Едва войдя в квартиру, майор сразу же понял, что в комнате кто-то есть. Взглянув на вешалку, Богданов определил, что гостей как минимум двое и это — дамы.

«Не теряй бдительности», — предостерег Валентин сам себя.

Остановившись на полдороге к двери, он вернулся обратно к вешалке, запустил обе руки в карман куртки, прокашлялся, маскируя щелчок затвора ТТ, затем, вынув пистолет, положил его на небрежно брошенный на сетку вешалки шарф и прикрыл сверху шапкой.

«Ну что там у нас?!»

Там у нас было что-то!

Дам в комнате, насколько удалось разглядеть в слабом свете, проникавшем в комнату из прихожей, оказалось ровно две, и никого другого (если только злоумышленники не прятались в шкафу) не наблюдалось. На столе, усыпанном апельсиново-мандариново-банановой кожурой, фольгой и шоколадными обертками, стояли несколько непочатых и одна открытая бутылка шампанского, «стреляные» же «гильзы» в количестве двух перекочевали на пол, на котором тут и там лежала разбросанная одежда и женское белье. Сами же виновницы, как принято выражаться, торжества, учинившие весь разгром, пребывали в полной боевой готовности — лежали в кровати весьма легко одетые. В последнем майору была немедленно предоставлена возможность убедиться. Девушки сбросили одеяло и томно засмеялись, потом раздалось хихиканье, и длинноногие прелестницы, прижавшись стройными, абсолютно голыми телами, принялись страстно гладить и целовать друг друга.

— Э-э-э… — начал Богданов. — Мэ-э-э… Вы кто? — Дамы немедленно перестали ласкаться и, как по команде, поднялись. — Зинаида… — пролепетал майор, от неожиданности отступая на шаг. — Лена?

— Нет, — покачала хорошенькой головкой одна из девушек, которая, приблизившись к Богданову, протянула длинные тонкие руки, обнимая Валентина за шею.. — Лена — это я, а она — Зинаида… Вообще-то мы — Гита и Зита, но это как-то стрёмно звучит… Нам больше нравится так. А тебе?

— Мэ-э-э… — промычал Богданов, кивая. От девушки пахло очень приятно: аромат духов и тела смешивался с запахом фруктов и вина. Вторая гостья тем временем наполнила три разных бокала шампанским.

— Выпей за мое здоровье, — пропела она очень приятным голосом и, покачивая бедрами, направилась к майору и сестре, которая уже впилась пухлыми, но жадными и умелыми губками в ставшие мягкими и податливыми губы Валентина.

Богданов, обалдевший от натиска девушек (Лена наконец-то ослабила объятия и оторвалась от губ Валентина), принял из рук Зины бокал и осушил его единым духом, точно надеясь, что шампанское придаст ему сил.

— Вау-у-у! — мяукнула запасная переводчица Шарпа и, вручив майору второй стакан, предложила: — Выпей, пусть грусть уйдет!

Богданов почувствовал, что не сможет отказаться: Эта порция оказалась раза в полтора больше, чем предыдущая, но все-таки он выпил с удовольствием, просто хотелось утолить жажду. Не успел майор перевести дух, как у него в руках оказался следующий бокал, а точнее, пол-литровая чашка. Приходилось пить, он понял, что в противном случае его подвергнут пытке страстным поцелуем. Валентин в жизни не пил столько шампанского. Газ ударил в нос, майор икнул.

— Пард-дон, — смутился он и вновь икнул на полуслове. Сестрички усадили добычу на стул и, целуя, обвивая руками, прижимаясь, бормоча ласковые, нежные, хотя и не вполне пристойные словечки, очень быстро и ловко освободили почти от всей одежды.

Хлопнула пробка, тепловатая липкая струя пены обдала Валентина и Лену (роль бармена с самого начала взяла на себя Зинаида), вызвав восторженные вопли девушек.

«Надо прогнать их, — решил Богданов, давясь шампанским. — Это черт знает что!»

Лена принялась слизывать шампанское с лица и плеч Валентина.

«А ведь Зинаида переводила некоторые разговоры Шарпа, — вдруг подумал он. — Она может кое-что знать, нет, неразумным и… невежливым было бы сейчас прогнать их. А вот пить больше не следует…»

Шампанское лилось рекой, и Богданов, обессиливая, погружался в нее, как Чапаев в воды Урала. Возможно, ему удалось бы спастись, но веригами тянули в белую пучину простыней ласковые пальцы, упругие тела и озорные губки Лены и Зинаиды.

«Я должен все выяснить! Зина может что-то знать…»

— Ни черта она не знает, — произнес неведомо откуда взявшийся Шарп на чистом русском языке. — Мой разговор с мистером Шаркуновым мог переводить Костик, к тому же сам Кац довольно прилично знает три языка, в числе которых и английский, — не тебе чета. Я вчера думал, ты лопнешь от напряжения, изображая из себя переводчика.

Однако Валентина не так-то легко было сбить с толку.

