Катя была настолько счастлива, что ей стал совершенно безразличен Потоцкий. Да кто он в сравнении с ее возлюбленным? Который защитит ее хоть от самого дьявола! Такой храбрый, такой сильный… Ей хотелось немедленно уехать из этого дома, забыть о ненавистной помолвке. Девушка вихрем ворвалась в комнату Марты. Няня сидела в плетеном кресле у окна и вышивала. Скромная комнатушка вплотную примыкала к спальне хозяйки.

– Собирайся, Марта мы уезжаем! Бери только самое необходимое.

От неожиданности, женщина укололась иголкой и громко ойкнула.

– С ума сошла, что ли?! Куда уезжаем?

– Мы бежим из этого проклятого дома! Быстрей же, у нас совсем мало времени! Прикажи девкам складывать вещи!

– А как же свадьба? – Марта была в ужасе. Она отложила пяльцы на стол, вскочила с кресла.

– К черту свадьбу, ей не бывать!

Катя нервно выглянула в окно, затем задернула занавеску из белого шелка  и повернулась к няне.

– Ну и куда мы побежим, глупая! Власти найдут тебя везде. Да и нет у нас никого… Куда бежать-то?

– Это у тебя нет, а у меня есть любимый и долгожданный!

И тут, наконец, до Марты дошло, с кем именно задумала бежать ее девочка. Она возмущенно всплеснула руками.

– Бежать с любовником?!

– Замолчи Марта, не смей так говорить! Что ты знаешь? Он предложил мне стать его женой. Собирайся, черт возьми, я еду с тобой или без тебя! Решать только тебе.

– Это что за… – Женщина не на шутку разозлилась и грозно двинулась к воспитаннице.

– Не время для поучений! Если вы с Савелием не соберетесь, я поеду без вас и никому меня не остановить! Я иду на конюшню, пусть готовят лошадей. Мой моряк сумеет защитить меня!

– Хотелось бы в это верить, сумасбродная девчонка… Он погубит тебя! Но девушка уже выбежала из комнаты, оставив ошарашенную Марту, а сама стремглав бросилась на конюшню.

Каждое утро Савелий с любовью чистил княжеских скакунов, и она знала, что непременно найдет его там. Отворила тяжелую деревянную дверь, в нос ударил запах сена и конского навоза, но она любила этот запах в отличие от других знатных особ своего возраста. С лошадьми она провела почти все свое детство, наблюдая, как Савелий ухаживает за ними, как подковывает строптивых жеребцов. Теперь Савелия в конюшне не оказалось, и прохвост Васька где-то подевался… Пятнадцатилетний сын стряпухи Евдокии помогал Савелию в уходе за лошадьми, но сейчас и он словно сквозь землю провалился.

Катя подошла к Ветру, жеребцу Сергея, погладила вороного по гриве. Тот пошевелил ушами и довольно фыркнул. Красавец, бока лоснятся, блестят, грива густая, буйная. Катя услышала за спиной движение. Наверняка, растяпа конюх вернулся.

– Васька, ты здесь? Запрягай лошадей и готовь карету. Мы уезжаем немедленно. Да поживей! Где ты там?

– Далеко ли это вы собрались, сударыня?

От звука этого голоса Катя вскрикнула и резко обернулась. Григорий Потоцкий стоял у нее за спиной и с ним – трое вооруженных до зубов людей. Гришка демонстративно положил руку на эфес своей шпаги. Его лицо было перекошено от злости, правый глаз нервно подрагивал, а на скулах играли желваки. Каким-то шестым чувством девушка поняла, что ее жених все знает.

– Так куда это вы собрались, моя милая? Надеюсь, меня навестить?

Катя с трудом уняла дрожь в своем теле. Терять ей уже было нечего. Наверняка его ищейка не уехала, а все здесь пронюхала еще вчера днем.

– Нет, не вас! Я уезжаю из этого дома и расторгаю наш с вами договор!

Григорий нехорошо улыбнулся и приказал закрыть дверь конюшни на засов изнутри. Его слуги тут же исполнили просьбу. Катя попятилась спиной к стогу сена.

– Расторгаете, значит? А вы хорошо подумали, прежде чем мне это сказать? Вы знаете, что вас ждет в этом случае? Вы уйдете ни с чем. Здесь все мое, все! Вы забыли – у вас ничего нет, моя милая, даже имени! Вы можете убраться отсюда босиком, в том, в чем пришли – в тюремной робе!

– А вы меня не пугайте, не из пугливых! За меня есть кому постоять, а в ваших жалких подарках я не нуждалась, и нуждаться никогда не буду! – С этими словами она сорвала с пальца кольцо, которое он ей подарил, и бросила в ненавистное лицо. – Я расторгаю нашу помолвку, и пусть ваши люди будут тому свидетелями!

