XXII
– Марк! – улыбнулся Цезарь, подняв голову от походного стола. – Я уже считал тебя мертвым. Где ты его нашел, Фест? Парень выглядит не лучшим образом.
– Его подобрал патруль, господин. Они хотели определить его к другим захваченным рабам. Но он сказал, что у него для тебя важные сведения. Поэтому его привели в штаб. Я был там, когда они пришли на рассвете, и сразу узнал Марка. Вот и привел его сюда.
Цезарь жестом подозвал Марка:
– Ты весь дрожишь. Присядь к огню и согрейся. Фест, дай ему мой плащ и пошли за едой, пусть принесут что-нибудь горячее.
Пока Марк устраивался перед жаровней, которая обогревала и освещала палатку, Фест прошел к сундуку и вынул оттуда тяжелый шерстяной плащ. От мысли о еде у мальчика скрутило желудок. Сначала нужно поесть, а уж потом можно и о сне подумать. Фест набросил ему на плечи плащ, и впервые за много дней Марк почувствовал себя спокойно.
Когда Фест вышел из палатки, Цезарь повернулся к Марку. Он немного помолчал, прежде чем заговорить:
– Наверное, тебе интересно будет узнать, что это не первая встреча бывших товарищей. Похоже, Луп выжил под лавиной. Его откопали мятежники.
– Луп жив? – Марк невольно заулыбался от радости. – Где он?
– С остальными пленными. Его поймали во время нашей схватки с мятежниками. – Цезарь печально покачал головой. – Я ошибался в нем. Он не был преданным рабом, каким казался. Конечно, он будет наказан, а потом я пошлю его работать в цепях. Тяжелый труд на ферме или на руднике покажет ему цену предательства.
Марк не сразу нашелся что сказать. Ему с трудом верилось, что Луп добровольно присоединился к восстанию. А впрочем, почему бы и нет? Несмотря на все удобства, которыми он пользовался как писарь Цезаря, он все равно оставался не более чем его собственностью. Может быть, Луп понял это и решил попробовать вкус свободы, которую его хозяин считал чем-то само собой разумеющимся. Марк решил спасти товарища.
– Господин, у Лупа не было выбора. Он должен был присоединиться к мятежникам, иначе ему грозила смерть.
– Он должен был отказаться. Не жалей его, Марк, – продолжил Цезарь, заметив, какое у Марка выражение лица. – Луп заслужил свою судьбу. Ты отказался присоединиться к Бриксу и сумел убежать. То же самое должен был сделать Луп.
– Он не так тренирован, как я, господин.
– Это его не оправдывает, – пренебрежительно сказал Цезарь. – И вообще, довольно о Лупе. Я намерен забыть о нем. А вот твоя история меня очень интересует. Итак, ты выжил в схватке во время атаки на обоз. Поскольку твое тело не было найдено, я понадеялся, что тебя взяли живым. Небольшое утешение, притом что палатки и запасы продовольствия оказались потеряны. Единственное, что осталось, – эта палатка, видимо слишком громоздкая и тяжелая, так просто не утащишь. Моим людям пришлось спать на открытом воздухе, и если мы не покончим с противником в несколько ближайших дней, я буду вынужден вернуться в Мутину, чтобы возобновить запасы и снова начать кампанию… Конечно, если твоя информация не изменит положение. Ну, Марк, что ты хочешь мне сказать?
Глядя на пламя, Марк боролся с усталостью, которая затуманивала его разум. Если он откроет тайну лагеря Брикса, Цезарь безжалостно разобьет мятежников. Брикс и его последователи будут биться до конца, и многие тысячи погибнут. Мысль о подобном кровопролитии пугала мальчика, и он решил, что должен сделать все возможное, чтобы предотвратить это, даже если придется рассориться с бывшим хозяином. Он откашлялся, выпрямился и повернулся к Цезарю:
– Я знаю, где находится лагерь мятежников. Это там, где они взяли пленных после засады.
