Глава 43

— Приготовить арбалеты, — скомандовал ла Валетт.

Ромегас поднес ладони ко рту и выкрикнул команду громовым голосом, пересиливая шум дождя. Приказ повторами разнесся по всей стене, и арбалетчики, подняв оружие, нацелились.

Томас бросил взгляд вдоль линии укреплений. Провалов в стене было едва ли не больше, чем уцелевших участков, а сошедшие в ров каменные осыпи представляли собой вполне удобные насыпные дороги, подступами ведущие к защитникам. Была попытка возвести на месте брешей что-то вроде брустверов, но, разумеется, для врага это было не препятствие: дунь — и рассыплются. Он оглянулся на внутреннюю стену — не видать ли там Марии, — но намокшие фигуры на подмостке смотрелись все на одно лицо.

— Турок на подступах ждет неприятный сюрприз, — с холодным сарказмом заметил Ричард. — Арбалетов они никак не ждут.

Томас кивнул. Если бы не дождь, вражеский приступ, несомненно, предварила бы мощная канонада со стен вкупе с огнем из аркебуз, а так нападающая сторона вступала в бой без урона. Потому и прут без страха. Ну да ничего, это поправимо. Самые прыткие успели вырваться вперед, а главная сила катила сзади; по такой прорве не промахнешься. Ла Валетт поднял руку и ждал, когда дистанция сократится до сотни шагов.

— Пора, — дал он отмашку.

Еще пока Ромегас голосом доносил приказ, по стене раздалось клацанье, и арбалетные замки выпустили тяжелые короткие стрелы, неуловимо мелькнувшие сквозь дождь во врага. Секунда, и скопища османов стали озадаченно приостанавливаться. Кое-кто из сарацин опрокидывался и извивался в грязи, другие кулями валились навзничь; были и такие, что, пошатнувшись, пытались на ходу выдрать из себя колючие наконечники. Некоторых сразило наповал.

Арбалетчики не мешкая опускали оружие, вставляли ступню в торцевое стремя и снова натягивали тетиву, спеша вложить в желоб очередной болт. Самые сноровистые успели сделать второй выстрел, тоже безошибочный, и турки убыстрили бег, чтобы скорее добраться до стены, не став при этом жертвами устарелого оружия.

Поискав взглядом вражеского военачальника, тюрбан Мустафа-паши Томас различил в гуще его промокшего воинства. Спеша вперед, да так, что внушительный головной убор на нем колыхался, прославленный генерал султана то и дело призывно взмахивал ятаганом. Генерала окружала стайка телохранителей-янычаров, один из которых нес личный штандарт Сулеймана, покачивая им из стороны в сторону. В такт его движениям мотался из стороны в сторону набухший от влаги конский бунчук: вот они мы, с вами, о славные воины пророка Мухаммеда!

Вот первый турок добрался до рва сбоку от бастиона и полез по мокрой каменной кладке; намокшие одежды льнули к нему, словно складки морщинистой кожи. Один из арбалетчиков на стене прицелился и попал ему стрелой в основание шеи. Сарацин грянулся вниз лицом и задрыгался в агонии, а секунду спустя он уже скрылся под ногами прущих следом. Их одежда, доспехи, кожа, оружие — все было в дождевой измороси. Враги спешили через осыпи, десятками валясь под стрелами. В последний момент защищавшие брешь солдаты отбрасывали арбалеты и выхватывали кто меч, кто палицу или пику. Воздух вокруг бастиона наполнился стуком оружия о щиты, звоном и лязгом клинков, сдавленными криками и ругательствами. А надо всем этим взвивались вопли тех, кто получил ранение или увечье, — все это в звонком шуме дождя, неустанно сеющегося на шлемы, зерцала и пластины панцирей.

— Готовьсь! — скомандовал Ромегас бастиону.