Катя с ненавистью смотрела на своего жениха, на его красивое, искаженное гневом лицо. Она осмотрелась, ища пути к отступлению или хотя бы какое-нибудь оружие, но кроме конских сбруй и уздечек в конюшне ничего не было.

– Я выхожу замуж за другого...

Она не успела договорить – князь подскочил к ней и наотмашь ударил по лицу. У девушки загудело в голове, а во рту появился соленый привкус крови. Девушка прижала руку к разбитой губе.

– Прекратить немедленно! – рявкнул Потоцкий. – Значит, так, я прекрасно знаю, кто прячется в этом доме, и на чью помощь вы рассчитываете. И если вы хотите ему смерти, то продолжайте в том же духе!

Катя побледнела, попятилась назад и упала в мягкое сено, голова кружилась, а ноги отказывались подчиняться.

– Неужели ты думала, что я позволю тебе добровольно сделать из меня посмешище? О нет, моя милая! За дверью комнаты, где ты прячешь этого подлеца, стоят мои люди. И они растерзают его на куски, стоит мне только приказать. Никто меня за это не осудит. Ты этого хочешь? Он здесь один, и он ранен – мои люди выпустят ему кишки, как свинье на бойне, если ты не поедешь со мной! А чтобы исключить погоню и всякое преследование со стороны твоего любовника, ты напишешь ему записку. Напишешь, что все, что было, это ложь, что ты просто обманула его из кокетства или из-за чего угодно, а теперь ты едешь к своему жениху, которого любишь, а ему – желаешь счастья. Ясно? В общем, мне не важно, что ты там напишешь, главное, чтобы он в это поверил. А затем мы уедем, и ты будешь дожидаться свадьбы в моем доме!

– Я не буду этого писать!

Катя с ужасом представила, что теперь будет, как жестоко с ней разделается Григорий, едва она окажется в его власти.

Потоцкий кивнул своим людям и те пошли к выходу из конюшни, на ходу заряжая револьверы.

– Нет-нет, я сделаю все, что вы хотите, только прикажите им остановиться! – Катя в отчаянье обхватила голову руками.

Потоцкий махнул рукой, и трое головорезов встали, как вкопанные.

– Бумагу и чернила, Яшка!

Долговязый и худой как щепка слуга кинулся выполнять поручение.

– Я буду писать прямо здесь?

– А что, ты думала, я дам тебе возможность войти в дом? Нет, ты теперь ни на шаг от меня не отойдешь! А письменные принадлежности я всегда вожу с собой. Вместе с доской для письма, да. Иногда мне приходится много времени проводить в седле, и я вынужден писать прямо в дороге…

Яшка появился через несколько минут и притащил с собой все, о чем просил князь.

«Дорогой Сергей Сергеевич! Простите, если обидела вас, дав ложную надежду, но то – лишь моя вам благодарность за то, что вы когда-то спасли мне жизнь. Не держите зла на меня, может, не ведала что творю, но на миг мне показалось, что я могу быть с вами… Но это – лишь на миг. Я вынуждена уехать, чтобы сохранить верность возлюбленному жениху моему и венчаться с ним в срок. Еще раз искренне прошу вас простить меня. Поправляйте свое здоровье в моем имении столько, сколько потребуется – мои люди в вашем распоряжении. Думаю, и жених мой не стал бы возражать, тем более после того, что вы для меня сделали. Буду рада ему поведать о вас и о вашей чести и благородстве. Низкий поклон вам. Прощайте. Екатерина Павловна Арбенина».

Дрожащей рукой Катя подала письмо князю. Тот вырвал у нее бумажку и жадно пробежался по ней глазами. Затем злобно ухмыльнулся.

– Вы – великая актриса, Екатерина Павловна! И в кого это у вас? Наверняка от папаши-француза! Ваша-то маменька явно большим умом не обладала… Ты, Яшка, снеси записку Марте, домоправительнице, и вели передать графу. Затем нас догонишь.

Григорий больно схватил Катю под локоть и потащил за собой.

– Идемте, сударыня, нам пора! У черного хода, нас ждет моя карета.

Она хотела вырвать руку, но князь сжал ее еще сильнее, и девушка от боли закусила губу. Во дворе она хотела обернуться на окна дома, но князь толкнул ее вперед к карете. Девушка села на роскошные белые сиденья, а Григорий – напротив нее. Она стиснула зубы так крепко, что стало больно – чтобы не зарыдать. Ну, вот и все! Теперь и правда все кончено… Соколов никогда ей больше не поверит, особенно после этого письма! А через несколько недель состоится венчание с Потоцким… И тогда возлюбленный будет утерян для нее навсегда! События развернулись столь стремительно, что все это казалось ей дурным сном – каких-то полчаса назад она целовала Сергея… Как оказалось – на прощанье! В последний раз… А теперь она в карете с ненавистным князем, который с триумфом смотрит на нее, восседая напротив! Нет, она не заплачет, не доставит ему такого удовольствия! Как только ей удастся остаться одной, она убьет себя, но этому гаду не достанется никогда! Она с ужасом представляла себе, что ее ждет в доме князя, нисколько не сомневаясь, что все правила будут уничтожены и сегодня же ночью он предъявит свои права на нее, чтобы сломить ее волю. Заставит жестоко расплатиться за свое унижение… Князь, видимо, прочел ее мысли.

