Глава 16

— Похоже, мы влипли, — задумчиво произнес Макрон, когда Катон закончил рассказывать ему о патруле по окрестным деревням.

Пармений взял заложников во всех селениях, включая Хешабу, и теперь сорок человек томились в сарае, накормленные и напоенные, но без разрешения выходить. В дни, последовавшие за происшествием в Бет Машоне, Пармений не упоминал о судьбе Кантия и резко пресекал любые попытки Катона заговорить на эту тему. Смерть товарища ожесточила солдат; это сказалось на том, как они вели себя с деревенскими, которые попадались под руку. Меры Скрофы не усмирили местных жителей, а вызвали еще большую ненависть по отношению к Риму. Катон не сомневался, что ряды шайки Баннуса в ближайшие дни увеличатся за счет молодых людей из деревень, где побывал Пармений.

Катон разделся, оставшись в одной набедренной повязке, и старательно счищал с кожи пыль и грязь. Макрон редко видел своего друга столь мрачным.

— Не вижу, чем мы можем помочь, Катон, — заявил старый центурион, глядя в потолок. — Скрофа втянул офицеров в дорожные поборы с караванов; остальные стараются ничего не замечать и падают духом. Солдаты жалуются, что не получают долю трофеев, а Скрофа, похоже, подталкивает местных к открытому бунту. Если это случится, Вторая Иллирийская крепко сядет в лужу — по крайней мере, если командовать будет Скрофа, что, впрочем, надеюсь, ненадолго. Мы со дня на день получим от прокуратора подтверждение моих полномочий.

— Это если сообщение дошло до Кесарии.

— Что ты имеешь в виду?

— Если офицер, которому поручено доставить сообщение, тоже в доле, то, подозреваю, он не будет торопиться, чтобы Скрофу сместили. Послание может пропасть.

— Ну это вряд ли.

— Посмотрим. А если нарочный попал в засаду? А если сообщение дошло до прокуратора, но приказ был потерян на обратном пути?

Макрон приподнялся на локте и уставился на Катона:

— Развлекаешься, чтоб тебя?

— Просто перечисляю возможности. — Катон пожал плечами и промокнул кожу шерстяным полотенцем. — И потом, ты не назвал еще и половины наших проблем.

— Будь добр, просвети меня. Мне тоже не помешает немного развлечься.

— Ладно. — Катон сел на койку напротив Макрона и уперся локтями в колени. — Как ты уже сказал, когорта в плохой форме. Местные жаждут нашей крови. Если Лонгин в самом деле задумал спровоцировать восстание, то он почти добился своего. Мы столкнемся с выросшими силами Баннуса, вооруженными до зубов, без надежды на подкрепление или хотя бы на эскорт, чтобы добраться до безопасного места. Больше всего меня заботит Баннус. Сейчас он вожак разбойников, но если сумеет собрать силу, достаточную, чтобы бросить нам вызов, то объявит себя мессией. Разумеется, он просто очередной претендент на это звание, однако если он обзаведется многотысячной армией, снабженной парфянским оружием и доспехами, то будет выглядеть убедительно в глазах иудеев. А восстание, распространившись за пределы округи, охватит всю Иудею.

— Да конечно! — Макрон расхохотался. — Брось, Катон, этого не будет.

— Почему?

— У них нет ни единого шанса. Кучка крестьян и пастухов против профессиональных солдат? Вспомогательные когорты легко распугают кучку крестьян и приведут местных жителей в чувство. Даже если они замышляют восстание, то сообразят, что сирийские легионы у них на пороге. Сколько бы ни было мятежников, им не сравниться с легионами. А если местные проявят строптивость — легионы налетят и втопчут их в пыль.

— Да, — согласился Катон. — Я уверен, что им это известно…

— Но?..

— Не знаю. — Катон нахмурился. — С того момента, как мы появились в этой провинции, у меня чувство, что мы в трутнице. От малейшей искры все полыхнет, и Иудея покроется пожарами. Если окажется, что подозрения Нарцисса обоснованны, тогда никакой помощи из Сирии не будет.

— Да. Но Баннус и его ребята этого не знают.

— Точно? — Катон поднял голову. — Не уверен.

Макрон фыркнул.

— А теперь что придумал? Что Лонгин заключил сделку с каким-то полудиким варваром-бандитом, прячущимся в холмах? Тебе не кажется, что это за уши притянуто?