– Ты знаешь, где они? – Цезарь удивленно поднял брови и холодно улыбнулся. – Отлично… Значит, они в наших руках. И с мятежом будет покончено. – Он помолчал и чуть прищурил глаза. – Но ведь ты был не единственным пленником.
– Были и другие, в том числе трибун Квинт, господин.
– Квинт жив? Я надеялся, что он поступит благородно и скорее умрет, чем позволит взять себя в плен. Он опозорил себя и Порцию, а тем самым и мою семью. Если он останется жив, после того как все кончится, ему придется попрощаться со своим честолюбивым желанием сделать политическую карьеру. Во всяком случае… Если вместе с тобой были взяты в плен и другие, как же получилось, что тебе одному удалось бежать? Тебе лучше объясниться.
Марк молниеносно придумал, что сказать:
– Я был вместе с другими пленными, когда Брикс и его люди вернулись в лагерь. Он узнал меня и приказал своим людям развязать меня.
– Ты знаешь Брикса? Ты знаешь Брикса и не удосужился сообщить мне об этом?
– Я думал, что ты знаешь, господин, – с невинным видом ответил Марк. – Брикс был в той же школе, что и я, пока не убежал.
– Великие боги! – Цезарь на миг прикрыл глаза, словно сердясь на себя за то, что не понял этого. Он глубоко вздохнул и сказал почти спокойно: – Хорошо, значит, вы знали друг друга. Что было после того, как тебе развязали руки?
– Он привел меня в свою палатку, и мы разговаривали.
– О чем?
– Он пытался убедить меня присоединиться к восстанию. Сказал, что на этот раз добьется успеха там, где Спартак потерпел поражение. И еще он спрашивал о тебе.
– Обо мне?
Марк кивнул:
– Брикс знал, что ты купил меня у Порцинона и привез в Рим, чтобы я продолжал тренироваться. Он хотел, чтобы я рассказал ему о твоем характере, о твоих планах в этой кампании.
– Понимаю. И что ты ему сказал?
– Я ответил, что ничего не знаю о твоих планах. Еще я сказал, что ты намерен как можно быстрее подавить мятеж, во что бы то ни стало. Я сказал, что ты не тот человек, который позволит какому-либо препятствию встать на твоем пути.
Цезарь перегнулся через стол:
– И как же он отреагировал? Это его встревожило?
Немного помолчав, Марк ответил:
– Думаю, что да.
– Хорошо. Значит, мы заставили его потерять равновесие. Озабоченные люди более склонны принимать поспешные решения. И это тревожит тех, кто следует за ними. Что было дальше? Как ты убежал?
– Брикс закончил разговор и ушел, оставив меня спать. Я подождал, пока мятежники успокоятся на ночь, и тайком выбрался из лагеря. Мне это почти удалось, но меня заметили часовые. Они бежали за мной, пока я не натолкнулся на твой патруль. Остальное ты знаешь.
Цезарь внимательно выслушал мальчика. На его лице появилась улыбка.
– Похоже на сказку, Марк. Ты не только сообразительный и смелый, но еще и невероятно везучий. Впрочем, ничего другого я от тебя и не ожидал. К этому времени Брикс, наверное, уже знает о твоем побеге. Он примет решение покинуть лагерь и убежать. Это самый подходящий момент для нанесения удара. С рассветом мы нападем на них и быстро покончим со всем этим делом. Скажи мне, Марк, где они?
Этого вопроса мальчик боялся до ужаса. У него задрожали руки и ноги, но он заставил себя заговорить:
– Что ты собираешься делать, господин?
– Что? Поймать этот сброд, пока не разбежался. Те, кто останется в живых, послужат отличным примером. Никогда больше рабы не будут сомневаться в том, что их ждет, если они восстанут против своих хозяев.
Марк кивнул:
– Этого я и боялся.
Торжествующий блеск в глазах Цезаря погас. Проконсул пристально посмотрел на Марка:
– О чем ты думаешь, мой мальчик? Мы говорим о рабах. Что еще хуже, они мятежники. Они уничтожили сотни ферм и прекрасных вилл, убили тысячи римлян. И ты сомневаешься в моем праве уничтожить их?