– Если вы думаете, что вам удастся покончить с собой, вы ошибаетесь. В моем доме на всех окнах решетки, а вас будут стеречь мои люди, так что эту глупость можете выкинуть из головы. Скоро мы поженимся, и клянусь, я сумею вас привести в чувство!

С этими словами он достал из кармана своего камзола батистовый платочек и, смочив его водой из фляги, хотел стереть кровь с ее разбитой губы. Но девушка грубо и с отвращением оттолкнула его руку.

– Напрасно ты себя так ведешь. Ведь я могу быть нежным и внимательным. Хотя, да – брыкайся, сколько хочешь, я имею полное право принудить тебя! И не буду с тобой особо церемониться! Тебе же хуже, если не хочешь по-хорошему.

Катя бросила на него взгляд, полный презрения.

– Только силой ты и можешь! По-другому такие, как ты, не умеют.

Князь засмеялся ей в лицо.

– С тобой – нет! А зачем мне стараться? Думаю, ты уже не девственница – так чего ж мне нежиться с тобой? Хотя, судя по ужасу на твоем лице, смею предположить, что я все еще могу быть первым.

– Да, он не такой, как вы! Но сейчас я очень об этом жалею.

Князь метнул на нее полный злобы взгляд. Казалось, он снова может ударить ее, но он сдержался.

– Ну и глупец твой граф! Я бы на его месте воспользовался маленькой наивной дурочкой!

– Как же я вас презираю!

Кате хотелось плюнуть ему в лицо

– Ну и что! Презирайте, сколько хотите, сегодня ночью вы будите принадлежать мне, нравится вам это или нет!

– Ни за что, лучше смерть!

Но он снова только мерзко засмеялся.

– Вы не умрете, моя дорогая, я не позволю. Может, когда надоедите мне…

Катя отвернулась к окну. Какая теперь разница, что именно произойдет с ней, если Сергей потерян для нее навсегда… Он никогда не поверит ей и не выслушает, да и скорее всего, когда они встретятся, она уже будет княгиней Потоцкой… И откуда ему знать, что его жизнь стоила ей свободы! Весь оставшийся путь девушка молчала, не в силах думать ни о чем другом, кроме как о своей судьбе, которая изменилась так быстро и так решительно… Неожиданно полил дождь, как будто это сами небеса плакали вместе с ней. Запахло сыростью и мокрой листвой… Она всегда любила дождь, но сейчас он нагонял на нее еще большую тоску. В окне проносились деревья с желто-багряной листвой, осень полностью вступала в свои права.

– Что будет теперь с моими холопами, с Мартой и Савелием? – тихо спросила девушка, так и не повернув к нему головы.

– Мне следовало бы наказать их за то, что помогали вам и покрывали, а не сообщили немедленно мне. Продать бы их какому-нибудь проходимцу за гроши… Но я буду великодушен – они приедут к вам, но – уже после нашей свадьбы. И конечно же, если вы будете хорошо себя вести. А насчет вашего воздыхателя не беспокойтесь. Никто его не тронул. Пусть выздоравливает и убирается восвояси. Думаю, после вашего письма это произойдет довольно быстро. Да и вряд ли он будет искать с вами встречи после всего того, что вы ему написали.

Катя вскочила и бросилась к князю, ей безумно захотелось расцарапать ему лицо, впиться в его наглые зеленые глаза. Он разрушил все ее мечты, втоптал их в грязь, сломал ее жизнь, потрепал ее гордость!

Князь с силой толкнул ее на сиденье.

– Но-но, успокойтесь, моя дикая кошечка! Не то я быстро обломаю вам ногти. Я не учтив, как ваш офицер, могу усмирить вас и кнутом!

– Вы – самый подлый и самый низкий из всех людей, что я знала! Вы и ваш отец!!

– Спасибо, моя дорогая! В ваших устах это звучит, как комплимент.

Григорий сжимал руку девушки чуть повыше локтя и тащил ее к дому, хотя та и не сопротивлялась вовсе. Будь это при других обстоятельствах, Катя наверняка восхитилась бы поместьем Потоцких – все из белого камня, с величественными белыми колоннами и лепкой по периметру всего здания. Такой дом не стыдно было иметь даже царю. Впрочем, когда-то так оно и было. Великий Петр Первый подарил этот дом деду Петра Потоцкого за военные подвиги. Но у пленницы не было желания восхищаться великолепным зданием. Это была тюрьма, в которую ее заточат на всю оставшуюся жизнь…

Двое слуг в белых ливреях с нарядными галунами вышли навстречу князю, чтобы распахнуть перед ним резные двери и склониться в поклоне. Григорий не обратил на них внимания и втащил Катю в дом, а затем грубо толкнул ее на середину залы прямо к своему отцу, величественно восседающему на кушетке и курящему трубку. В зале разожгли камин, и огненные блики бросали причудливые тени на мраморный пол. Зала поражала напускным вычурным великолепием, видно было, что хозяева кичатся своим богатством.

