Глава 17
Постум поместил обоих центурионов в одну комнату, чтобы их было легче сторожить. Макрон терпел первые дни заключения достаточно спокойно, а Катон, изнывая от бездействия, сидел у окна и глазел на стены форта. Вокруг жизнь текла размеренно и неторопливо: посты сменялись через равные промежутки времени, солдаты вставали на рассвете, час занимались муштрой, потом отправлялись на завтрак. Потом — снова муштра, пока солнце, поднявшись высоко, не обрушивало на форт и окружающую пустыню невыносимый жар. Тогда солдаты прятались в тень — оставались только часовые, охраняющие стены в знойной духоте, от которой даже ящерицы спасались, цепляясь за стены в поисках тени и ожидая, когда пройдут душные полуденные часы.
Дважды в день охранники приносили еду и с готовностью выполняли требования по поводу еды и питья, поскольку центурионы официально не считались арестованными. Пока. Окно комнаты выходило в узкий проулок между штабным зданием и одноэтажным лазаретом. Катон подумывал спрыгнуть в проулок и сбежать из-под стражи, но понял, что это бессмысленно. Чего они добьются? Из форта им не уйти, а любая попытка покинуть комнату даст Скрофе повод бросить их в клетку. Так что Катон, с растущим чувством досады и беспокойства, сидел у окна и обдумывал положение.
Размеренно шли дни; патруль вышел из форта и промаршировал в легком облачке пыли, которое можно было еще некоторое время видеть за приземистыми башенками главных ворот.
Еще через несколько дней, когда солдаты когорты прятались от полуденного солнца, Катон сидел у окна, уперев подбородок в кулаки и уставившись на далекие предгорья, где начиналось вади, ведущее к Хешабе.
— Центурион… — произнес тихий голос.
Катон встрепенулся и обернулся к Макрону:
— Слышал?
Его друг крепко спал на своей койке.
— Центурион, я здесь, внизу.
Катон осторожно высунулся из окна и увидел Симеона, прижавшегося к стене. Проводник помахал рукой и приветственно улыбнулся.
— Симеон! Что ты здесь делаешь?
— Ш-ш! Не так громко. Нам нужно поговорить. Лови.
Проводник прицелился и метнул веревочную петлю, которую Катон неуклюже поймал и стал искать, к чему можно привязать веревку.
— Погоди, — попросил он Симеона, подошел к Макрону и потряс друга за плечо.
Макрон шевельнулся, потом резко сел, моргая.
— Что? Что случилось?
— Молчи, — тихо сказал Катон и сунул ему веревку в руки. — Держи.
Макрон недоуменно посмотрел на веревку.
— Это зачем?
— Просто тяни — помоги мне.
Катон вернулся к окну и кивнул в проулок, потом ухватился за веревку, упершись ногой в подоконник. Макрон почувствовал, как напряглась веревка, и вцепился в нее мощными руками — кто-то карабкался по наружной стене, кряхтя от усилий. Чьи-то пальцы вцепились в подоконник, и Симеон, подтянувшись, ввалился в комнату.
— Какого хрена ты тут делаешь? — спросил удивленный Макрон.
Симеон бросил тревожный взгляд на дверь и прижал палец к губам.
— Говори тише, центурион.
— Извини, — прошептал Макрон и пожал запястье проводнику. — Рад тебя видеть! Я устал от этих болванов, что носят нам еду. Что происходит?
— Я пытался с вами поговорить, когда доставил послание прокуратора в форт, но префект на следующий же день отправил меня по окрестным деревням узнать новости о Баннусе. Я вернулся только сегодня утром.
— Ну? — Катон вопросительно поднял брови. — И как настроение в деревнях?
— Не очень. Я шел пешком — якобы с праздника в Иерусалиме, — но ко мне относились с подозрением. Те, кто вообще соглашался отвечать, много не болтали. Похоже, силы Баннуса растут день ото дня. Говорят, он пообещал доказать жителям, что римлян можно победить. Уже ходят слухи, что он пророк. Или даже мессия. И что у него есть могущественные союзники, которые помогут смести римлян с наших земель и сбросить в море.
Катон сердито кивнул. Именно этого он и опасался. Время уходит, окрестности Бушира могут полыхнуть восстанием в любой миг. Римлянин пристально взглянул на проводника.
— Зачем ты вернулся в форт?
— Меня послал центурион Флориан, велел присмотреть за вами и убедиться, что вы в безопасности.
— В безопасности? — Макрон хохотнул и обвел рукой комнату. — Уж мы-то в полнейшей безопасности, взаперти… Нам не грозит никакая беда. Если только не начнется восстание. А тогда нам, конечно, крышка. Симеон, извини, один момент…
Макрон повернулся к Катону и сказал на латыни:
— Пора пускать в ход твой свиток.
Рука Катона машинально потянулась к кожаному ремешку на шее; Симеон с любопытством глядел на центурионов.
