Глава 35
– Ты уверен, что это стоит делать? – пробормотал Непот, когда они сидели на корточках в высокой траве, в сотне шагов от главных ворот крепости.
Пред ними в предрассветном тумане грозно вздымался серый вал. Все в долине дышало ужасом и злобой: выйдя из болота, двое римлян увидели, что дорога впереди них, ведущая к укрепленному лагерю, окаймлена вбитыми в землю кольями с насаженными на них человеческими головами. Непот смотрел на центуриона с сомнением.
– Командир, если мы войдем туда и сдадимся, мы покойники. Может, тогда избавить их от лишних хлопот по забиванию нас дубинками и самим разбить головы о ближайший камень?
– Их необходимо предупредить, – твердо заявил Катон.
– А может, нам просто прокричать им все снаружи и по-быстрому свалить?
– Нет. А сейчас заткнись.
Катон сделал глубокий вдох, сложил ладони у рта и, как всегда делали возвращавшиеся в лагерь патрули, выкрикнул предупреждение часовым на стенах.
– Приближаюсь к крепости.
После недолгого молчания из-за частокола откликнулись:
– Подойди и назови пароль.
Катон оглянулся на Непота.
– Ну, теперь пошли.
Молодой центурион медленно направился к воротам, и легионер неохотно встал и зашагал с ним рядом. Он уже слышал, как часовые громко призывают начальника караула, и представлял себе, как центурион и оптион, чертыхаясь и отвешивая пинки, поднимают по тревоге дежурную центурию. Бойцы торопливо натягивают доспехи, хватают оружие и спешат на валы, подгоняемые бранью командиров.
Когда из тумана вышли, шагая по росистой траве, двое заросших, небритых, грязных беглецов, над частоколом уже маячили шлемы, над которыми, как тростник на легком ветру, покачивались наконечники копий.
– Проклятье! – прошептал Непот. – Вот нам и крышка.
– Заткнись! – рыкнул Катон. – Больше ни слова.
Они остановились перед самым оборонительным рвом, протянувшимся вдоль вала по обе стороны от ворот.
– Вы кто, на хрен, такие? – прозвучал голос с надвратной башни.
Прежде чем ответить, Катон набрал воздуху и постарался по возможности придать своему голосу уверенность.
– Центурион Катон, легионер Непот, Шестая центурия, Третья когорта, Второй легион.
Многие стали вытягивать шеи над частоколом, чтобы разглядеть нежданных пришельцев получше. По всей стене зазвучали возбужденные голоса.
– Молчать! – прогремел приказ, и Катон увидел над воротами поперечный гребень шлема центуриона. В сумрачном свете лица было не разглядеть, но голос не оставлял места для сомнений.
Гомон на стенах стих, и центурион Туллий, скользнув взглядом по двум плачевного вида фигурам, сосредоточил внимание на одном из пришедших, высоком и худощавом. Заговорил он не сразу, и Катон успел с испугом подумать, не совершил ли он глупость, открыто назвав себя перед воротами. Возможно, Непот был прав. Им следовало прокричать предупреждение издалека и бежать со всех ног куда подальше. Но Катон справился со страхом, напомнив себе, что, как бы все ни обернулось, его будущее неотделимо от армии.
– Центурион, – крикнул со стены Туллий, – какого хрена тебя сюда принесло?
Катон почувствовал, что Туллий пытается дать ему последнюю возможность бежать. Но он уже принял свое решение.
– Мне нужно поговорить с Максимием. Немедленно.
Туллий смерил его взглядом, пожал плечами и, повернувшись, стал отдавать приказы караулу:
– Открыть ворота. Дежурный оптион, послать отделение и взять этих людей под стражу.
Застонали петли, ворота тяжело распахнулись, выпустив восьмерых легионеров, тут же окруживших Катона и Непота с обнаженными мечами в руках. Они не пытались скрыть написанного на их лицах удивления – точнее, как вдруг сообразил Катон, удивления и отвращения. Он вдруг остро осознал, что в грязном рванье они выглядят ужасно, и устыдился своего облика. Но даже при этом центурион выпрямился, стараясь держаться со всем тем достоинством, какое мог в себе найти, и проследовал между конвоирами в ворота.
«Из одной тюрьмы прямиком в другую», – подумал он и не смог сдержать горькой усмешки.