– Здравствуй, сын мой… Но что за грубость я вижу?! Екатерина Павловна, вы ужасно бледны, присядьте. А ты, мальчишка, повежливей обращайся с женщиной!

От звука его голоса в огромной, словно королевской, зале разнеслось эхо.

– Повежливей, говоришь? – В этот момент весь гнев обманутого жениха выплеснулся наружу, как огненная лава.

– Она хотела сбежать, эта дрянь!! Опозорить нас, нашу семью, оставить меня рогоносцем, смыться с любовником… Грязная потаскуха!

– Сын! Не сметь так разговаривать в этом доме и в моем присутствии! Мы не в борделе.

– Эта… Эта дрянь приютила в моем доме Соколова! Да, отец, именно Соколова! У них, видите ли, роман! Любовь, черт подери! И они решили вместе бежать. Он – забыв о долге перед родиной, а она – об обещании, данном нам касательно свадьбы и наплевав на наше доброе имя!

Брови старого князя сошлись на переносице, а рука сжалась в кулак.

– Это правда? Ответь мне, Катерина, Григорий говорит правду?

– Да, это правда, – ответила девушка, гордо подняв голову. – Но – только это. Зато все, что вы сказали о Соколове, сударь, это ложь! Он благородный и честный дворянин.

– Благородный, говоришь? – Григорий подскочил к невесте. – А я? Я спас тебя, вытащил из монастыря, с каторги, я устроил твой побег, а ты… Неблагодарная дрянь!!

Молодой человек замахнулся, чтобы ударить девушку.

– Бейте! Вы же благородный! Вот уж не знала, что благородство заключается в том, чтобы шантажом вынудить женщину на брак, и тумаками заставить покориться!

Григорий опустил руку и быстрыми шагами направился к шкафчику у камина, чтобы налить себе водки.

Его руки тряслись, и он пролил жидкость на пол.

Петр посмотрел на Катю.

– Наша экономка Анна отведет вас в комнату для гостей. Все это время она будет с вами, чтобы вы ни в чем не нуждались, а заодно и глупостей не наделали. Мы поговорим о вашем поведении позже. А ты, сын, успокойся и присядь – нам очень многое надо обсудить, раз посыльный не прибыл по назначению. Ты меня понимаешь?..

Григорий даже не обернулся, только налил себе очередную рюмку водки. Князь позвонил в серебряный колокольчик, и в залу вошла женщина лет сорока. Видно, что крепостная, в белом накрахмаленном переднике и таком же белом кокошнике в волосах. В этом доме все отдавало педантизмом, а все слуги казались безмолвными и послушными, словно немыми.

– Анна! Проводи эту девушку в комнату для гостей, и оставайся рядом, пока я не прикажу тебе удалиться. На нее внимания не обращай и не разговаривай. Просто следи, что бы ее светлость Екатерина Павловна себе не навредили. Отвечаешь за ее здоровье своей головой! Присматривай, как за балованным ребенком. Ступайте с Анной, сударыня, и отдохните.

Как только обе женщины удалились, князь подошел к сыну и забрал из его рук рюмку и бутылку.

– Успокойся, Гришка, какая муха тебя укусила?

– Какая муха?! Она хотела сбежать с этим солдафоном, черт бы его побрал! А как же я? Я мечтал о ней! Как дурак покупал ей подарки, дни считал до нашей свадьбы…

– Но она не сбежала, и сейчас она здесь, с тобой, в твоем доме, и скоро станет твоей женой. Не волнуйся, она перебесится. Все бабы такие. Я так понимаю, что ты больше не думаешь о вашем с ней договоре?

– Какой, к черту, договор? Она будет моей! И плевать я на все хотел!

– Вот и успокойся. Ночью награди парой тумаков, чтобы посговорчивей была, а затем окружи такой лаской, чтобы искры с глаз посыпались, чтоб враз забыла своего офицера, чтоб рабой твоей послушной была! Запомни: женщины любят кнут и пряник. А теперь поговорим о более важных вещах… Значит, этот Соколов и есть пропавший посыльный? Тогда письмо по назначению не прибыло… А что, если нам перенести твою свадьбу на более ранний срок? Нужно действовать быстрее! Есть соображения, что именно могло быть в том письме?

– Даже не знаю… Вряд ли кому-то известно, что именно мы планируем, скорее всего поручено просто усилить охрану или перевезти его в другое место.

