– Родион Иванович, доброго вам здоровья. Алпамыс беспокоит.

– Добрый день, рад вас слышать. Вы из Москвы звоните?

– Да-с, как и договаривались… Вы намерены сызнова со мной повидаться аль нет?

– Я уже вам говорил, что мне доставляет удовольствие общаться с вами. А уж в Москве долг гостеприимства обязывает. Как долго вы у нас пробудете?

– Спасибо. Нынче все дела-с закончил. Так что удерживает меня только наша договоренность.

– У-у-у… Тогда давайте встретимся сегодня вечером… В ресторане, если не возражаете.

– Я со всем расположением, но хотелось бы в тиши обсудить мое предложение-с…

– Хорошо. Приезжайте ко мне домой часам к семи.

– Премного благодарен. Прибуду-с ровно в семь.

– Как доехать, знаете?

– Не беспокойтесь. Не такого рода дело-с.

– Чудесно. Я и забыл про вашу осведомленность.

– Помилуйте. Не дюже трудно-с узнать…

– О-хо-хо… Ваши методы меня уже не поражают, хотя могли бы оставить их при себе. Отношение к вам и к вашему предложению от этого не меняется.

– Тогда откланиваюсь до семи-с.

Родик положил трубку на телефонный аппарат и задумался. Ему было понятно, что Алпамыс ждет от него ответа на свое предложение. Он четко осознавал: его вербуют. Причем достаточно примитивно. Поэтому ум Родика настойчиво советовал отказаться, но душа противоречила. Он испытывал знакомое чувство, вернее, потребность воздействовать на окружающую его повседневную обыденность. Алпамыс назвал это невостребованностью. На самом деле душу Родика будоражило честолюбие, мешающее наслаждаться достигнутым, заставляющее находиться в постоянном поиске и рождающее надежды и мечты. Многие поступки, объясняемые Родиком эмоциональностью, определялись этим ненасытным чувством. Так было и сейчас. Социалистические ограничения, когда-то мешавшие ему полностью отдаться своим чувствам, теперь исчезли. Свобода во всем, включая принятие решения, толкала его на любые действия, сулящие новизну. Предложение Алпамыса было именно таким. Родику казалось, что он в который раз анализирует его, хотя на самом деле уже давно принял решение. Более того, он непроизвольно строил планы на будущее, вспоминая рассуждения Алпамыса об освещении. Само по себе пришло на ум общение с командой светотехников. Перед мысленным взором предстал их руководитель с потешным толстым грушеподобным телом и неиссякаемой энергией. Родик легко вспомнил его фамилию и имя, поскольку и то и другое отражало выпячиваемую им начальственность и поэтому являлось предметом постоянного подтрунивания, которое, впрочем, не вызывало обид. Скорее наоборот, тешило его самолюбие, желание ощущать себя в центре внимания. Родик уже хотел поискать в записной книжке номера его телефонов, но тут появилась Серафима, озабоченное лицо которой не предвещало ничего хорошего.

– Что-то случилось на складе? – отложив записную книжку, взволнованно спросил Родик.

– Всё в порядке. У меня личный вопрос.

– Пойдем в переговорную…

Привычно устроившись за столом, он спросил:

– Чаю хочешь?

– Спасибо, не буду.

– Тогда рассказывай! Небось опять денег на закупку не хватает.

– Я по личному делу. Меня на прежнюю работу зовут. Там реорганизация, приватизация… В общем, за большое автохозяйство предлагают взяться. Пока тебя не было, я много думала… Торговля не моя сфера… Да и наладила я все на складе. Без меня справятся.

– Ошарашила… Ты знаешь: я никого никогда не удерживаю, но ты – исключение. Как тебя переубедить?

– Если ты думаешь, что канючу…

– Нет-нет. Я далек от такой мысли. Да и твоя сегодняшняя зарплата, уверен, в несколько раз больше, чем могут предложить твои транспортники. Тоскливо тебе стало? Хочется кипеть среди людей?

– Это тоже, но не только. Решила я.

– Да-а-а… Когда хочешь удалиться?

– Как скажешь. Меня сколько надо подождут. Понимаю, что я материально ответственная. Надо инвентаризацию сделать, сдачу-передачу провести…

– Угу. Ну а кого вместо тебя ставить? С улицы-то человека не возьмешь.

– Со складом мой зам вполне справится…

– А военная одежда?

– Повесь на Михаила Абрамовича. Он же военной техникой занимается. В вещевом управлении проблем не будет. Они все связывают с тобой. Перевозки буду продолжать обеспечивать. Не подведу. Ты меня знаешь.

– Режешь без ножа, но, как понимаю, ничего теперь не поделаешь. Пиши заявление, передавай дела. Приказ издам. Если что-то на новом месте не срастется, приходи назад. В любое время… Ну и нас не забывай.

– Я пойду?

– Иди… Банкет перед уходом с тебя. Счастливо.

