Глава 8
Венчание
Казанский собор величественно возвышался над другими зданиями, златые купола с четырехконечным крестом посередине. Основание куполов с прорезными окнами и пилястрами. Весь храм украшен барельефами и колоннами из пудожского камня с желтоватым оттенком.
Сергей смотрел на великолепное сооружение и дивился его величию. В храме венчались лишь царствующие особы, и теперь собор был изысканно украшен и приготовлен к таинству венчания. Народу собралась тьма-тьмущая. Как же, сама царица будет присутствовать на празднестве, которое она любезно разрешила провести в храме, где несколько лет назад принимала присягу!
Соколов бросил взгляд на разношерстную толпу, еле сдерживаемую колонной солдат, одетых в парадную форму. Граф посмотрел на брата, стоящего от него по правую руку, затем на Воронова – слева, разодетого в кричащий красный камзол. Тот недовольно хмыкнул.
– За что такая честь этому прохвосту? – проворчал Андрей и поправил шляпу с большим страусиным пером, которое то и дело лезло ему в глаза. Посмотрел на друга и нахмурился. Сергей только недавно оправился от ран – бледный, исхудавший, с горящими нездоровым блеском глазами, он вызывал у верного товарища щемящее чувство жалости. Хотя, конечно, Воронов не смел выразить своих эмоций вслух – это оскорбило бы Сергея. И брат и друг знали, что это венчание причиняет лейтенанту неимоверные страдания, по сравнению с которыми физическая боль – ничто. Молодой граф, вопреки положенному обычаю, был одет во все черное, словно в знак протеста, и выделялся из пестрой и нарядной толпы. Лицо – словно застывшая каменная маска: без эмоций, лишь черные, как уголь, глаза живут своей жизнью. Но Андрей слишком хорошо знал друга – тот доведен до отчаянья и готов на любые безумства. А они здесь, рядом с ним, чтобы поддержать.
Люди зароптали, затем закричали, заулюлюкали – приближался свадебный кортеж. Четверка белоснежных скакунов бренчала колокольчиками и отбивала подковами по каменной мостовой. Красивые головы благородных животных украшали султанчики, спины были покрыты золотой сбруей. Первой прибыла карета жениха.
С помощью своего лакея Потоцкий спрыгнул с подножки и осмотрел толпу торжествующим взглядом победителя. Разодетый в белый кафтан, вышитый золотыми нитями, на голове парадный парик, напудренный и начесанный по моде. Женщины восхищенно ахали и охали. Потоцкий соответствовал модному образу мужчины при дворе. Блондин, хорошо сложен, со смазливым и немного женским лицом, знатен – мечта любой женщины того времени. Но глаза князя были устремлены единственно в сторону кареты невесты, которая приближалась, извещая всех веселым перезвоном золотых колокольчиков.
Сергей повернул голову в сторону приближающегося экипажа, и сердце замерло, пропустило несколько ударов. Офицер побледнел еще больше, предчувствуя пронзительную боль, которую причинит ему встреча с изменницей. Его отвлек Глеб, ткнувший в бок брата локтем. Он указал Сергею на княжну Завадскую, приближавшуюся к ним царственной походкой павы. Она вовсе не скрывала, что направляется в их сторону. Сергей с досадой посмотрел на девушку; несомненно, при других обстоятельствах он бы не упустил возможности приударить за эксцентричной красавицей, но сейчас он не был готов к обмену любезностями. Ему захотелось, чтобы настырная княжна прошла мимо. Воронов тихо улюлюкнул и причмокнул губами. Втайне они подсмеивались над молодым графом, которого преследовала юная соблазнительница. Завадская и на этот раз всех удивила – явилась на свадьбу в ярко-алом платье, заведомо зная, что привлечет своим нарядом всеобщее внимание. Ловкая стратегия затмить невесту – разве сравнится белый с красным? Ее темно каштановые, завитые по моде волосы обрамляли хорошенькое личико аккуратными кудряшками, зеленые глаза сияли под гордо изогнутыми дугами бровей. Девушка приблизилась к ним, и мужчины галантно поцеловали протянутую им изящную ручку в алой перчатке. Красавица бросила томный взгляд на Сергея. Ее щеки вспыхнули, когда офицер сделал комплимент ее наряду. Она осведомилась о том, где так долго отсутствовал Соколов. Обменялась любезностями с Вороновым и Глебом.