Войдя в крепость, конвой остановился, ворота тут же закрыли. Катон обернулся к надвратной башне и увидел, что Туллий уже спускается по лестнице вниз. На лице ветерана отсутствовало какое-либо выражение, и Катон согнал с лица непроизвольно тронувшую было его губы приветливую улыбку. Остановившись в нескольких шагах от Катона, Туллий покачал головой.
– Ты вообще-то соображаешь, что делаешь?
Катон прочистил горло.
– Мне необходимо поговорить с центурионом Максимием, командир.
Некоторое время Тулий молча смотрел на него в упор, потом рявкнул:
– Дежурный оптион!
– Слушаю, командир.
– Передай мое почтение командиру когорты. Скажи, что его ждут у ворот.
Оптион побежал исполнять приказ, а Туллий подступил ближе к Катону и заговорил вполголоса:
– Что за игру ты затеял, парень? Как только Максимий тебя увидит, тебе конец.
– А если я не смогу его предостеречь, вам тут всем конец.
– Предостеречь? – Туллий нахмурился. – Насчет чего?
– Каратак. Он собирается нагрянуть сюда со всеми оставшимися силами. Хочет вас… – Катон улыбнулся и поправился: – Нас. Хочет всех нас уничтожить.
В это время Катон увидел, как посланный Туллием оптион резко остановился, увидев, что из-за угла палаточной линии на ведущую к воротам дорогу вышел сам командир когорты. Жестом отстранив оптиона с дороги, Максимий закричал на караул у ворот:
– Это еще что такое?! Привечать в моей крепости каких-то грязных оборванцев?! У нас тут не приют для бродяг!
Туллий повернулся к нему и вытянулся:
– Докладываю, командир, – прибыл центурион Катон с одним из своих подчиненных.
– Катон?
Максимий споткнулся, замер, а потом, шагнув вперед, с неподдельным изумлением уставился на Катона. Через некоторое время, когда он убедился, что ошибки нет и это действительно беглец, изумление сменилось злобным удовлетворением. Он встал перед Катоном подбоченившись, присмотрелся к беглецам, чуть склонив голову набок, и сморщил нос.
– От тебя воняет.
– Командир, я должен сказать…
– Заткнись! – заорал Максимий. – Заткни пасть, мерзкий кусок дерьма! Еще слово, и я перережу тебе глотку. – Он повернулся к Туллию. – Бросить их в выгребную яму и выставить караул!
Брови Туллия поползли вверх.
– Командир?
– Ты слышал приказ? Выполняй!
– Но центурион Катон явился сюда, чтобы предупредить нас.
– Центурион Катон? – Максимий ткнул пальцем в грудь Туллия. – Никакой он не центурион. Он приговорен к смерти. Он покойник. И чтобы я больше не слышал, как его именуют по званию. Я ясно выразился?
– Так точно, командир, – тихо ответил Туллий. – Но как быть с предупреждением?
Максимий сжал кулаки, кровь отхлынула от его лица.
– Выполняй приказ! Если не хочешь кончить, как Макрон, шевелись, чтоб тебе сдохнуть!
Туллий отшатнулся.
– Есть, командир. Будет исполнено, командир.
Старый центурион повернулся и отдал приказ отделению, которое привело беглецов в крепость. Катона и Непота схватили за руки и повели прочь от ворот, в дальний конец лагеря. Катон извернулся в руках стражи и закричал:
– Командир, ради всего святого, выслушай меня!
– Центурион! – рявкнул Максимий. – Заткни ему рот!
– Каратак идет! – успел выкрикнуть Катон, прежде чем подскочивший Туллий с размаху влепил ему оплеуху. Наполовину оглушенный Катон почувствовал, как его рот наполнился кровью, сплюнул и закричал снова: – Не надо…
Туллий занес кулак.
– Ладно, – пробормотал Катон, – ладно. Что он там говорил насчет Макрона?
Туллий оглянулся через плечо, увидел, что Максимий возле ведущего к надвратной башне пандуса устраивает разнос часовым, и снова повернулся к Катону:
– Макрон арестован.
– Арестован?
На миг Катон ужаснулся, подумав, что его друга уличили в пособничестве беглецам, но потом все же решил выяснить, в чем дело.
– За что его арестовали?
– За отказ от выполнения приказа о репрессиях в отношении туземцев.
– Репрессиях?