Родик остался один. Разговор выбил его из колеи. Ничем не хотелось заниматься. Он посмотрел на часы. Было начало пятого. Встав, сделал круг по комнате, зачем-то поправил папки в шкафу и остановился в раздумье. До встречи с Алпамысом оставалось почти три часа. Надо было предупредить Оксу о приходе гостя. Дав по телефону необходимые распоряжения и выслушав в ответ сомнения по поводу недостатка времени для подготовки стола, подошел к окну и увидел удаляющуюся Серафиму. Какое-то непривычное чувство овладело им, зачесались уголки глаз. Он снял очки и, закрыв лицо ладонью, помассировал пальцами переносицу. Когда он смог опять посмотреть во двор, Серафимы там уже не было. В этот момент Родик перестал колебаться.

Ровно в семь раздался звонок в дверь. Родик, отметив пунктуальность Алпамыса, открыл и удивился разительной перемене, произошедшей в облике гостя. Он изменил прическу. Волосы были пострижены так, что оставались длинными лишь на затылке, а в других местах сквозь короткий ежик просвечивала незагоревшая кожа, контрастирующая с еще не сошедшим с лица таджикским загаром. Одет он был в черный костюм, строгость которого нарушал только яркий красный галстук. От окладистой бороды осталась небольшая часть, закрывающая подбородок.

– Добрый вечер, – приветствовал Родик. – Вы так переменились, что я бы на улице вас не узнал.

– Помилуйте! Мы уже не в Таджикистане-с, – улыбнувшись, пояснил Алпамыс. – А где хозяюшка? Хотел бы ее уважить-с. Вот цветы-с…

– Окса, – позвал Родик. – Иди сюда. Гость пришел.

Из кухни появилась Окса. Алпамыс галантно протянул ей букет роз и поцеловал руку.

– Спасибо! Какие красивые… Проходите. Я прошу прощения, у меня может подгореть… – смущенно пробормотала Окса и скрылась на кухне.

– Вам, Родион Иванович, позволю-с себе презент. Это избранное Маканина, – протягивая книгу, сказал Алпамыс. – Ваш соотечественник. Читали-с?

– Не приходилось, – листая книгу, ответил Родик.

– Его в этом году на «Русский букер» выдвигают, несмотря на некоторое забвение последних лет. Полистайте на досуге, коль время будет-с. Этому изданию почти шесть лет, но занятно-с.

– Благодарю. Проходите. Устроимся в этой комнате. Присаживайтесь сразу за стол. Время ужинать.

– Не стоило беспокоиться. Я ненадолго-с и по делу.

– Одно другому не мешает. Сначала перекусим, а потом уж о делах поговорим. Стол уже почти накрыт.

– Извольте-с. С удовольствием откушаю-с. Хозяюшка, смотрю, больно расстаралась.

За чаем Родик сам начал разговор:

– Я обдумал ваше предложение. В принятых нами при прошлой беседе терминах согласен на вербовку меня в качестве агента, добывающего информацию, использование которой не может повредить нашей стране. Однако многое мне пока не ясно. Прежде всего, как оценивать информацию. Где та грань, за которой наступит вред или бессмысленность. Да и детали обсудить необходимо.

– Первичная оценка сведений всегда в вашей воле, а решение вы приняли правильно-с. На днях я обустрою обещанную встречу-с. Какого рода подробности вас беспокоят?

– Ну, прежде всего я хотел бы иметь полную информацию о вашей организации.

– Я со всем расположением, но это станет повторением вашей будущей беседы. Потерпите несколько дней, и вы получите всю информацию из первых рук.

– Хорошо. Тогда поясните, какими возможностями я буду располагать.

– Вам важно-с понять, что мы не финансируем деятельность членов нашей организации…

– Речь не об этом. Каким способом я смогу попадать в различные слои общества? Меня туда никто не приглашает.

– Это обеспечиваем мы. Вернее, создаем-с необходимые условия-с. Ваша задача – сформулировать соответствующий запрос. Иногда инициатива будет исходить от нас.

– Допустим, какая-то необходимость созрела. Вы уверены, что я впишусь в то или иное общество и не буду белой вороной или изгоем?

– Полноте! Не приуменьшайте свои возможности. Другое дело – информация о том, где вам придется пребывать-с. Мы вас всем этим снабдим.

– Что это за информация?

– Пожалуйте-с. Ху из ху? Каковы интересующие нас трудности-с? С кем и о чем можно завести непринужденный разговор? Чем увлечь собеседника? Как улучшить общественное понимание текущей обстановки? Какие решения проблем можно предлагать? Ключевые вопросы и прочее-с.

– Для всего этого надо иметь какой-то статус. Кто меня будет слушать? Я для них никто.

– На каком положении вы будете существовать – важнейшее дело-с. Вы помните, я вам поведал о светотехнике?

– Конечно. Даже сегодня по этому поводу хотел позвонить знакомому. Безотносительно к нашему разговору.

– Полноте-с. Больно трудно-с в это поверить. Ну да бог с вами-с. Не важно-с. Смею-с надеяться, что вскорости оценю ваше главенствующее положение на российском рынке светильников. Мы для этого сложим наши усилияс. Вам предстоит создать новую для вашей страны область коммерции – элитарный светотехнический дизайн. Салоны, выставки, презентации, творческие союзы станут вашим трамплинам-с. Вы получите заказы на обустройство престижных мест. С этой стороны вы должны стать узнаваемым…

– Я что, должен превратиться в подобие Зайцева?