— Нет, рано, — возразил Катон. — Как только мы его предъявим, наша миссия здесь станет ясна. Лонгин поймет, что к чему, и поспешит замести следы.
— Это если он замешан в чем-то, — напомнил Макрон. — Послушай, если он замышляет что-то против императора, что мы теряем? Лонгин станет паинькой, прекратит плести заговоры против Клавдия и остаток своих дней проведет с оглядкой, ведя себя как образцовый гражданин. Чем дольше мы тянем с твоим документом, тем меньше возможностей удержать под крышкой все, что тут заваривается. Нужно брать командование над Второй Иллирийской сейчас же. Необходимо найти Баннуса и раздавить его, прежде чем он наберет достаточно сил, чтобы уничтожить нас и поднять мятеж. Пусть мы потеряем шанс доказать, что Лонгин — предатель, зато не допустим открытого восстания в Иудее.
Катон, глядя на друга, оценивал доводы Макрона. В его словах был смысл, даже если они не сумеют выполнить главный план Нарцисса и раскрыть заговор в сердце восточной провинции.
— Хорошо, — кивнул Катон. — Но как? Нельзя же показать свиток Скрофе и велеть ему убираться.
— Почему?
— Представь, что он не подчинится, бросит нас в клетку, а документ уничтожит.
— Тогда нужно все проделать при свидетелях.
— Но как? И здесь, и в его кабинете мы окажемся с глазу на глаз.
— Верно. — Макрон нахмурился, потом щелкнул пальцами. — Отлично, скажем другим офицерам, чтобы пришли на встречу.
— Как? — Катон обвел рукой комнату. — Нас стерегут.
Макрон кивнул в сторону Симеона.
— Он передаст. Расскажет офицерам. Тем, кого еще не купил Скрофа. Начиная с Пармения.
— Это сработает, — согласился Катон. — Но как Пармений узнает, когда начинать?
— Симеон проследит. Мы скажем охране, что хотим поговорить со Скрофой. Как только нас выведут отсюда или Скрофа выйдет из штаб-квартиры и направится сюда, Симеон приведет Пармения и остальных к нам. Когда появятся свидетели, мы достанем императорский документ и дадим пинка под зад Скрофе.
— Прекрасно. — Катон поскреб подбородок. — Ты получишь управление когортой, и что дальше?
— Покончим с Баннусом.
— Для этого нужно больше людей.
— Что ж, попросим Лонгина о подкреплении.
— С чего бы ему хоть как-то помогать нам?
— Поверь мне, — улыбнулся Макрон, — очень даже есть с чего. Если Лонгин узнает, что Нарцисс пристально следит за ним, он захочет доказать верность императору всеми способами.
— Верно. Но нам нужны легкие войска, кавалерия и все прочее. Тяжелая пехота ни к чему. Лонгин наверняка пришлет бойцов из вспомогательных когорт. И потом, думаю, можно попросить помощи у других гарнизонов. — Катон повернулся к проводнику и снова перешел на греческий: — Симеон, ты говорил, у тебя родственники в Набатее? В Петре?
— Верно.
— Они сопровождают торговые караваны в Аравию?
Симеон кивнул.
— Можно уговорить их помочь нам против Баннуса? В конце концов, его люди нападают на караваны отсюда до Декаполиса.
Проводник цыкнул зубом.
— Трудно сказать. Из-за префекта Скрофы Вторая Иллирийская заслужила дурную славу в Петре. Многие купцы остались бы довольны, если бы гарнизон Бушира разрушили.
— Значит, нужно снова завоевать их дружбу.
— Легче сказать, чем сделать, — улыбнулся Симеон. — Слов будет маловато, центурион. Их можно убедить только делами.
— Ага! — Макрон потер руки. — Будут им дела. У меня есть идея насчет караванов — как заставить разбойников впредь держаться подальше.
Катон и Симеон выжидательно посмотрели на него.
— Не всё сразу, — улыбнулся Макрон. — Во-первых, нужно разобраться с префектом Скрофой. Пора сказать ему словечко. Но сначала тебе, Симеон, придется кое-что для нас сделать.
Макрон понизил голос и начал излагать план.
Постум постучал в дверь.
— Входите! — раздался голос префекта.
Задвижка поднялась, и дверь распахнулась, впуская Постума, а за ним — центурионов Макрона и Катона. Они прошагали к столу Скрофы. Постум остановился на почтительном расстоянии, центурионы последовали его примеру. Адъютант, переглянувшись со Скрофой, многозначительно коснулся меча.
— Макрон и Катон, как приказано, командир.
— Благодарю, Постум.
— За дверью четыре солдата, командир.
— Я уверен, они не понадобятся, но не отсылать же их прочь, раз уж пришли. Итак… — Скрофа выпрямился в кресле. — Что все это значит? Что такое важное я должен услышать?
Макрон взглянул на Катона, и тот едва заметно кивнул в сторону окна, выходящего на двор. Форт безмятежно грелся на солнышке. Макрон откашлялся и заявил:
— Нам нужно обсудить ситуацию.