— Не совсем, — устало ответил Катон. — Если Баннус узнает, что Лонгин откажется выступать, то поднимет восстание, зная, что противостоять мятежникам будут только вспомогательные когорты. Этого достаточно, чтобы подтолкнуть его к действиям. А Лонгин, получив восстание, может оправдать просьбу о подкреплении. Оба получат то, чего хотели. Совпадение? Вряд ли.

Макрон помолчал.

— Римский генерал идет на сделку с бандитом… Ужасно даже подумать.

— Нет. Обыкновенная политика.

— Но как Лонгин связывается с Баннусом?

— Должен быть какой-то посредник. Опасная работа, конечно, но за хорошую цену Лонгин наверняка найдет кого-то, кто отыщет Баннуса и даст понять, что легат обещает не вмешиваться. Тогда останется только подтолкнуть местных к восстанию, а Скрофа с Постумом великолепно потрудились, чтобы раздуть пожар недовольства.

— Раздуть пожар недовольства? — Макрон улыбнулся. — Ты тайком стихи не сочиняешь?

— Просто выражение такое. Макрон, не отвлекайся. — Катон собрался с мыслями и продолжил: — Я не уверен, что сам Лонгин точно понимает, чему потворствует. Похоже, Баннус связался и с парфянами. Думаю, они обещали ему оружие для его людей. Конечно, они в этом не призна́ются. Все, что им удастся сделать, чтобы расшатать власть Рима на Востоке, входит в одну большую игру, обычную для парфян. Однако если они узнают о договоренностях Баннуса с Лонгином, то сразу увидят возможность поквитаться с Римом раз и навсегда. Как только Лонгин покинет Сирию с восточными легионами за спиной, руки у Парфии будут развязаны. И если они не станут медлить, то захватят Сирию, Армению, Иудею, Набатею, а может, даже и Египет. — Глаза Катона расширились, когда до него дошел смысл его собственных слов. — Египет! Если они захватят его, то наложат лапу на житницу, которая кормит Рим. Они смогут вынудить Рим к миру на любых условиях, какие пожелают.

— Остынь! — Макрон поднял руку. — Ты гоняешься за призраками. Вспомни, Катон, ты же просто перечисляешь возможности. — Центурион улыбнулся. — Еще очень далеко до того, чтобы положение стало угрожающим для Рима.

Катон не удержался от улыбки, сообразив, куда завели его собственные рассуждения. Тем не менее ставки слишком высоки, а времени, чтобы принять меры, совсем мало. Пока не придет подтверждение о назначении Макрона префектом Второй Иллирийской, два офицера мало что могли предпринять — только наблюдать, как разворачиваются события.

— Верно. Буду думать о том, что происходит здесь и сейчас.

— Пока что это самое лучшее.

Катон кивнул, достал свежую тунику и натянул ее через голову.

— А ты? Как прошел патруль с Постумом?

— Не считая мелкой стычки с грабителями, я разобрался в маленьких шалостях, которыми занимаются Скрофа и большинство его офицеров. Они взимают с набатейских караванов дорожные поборы — простые и незамысловатые. Они принуждают владельцев караванов платить, а иначе на караван нападают грабители и скрываются с добычей. Постум любезно предложил мне войти в долю. Нужно ли говорить, что я вежливо отказался, хотя соблазн был велик.

— Представляю.

— Так или иначе, у меня появилась идея, как положить конец их жульничеству. Но сначала я должен принять командование и связаться с людьми в Петре.

Катон с любопытством поглядел на друга:

— Всего несколько дней тут, и уже дела с местными. Я в восторге.

— Разумеется. — Макрон был доволен собой. — Давненько у меня не возникало такой идеи. Жду не дождусь посмотреть на лица грабителей, когда они попробуют напасть на следующий караван, который пойдет по нашей земле.

Макрон продолжал улыбаться, и Катон в конце концов сдался:

— Ладно. Я заинтересовался. Сделай одолжение, объясни свой блестящий план!

Раздался громкий стук в дверь, и Катон, досадливо покачав головой, крикнул:

— Войдите!

Дверь распахнулась. Вошел один из писарей Скрофы, встал смирно и отсалютовал Макрону.

— Префект ждет тебя в штаб-квартире немедленно.