Но тут всеобщее внимание привлекла невеста, которую приветствовали громкими криками. Сергей тут же забыл о княжне, и даже алое платье не помогло Татьяне Завадской – мужские взоры были прикованы к другой красавице, рты раскрыты в немом восторге.
Даже женщины не могли скрыть своего восхищения, в котором, несомненно, присутствовала и доля зависти. На девушке было роскошное подвенечное платье, расшитое выпуклыми розами – каждый бутончик результат кропотливой работы самых дорогих портних города. Открытый лиф, усыпанный мелкими драгоценными каменьями, обнажал алебастровые плечи, тонкие руки затянуты в белые перчатки, также усыпанные мелкой россыпью каменьев. Великолепные золотые волосы намеренно оставили распущенными и вплели в них крупный жемчуг, локоны сверкали на солнце, переливались, блестели и горели, вызывая всеобщий восторг. Маленькую головку украсил венок из белоснежных роз, длинная белая фата, – символ любой свадьбы, вилась, словно облако на ветру. Невеста в нерешительности окинула толпу испуганным взглядом, осмотрела лица, словно кого-то искала, натянуто улыбнулась, повернулась к жениху, который, замерев от восхищения, пожирал девушку горящими глазами. В толпе зашептались, до Сергея донеслись лишь обрывки фраз «влюбленные», «редкая красавица», «пылают страстью». Соколов помрачнел еще больше; не в силах дальше скрывать эмоции, он отвернулся от счастливой парочки. Жених с невестой и вся брачная процессия последовали к воротам храма. Белая фата новобрачной длинным шлейфом потянулась по мостовой, усыпанной опавшими желтыми листьями. Появилась карета императрицы, в воздух полетели шапки, толпа загудела, ожила, словно улей. Про венчание на время забыли, и только полный боли и ненависти взгляд офицера проводил княжну Арбенину до самых ворот. Завадская с досадой смотрела на Сергея, от ее любопытных глаз не скрылось настроение молодого графа. Она надменно сказала:
– Мне не по душе вся эта церемония, сплошной фарс! И откуда только взялась эта княжна, слухом о ней не слыхивала! И где только Потоцкий ее выискал? Поверьте, если бы не ее величество, меня бы тут не было, да и многих из гостей – тоже.
Сергею не захотелось и дальше развивать эту тему, тем более друг с братом последовали в собор.
– Вы неотразимы сегодня, Татьяна Николаевна. Впрочем, как и всегда, но сегодня даже больше.
Он снова поцеловал ей руку, щеки Завадской зарделись, вспыхнули румянцем.
– Спасибо, граф! Но, похоже, именно сегодня кроме вас этого никто не заметил. Все мужчины заняты созерцанием княжны Арбениной. Новая женщина при дворе, все лавры – ей.
– Красота физическая далеко не всегда означает красоту душевную, – с грустью сказал лейтенант и невесело улыбнулся.
– Мне кажется, что этот брак один из немногих, что заключается по любви. Вы слышали их историю? Это просто поразительно…
Княжна снова затронула больную тему, и граф не совсем вежливо прервал ее:
– Да, слышал. Простите, но я должен следовать за моими друзьями, и вынужден откланяться. Не хочу пропустить церемонию.
Граф поклонился и быстрым шагом направился к воротам. Татьяна Завадская долго смотрела вслед удаляющемуся мужчине, на ее лице отразилось разочарование. Девушка сжала руки в кулаки и закусила нижнюю губку.