– Тогда нужно поторопиться! Попросить ее Величество ускорить дату свадьбы… Нам нужно, чтобы в этот день все были у нас под носом, расслабленные и пьяные. Особенно Орловы! Наши люди должны следить за каждым, кто будет входить в дом, а когда известие все же просочиться, он будет уже в надежном месте!

Григорий усмехнулся.

– Это довольно неплохая идея! Мировича уже перевели в Смоленский полк, и неделю назад он со своей командой отбыл в крепость. Он готов и ждет наших дальнейших указаний. С ним – тридцать восемь преданных нам солдат.

Они переглянулись.

– Я лично поеду к царице, а ты, Гришка, займись своей невестой. Куй железо, пока горячо!

– Лучше поеду к Кузнецовым, пусть пока успокоится. Вечером с ней разберусь!

И Потоцкий младший уехал. А старший допил рюмку и двинулся в сторону комнат для гостей. Пора прикрутить маленькую гадину, чтоб знала свое место и осознавала – какая великая честь досталась дочери беглого французского шпиона. Благо дело, об этих подробностях никто не знает. А ведь он может и рассказать, что дочь Арбенина вовсе ему не дочь, а так – маленький ублюдок, плод адюльтера с беглым французом. А у него, у Потоцкого, есть тому доказательства… Письма Дарьи, которые он когда-то выкрал у своего друга. Что и говорить – компромат против лисы Арбенина совсем тогда не помешал. А вот теперь и после смерти Павла тоже пригодится, чтобы держать его строптивую дочь в узде.

Петр без стука вошел в комнату для гостей и от неожиданности обе женщины вскочили с кресел. Князь кивнул экономке на дверь и та бесшумно удалилась.

– Я к вам, Катерина Павловна. Разговорчик имеется.

– Да уж, как без него!

Девушка снова села в кресло и отвернулась от гостя, всем своим видом давая понять, что ей совершенно безразлично мнение старого князя.

– А ты не ершись, я к тебе по-доброму, по-хорошему. Впрочем, как и всегда…

Их глаза встретились, и князь с удивлением отметил, что в глазах упрямой девчонки нет и капли страха.

– Мой сын тебя любит, и теперь дело не только в выгоде, а еще и в чувствах моего мальчика.

– Конечно, он хочет недоступную игрушку! Почему бы не доставить ему удовольствие любой ценой!

– О какой цене ты говоришь?! Да кто ты такая? Ты – никто, и если бы не я и не мой Гришка, гнить тебе на каторге безымянной ссыльной. Ты даже не дочь своего подлеца отца, а так… Прижитое дитя разврата от беглого шпиона. А Гришка даст тебе все, бросит титул к твоим ногам, земли и богатства, у твоих детей будет имя. Неужели ты, дура, не понимаешь этого?! Утешь его, одари любовью, от тебя не убудет. Да и Гришка красавец, полдвора по нему сохнет, так и лезут вешаться на шею.

– Мне все равно, мне на все плевать! Вы можете говорить все, что угодно! Я люблю другого!!

Катя закрыла лицо руками, чтобы князь не видел ее отчаянья.

– Ты эти глупости выкинь из головы, твоя мать такой же глупой была! Так не повторяй ее ошибок. Люби она своего мужа, как и положено жене, была бы и жива, и дочь от любовника на свет не родила бы… Да и ты бы сиротой не осталась. Ну, провела пару ночей с французом, и забудь. Нет, надо было семью и опозорить, и разрушить! И ты туда же? Люби своего лейтенанта, кто тебе запрещает… только издалека. А про мужа не забывай, и будешь кататься как сыр в масле. Я Гришку хорошо знаю! Он или все к твоим ногам бросит, или до полусмерти изобьет – нрав у него как у деда, груб он с бабами… А ты выбирай, что лучше: ласка или побои. А то и снасильничает, за ним станется. Жаль мне тебя! Не смиришься – пропадешь. – Князь подошел к ней ближе. – Вот, смотрю я на тебя… Строптивая, упрямая и такая красавица… Понимаю Гришку! Будь я годков на десять помоложе, и сам бы голову потерял. Ты даже не ведаешь, как высоко можешь подняться! Впрочем, тебе решать.

Князь ушел, хлопнув дверью и не попрощавшись, а Катя так и осталась сидеть в кресле у окна с резными решетками снаружи. Она хорошо знала, что старый Потоцкий, несомненно, прав. И не будь ее сердце так отчаянно занято Соколовым, она, уж конечно, воспользовалась бы этой ситуацией и прислушалась к голосу разума. Но сердце неумолимо побеждало – уж слишком оно кровоточило, чтобы думать о выгоде.

Девушка услышала, как вернулась ее тюремщица Анна. Она снова села в свое кресло и принялась монотонно стучать спицами.

– Анна, я есть хочу! Позаботься, чтобы меня покормили.

Женщина посмотрела на нее своими рыбьими глазами из-под белого накрахмаленного чепчика и невозмутимо сказала:

– Обед будет подан в два тридцать, сударыня.