Не прошло и секунды, как о парапет стукнула верхушка штурмовой лестницы. Томас с поднятым мечом оказался там в тот момент, как за ее верхнюю перекладину ухватилась пара смуглых рук и появился шипастый шлем. Меч рубанул лезущего по плечу, но, прорвав одежду, наткнулся на кольчугу. Тем не менее сила удара умяла турка вниз, а его рука онемела настолько, что выпустила перекладину. Хрюкнув, он свалился с лестницы и, недолго повисев на одной руке, отцепился и канул вниз. Однако следом, осторожно косясь на парапет, уже карабкался другой.

— Ричард! — позвал Томас. — Лестница! А ну, копьем! Быстрее, мальчик мой!

Защищая голову, турок поднял щит, а сам между тем продолжал взбираться. Рубящий удар отскочил без пользы, и следующий Томас решил сделать колющим. Но турок был не так-то прост и уверенно его отвел. Вот сарацин уже коснулся рукой парапета, норовя с лестницы перемахнуть на бастион. Тут подоспел Ричард. В вихре движения он поддел древком перекладину и налег со всей силой. Глаза сарацина тревожно расширились; он покачнулся. Ричард наддал, и лестница опрокинулась в ров, унося на себе нескольких воинов ислама.

По всей протяженности стены в жестоком поединке схлестнулись сотни людей. Но численность сторон разнилась настолько, что защитники неизбежно должны были отступить. Все больше лестниц утыкалось снизу в бастион; вот уже в бой ввязался и сам Великий магистр с офицерами и охраной. Надо было удержаться любой ценой. В тот момент как Ричард вгонял копье в какую-то оскаленную харю, Томас обернулся и увидел, что ла Валетт, держа прочный упор, наступает с пикой на янычара, который, взобравшись по лестнице, одной ногой уже ступил на парапет. Великий магистр выхлестнул пику вперед, но янычар своим широколезвенным ятаганом вовремя блокировал удар. Ла Валетт отдернул острие и заученным, как на плацу, движением невозмутимо повторил выпад. На этот раз он в последний миг поднырнул острием, так что ятаган махнул мимо, а пика вошла в живот.

Лицо османа мучительно исказилось; он выронил ятаган и ухватился обеими руками за древко, которое продолжало гладко в него входить. Затем он свалился вниз, а пика с такой же гладкостью из него вышла. Ромегас, оттеснив своего командира, ухватился за верхушку лестницы и с рычанием крутнул, сбросив ее в провал под тревожные крики тех, кто по ней лез.

С высоты бастиона было видно, что в нескольких местах защитников уже теснят от брустверов. Почуяв уязвимые места, турки с удвоенной яростью разбивали хлипкие препятствия и, наседая, рвались через руины вперед. Вблизи приткнулась еще одна лестница. Как только наверху появилась рука, Томас рассек ее чуть ли не вместе с перекладиной. Рука с воем исчезла, а Ричард своей пикой в очередной раз оттолкнул от стены лестницу, тоже под вой.

— Там! — рявкнул, указывая, Ромегас, и Томас, обернувшись, увидел, что один из старших рыцарей и двое сержантов сдерживают нескольких янычаров, которым удалось утвердиться на дальнем конце бастиона.

— Иди в помощь Ромегасу! — обернулся Томас к Ричарду. — Я здесь сам управлюсь.

В глазах у юноши мелькнуло беспокойство, но он с кивком, от которого с лица посеялись брызги, побежал через бастион на выручку Ромегасу. Снова стук дерева по камню, и снова рядом ткнулась лестница. По ней карабкался бородач в шипастом шлеме, обмотанном сверху тюрбаном. Турок злобно пучил глаза, а с густой бороды ему на панцирь стекала вода. Высунувшись над парапетом по пояс, янычар от удара рыцаря прикрылся щитом. Лезвие сшибло щит вниз, но при этом, увы, со звоном сломалось.

— Ха! — торжествующе рявкнул турок и, перебрасывая ногу на парапет, выхватил ятаган.