– Вчера варвары прямо напротив лагеря замучили насмерть шестерых из твоих людей. В ответ Максимий приказал Макрону казнить шестьдесят жителей этого селения. Макрон отказался. Максимий распорядился взять его под стражу, а командование центурией возложил на оптиона Корда. Ну а этот кусок дерьма приказ выполнил с радостью.
– Ты серьезно? – воззрился на него Катон.
– Еще как… А сейчас затихни! – Неожиданно голос Туллия упал до шепота. – Поговорим позже. Сейчас поблизости слишком много ушей.
В молчании они проделали путь до постройки с односкатным навесом, установленной над выгребной канавой. Вонища здесь стояла такая, что казалась ужасающей даже после пребывания в загаженном загоне, где держали своих пленников бритты. Туллий подошел к подъемному люку, накрывавшему канаву между собственно отхожим местом и решеткой, сквозь которую нечистоты вытекали в дренажный ров, а потом стекали по склону за пределы лагеря. Морщась, он поднял крышку и прислонил к стене нужника.
– Залезай.
Катон заглянул в полную вонючей мерзости яму и покачал головой:
– Нет.
Туллий вздохнул и обернулся было к конвою, но Катон схватил его за руку.
– Когда мы шли сюда, то видели вдоль дороги, что ведет к болоту, головы на кольях. Что тут вообще происходит? – Видя, что старый центурион колеблется, Катон настойчиво попросил: – Расскажи.
Туллий нервно огляделся, но потом кивнул:
– Ладно. Он словно спятил… я о Максимии. Туземцев режет как скот, словно ему за каждую голову платят. – Командир почесал подбородок. – В жизни не видел ничего подобного. Он как одержимый. Так и Макрон считал. Похоже, он вымещает на местных злобу за все то дерьмо, в котором оказалась Третья когорта.
– Может быть, – согласился Катон и задумался. – Но хотелось бы мне знать, зачем вообще легат послал сюда когорту. Сдается мне, не только для того, чтобы изловить нас.
– Что ты говоришь?
– Подумай об этом. Мы потеряли след Каратака. Командующему желательно найти способ выманить его из топей. И вот, пожалуйста, это происходит.
– Но откуда командующему знать, что Максимий обезумел и будет провоцировать Каратака на нападение? Не мог же он этого предвидеть.
– Еще как мог… если сам приказал Максимию жестоко притеснять туземцев.
Туллий покачал головой:
– Нет. Это не тот метод, каким он действует. Просто безумие.
– Он и вправду спятил, – согласился Катон, – если никак не готовится к отражению атаки. К концу нынешнего дня Каратак появится перед валом во главе нескольких тысяч воинов, движимых духом мщения; они возьмут крепость штурмом и перережут всех до единого. Дело для нас практически безнадежное.
Туллий смотрел на него, не в силах скрыть охвативший его страх, и Катон решил этим воспользоваться.
– Есть только один способ спасти когорту, другого я не вижу. Мне… нам необходимо переубедить Максимия.
– Нет, – покачал головой Туллий. – Он слушать не будет. И, будь уверен, позаботится, чтобы я пожалел о том, что вел с тобой такие разговоры. Так что полезай в яму.
– Да мать твою!.. – Катон развернул ветерана к себе лицом. Легионеры потянулись к мечам. – Послушай меня!
Туллий поднял руку:
– Спокойно, ребята.
Катон благодарно кивнул и отчаянным, торопливым шепотом продолжил:
– Ты, Туллий, старый служака, и все эти твои награды даны не за то, что ты подбивал счета или берег свою задницу. Если у тебя не хватает духу выступить против Максимия, так дай по крайней мере сделать это мне. – Продолжая смотреть старому центуриону в глаза, Катон ослабил хватку и ободряюще пожал ему запястье. – Речь идет не об одной человеческой жизни. Если Максимий не станет слушать, все мы покойники. Ты можешь все изменить прямо сейчас.
– Как?
– Отпусти эскорт. Потом отведи меня в его палатку. Пошли кого-нибудь за Макроном для встречи с нами. Мы должны убедить Максимия, пока не поздно. Так что давай, отпускай этих ребят и выслушай меня. – Увидев, что ветеран колеблется, Катон подался ближе: – Мы можем остаться в живых. Более того, выйти из этого с честью. А главное, мы можем покончить с Каратаком раз и навсегда.
– Как? – спросил Туллий. – Скажи мне как?