«Ах ты, мерзкая старая ведьма! Ну, ты у меня еще попляшешь!»

– А я хочу есть сейчас! Принеси мне фрукты и воды немедленно! Плевать я хотела, во сколько вы тут едите!! Я голодна.

– Мне приказали отсюда не выходить.

– Ты наверняка знаешь, кто я? Так вот, через пару недель я буду женой князя, и я, именно я стану отдавать в этом доме приказания.

Но женщина даже не шелохнулась.

– Эй ты, старая корова, подними свой жирный зад и скажи князю, что я голодна! Или кликни слуг.

Экономка встала, смерила Катю негодующим взглядом и позвонила в колокольчик. На звон немедленно явилась молодая девушка в таком же чепце и фартуке.

– Любка, поди-ка на кухню и принеси барыне фруктов и воды. Да, и еще: фрукты порежь сама, нож сюда не тащи, и столовый прибор тоже. Захвати салфеток.

«Вот карга! Догадалась, видно, что я задумала». Катя надеялась, что ей принесут маленький ножичек для резки фруктов. Он бы совсем не помешал ей сегодня вечером, когда князь явится к ней в комнату.

Через пару минут ей принесли блюдо с самыми разнообразными фруктами, и свежими и сушеными. Девушка едва прикоснулась к ним. А вот воды попила – у нее жутко сушило горло. Потом она прилегла на кушетку. Уже смеркалось, и нужно было отдохнуть – кто знает, что ждет ее этой ночью.

Катя проснулась внезапно, и с ужасом подскочила на кушетке. Она была в комнате одна, кто-то зажег свечи и оставил ужин на подносе. Постель была расстелена, а у большого круглого зеркала стоял чан с водой. Девушка подошла к трюмо и посмотрела на свое отражение. На нее смотрела испуганная маленькая девочка с бледным лицом и растрепанными волосами. Она вздрогнула, услышав шаги за дверью, повернулся со скрипом ключ в замке. Катя зажмурилась, мысленно помолилась и решительно повернулась к двери… Но, к своему удивлению, увидела экономку Анну. Та приложила палец к губам и тихо зашла.

– Я знаю, кто вы! Вы – Екатерина Павловна, я хорошо знала вашу семью и хорошо знала Марту. Меня продали Потоцкому, ваш батюшка, много лет назад. Я помню вас совсем маленькой.

Катя с недоумением смотрела на экономку, лицо последней совершенно изменило свое выражение. И теперь она больше не казалась девушке старой ведьмой.

– Крепитесь, моя милая! Вы попали в волчье логово, хотя все могло быть и хуже…

– Куда уж хуже?! Хуже уже не бывает… – Катя в отчаянии закрыла лицо руками.

– Бывает! Конечно, бывает… Я помогу вам, чем смогу. Молодой князь уже вернулся и он мертвецки пьян. А когда он пьян, то способен на все – уж вы мне поверьте, я знаю… Вот, возьмите… – И Анна протянула ей спицу. – Это, конечно, не Бог весть, что… Но вам пригодиться, если он будет зверствовать. Пусть вас Бог хранит от этого тирана!

Катя взяла спицу у экономки, а Анна перекрестила ее и ушла, снова щелкнув ключом в замке. Что ж, хоть кто-то в этом доме на ее стороне… Пленница спрятала спицу в рукав платья, и едва она успела это сделать, как послышались тяжелые шаги за дверью, в который раз заскрипел замок и от удара чьей-то ноги та с грохотом распахнулась.

На пороге, чуть пошатываясь, стоял Григорий, его длинные светлые волосы были растрепанны, а зеленые глаза налились кровью, одежда была в беспорядке – рубашка полностью распахнута, под ней виднелась смуглая кожа мускулистого торса. Выглядел он устрашающе, и Катя замерла от страха. Не будет ей от него пощады! Она постаралась справиться с паникой, но ей не удалось унять дрожь – девушка заметила в его руке плеть. Ее глаза расширились от ужаса, а князь тем временем захлопнул дверь ногой и запер изнутри на ключ.

– Ну, что, поговорим?! – спросил он охрипшим голосом.

– Поговорим. Почему бы и нет?

Катя старалась выглядеть спокойной. Но он приблизился к ней, и княжна отшатнулась.

– Будешь корчить из себя недотрогу, тебе же хуже, – сказал Григорий, угрожающе щелкнув плетью.

– Вы можете меня избить, я в вашей власти, но тогда я вряд ли так скоро смогу выйти за вас замуж – на мне останутся следы.

– А кто вам сказал, что я буду бить вас по лицу? Все следы можно скрыть под одеждой.

Он оскалился и двинулся на нее.

– Хотя мы можем этого избежать, если ты будешь посговорчивей…

– Нет!

И девушка попятилась назад

– Нет?!