В руке у Томаса оставался лишь зазубренный обломок длиной с локоть. Маловато будет. Тем не менее он напустился на сарацина. Нога, как назло, поскользнулась, и удар получился хилым. Они сшиблись у парапета лицом к лицу. Турок напряженно скалился, силясь высвободить себе место для размаха ятаганом. Томас в свою очередь попытался левой рукой приткнуть противника к стене. Конечность словно ожгло, и она непроизвольно ослабила хватку, обвиснув вдоль туловища. Тогда он, согнув правую руку, нанес удар из-за кромки щита. Обрубок скрежетнул по нижним пластинам панциря, и тогда Томас, отдернув руку, примерился ниже и ударил еще раз, чувствуя, как на этот раз лезвие удачно входит в пах.

Сарацин взревел, брызнув слюной Томасу в лицо. Ручкой ятагана он ударял сбоку по мариону — раз, и другой, и третий, — в то время как Томас отчаянно вонзал обрубок в жизненно важные органы врага. Тут нога снова поскользнулась, и Томас упал, а осман тяжело грохнулся сверху, вышибив из груди весь запас воздуха. Когда он попытался встать, Томас дернул рукоять вбок, отчего лицо сарацина исказилось болью. Тем не менее неимоверным усилием он тяжело откатился на сторону. При этом с чмоканьем выдрался из тела обрубок лезвия, и хлынувшая кровь обагрила боевую перчатку по самое запястье. Рана была смертельной, и бородач, нависая на коленях над Томасом, вполне это понимал. Выбив щитом обрубок меча, он с уже мутящимся взором поднял ятаган, метя Томасу в лицо.

Шум боя вокруг как будто замер. Внимание к себе приковывал лишь тускловатый блеск ятагана; казалось, что ужасом скована каждая частица тела.

Внезапно турок запрокинул голову: в горло ему вонзилось острие копья. Распластавшись у парапета, он издал булькающий звук, и из его губ с журчанием вырвался кровяной фонтан. На ноги Томас поднялся с помощью жесткой сухой руки ла Валетта.

— Сэр Томас, вы ранены? — с беспокойством посмотрел Великий магистр.

— Нет, сир.

Помимо общего потрясения, воевать мешало лишь жжение в левой руке.

— Тогда подыщите себе другое оружие.

Ла Валетт все так же бдительно оглядел бастион, а за ним и стену. Видно было, что османы закрепляются на ее оставшихся участках и по-прежнему пробиваются через бреши. Численное превосходство неприятеля лишало защитников шанса.

— Линию мы не удерживаем, — констатировал Великий магистр. — Придется отступать к внутренней стене.

Он повернулся к Ромегасу, который сейчас совместно с Ричардом добивал забравшегося на башню турка. Труп они вдвоем сбросили на тех, кто снизу карабкался на бастион, после чего Ричард быстрым движением копья опрокинул лестницу. Бастион пока оставался за защитниками, хотя двое из лежащих в лужах тел были в сюрко с крестами Ордена. Еще одно, припертое к парапету, безудержно дрожало с развороченным до костей лицом.

— Капитан Ромегас! — позвал ла Валетт. — Ко мне!

Подошедшему рыцарю он указал на людей, отчаянно удерживающих вдоль стены линию обороны.

— Как только я со своим штандартом займу позицию вон там, возле ворот, давайте сигнал отступать ко внутренней стене. Сами же с остальными оставайтесь здесь и удерживайте бастион.

Возле тела, что трепетало у парапета, Томас заметил поверженный штандарт.

— Боюсь, сир, знамя у нас остается без опеки.

— И вправду, — согласился ла Валетт. — В таком случае эта честь выпадает вам, сэр Томас. Берите штандарт и вместе с вашим оруженосцем следуйте за мной.