– Ничего, моряк, – процедила она сквозь зубы, – придет время, и ты станешь моим! Вот увидишь!
Соколов медленно продвигался между гостями в первые ряды. Отец Михаил уже читал священное писание, стоя перед новобрачными. Граф не мог устоять перед искушением – увидеть лицо маленькой лгуньи, посмотреть в ее лживые глаза, услышать священные клятвы, которые будут произносить уста, которые так страстно целовали его всего несколько недель тому назад. Уста, которые шептали ему слова любви. Он с трудом, настойчиво пробился сквозь толпу и стал в первом ряду неподалеку от невесты. Ему был виден ее аккуратный профиль с маленьким курносым носиком и остреньким, упрямым подбородком. Уголки ее губ подрагивали, казалось, что она вот-вот расплачется. Несомненно, то будут слезы счастья. Жених одел на палец княжны обручальное кольцо, заботливо поднесенное им на бархатной подушке лакеем, настала очередь невесты, дрожащими пальцами она взяла перстень поднесла к руке жениха, хотела одеть, но кольцо выскользнуло из рук и со звоном покатилось по каменному полу. Народ замер, тихо ахнули гости. А злополучный перстень все катился, провожаемый испуганными взглядами пока не остановился у ног Соколова. «Плохая примета!» – пронесся шепот среди гостей. Под ропот толпы невеста бросилась поднимать кольцо, но офицер опередил ее и, когда девушка наклонилась, он поднял его с пола и протянул ей на раскрытой ладони. Катя подняла голову и их взгляды встретились. Граф горько улыбнулся, сердце забилось гулко-гулко, стало трудно дышать. Какая горькая ирония! Подать ей чужое кольцо… Ей, которую он мечтал назвать своей. Девушка побледнела, ее губы зашевелились, словно она хотела что-то сказать, в глазах притаилось отчаянье, дрожащей рукой она взяла перстень. Еще раз посмотрела на Сергея и вернулась к жениху, который сверлил ее гневным взглядом. В этот раз княжне удалось надеть кольцо на безымянный палец Григория. Тогда священник взял два гладких венца, сверкающих дивной позолотой, дал поцеловать новобрачным, возложил венки на их головы и снова начал читать. Он соединил правые руки молодых, провел их по храму троекратно, потом взял чашу с вином и дал испить жениху с невестой.
Сергей закрыл глаза, когда отчетливо услышал тихое «да», а затем отец Михаил провозгласил Катю и Григория мужем и женой. Молодой граф скривился, как от боли. Кто-то ободряюще похлопал его по плечу. Он обернулся, стиснув зубы и всем усилием воли стараясь держать себя в руках. Андрей с Глебом стояли позади него, но он совсем забыл об их присутствии. Они смотрели на него с искренним сочувствием. Люди весело закричали, захлопали в ладоши, а Сергей сжал руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу. Потоцкий целовал свою жену на глазах у ликующих гостей. Мысль о том, что этой ночью он будет ласкать ее прекрасное тело, была просто невыносимой.
«Я сейчас не выдержу, я убью его! Его и ее! Нужно немедленно убираться отсюда», – пронеслось у него в голове.
– Держи себя в руках! – прошептал брат. – Ни одна женщина этого не стоит! А тем более та, которая тебя не любит.
Все бросились поздравлять молодых, а друзья потащили Сергея к выходу, на свежий воздух. «Все кончено!» – пульсировало у него в голове так безжалостно и жестоко. «Чужая жена, не твоя…» До последнего момента он надеялся на чудо. Вдруг невеста передумает или что-то помешает им… Но этого не произошло, и ему придется терпеть этот ад до самого вечера. Смотреть на них и сгорать на медленном огне жгучей ревности.
– Давай сбежим!