Центурионы обменялись взглядами, и Макрон ответил:

— Хорошо. Придем, как только центурион Катон закончит одеваться.

— Командир! — писарь нахмурился. — У меня приказ позвать только тебя.

— Ты позвал. А дальше я сам разберусь. Иди.

— Да, командир. — Писарь отсалютовал и повернулся к выходу.

Катон посмотрел на Макрона:

— В чем дело?

— Думаю, Скрофа хочет разобраться с разногласиями, возникшими у нас с центурионом Постумом во время патрулирования.

Катон не смог скрыть раздражения:

— Прекрасно. Опять драка?

— Вроде того. Постум очень хотел сравнять счет, как только вернемся в форт. Видимо, решил действовать по официальным каналам. Пожалуй, ты мне понадобишься как свидетель.

Префект Скрофа был не один, когда Макрон и Катон появились в его кабинете. Постум стоял позади и чуть сбоку от командира. Оба повернулись навстречу вошедшим.

— Давно пора, — резко сказал Скрофа. — А что здесь делает центурион Катон? Я его не звал.

— Я попросил его, — ответил Макрон. — Мы явились, как только получили сообщение.

Скрофа несколько мгновений смотрел на Макрона:

— Пока я префект Второй Иллирийской, я старший в форте. Так что ты подчиняешься мне, центурион Макрон.

— Это справедливо, командир. — Макрон наклонил голову. — То есть пока ты префект.

Скрофа поджал губы, пытаясь справиться с приступом гнева, вызванного ответом Макрона. Потом глубоко вздохнул и продолжил:

— Очень хорошо. Я думаю, мы прекрасно друг друга поняли. Но я бы на твоем месте не торопился заменять меня. Еще какое-то время.

Постум кашлянул.

— Командир, я уверен, что центурион Макрон прекрасно знает порядок. Может, мы займемся действительно важными делами?

— Что? — Скрофа раздраженно взглянул на подчиненного. — Впрочем, ладно. — Он снова повернулся к Макрону и, собравшись, заговорил более официальным тоном: — Центурион Постум подал официальную жалобу о твоем поведении в связи с тем, что имело место во время патрулирования.

Макрон не удержался от короткой улыбки в ответ на напыщенный слог префекта и тяжеловесные формулировки.

— Что смешного, центурион?

— Ничего, командир.

— Что ж, ты ударил центуриона Постума в присутствии его солдат, а потом захватил командование и приказал атаковать каких-то арабов, препятствовавших продвижению каравана.

— Препятствовавших продвижению… — Макрон не удержался от смеха. — Отличный подбор слов, центурион Постум. Если хочешь сказать, что я принял командование твоими солдатами, чтобы спасти караван от грабителей, потому что ты этого не сделал, — тогда да, я согласен с твоим заявлением.

Постум, задрав подбородок, ответил:

— Слова неважны. Дело в том, что я был законным начальником этих солдат, а ты узурпировал мою власть.

— Потому что ты не справился со своими законными обязанностями. — Макрон ткнул в Постума пальцем. — Ты бы сидел на заднице и позволил грабителям уничтожить караван.

— Это несущественно для обвинений, которые я выдвинул против тебя.

— Несущественно? — Макрон рассмеялся. — Именно по этой причине мне пришлось принять командование.

— А избиение коллеги-офицера? — вмешался Скрофа, нависнув над столом. — Это как? Ты отрицаешь?

— Нет. И я сделал бы это снова, — отрезал Макрон. — И не зря. В общем, если действительно хотите попробовать, я с радостью предстану перед настоящим военным трибуналом в Риме. Мое право — требовать этого, вы прекрасно знаете. Итак, префект, желаешь продолжать эту глупость?

Скрофа мгновение разглядывал Макрона, потом расслабленно откинулся на спинку кресла и выдавил улыбку.

— Вряд ли это необходимо, центурион Макрон. Я просто хотел уведомить тебя о дисциплинарных обвинениях, которые могут быть тебе предъявлены. Правильно или нет, но ты допустил серьезные нарушения военного кодекса, и в моей власти отдать тебя под трибунал. При желании я мог бы провести его в сокращенной форме, здесь в форте.

— Мог бы, — согласился Макрон. — Но и я мог бы настаивать на своем праве подать прошение императору на слушание в Риме. Думаю, мы оба понимаем, как может все обернуться, учитывая, что за дела тут творятся.