Томас окликнул Ричарда, а сам здоровой рукой поднял штандарт и умостил на плече. Втроем они спустились к основанию бастиона. Вход в него охраняли двое солдат, которые по приказу ла Валетта подняли железные засовы и отворили массивную дверь. Следом за Великим магистром Томас с Ричардом пересекли открытое пространство за спинами людей, которые все еще держали оборону против натиска сарацин. Ширина повозки, выполняющей сейчас функцию моста, позволяла одновременно проходить только двоим, и таким образом они ступили на последний рубеж обороны Биргу. Ла Валетт, крякнув от усилия, взобрался на подмосток первым, Ричард помог Томасу и замыкающим шагнул на подмосток.

Повернувшись лицом к бастиону, Великий магистр поднял руку и, постояв секунду-другую, сделал взмах. Ромегас махнул в ответ. В следующую секунду шум битвы и дождя прорезал звук трубы. Те из защитников, что не были сейчас вовлечены в схватку, не мешкая повернули и вместе с ранеными начали отходить под защиту внутренней стены. Сражающиеся стали выходить из схватки с врагом, вначале осмотрительно пятясь, а затем уже торопливо покидая стены или сбегая по осыпям на ровное место.

Едва до турок дошло, что именно происходит, как по их рядам прокатился победный рев, и они метнулись вперед, горя жаждой нагнать и истребить нечестивцев, что так долго держали их под стенами, и положить конец осаде, стоившей жизни несметному количеству единоверцев. Османы хлынули в бреши, рубя тех, кому не хватило расторопности вовремя откатиться, а также тех, кто в горячечном пылу боя не стал отступать и дерзко встал на пути, предпочтя бегству смерть под кривыми сарацинскими клинками.

— На-ка, возьми мой корд.

Томас обернулся и увидел, что Ричард протягивает ему ручку своего длинного кинжала. Он с благодарностью принял удобное оружие, переместив штандарт в левую руку и обвив снизу ногой, чтобы древко прилегало к левому плечу.

Ричард, опустив наконечник копья на неровную кладку парапета, мрачно смотрел, как неприятель скатывается по осыпям на открытое пространство. Слева, в двух десятках ярдов от Великого магистра, было видно, как одному из солдат помогает перелезть через стену Мария. Люди все возрастающим числом взбирались по переброшенным наружу лестницам; другие спешно втягивались в проем по мосту — в основном раненые, которым трудно было влезать по лестницам. Ла Валетт зорко следил, чтобы забраться успели по возможности все, кто ищет убежища за внутренней стеной. А сзади уже торопились преследующие их османы, те, что успели сбежать с насыпей на утоптанную землю. Где-то невдалеке от Томаса клацнул арбалет, и один из ретивых турок, вскинув руки, полетел наземь с болтом в колене. Стрелы замелькали чаще, на таком близком расстоянии попадая в цель почти безошибочно. Сарацинам пришлось умерить пыл: замедлив ход, они стали припадать к земле, укрываясь щитами. Это дало отступающим драгоценные минуты, чтобы добраться до лестниц.

Тут в одном из провалов показался Мустафа-паша в сопровождении своего штандартоносца. Указуя ятаганом на внутреннюю стену, военачальник гаркнул команду, по которой турки, взревев, с новой силой устремились вперед. Снизу у лестниц все еще толпились люди, выжидая своей очереди. Задние из них оборачивались, накреняя пики или готовя для удара клинки и палицы.

— Поднять лестницы! — скомандовал ла Валетт. — Живо!

Среди тех, кто не успел, послышались крики отчаяния, а последние счастливчики взлетели на перекладины и перескочили через парапет. Они же помогли втянуть на стену лестницы. Те, кто остался снаружи, в отчаянии цеплялись, мешали, и их приходилось стряхивать. Одна из лестниц по недогляду упала наружу, подарком врагу.

— Закрыть ворота! — крикнул ла Валетт солдатам, караулящим повозку, и те, подняв дыбом, примотали ее цепями к железным скобам, запечатав таким образом небольшой проход, а затем поднялись на стену, прихватив арбалеты для стрельбы по перепачканной орде, несущейся к последнему оплоту христиан — ни дать ни взять, чумазая нечисть из преисподней. По всей длине укрепления арбалетчики спешили использовать последний шанс сократить число нехристей, и в слякотные лужи попа́дали еще десятки турок, пронзенных смертоносными болтами.

