XVIII
Рано утром, когда солнце тускло светило сквозь редкий туман, пришел мятежник будить пленных. За ночь умерли два человека. Накануне, пытаясь ускользнуть из ловушки, они скинули с себя доспехи и плащи, чтобы легче было бежать, и остались в туниках, которые не могли их согреть. Всю ночь они просидели, сжавшись в комок, и так и умерли. На замерзших лицах сохранилось выражение мирной дремоты.
Мятежник пнул их ногой, проверяя, действительно ли они мертвы, а не притворяются, махнул рукой и стал будить остальных пинками или ударами толстой дубинкой. Пленные, спотыкаясь, вышли из загона на закоченелых ногах и остановились на узкой дорожке, ожидая, что будет дальше. Со всех сторон из своих укрытий выбирались мятежники, потягиваясь и ворча. Некоторые жевали полоски вяленого мяса с хлебом, взятые в обозе. Марк смотрел на них и бессознательно повторял губами это движение. Он весь день ничего не ел, в животе громко урчало. Но пленные римляне не получили ни еды, ни воды, а прежде чем колонна двинулась в путь, им завязали глаза.
Через несколько часов ходьбы по крутым и неровным тропам колонна достигла лагеря мятежников. Когда пленников привели в лагерь, его обитатели высыпали на улицу, чтобы полюбоваться зрелищем. Побежденные римляне были связаны одной веревкой за руки. Их командир, когда-то гордый трибун Квинт, со связанными за спиной руками ковылял за мятежником, который вел их по лагерю. За ним шел Марк в синяках и порезах от падений, полученных во время перехода.
– Пленным стоять! – скомандовал голос где-то впереди, и римляне остановились.
Немного погодя Марк услышал, как рядом с ним заскрипел снег под ботинками, и с его глаз сняли повязку. Утренний туман давно рассеялся, солнечный свет резал глаза. Марк сощурился, у него заслезились глаза. Как только они привыкли к солнечному свету, он огляделся вокруг и пришел в изумление, пораженный размерами лагеря, спрятанного в долине среди гор.
– Теперь ясно, почему нам не удалось найти это место, – сказал Квинт. – Армия могла обыскивать Апеннины хоть сто лет и так и не догадаться, что лагерь здесь.
Марк оглянулся посмотреть, откуда они пришли, и увидел, что в нескольких сотнях футов от них узкая тропа исчезает в утесе, словно в сплошной скале. Он вспомнил влажный холод последнего отрезка пути, эхо шагов и звона оружия, отраженных от сплошной скалы. Квинт был прав. Лагерь мятежников очень хорошо укрыт. Единственная опасность – предатель, который может выдать его расположение. Тот факт, что еще никто не выдал, доказывал, что рабы, собравшиеся под знамя Брикса, разделяют его пламенную веру в дело, за которое он борется.
Когда со всех сняли повязки, пленных провели в центр лагеря, к самым большим хижинам. Мятежники приветствовали своих товарищей, одержавших победу над римлянами. При виде пленных их приветственные крики перешли в поток гневных проклятий. Некоторые бросали комья грязи в Квинта и остальных римлян. Благодаря своему росту и простому плащу Марк избежал худшей участи. Вся грязь досталась трибуну, его солдатам и Дециму, выглядевшему подозрительно из-за его богато расшитого плаща.
Вскоре они оказались на открытой площадке перед большой хижиной. Охрана, вооруженная пиками, оттеснила толпу, и Марк вздохнул с облегчением, когда град «снарядов» иссяк. Он постарался скрыть свое беспокойство, выпрямился и огляделся. Хижина была самая большая из тех, что он видел в долине, и мальчик предположил, что здесь должен жить вожак восставших. Если это главный лагерь, то, возможно, сам Брикс находится здесь. В душе у Марка зародилась надежда. Брикс конечно же освободит его, даже если Марк пришел вместе с Цезарем. Придется объяснить, что он был против воли вовлечен в кампанию проконсула. Марк надеялся, что этого будет достаточно, чтобы Брикс простил его.
Марк прочистил горло и повернулся к ближайшему охраннику:
– Эй, скажи мне, это хижина Брикса? Я должен поговорить с ним.
Мятежник быстро шагнул к Марку и отвесил ему пощечину.
– Закрой рот, римлянин! Будешь говорить, только когда к тебе обратятся, если хочешь сохранить свой язык. Ясно?
Пошатнувшись от удара, Марк открыл рот, чтобы ответить, но передумал и просто кивнул: ему не хотелось получить еще одну пощечину.
Мандрак подошел к Квинту и остановился перед ним, упираясь руками в бока.