У Марка уже был готов ответ:
– Несколько месяцев назад я был рабом. Одним из сброда, как ты их назвал.
– А теперь ты свободен.
– Не так-то просто забыть то, что пришлось пережить рабу, господин.
– Марк, не ты выбираешь, на какой стороне тебе быть. Судьба делает это за тебя. Год назад ты мог присоединиться к Бриксу. Но теперь ты на моей стороне. На стороне Рима.
– Возможно, сейчас я свободен. Но я жил как раб и на себе испытал всю жестокость, с какой хозяева обращаются с рабами. Я могу понять, почему Брикс и другие восстали. У них не было выбора.
– Выбора? – удивился Цезарь. – При чем тут выбор? Рабы не имеют права выбирать. Они должны просто подчиняться, иначе им не поздоровится. И я покажу им и всем другим рабам в Италии, какова цена забвения того, что значит быть рабом.
Марк стряхнул плащ Цезаря с плеч, и плащ упал на землю за его спиной.
– Тогда я не могу сказать тебе, где лагерь.
– Не можешь или не хочешь? – спросил Цезарь ледяным тоном. – Ты осмеливаешься бросить мне вызов?
Марк кивнул:
– Если это спасет жизни римлян и рабов. Господин, я преданно служил тебе. И благодарен за то, что ты дал мне свободу. Я не противился бы твоей воле, если бы мог избежать этого. – Он прижал к груди кулак. – Я не хочу иметь на моей совести столько смертей.
Прежде чем их спор зашел слишком далеко, вернулся Фест с графином и большой миской. В нос Марку ударил запах тушеного мяса. Фест на секунду остановился, почувствовав, как накалилась атмосфера в помещении, потом подошел к столу, поставил графин и миску, положил ложку. Все молчали. Наконец Цезарь ткнул пальцем в миску и приказал:
– Ешь.
Несмотря на голод, Марк почувствовал, что у него пропал аппетит, а желудок скрутило от волнения. Он заставил себя взять ложку; он готов был сделать что угодно, лишь бы это помогло вернуться к нормальному состоянию.
Фест нахмурился:
– Господин, что происходит?
– Марк отказывается сказать, где находится лагерь мятежников.
Фест повернулся к Марку с недоуменным видом:
– В чем дело?
Марк проглотил кусок мяса и положил ложку.
– Я не говорил, что не скажу, где лагерь. Я просто хочу заключить с тобой сделку, Цезарь. Я скажу тебе то, что ты хочешь знать, но за определенную цену.
– Цену? Что за ерунда? – Цезарь стукнул кулаком по столу. – Я не буду заключать никаких сделок с мальчишкой. К тому же с бывшим рабом.
– Тогда я ничего не скажу, – твердо произнес Марк.
Внезапно Фест обхватил его за шею и сильно тряхнул:
– Как ты смеешь так говорить с Цезарем? Ты должен относиться к нему с уважением, какого он заслуживает, мальчишка!
Марк стиснул зубы и выдержал боль, не отводя глаз от Цезаря. Наконец проконсул резко выдохнул:
– Хватит, Фест. Отпусти его!
Фест толкнул мальчика в затылок и отпустил. Но остался стоять у него за спиной, готовый действовать по малейшему знаку своего господина. Цезарь сцепил руки в замок и вперился взглядом в Марка:
– Какова конкретно цена, которую я должен заплатить, чтобы ты сказал, где находится лагерь?
Марк потер шею, обдумывая ответ.
– Я проведу вас к лагерю, и ты потребуешь их сдачи. Если они сдадутся, ты пощадишь их. Они будут возвращены своим хозяевам в целости и сохранности.
– А если не сдадутся?
– Если вы будете идти быстро, они окажутся в ловушке, господин. Им придется сдаться.
– А если они предпочтут сопротивление?
Марк ненадолго задумался.
– Я молюсь, чтобы они проявили благоразумие, господин. Если ты гарантируешь им жизнь, тогда, я надеюсь, они скорее предпочтут жить, чем умереть от меча или на кресте.