На глазах у Томаса ковылял к стене последний из защитников, в тщетной попытке спастись от врага. Он был ранен в ногу и спешил как мог, одну руку простирая к товарищам на стене в умоляющем жесте: спасите, братья. Вот бедняга поскользнулся и упал. Он еще нашел силы подняться, с перемазанным грязью лицом и розовой дырой беззвучно кричащего рта. Но его нагнал бритый наголо бородач в звериной шкуре, обеими руками поднявший для удара копье. Острие он вогнал солдату в спину между лопаток, и оно, блестя кровью, вышло через грудь, а лицо христианина мучительно исказилось, и он упал ничком, мгновенно затоптанный прущей следом дикой лавиной.

Число защитников на внутренней стене оказалось достаточным, чтобы сместить большинство женщин и детей, которые в свою очередь бросились собирать сзади каменья и прочие годные к метанию предметы, и с пронзительными криками ненависти швыряли их со стены, да так, что те градом стучали по шлемам и щитам наступающих. И кстати, наносили вполне ощутимый урон, попадая по лицам и неприкрытым головам тех фанатиков, что шли на приступ без доспехов и вообще воевали у Сулеймана из одного лишь желания сеять смерть среди неверных и принимать мученическую кончину. Но вот турки приблизились к стене и, разделавшись с последними из врагов, утиснутых в смертельной западне, стали тыкать снизу копьями в лица нависающих с невысокой стены защитников.

Видно было, как, подавшись вперед, усердствует копьем ла Валетт: точным ударом он проткнул плечо одному из штурмующих, отдернул и воткнул острие в грудь другому, в горло третьему… Вскрикнул Ричард: наконечник пики прорвал ему рукав и ужалил руку. Дернув порванный рукав на себя, юноша вонзил в обидчика копье. Какое-то время у подножия стены царила сутолока, и плотно спрессованные сарацины были легкой мишенью для тех, кто сверху рубил, колол и обстреливал их орущую массу в халатах и доспехах. Но вот толпа раздалась перед теми, кто набежал сзади с лестницами и стал с ходу приставлять их к стене, для которой они были несоразмерно длинными и нелепо торчали кверху. По ним, мешая друг другу, тут же принялись карабкаться басурманы, полыхая желанием поскорее добраться до защитников Биргу.

В тот момент как справа, как раз между Томасом и Ричардом, качнувшись, приткнулась лестница, Томас поднял кинжал. Первого подлезающего турка он ударил по руке, но тот как будто не почувствовал боли: дико взметнулся и уставился шальными немигающими глазами. Окровавленной рукой он выхватил ятаган, махнув широченным лезвием так, что точно снес бы рыцарю голову, не успей тот уклониться. Турок прошипел проклятие и хотел замахнуться сызнова, но прежде чем он успел это сделать, в переносицу ему прилетел камень, и из разбитых ноздрей брызнула кровь. Крупно моргнув, сарацин замотал головой, и в этот момент Ричард тупым концом копья сбил его обратно, туда, где колыхались клинки, копья и шипастые шлемы его кровожадных собратьев.

Мустафа-паша погонял своих демонов указаниями ятагана; отверстый рот его был искажен натужными выкриками призывов. Погодя, паша двинулся в сторону внутренней стены; толпа под нажимом телохранителей раздавалась в стороны. Какое-то время его продвижение было заметно по бунчуку, что колыхался над неспокойным морем шлемов, тюрбанов, бритых голов, клинков и копий.

— Сир! — крикнул Томас ла Валетту, указывая на штандарт Сулеймана. — Посмотрите вон туда!

Великий магистр вгляделся в указанном направлении и заметил, что вражеский военачальник движется непосредственно к нему.

— Ему нужен я.