Голос Воронова вывел его из оцепенения. Офицер отрицательно покачал головой. Ну, уж нет! Он не слабак, он будет держать себя в руках! Он не доставит ей удовольствия насладиться его болью.
– Когда весь этот балаган кончится, едем по бабам! И – никаких возражений! – отрезал Андрей.
Знатные гости направились к экипажам, чтобы продолжить гуляния в поместье Потоцких, где ожидался фейерверк и пышный бал.
Имение было готово к пышному торжеству. Аллеи сада украшены разноцветными гирляндами цветов, повсюду бьют фонтаны, играет музыка. Гости собрались у парадного входа, осыпают жениха и невесту лепестками роз.
Катя едва держалась на ногах, голова кружилась, подгибались колени. Хотелось кричать и биться в истерике, бежать отсюда, куда глаза глядят. Но она мужественно шла рядом с мужем и даже улыбалась гостям. Григорий бросал на нее страстные взгляды, но его она даже не замечала. Она думала о том, другом, которого любила всем сердцем, которое чуть не выскочило из груди, когда она увидела лейтенанта в кругу гостей. Девушка заметила графа, как только вышла из кареты. Его и красавицу Татьяну – они мило беседовали и в ее сторону Сергей даже не посмотрел.
Инцидент с кольцом добил ее окончательно. Большей иронии даже представить себе нельзя! Сергей подал ей проклятый перстень и смерил взглядом, полным ненависти и презрения. Ей не верилось, что эти же глаза смотрели на нее с обжигающей страстью – от нее не осталось и следа. Ей захотелось исчезнуть, раствориться в воздухе…
Двор и лестницы заполонил народ, люди пили и болтали в предвкушении грандиозного праздника. К молодоженам подошла сама царица, и Катя присела в глубоком реверансе.
Но Екатерина Алексеевна тронула ее за плечо, заставляя подняться.
– Встаньте, моя милая! А вы, князь, еще раз повторяю, выбрали себе в жены редкую красавицу. Достойный цветок при моем дворе. Вы лишили меня возможности иметь прелестную фрейлину!
Григорий самодовольно улыбнулся и ответил:
– В вашей свите и так самые красивые женщины. Но им никогда не затмить вас, ваше Величество!
– Ох, льстец Григорий Петрович! Ну и льстец!
Екатерина Алексеевна пригрозила ему пальцем и удалилась в сопровождении своих приспешниц.
Музыканты заиграли полонез и по правилам жених с невестой закружились в своем первом танце по просторной зале, освещенной тысячами свечей. Слуги разносили закуски и выпивку на золоченых подносах. Ничто не предвещало беды – после полонеза планировался роскошный обед. Столы уже ломились от обилия яств и напитков. Вечер продолжит грандиозный бал.
Никто не заметил, как слуга пролил водку на стол у окна, и бутыль покатилась по скатерти, расплескивая содержимое на пол. Испуганный холоп побежал за тряпкой и ведром с водой. В этот момент один из пьяных гостей опрокинул канделябр с зажженными свечами прямо на залитую водкой скатерть. Пламя вспыхнуло неожиданно, тоненькой змейкой побежало по столу, скатерть вспыхнула, и огненные языки принялись поглощать все на своем пути. Уже через минуту они перекинулись на бархатные портьеры и взвились к потолку. Раздался пронзительный крик – у кого-то из женщин загорелось платье. Люди в панике вскочили из-за столов, опрокидывая содержимое фужеров, а огонь, словно голодный зверь, тут же слизывал пролитую жидкость и мигом перекинулся на соседние столы. Все бросились к главному входу, пламя заскользило по полу вслед за ними. Музыка тут же стихла и зала наполнилась криками. Дым клубился и быстро заполнял помещение, гости толкали и давили друг друга.