Его глаза горели безумным огнем, она читала в них приговор себе. Хотела метнуться в другой угол комнаты, но не успела – он схватил ее за руку и дернул к себе.

– С ним, небось, ты была куда согласней!

Григорий требовательно сжал ее в объятиях, она хотела вырваться, но в него словно черт вселился. Князь заломил ей руку за спину и впился губами в ее губы; она пребольно укусила его. Но обезумевшего жениха это не остановило, он продолжал с остервенением целовать ее, грубо и жадно. Катя чувствовала во рту привкус его крови. И она поняла, что он настолько возбужден и обозлен, что его сейчас ничто не остановит, разве что…

Она изловчилась, сильно толкнула его в грудь, быстрым движением достала спицу из рукава и приставила к своему горлу.

– Одно движение, князь, и я убью себя, клянусь!!

Он вначале не обратил на нее внимания и снова попытался схватить, но девушка сильнее надавила спицей на горло. Ровно настолько, что показалась кровь.

– Мне нечего терять, я уже все потеряла! Я убью себя сейчас же, если вы не оставите меня!

Князь, казалось, немного протрезвел и отступил. Теперь он с недоумением смотрел на нее.

– Вы мне отвратительны! Омерзительны настолько, что я готова умереть, лишь бы вы снова не прикоснулись ко мне!

Григорий стоял в полной нерешительности. Его руки опустились. Он смотрел на дрожащую графиню и в его взгляде, наконец, появилась осмысленность. Он протрезвел окончательно.

– Хорошо… Успокойтесь, я вас не трону.

Он сделал шаг в ее сторону.

– Не приближайтесь!

– Я не приближаюсь. Я все понял: вы презираете меня, я вам противен. Но вам придется рано или поздно смириться с моим присутствием, вы станете моей женой всего лишь через пару недель. А если покончите с собой, то что станет с вашей Мартой и Савелием? Кому нужны ваши старые слуги? Неужели вы бросите их на произвол судьбы? Я так не думаю.

– Ни шагу!

– Я не приближаюсь. Успокойтесь. Я не хочу вашей смерти. Неужели вы не понимаете, что за вашу любовь я готов душу дьяволу продать! Что я мечтаю о вас с той самой первой минуты, как только увидел. Я буду за вас бороться, я не сдамся и никому вас не уступлю. И вы станете моей женой, нравится вам это или нет. Пусть это займет чуть больше времени. Вы сделали из меня ревнивца и безумца, я готов даже на убийство пойти!

– Уходите. Мы поговорим с вами завтра, когда вы протрезвеете. И оставьте мне ключи от комнаты.

– Я пришлю к вам Анну.

Девушка убрала руку со спицей от своего горла, Григорий больше не был ей страшен. Просто, в нем горел тот же безумный огонь, что и в ней. Он любил ее, и в этом она больше не сомневалась. Что ж, из влюбленного мужчины можно вылепить все, что угодно.

– Мне нужно время, князь! Может, вы и привыкли вести себя с женщинами иначе, но не со мной. Дайте мне время или отпустите!

– Отпустить? Я дам вам время, Екатерина Павловна. Столько времени, сколько нужно, но не отпущу – так и знайте.

Он ушел, и дверь за собой не запер. Впрочем, этого можно было не делать – с самого начала она бы больше не смогла вернуться в тот дом, да и расторгнуть помолвку с Потоцким без покровительства Сергея тоже не могла.

Девушка с шумом выдохнула. Ноги тряслись от напряжения. Но она выиграла это сражение! Не стоит, конечно, расслабляться, но сегодня она победила. С Потоцким нужно быть очень осторожной, он ужасно непредсказуем и опасен. Как долго ей удастся его сдерживать – одному Богу известно, но когда-нибудь у нее не хватит сил, и он покорит ее своей воле…

Дверь тихонько отворилась, и в комнату зашла Анна. Катя бросилась к ней, как к своему спасенью, и дала волю слезам.

– Он не обидел вас, сударыня? Он ушел?

– Нет! Твоя спица помогла мне, но надолго ли?..

– Утрите слезы! Мне нужно рассказать вам кое-что очень важное! Я слышала, как они говорили между собой про того парня, с которым вы хотели сбежать. Он важный гонец, вез какие-то бумаги. При вашем с Гришкой венчании должно что-то произойти. Не иначе, как тут пахнет заговором! Задумали они что-то… Только что – не знаю.

Катя нахмурила бровки. Что ж, вполне возможно, что помимо всего прочего вокруг нее завязалась и политическая интрига. Сергею угрожала опасность, – она это поняла еще тогда, когда отряд черных всадников рыскал по ее саду. Но как все это может быть связано с ее свадьбой – она понять не могла. Да и от политики она была слишком далека. Значит, она просто пешка в чье-то игре, и дело было даже не просто в ее землях. Но в чьей игре, и что затеял этот старый лис Потоцкий?.. А в том, что это его затея, она даже не сомневалась. Что ж, в любом случае она на стороне Сергея. И нужно его предупредить! Пусть уезжает из дома на озере как можно скорее.