— Именно, — кивнул Томас. — Потому вам не мешало бы сойти со стены, сир.

— Ну уж нет. Судьба наша висит на волоске. Я должен оставаться здесь, где меня видят мои люди.

Ла Валетт чуть качнулся от вскользь ударившего по наплечнику протазана. Один из янычаров, влезши на плечи товарищам, попробовал дотянуться до Великого магистра, за что получил от него хладнокровный удар копьем в грудь, причем насквозь.

Султанов бунчук неуклонно приближался. Вот людская мешанина разомкнулась под деловитым натиском янычаров, освобождающих место своему военачальнику и его личным телохранителям. Это были рослые, могучего сложения воины в нарядных доспехах и с тяжелыми ятаганами; отборные рубаки из элитных частей Сулейманова войска. Двое из них выхватили у рядовых сипахов лестницу и приставили ее к стене, прямо напротив Томаса со знаменем Ордена Святого Иоанна. Сверху теперь отчетливо виднелось жухлое, мокрое от дождя лицо Мустафа-паши. Он что-то крикнул своим людям, указав при этом на Томаса. Один из янычаров немедленно припустил вверх по лестнице. Баррет махнул кинжалом, но янычар оказался проворен и, увернувшись, схватил и стиснул рыцарю запястье, одновременно переставляя с лестницы на парапет свой грязный, с загнутым носком башмак. Другой рукой он тянулся к ятагану. Томас силился высвободиться, но янычар был определенно сильнее и, чувствуя это, злорадно скалился.

— Наш штандарт! — тревожно воскликнул ла Валетт.

Ричард, находившийся двумя шагами правее, уже привычным движением опрокидывал лестницу. Как только она упала, он кинулся на янычара. Тот вовремя разглядел опасность и выпустил Томасово запястье, вскинув руку для отражения удара. У него получилось отбить острие на сторону, но в эту же секунду пришедший в движение Томас два раза кряду хватанул ему по руке кордом. Янычар с воплем ярости и боли рубанул наотмашь ятаганом, так ударив плашмя по нагруднику, что Томас потерял равновесие и, качнувшись на краю подмостка, кувырнулся с него, увлекая за собою и штандарт.

По стене прошел стон; из-под стены же, наоборот, донесся гул одобрения. Янычар перенес на стену вторую ногу и, дико размахивая ятаганом, ринулся на Ричарда, который отчаянно блокировал удары древком копья — по счастью, железным. На стену перемахнул еще один янычар и стал надвигаться на ла Валетта, настороженно посматривая на чутко подрагивающее острие накрененной пики. Затем перескочили еще двое, а за ними и штандартоносец с бунчуком Сулеймана, которым он принялся размахивать над парапетом. Поднявшийся на ноги Томас здоровой рукой подхватил штандарт Ордена, оставив корд на земле.

— Держитесь! — орал он направо и налево. — Стойте твердо!

— Гоните их прочь! — громогласно взывал Великий магистр. — За Бога и святого Иоанна! Смерть басурманам!

Мимо мелькнули фигуры; Томас заметил мальца лет двенадцати, не старше, который, вскочив на стену, бесстрашным воробушком набросился на атакующего Ричарда янычара. Дотянуться до него ребенок не мог из-за роста и колотил кулачонками снизу куда придется. Турок, злобно скосив глаза, схватил мальчика за волосы и так саданул головой о парапет, что мозги полетели наружу; обмякшее тело он не глядя отшвырнул прочь, и оно упало неподалеку от Томаса. Воздух пронзил вопль отчаяния и ярости; какая-то худая растрепанная женщина, встав над телом, швырнула в янычара камень. Удар пришелся в цель: шершавый край рассек бровь так, что из-за хлынувшей крови турок был вынужден отереться. Это стоило ему жизни: воспользовавшись секундной утратой бдительности, Ричард вогнал янычару в живот копье и, рванув в обе стороны древко, выдернул острие обратно. Враг грянулся с подмостка, где женщина, успевшая схватить другой камень, фурией набросилась на него и с горловым истошным воплем стала исступленно наносить ему удары по лицу, круша его всмятку, так что по щекам ее стекали кровь, слезы и струи дождя.