— Какие лекарства изобрел Кац? — спросил он строго. — Вы должны сказать мне… это в интересах следствия, вы обязаны помочь!

Шарп покачал головой и ухмыльнулся.

— Не надо мне лапшу на уши вешать, гражданин ученый-майор… — сказал он и сообщил опять же на превосходном русском: — Верной дорогой идете, товарищ… Трясти надо, а не думать!

— Куда?! Что?! — засуетился Валентин, увидев, что гость начал постепенно таять в воздухе. — Я хотел спросить… Черт! Ну куда же он?..

Громкое хихиканье несколько озадачило Богданова. Он приподнялся на постели и ошалело завертел головой.

— Чего потерял? — спросила его черноволосая красотка. — Выпей еще… Не хочешь?.. Ты все время так говоришь, а сам…

Стекло зазвенело о зубы.

— А где… Зинаида? — спросил Валентин, давясь сладкой теплой мерзостью.

Даже и в темноте было видно, как девушка улыбнулась.

— Я здесь.

— А… тогда Лена…

— Пописать пошла, — усмехнулась Зина. — Нельзя, товарищ майор? — Тут неожиданно последовал чисто женский вопрос: — Она тебе больше нравится?

«Если бы я еще мог вас одну от другой отличить, — подумал Валентин. — Парис…»

— Ну нет… Нет, вы обе такие… такие… — проговорил он вслух. — Такие красивые и умные, ты вот английский здорово знаешь… Этот дед-американец, он без тебя пропал бы, его гид, Костик, водку хлещет почем зря…

Зина махнула рукой:

— Это Ленкин женишок.

— Уилфред? — удивился Валентин и тут же спросил себя: «Ты что, дурак?»

— Коська, конечно, — сказала Зина. — Он с нами учился на курсе, только в другой группе. За Ленкой ухлестывал, хотя я красивее, все говорят!

Как ни пьян был Богданов, он все же почувствовал, что наступил момент, когда надо трясти, как выразился привидевшийся ему Шарп, тем более что все складывалось удачно: Лена задерживалась, из ванной доносился шум воды, очевидно девушка принимала душ. Однако вместо того чтобы брать, как говорится, быка за рога, Богданов задал собеседнице совсем уже ненужный вопрос:

— Так он же студент вроде?

— Да, — брезгливо скривила губки девушка. — Это на втором курсе было, потом Коська академ взял… Господи, да он же тупой, еще десять лет учиться будет.

— А Шарпа он как нашел?

— Нашел? — удивилась Зина. — Он в агентство устроился, что-то вроде миссии, всякие там иностранные ветераны войны… и труда, кому-то помогают от нечего делать — девушка усмехнулась, — старички, в общем, скукота. Каждому из них гид-переводчик полагается…

Следующего вопроса Богданов задать не успел, в прихожей раздалось цоканье каблучков по паркету (девушки, как заметил Валентин, почему-то туфель не снимали даже в кровати). В дверном проеме появился темный силуэт «прекрасной креолки».

— Салют, ребята! Помылась, класс, а то липло все… — весело поприветствовала Валентина и Зину Лена, подошла к столу, схватила наполовину пустую бутылку шампанского и, запрокинув голову, принялась пить прямо из горлышка. Девушка недооценила коварство пенистого напитка, который немедленно ударил ей в нос. В результате Лена пролила половину содержимого бутылки на себя. — Черт! Опять! Только же все смыла!

Богданов, понимая, что шанс получить вразумительный ответ у него нулевой, все же задал вопрос, касавшийся агентства или, как выразилась Зинаида, миссии, где работал Шарп. Затем майор попросил домашний телефон Костика, но, как и следовало ожидать, Лена его не помнила.

— А где Костик живет? — спросил он без всякой надежды.

— А там, — махнула рукой Лена и вновь отпила из бутылки. На просьбу уточнить она добавила: — Улица… этого… лейтенанта какого-то…

— Шмидта?

— Не-a… Серова или Седова… На Пресне где-то… Там магазин мебельный.

Адреса, само собой разумеется, Лена не знала, но как найти дом и квартиру кое-как объяснила, прибавив важную, с ее точки зрения, подробность:

— Я у него и была-то один раз всего. Он ко мне полез, я встала и ушла, меня мужик на «мерсе» подвез, он как раз в тот мебельный заезжал.

«Черт бы подрал этих красоток, — подумал Богданов. — Ни пса никогда не помнят!»

— Да ну его, этого Коську! — промурлыкала Лена капризно. — Давайте веселиться!

— Давайте! — подхватила сестричка и, вскочив с кровати, занялась бутылкой. Хлопнула пробка, зашипело шампанское в бокалах, и, как писал Аркадий Аверченко на заре нашего столетия, и все заверте…

О том, чтобы звонить руководству столь варварским способом покинувшей этот мир «Форы», не было речи.

«Все дела завтра, — сказал себе Богданов. — Спокуха, у меня еще полтора дня до отъезда, я все успею!»