– Анна, милая, помоги мне! Я напишу письмо, а ты найди гонца, который сможет доставить его в дом на озере. То, что ты рассказала мне, очень важно для одного человека и, возможно, даже для его жизни. Он должен знать, что ему угрожает опасность!

– Да вы влюблены, моя деточка! Вон, как глазки заблестели и щечки разрумянились! Я сделаю все, что вы просите, пишите письмо, а я сейчас же сына Семена пошлю в дом на озере.

Девушка сжала руки экономки, в ее глазах заблестели слезы.

– Как мне благодарить тебя? У меня пока что ничего нет, но я…

– Старой Марте я много чем обязана, так что ничего мне не нужно. Может, когда-нибудь… Я принесу вам бумагу и чернила!

Утром погода изменилась, солнце сияло и нежно грело, багряные листья сверкали хрустальными каплями росы. Катя тоскливо посмотрела на дорожки в княжеском саду, усыпанные опавшими листьями. Стало невыносимо тоскливо. Девушка посмотрела на молоденькую прислужницу, которая держала на вытянутых руках наряд. Катя сбросила ночное одеяние, и с помощью служанки облачилась в принесенное ею платье. Села у зеркала, но на свое отражение даже не посмотрела. Катя теперь разница как она выглядит… Чем хуже, тем лучше! Но восторженные щебетания молоденькой прислужницы говорили об обратном. Девушка расчесывала черепаховым гребнем золотые локоны, неустанно восхваляя их необычную красоту. Наконец туалет был окончен, и княжна спустилась к завтраку в столовую. Стол, застланный кружевной белой скатертью, ломился от разных кушаний: булочки, блинчики, творожники, чашечки с вареньем и вазочки с медом. Посреди стола дымился клубами пара нарядный самовар.

Отец и сын уже начали завтракать, Петр Владимирович пил чай и читал книгу, а Григорий смотрел на пустую тарелку и нервно постукивал по фаянсу кончиком серебряного ножа. Этим утром он совершенно не походил на пьяного безумца, каким явился ей вчера ночью. Князь был аккуратно причесан, тщательно побрит и одет в дорогой бархатный зеленый камзол с белоснежным жабо и такими лацканами. Девушка вновь отметила, что ее жених довольно хорош собой. Она ни капли не сомневалась, что при дворе он вскружил голову множеству придворных дам – сейчас в это легко было поверить.

Григорий вежливо встал из-за стола и направился к ней, чтобы поприветствовать. Его ярко-зеленые глаза горели восхищением. Княжне было к лицу голубое парчовое платье, усыпанное мелким жемчугом и расшитое серебристыми нитями.

Старый князь оторвался от чтения и заметил:

– Вам очень идет голубой цвет, дитя мое. – Он снова уткнулся в книгу и продолжил: – Надеюсь, вы пришли в себя? Судя по вашему выражению лица, скорее всего – да. Вот и хорошо, потому что завтра вы приглашены самой царицей, вы и ваш жених. Ее Величество желает познакомиться с вами. Я очень надеюсь, что вы будете вести себя надлежащим образом.

– У меня для вас сюрприз, – сказал Григорий и поднес обе ее руки к своим губам. – И я хочу, чтобы вы меня простили!

Князь на минуту выпустил ее руки и хлопнул в ладоши. Дверь залы распахнулась, и в комнату зашло бессчетное количество слуг, у каждого в руках – корзина с алыми розами. Молодая девушка с восторгом смотрела на чудесные цветы.

– Вы простите меня за мою грубость, сударыня? – Григорий поцеловал ее холодные пальчики и с надеждой посмотрел ей в глаза.

– Да. – Княжна кивнула. – О Боже, где вы достали столько цветов?! – воскликнула она и достала из корзины благоухающий бутон, поднесла к лицу.

– Утром ездил в лавку цветочника и скупил все розы, – самодовольно сказал князь и подставил ей локоть, чтобы проводить к столу.

Девушка улыбнулась, и с удовольствием оперлась на руку князя. Княжна недоумевала, откуда такие перемены – Григорий словно стал другим человеком. Что ж, его нынешнее обличье нравилось ей куда больше.

Она думала о предстоящей встрече с императрицей – неужели придется изображать из себя влюбленную?! И это после того, как все ее мечты так жестоко рухнули! О, ей совершенно не хотелось играть в игры Потоцких! Но, тем не менее, при дворе побывать хотелось ужасно, увидеть царицу… Господи, да кто бы мог подумать, что она поедет на встречу с самой государыней! Она, которая еще недавно прятала в дырявый карман арестантской робы ломоть хлеба, чтобы поделиться им с голодными товарками, которые могли поубивать друг друга за жемчуг с ее нынешнего платья!