– Ну что, трибун, теперь ты совсем не такой важный и могущественный. И ты, и другие римляне. Посмотри на себя. Ты не намного старше этого мальчика, еще не мужчина, а уже ведешь себя высокомерно, с надменностью, так свойственной римским аристократам. Скоро ты увидишь, что значит, когда с тобой обращаются как с рабом.
Он холодно улыбнулся и направился к входу в хижину. Проходя мимо мятежника, ответственного за пленных, он дал указания:
– Я собираюсь поесть. Держи их около хижины. Потом пусти слух по лагерю, что, как только зажгутся костры, начнется интересное зрелище.
– Хорошо, Мандрак, – склонил голову мятежник.
Когда Мандрак скрылся за кожаным занавесом, Квинт подошел к Марку и прошептал:
– Зрелище? Как ты думаешь, что они собираются сделать с нами?
Марк покачал головой:
– Не имею понятия. Но что бы это ни было, я не думаю, что многие из нас переживут это.
К тому времени, когда на открытой площадке загорелся круг костров, у хижины собралась огромная толпа. Лица мятежников освещало красное пламя. Все в ожидании смотрели на пленных. Гул толпы напомнил Марку атмосферу у Дома сената в Риме перед началом важных дебатов. Нет, не совсем так. Больше похоже на настроение толпы на Форуме перед его боем с кельтом Фераксом. Он вздрогнул, вспомнив ужас, испытанный им перед схваткой. Ужас от предстоящей встречи с человеком, который хочет убить его, и ужас от жажды крови в глазах толпы, напирающей со всех сторон.
До наступления темноты пленные сидели на мерзлой земле со связанными руками. Наконец им дали воды и по миске жидкого варева, которое они жадно проглотили. После этого они продолжали молча сидеть в ожидании своей судьбы. Под страхом наказания им было запрещено двигаться и разговаривать.
Шум толпы начал стихать, и Марк увидел, что из хижины вышел Мандрак. Одетый в длинный меховой плащ, он стоял с серебряным кубком в руке, ожидая, когда наступит тишина. Набрав в легкие воздуха, он заговорил громким голосом, чтобы слышали все:
– Я бы предпочел повременить до возвращения Брикса, чтобы он разделил с нами этот праздник, но приходится начать без него. Как все вы знаете, Брикс и я были когда-то гладиаторами. Людьми, которых легионы Рима оторвали от наших домов, от наших семей и обратили в рабство. Потом нас продали, как скот, ланисте, и он научил нас искусству убивать других людей только для того, чтобы утолить жажду развлечений у римлян. Сегодня все произойдет наоборот. Эти римляне будут нас развлекать.
Он вскинул руку, и толпа взревела. Мандрак немного подождал. У Марка кровь застыла в жилах. Так вот как решится их судьба!
– Тихо! – крикнул Мандрак, жестом призывая к тишине. – Сегодня я устраиваю для вас праздник. Вы развлечетесь. Несколько схваток насмерть. Победители в каждой схватке будут драться друг с другом до тех пор, пока не останется один. Этот человек, этот победитель будет жить. Он станет рабом лагеря. Вы все сможете пользоваться им и жестоко обращаться с ним, пока он не умрет.
Люди в толпе согласно закивали. Некоторые смотрели на пленных, потрясая кулаками и выкрикивая оскорбления. Горечь долгих лет, проведенных в рабстве, вылилась в этом желании отомстить.
– Начнем праздник! – крикнул Мандрак и направился к римлянам.
Снаряжение и плащи с них были сняты, они сидели в туниках и ботинках. Мандрак осмотрел их, потом ткнул пальцем:
– Ты… и ты. Встать!
Оба легионера не спешили выполнять приказ. Мятежники рывком подняли их на ноги и поставили в центре открытой площадки на расстоянии двадцати футов друг от друга. Им развязали руки, и они стали растирать запястья. Мятежники отошли от них подальше и только после этого бросили мечи к их ногам.
– Правила простые, – объяснил им Мандрак. – Вы деретесь насмерть. Побежденный пусть не просит пощады. А теперь поднимите мечи и ждите команды.
Марк оценил обоих взглядом. Один – крепкий ветеран с засохшей кровью на левой руке, куда был ранен во время засады. Второй – молодой рекрут. Он с дрожью смотрел на меч.
– Взять оружие! – рявкнул Мандрак.
Юноша схватил меч и выставил его вперед. Острие клинка сильно раскачивалось. Ветеран не двинулся с места. Он стоял прямо, сложив руки на груди.
– Я не подчиняюсь приказам рабов.