– Помилуйте-с. Сравнение неудачное-с. Хотя в конце шестидесятых он совершил нечто подобное, но результат имел положительное значение только для его будущего как художника-с. Ваша утеха другая-с. Вы станете приучать российскую элиту к европейским стандартам, о которых они имеют нынче приблизительное представление-с. Посещая Старый Свет, они редко уходят дальше магазиновс одеждой. Вы им откроете новый мир. Они это оценятс, что позволит вам не быть публичным, но очень известным в необходимых нам кругах-с. Не пытайтесь проводить сравнения-с. Вы будете первым и некоторое время единственным-с.

– Поживем – увидим. Предположим, ваша фантазия реализовалась. Где я на все это найду время? У меня несколько предприятий, коллективы…

– Я ждал-с этого вопроса. Мы анализировали вашу деятельность. Не обольщайтесь. Через год-два она станет либо нерентабельной, либо бесполезной-с… Либо все наши потуги бессмысленны, и ваша отчизна погрязнет в пучине тоталитаризма и диалог станет затруднительным.

– Не могу с этим согласиться.

– А я не смею вас убеждать-с. История рассудит-с. Я же вам говорил-с, что всегда имеется возможность отменить все наши договоренности. Не будет времени, не будет желания-с или обстоятельства-с… Ваша воля делать как посчитаете нужным-с.

– Проехали… В ключе вами сказанного… У меня будут обязательства?

– Смотря что вы под этим понимаете.

– Скажем по-другому: служебные обязанности.

– Есть некоторые временные рамки, устные договоренности. Не более.

– Не очень конкретно. Давайте попробуем подойти с другой стороны. Ведь обязательно есть штатные сотрудники. Какие-то офисы. Кто платит?

– Извольте-с, поясню. Все это осуществляется на частные пожертвования. Они невелики. Этак с полмиллиона долларов в год. Функционирование обеспечивается не деньгами-с, а возможностями членов – лидеров бизнеса, средств массовой информации, науки, профсоюзов. Их мнения или просьбы нельзя измерить деньгами.

– Понятно. Что-то типа лоббирования.

– Я бы так не сказал. Скорее рекомендации…

– Обязательные для исполнения.

– Помилуйте! Вовсе нет-с.

– Оставим это. Те задания, которые я буду получать, необходимо беспрекословно выполнять?

– Полноте, вы не в армии. У нас общественные началас. Вы не наемный сотрудник-с.

– Хорошо. Как много членов в организации?

– Действующих – несколько сотен, но надо понимать, что членство прекращается с получением государственной должности, а связь с организацией остается. Поэтому численность не все характеризует-с.

– Хитро! А я буду членом организации?

– Возможно-с со временем. Пока вы войдете в одну из международных исследовательских групп-с. Причем в качестве участника «внешнего круга».

– Что это значит?

– Ваша отчизна-с пока не рассматривается как регион для устойчивого анализа-с. Не обижайтесь, как и Африка…

– Не понял. Африка – третий мир. Мы держава с давней историей. Всегда были неотъемлемой частью европейской культуры.

– Сегодня крайне трудно-с понять или предсказать будущее России. Станет ли она партнером-с или врагом-с. Мы заинтересованы в интеграции в единый мировой демократический процесс. Именно это и есть основная цель нашего с вами партнерства. Однако мы не считаем, что такая интеграция состоит в слиянии или поглощении культур. У вашей огромной и самостоятельной страны должен быть свой путь, но без противостояния и враждебных действий-с.

– Стране – роль послушного первоклассника, а мне – соглядатая. Может не прокатить.

– А пусто-с, милостивый государь. Вы посол доброй воли-с из самой, на взгляд еще очень многих, преисподней. От вас в том числе будет зависеть, как мир воспринимает Россию. Однако-с мы забегаем вперед-с. Вам предстоит еще беседа на эту тему-с. Я за несколько дней сообщу место и время встречи. Кстати, вы обмолвились о планируемом контакте со специалистом-светотехником. Если так-с, то с кем вы намереваетесь переговорить?

– Это один из сотрудников ВНИСИ. Мы познакомились в Венесуэле на выставке.

– Да-да! Вспоминаю-с такой эпизод вашей биографии. Очень вовремя вы это затеяли. Там намечается интересная презентация-с. Рекомендую поспешить. Мы о вас замолвим слово-с.

– Спасибо, не надо. Меня и без этого хорошо знают.

– Я не об институте. Да впрочем, не важно-с. Действуйте по своему усмотрению-с. В случае необходимости-с обращайтесь. Все наши возможности к вашим услугам-с.

– Спасибо. Непременно воспользуюсь. Я, вероятно, вас замучил. Назвался груздем – полезай в кузов. Кстати, у меня есть возможность организовать для вас культурную программу в Москве…

– Премного благодарен-с. Я посмотрел репертуар театров. Все еще на гастролях. В следующий раз я обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением-с. Сейчас разрешите мне откланяться. Я больше не смею злоупотреблять гостеприимством-с.