Это был тупик, и всем это было ясно. Все молчали, затем Скрофа снова заговорил в прежней умиротворяющей манере:

— В этом нет необходимости, центурион. Давай согласимся, что ты вел себя неподобающе, и ты пообещаешь не допускать впредь подобных нарушений военного кодекса. В конце концов, мы же не хотим, чтобы ты принял командование когортой, имея за плечами неприятные разногласия, так? — Скрофа улыбнулся. — Далее, я могу понять, что ты, возможно, видишь вещи не так, как мы. Ты и центурион Катон недавно появились в провинции и не привыкли к тому, как здесь делаются дела. Думаю, центурион Постум согласится, что чересчур бесцеремонно пытался познакомить тебя с мероприятиями в отношении караванов, проходящих по землям, которые охраняет Вторая Иллирийская.

— Это мягко говоря, командир.

Скрофа весело рассмеялся и облизал губы.

— Могу заверить тебя, в этом нет ничего необычного. Так поступают все подразделения на этой границе.

— У меня иные представления, командир, — вмешался Катон. — Мне сказали, что такие… э… ваши мероприятия начались только после появления в форте центуриона Постума.

— Это какая-то ошибка, — объяснил Постум. — Я исправил положение дел в интересах офицеров когорты.

— Естественно, — улыбнулся Макрон. — Все ради других, центурион Постум.

— Если я служу своим интересам, так же как и интересам императора, то не вижу в этом вреда.

— Сомневаюсь, чтобы набатейские караванные картели согласились с тобой.

Постум пожал плечами.

— Они соглашаются.

— У них нет выбора, — отметил Макрон. — Они платят, или ты оставляешь их на милость пустынных грабителей. Вряд ли это помогает скрепить добрые отношения между Набатейским царством и Римом. Будь я подозрительным, я бы решил, что вы намеренно подрываете и наши отношения с Набатеей, и спокойствие на землях вокруг форта.

На лице префекта мелькнуло тревожное выражение, и он быстро взглянул на подчиненного, ища поддержки.

— Что ты имеешь в виду, центурион Макрон?

— Человек со стороны может подумать, что вы нарочно пытаетесь подорвать безопасность этих земель.

Катон, стоящий у плеча Макрона, вздрогнул. Его друг был близок к тому, чтобы выдать их истинную миссию. Он слегка ткнул в пятку Макрона мыском сапога. Ветеран бросил на приятеля испепеляющий взгляд и снова повернулся к Скрофе.

— Ну и по какой же причине я бы так поступил? — фальшиво рассмеялся префект.

— Узнаем. И скоро, — тихо ответил Макрон. — Как только я приму командование, то приложу все силы, чтобы раскрыть ваши игры, и, может быть, сам проведу сокращенный трибунал.

— Хорошо, что напомнил. — Скрофа откинулся на спинку кресла и, сложив ладони, переплел пальцы. — Наверное, нужно было раньше сказать. Послание из Кесарии появилось в форте совсем недавно. Его доставил ваш проводник, Симеон. Видишь ли, прокуратор решил, что запрос на подтверждение твоего назначения не входит в его юрисдикцию, и переслал его легату Сирии. Боюсь, это значит, что мы не скоро узнаем новости. А пока я обязан оставить командование когортой за собой, — с притворным сочувствием заметил префект. — Призна́юсь, я не меньше твоего расстроен отсрочкой, но уверен, что Кассий Лонгин немедленно займется решением этого вопроса.

— Это уж наверняка, — пробормотал Макрон. — А где Симеон? Я хочу поговорить с ним.

— Я оставил его при себе — хороший проводник всегда пригодится. Тебе ни к чему его видеть. По крайней мере, пока. Тем временем оставайтесь в своих квартирах.

— В своих квартирах? Ты сажаешь нас под арест?

— Пока нет. Но посажу, если вы будете доставлять мне новые беспокойства. Центурион Постум поставит охрану у ваших квартир.

Макрон повернулся к Катону с хмурой улыбкой:

— Я приехал сюда, чтобы стать префектом когорты. Вместо этого я, похоже, стану пленником.

— Можете идти, — резко завершил разговор Скрофа. — Постум, проследи, чтобы их отвели в квартиры и содержали там.

Адъютант ухмыльнулся:

— С удовольствием, командир.