Сергей с друзьями и другими мужчинами разбивали окна стульями и помогали людям быстрее выбраться наружу из огненного ада. Кто-то таскал ведра с водой и песком, в надежде унять разбушевавшийся огонь… Но все было тщетно – языки пламени охватили уже половину здания, отвоевывая у людей сантиметр за сантиметром, заставляя отступать все дальше. Вдобавок ко всему рухнула огромная люстра, придавив своим весом несколько человек, а за ней с грохотом обвалилась деревянная балка с потолка.
Братьям Соколовым удалось переправить большую часть гостей наружу через разбитые окна. Теперь они подбирали раненых и передавали в руки мужчин, стоящих под окнами во дворе. Сергей пробирался сквозь завесу дыма в поисках пострадавших и тут заметил женскую фигуру, прижавшуюся к колонне неподалеку от него, услышал крики о помощи. Мужчина подбежал к ней и узнал молодую княжну. Татьяна Завадская тут же бросилась ему на шею и бессильно обвисла в его руках. Он подхватил девушку на руки и понес к выходу из полыхающего здания…
Катя сидела в карете, куда принес ее муж – они в числе первых выбрались из дома сразу же, как только начался пожар. Григорий тут же оставил княгиню и побежал помогать остальным людям. Пока не прибыли пожарные с насосами и бочками с водой, нужно было воевать с огнем своими силами.
Рядом с Катей сидела юная Печерникова с братом. Девушка заливалась слезами, а Антон пытался ее утешить, хоть и трясся сам как осиновый лист, чем вызвал у Кати волну презрения. Она с трудом сдержалась, чтобы не сказать юноше, что считает его трусом – вместо того, чтобы прятаться здесь, в карете, он мог бы помочь, таская ведра с водой.
Анастасия прятала лицо у него на груди, платье висело на ней жалкими обгоревшими лохмотьями, она громко причитала о том, что «напрасно приехала на эту свадьбу».
Катя повернула голову и посмотрела на горящий дом, на весь ад, который там царил. Все бегали, кричали, выносили раненых и мертвецов. И девушке стало страшно: а вдруг и с ее любимым случилось что-то ужасное. Вдруг он лежит раненый и зовет на помощь, а она сидит здесь, сложа руки.
Княгиня решительно встала и вылезла из кареты. Ну, уж нет! Она не будет ждать неизвестно чего, она найдет лейтенанта сама! Может быть, ее навыки в медицине пригодятся ей – нужно помочь раненым, оказать первую помощь. Катя решительно направилась к полыхающему и утопающему в черном дыму зданию. Люди сновали туда-сюда, бегали солдаты, давая распоряжения, девушка ускорила шаг, но тут ей преградили дорогу.
– Дальше вам нельзя, немедленно вернитесь в карету, сударыня!
Катя посмотрела на измазанного в саже мужчину в обгоревшем нарядном камзоле, покрытом копотью, и подумала, что где-то уже видела его. Что он кого- то смутно ей напоминает… Да ведь это – Глеб Сергеевич Соколов, брат Сергея! Девушка так обрадовалась встрече, что даже улыбнулась.
– Сударь, Господи, какое счастье, что это вы! Вы узнали меня?
– Да, конечно я вас узнал, Екатерина Павловна. Немедленно вернитесь в безопасное место! – Мужчина серьезно посмотрел на нее и жестом показал в сторону карет и экипажей.
– Глеб Сергеевич, умоляю, скажите мне – где он? И я уйду. С ним все в порядке? Он жив?!
Девушка вцепилась в рукав его камзола и с отчаяньем в глазах заглядывала в лицо майора.
– Конечно же, ваш муж жив, сударыня! Он просто ранен, порезался битым стеклом, немного обгорела одежда… Его унесли. Возможно, даже, уже везут в поместье на озере.
Он попытался освободиться от ее цепких пальцев. Но она впилась в его руку еще сильнее.
– Нет, это мне не важно! Где ваш брат? Что с ним? Он цел?!
Глеб в недоумении посмотрел на девушку.
– Конечно, цел. Вон он, видите? Спасает раненых.