– Зачинщики будут, конечно, распяты.
– Нет. Их тоже надо отпустить.
Цезарь покачал головой:
– В Риме этого не поймут. Сенат и народ потребуют смерти Брикса и его ближайших соратников.
– Здесь командуешь ты, господин. Тебе решать, а не им.
Цезарь откинулся в кресле и забарабанил пальцами по столу.
– А что помешает мне приказать Фесту увести тебя отсюда и выбить из тебя правду? Он умеет развязывать языки.
Марк постарался не выказывать страха.
– Ты можешь пытать меня, господин. Несколько часов я выдержу. Но за это время Брикс со своими людьми покинет лагерь. Я знаю, что время для тебя очень важно. Кампания должна закончиться, прежде чем ты сможешь выступить против Галлии. Я даю тебе возможность покончить с мятежом сегодня. Иначе это будет длиться многие месяцы.
Фест кашлянул:
– Мальчишка прав, господин.
– Молчать! – крикнул Цезарь. – Если мне когда-нибудь понадобится твое мнение, я спрошу.
– Да, господин. Прости, господин.
Цезарь отвернулся от телохранителя и обратил все свое внимание на Марка. Мальчик не отвел глаз, хотя был очень напуган. Он чувствовал себя маленьким и одиноким перед огромной опасностью, но знал, что у него в руках одно мощное оружие – время. Каждая секунда увеличивала риск, что Брикс и его люди проскользнут у Цезаря между пальцами. Марк очень надеялся, что все рассчитал правильно. Если он недооценил своего бывшего хозяина, то к концу дня он будет мертв, а за ним последуют тысячи других и мятеж будет подавлен.
– Ну хорошо, – процедил сквозь зубы Цезарь. – Договорились.
– Я хочу, чтобы ты дал слово, – осмелел Марк. – Хочу, чтобы ты поклялся здесь, перед Фестом.
– И какой клятвой ты хочешь связать меня? – насмешливо спросил Цезарь.
– Клятвой, которую ты наверняка сдержишь. Я хочу, чтобы ты поклялся жизнью твоей племянницы Порции.
Цезарь побледнел, и Марк испугался, что зашел слишком далеко. Но Цезарь медленно кивнул:
– Я клянусь жизнью моей племянницы, что не причиню вреда тем мятежникам, которые сдадутся.
Марк почувствовал огромное облегчение и хотел поблагодарить Цезаря, но тот поднял руку, останавливая его:
– Я клянусь жизнью Порции, что, если ты дурачишь меня или если мятежники убегут, я велю Фесту распять тебя на вершине ближайшей горы, чтобы все могли видеть, что происходит с теми, кто бросает вызов Цезарю. Это ясно?
Марк кивнул.
– Тогда не будем терять время. Ты скажешь мне, где искать мятежников, а Фест отдаст приказ моим солдатам собираться.
Марк покашлял:
– Это не все, господин. Есть еще две вещи.
Цезарь зло посмотрел на Марка:
– Говори.
– Ты должен освободить Лупа. Отпустить его на свободу. Когда мятеж закончится, ты дашь мне несколько человек и рекомендательное письмо, которое поможет мне найти и освободить мою маму. – Марк склонил голову. – На это ты соглашался несколько месяцев назад.
– Я согласен, – хрипло произнес Цезарь. – На этом все. Фест, отдай приказ.
– Да, господин.
Фест склонил голову и поспешил из палатки, чтобы передать приказ проконсула. Цезарь тяжело дышал через нос, глядя на Марка, который был его рабом и одним из его самых многообещающих гладиаторов.
– Буду тебе благодарен, если перед уходом ты оставишь здесь мой плащ. Подожди у палатки.
Марк вышел, стараясь казаться спокойным. На улице первые проблески рассвета пытались прорваться сквозь дымку, скрывающую горы на востоке. Легкий бриз гнал снежинки, засыпая самодельные укрытия солдат. Марк дрожал. Не от холода, а от страха перед тем, что принесет наступающий день.