— Какую ситуацию?
— Э… касательно командования когортой. — Макрон тянул время, нарочно говорил неспешно, словно тщательно взвешивал каждое произнесенное слово. — То есть речь идет о правильной церемонии… э… передачи власти от нынешнего командира и о принятии командования назначенным командиром… э… мной. Как-то так… командир.
— Давай к сути, центурион, — нетерпеливо отрезал Скрофа и выставил палец в сторону Макрона. — Не трать мое время. Говори толком. Скажи, с какой стати я должен прерывать дневной отдых, чтобы слушать тебя, или я немедленно отправлю вас обратно.
— Хорошо, — кивнул Макрон. — Я скажу. Твое командование когортой закончено. Задержание меня и моего товарища незаконно. Дорожные поборы, которыми вы занимаетесь на караванных путях на твоей территории, — нарушение долга и злоупотребление положением, за что я еще выдвину обвинения против тебя и центуриона Постума, как только приму командование Второй Иллирийской. — Макрон замолчал, перевел дыхание и бросил взгляд в окно. Двор оставался пуст. Центурион глубоко вздохнул и продолжил: — Более того, к обвинениям против тебя я добавлю, что ты с помощью провокаций сознательно подверг опасности мир в римской провинции Иудее и…
— Молчи! — прервал Скрофа. — Это бессмыслица!
— Я еще не договорил.
— Этого достаточно. Центурион Постум!
— Командир!
— Отведи этих двоих обратно в квартиры. И больше не позволяй им тратить мое время.
— Слушаюсь, командир.
Катон с нарастающим беспокойством следил за разговором, чувствуя, как учащается пульс, и понял, что пора действовать. Ему не хотелось себя выдавать, но иного выхода не было.
— Погодите!
Он зацепил кожаный ремешок на шее и вытянул из-под туники футляр со свитком.
— Это еще что? — спросил Скрофа.
Катон открыл крышку футляра и достал пергаментный свиток. Подойдя к столу, развернул документ и разгладил на поверхности, чтобы префекту было удобнее читать.
Скрофа немедленно узнал императорскую печать и удивленно взглянул на Катона. Центурион постучал по документу.
— Читай, командир.
Префект ознакомился с полномочиями, которыми Нарцисс наделил Макрона и Катона, а Постум, обойдя стол, уставился на документ через плечо начальника.
Катон, дождавшись, пока Скрофа закончит изучать написанное, нарушил молчание.
— Как видишь, мы имеем право действовать именем императора во всех землях, подвластных Риму, включая провинции Иудея и Сирия. И теперь мы применяем наше право в соответствии с данными полномочиями. — Катон перевел дух и продолжил: — Ты освобождаешься от командования Второй Иллирийской когортой.
Скрофа, ошарашенный, оторвал взгляд от пергамента.
— Не смей так со мной разговаривать!
Макрон с улыбкой навис над столом и постучал по документу.
— Прочти еще раз, малыш. Мы можем действовать, как пожелаем. Делать все, что пожелаем. А теперь, гражданин, буду тебе благодарен, если ты освободишь мое кресло. У меня дела. И дел по горло — благодаря тебе.
Скрофа не слушал. Его глаза перечитывали написанное, словно там что-то могло измениться. Центурион Постум выпрямился и рассмеялся.
— Документ поддельный. Вы двое его изготовили, пока кисли в своих квартирах.
— Неужели? — Макрон покачал головой и улыбнулся. — Взгляни на печать, Постум. Тебе она должна быть хорошо знакома.
— А я настаиваю, что это подделка. Если вы двое надеетесь что-то тут изменить, то вы глупее, чем я думал.
Со двора послышались голоса. Катон поспешил к окну и посмотрел вниз. Вслед за Симеоном центурион Пармений и еще несколько офицеров прошли под аркой. Симеон посмотрел наверх и помахал рукой. Из проулка между казармами появились еще офицеры, направляясь к квартире префекта. Катон почувствовал, как гнетущее напряжение, скопившееся в животе, начало отпускать. Он взял документ со стола и, прежде чем Скрофа и Постум опомнились, развернул пергамент в окно так, чтобы его видели люди внизу.
— Офицеры! По приказу императора Клавдия и Сената Рима префект Скрофа смещен с командования Второй Иллирийской когортой. С этого момента командир когорты — центурион Макрон. А теперь сделайте одолжение, присоединитесь к нам в кабинете префекта Макрона.
После краткого замешательства, к огромному облегчению Катона, офицеры прошаркали в главные двери здания. Скрофа застыл, словно громом пораженный. Постум мгновенно просчитал последствия происходящего, и страх исказил его симпатичные черты. Макрон расхохотался, не в силах сдержать радостного возбуждения: ему удалось взять реванш у префекта и его помощника. Он потянулся к Постуму и хлопнул того по груди.
— Ну и кто теперь глупее, а?