А вперед уже неудержимо рвались другие женщины и дети; облепляя всем скопом янычаров, они стаскивали их со стены и в буквальном смысле растерзывали. На эту животную ярость, струхнув, изумленно взирал вражеский штандартоносец. Зрелище расправы так его занимало, что он даже не заметил, как к нему сбоку подскочил Ричард, который, бросив копье, хватил его кулаком по скуле, разорвав кожу острыми, как у кастета, шипами латных перчаток. Он ударил его несколько раз, после чего ухватился за древко штандарта в отчаянной попытке им завладеть. Вдруг среди боя возникло затишье: обе стороны следили за поединком.

Штандартоносец упорно сносил удары. Вначале он пробовал отбиваться левой рукой, затем ему удалось сомкнуть ее на горле у Ричарда. Лицо у юноши мучительно исказилось. Тем не менее он судорожным усилием продолжал наносить удары изо всех своих убывающих сил.

Внезапно голова врага запрокинулась, и он, вконец оглушенный, с утробным стоном пошатнулся. Хватку он ослабил и, запнувшись, свалился за парапет, в то время как Ричард вырвал штандарт из его рук, под восторженный рев защитников поднял его и, язвительно помахав туркам султанским бунчуком, презрительно швырнул его за стену, где тот шлепнулся в слякоть.

Штурмующая орда замерла. И вот передние начали подаваться вспять; по нестройным рядам прошло движение, общему позыву последовали остальные. На стену рядом с Ричардом влез Томас; воздев высоко над головой штандарт Ордена, он вызвал взрыв ликования у остальных защитников. Было видно, как внизу грозит ятаганом Мустафа-паша, понукая своих немедленно возобновить атаку. Некоторые, приостановившись, поворачивали обратно, но тут пущенный кем-то со стены камень угодил военачальнику по подбородку и сбил на колени; из глубокой раны потекла кровь. Это вызвало скорбное завывание у тех, кто стоял рядом, и порыв к отступлению сделался безудержным. Телохранители Мустафа-паши незамедлительно подняли своего сиятельного командира и заспешили с ним обратно к провалу. Постепенно вспять обратилось все османское войско.

— Гнать их! — скомандовал ла Валетт. — Идти за ними следом! Нельзя допустить, чтобы они удержали главную стену!

Приказ разнесся по стене, и через парапет волной стали скатываться защитники, устремляясь за сарацинами вдогонку. Рыцари, солдаты, женщины, дети — все бросились настигать врага, хищно набрасываясь на тех, кто отстал. Со стены зрелище было откровенно неприглядным. Это был уже не бой, а дикарски безжалостная бойня. Женщины и дети набрасывались на турок с ножами, топорами и дубинами, круша и растерзывая их так, что дождю оставалось лишь смывать кровавые клочки. Вон какая-то старуха, подняв окровавленную голову павшего янычара, с победоносным воплем отсекла ей бороду.

— Ричард! — окликнул ла Валетт. — Подберите вражеский штандарт. Это ваш трофей. Затем следуйте за мной.

Втроем они дождались, когда снимут с цепей и снова опустят повозку. Тогда Великий магистр, Томас и Ричард сошли со стены и, пройдя через проем, тронулись через груды всюду разбросанных тел и возвратились на бастион, где Великого магистра с широкой улыбкой приветствовал Ромегас. Он указал в сторону вражеских позиций. Внизу от внешних укреплений Биргу откатывался вал убегающих. А вдоль стены и на осыпях провалов ликовали под дождем солдаты и горожане, на разные голоса презрительно крича в спины уходящему неприятелю.

— Слава Всевышнему, — приглушенно сказал за спиной у Томаса Великий магистр. — Мы выстояли.