задувал в образовавшийся здесь грот. Наверное, если мы с Виктором все еще были на поверхности, нас просто унесло и стукнуло о какую-нибудь скалу, а тела засыпало песком. Такие вещи, если верить официально публикуемым в информаториях галактической ассамблеи статьям, случаются на красной планете регулярно.

Внезапно яркий свет ударил мне в лицо. Я зажмурился с непривычки. Когда глаза привыкли, мне открылась удивительная картина. Мой друг стоял в большом сложенном из каменных плит помещении рядом с космическим кораблем-малюткой, который казался даже меньше того, на котором мы убежали с Дальгерии. Он похож на атмосферный самолет и стоял на колесном шасси.

– Ну вот, а ты не верил, – сказал Виктор. – Гектор не обманул нас, прошу на борт.

Перед стартом Рксу вновь выключил освещение в последнем оставшемся тайном ангаре повстанцев Ньюлэнда, чтобы нашим возможным преследователям стало труднее найти место старта.

Внутри корабль Гектора больше напоминал челнок. В нем тесновато, ресурса жизнеобеспечения хватало только на неделю. Меня такая обстановка лишь порадовала. Мой корабль, уничтоженный на Каратаке, по размерам почти такой же. Эта малютка рассчитана на экипаж из трех человек, что давало нам небольшую фору в экономии ресурсов. Нас с Виктором радовало то, что мы не собирались далеко лететь.

Устроившись в крохотной кабине, на месте второго пилота, я как всегда доверился своему другу, который взял управление на себя. Медленно усиливался гул двигателей, который закончился резким толчком, от которого меня вжало в кресло. Наша малютка резко взяла с места и проехав по импровизированному трамплину, входа в грот, моментально набрав скорость, рванула ввысь.