И граф показал пальцем на лейтенанта, несущего на руках девушку в алом платье, которая обхватила его шею обеими руками и прижалась к его груди. Катя разжала пальцы – офицер бережно нес Татьяну Завадскую, прильнувшую к нему всем телом.
– Да, вижу... – пробормотала Катя побелевшими губами. – Спасибо.
Она медленно пошла обратно к карете, а старший Соколов проводил ее сиротливую фигурку долгим взглядом, полным недоумения.
Княгиня вернулась в свою карету, и Настя Печерникова тут же накинулась на нее.
– Где вы ходите? Мы изволновались все! Приходил слуга от вашего мужа, нас попросили отвезти вас в дом у озера. Григорий Петрович ранен, его уже увезли в вашей карете. Брат хотел пойти вас искать.
– Отчего же не пошел? – ехидно спросила Катя и откинулась на мягкое сиденье.
Антон избегал ее взгляда и ничего не ответил.
– Вот она я, поехали. Теперь-то чего ждем?
Только сейчас девушка почувствовала, как сильно она устала, но больше всего одолевали думы об офицере и княжне Завадской… Что ж, эта особа одержала верх. Она могла себе позволить то, о чем Катя и не мечтала теперь – оказаться в объятиях Соколова. Татьяна молода, свободна, а она теперь – чужая жена, презренная лгунья и обманщица… Девушка проглотила слезы. Скорее домой, к Марте! Там она будет плакать, сколько ей захочется, спрячет лицо на мягкой груди кормилицы и даст волю слезам. Одно хорошо – эта проклятая свадьба наконец-то закончилась.
Показались повозки с пожарниками, вслед за ними кони тянули бочки с водой, паровые и ручные насосы, свернутые пожарные рукава и прочее снаряжение. Но огонь уже так разбушевался, что вряд ли удастся спасти роскошное поместье, разве что просто усмирить пламя и потушить его, оставив тлеть и дымиться руины именья ее мужа. Но Катя не сожалела о том, что этот дом сгорел. Для нее он был тюрьмой все эти несколько недель. Теперь она вернется к Марте и Савелию.
Сергей чувствовал, что он совершенно выбился из сил, сильный кашель душил его, а дым разъедал глаза и обжигал легкие. Он чувствовал, как пощипывает кожу, и ноют едва зажившие раны. Но в доме все еще могли быть люди, он слышал их стоны из густой пелены дыма. Под обломками потолочной балки точно оставался еще кто-то – Сергей видел носок сапога. На помощь пришел брат, и они с трудом разгребли горячие куски дерева, показались ноги в черных кожаных сапогах. Мужчина был зажат огромным куском рухнувшей люстры и явно был без сознания, но живой – Сергей тронул его руку, чтобы убедиться в наличии пульса. От огня его спасли именно обломки, но он, скорее всего, успел надышаться дымом и гарью. Глеб склонился над ним и повернул на спину. То был отец жениха – Петр Николаевич Потоцкий.
– Нужно вынести его отсюда! – сказал Глеб и наклонился над князем. Вдруг майор замер, затем его рука потянулась к камзолу Потоцкого.
– Что ты делаешь? – удивился Сергей.
Глеб взял пальцами одну из пуговиц и пристально всмотрелся в ее рисунок, предварительно протерев поверхность от пепла и сажи. В витых листьях гравировки красовались две заглавные буквы – «П.В.».
Братья переглянулись, оба подумали об одном и том же. Сергей достал из-за пояса кортик и, срезав пуговицу, сунул ее в карман. Затем, расстегнув камзол князя, чтобы тому легче дышалось, он заметил во внутреннем кармане краешек белой бумаги и бросил взгляд на Глеба. Тот едва заметно кивнул, и юноша достал конверт и сунул за пазуху. В дом набились пожарники, они-то и помогли братьям вынести князя наружу. Вокруг имения почти никого не осталось, лишь повозки с трупами.