Некоторые в толпе принялись насмешливо улюлюкать. Мандрак просто пожал плечами и позвал охранника. Тот встал позади ветерана и, размахнувшись, ударил его по затылку. Череп треснул, брызнули кровь и мозги. У ветерана открылся рот, какое-то мгновение он еще стоял, потом рухнул лицом вниз.
Марк отвел глаза, чтобы не видеть этой отвратительной сцены. Оглядывая пленных, он думал, кому выпадет стать его противником. Хоть бы это был Децим или даже Термон!
Мятежник сунул дубинку под мышку, взял ветерана за ногу и оттащил тело в сторону. Мандрак показал на другого пленного:
– Ты! Займи его место.
Легионер с трудом поднялся, и как только ему развязали руки, он схватил меч и встал в стойку, готовый драться за свою жизнь.
– Бой!
Такой схватки Марк не видел в школе гладиаторов. Здесь не было попытки оценить противника, выбрать тактику и проверить его реакцию несколькими обманными движениями. Два легионера кинулись друг на друга с мрачными лицами, яростно нанося и парируя удары. Звон клинков наполнил воздух, от металла летели искры. Молодой рекрут вскрикнул от боли и отшатнулся назад, прижимая свободную руку к бедру, откуда сочилась сквозь пальцы кровь. Легионер постарше отступил, тяжело дыша. Они смотрели друг на друга, пока кто-то не потребовал продолжить бой. Толпа подхватила этот крик, и Мандрак обратился к сидящим у костра:
– Возьмите стержень.
Один кивнул, наклонился и взял раскаленный металлический стержень. Одни конец его был обмотан металлической полоской, другой опущен в пламя. Когда человек поднял стержень, конец его светился ярко-желтым светом, потом стал зловеще-красным. Мятежник остановился позади раненого рекрута и приложил к нему раскаленный стержень. Тот дико крикнул от боли и бросился на противника. Еще один яростный обмен ударами – и нога молодого человека подвернулась, он упал на колено, отчаянно пытаясь отражать атаки бывшего товарища. Но онемевшие пальцы ослабли, и меч упал на землю почти рядом с ним. Его противник поднял меч и остановился в нерешительности.
– Чего ты ждешь? – закричал Мандрак. – Кончай с ним! Иначе ляжешь рядом.
Легионер скрипнул зубами, покачал головой, словно просил прощения, и вонзил клинок в грудь раненого рекрута. Рекрут захрипел, откинул назад голову, взмахнул руками и упал. Когда меч вынули из его груди, он несколько раз дернулся и затих. Кровожадная толпа взревела, вскинув вверх кулаки. Два мятежника подошли к победителю. Один отобрал меч, второй отвел его к другой стороне хижины.
Марк заволновался, когда Мандрак подошел к пленным и оглядел группу. Все сидели, опустив голову, никто не хотел быть выбранным для следующего боя.
– Ты… Да, ты, и тот, кто рядом с тобой. Встать! Вышли!
Закончились еще две схватки. Марк сосчитал: осталось четырнадцать человек. Значит, семь схваток. И Децим среди них. Еще есть возможность отомстить. Когда оттащили четвертое тело, Мандрак с улыбкой поводил пальцем в воздухе, словно никак не мог выбрать следующих бойцов. Наконец палец остановился.
– Ты… Встать!
Децим поднялся, молча качая головой в знак протеста. Марк тут же вскочил:
– Я буду с ним драться! Выбери меня!
Мандрак обернулся:
– В чем дело? Доброволец? Смелый парень хочет сразиться со взрослым человеком. Похоже, мы наконец нашли римлянина, который хочет драться. Хорошо, мальчик, он – твой.
– Нет! – крикнул Децим. – Ты не можешь заставить меня драться!
– Вот как! Почему же?
Децим простер к нему руки:
– Освободи меня, и я сделаю тебя богатым. У меня в Риме есть деньги. Сохрани мне жизнь, и я уверяю, что всех вас хорошо наградят. Я клянусь.
– Как интересно, – вслух подумал Мандрак. – И о какой же сумме твоего выкупа мы говорим?
– Полмиллиона сестерциев, – взмолился Децим, но Мандрак не отреагировал. – Хорошо, миллион! Миллион сестерциев!
– Хм, да это целое состояние. – Мандрак задумался. – Подождем, что скажет Брикс. Отведите его в хижину.
– Спасибо, – поблагодарил его Децим. – Ты не пожалеешь.
Когда его уводили, он самодовольно улыбнулся Марку:
– Ну что я тебе говорил? Прощай, мальчик. Передавай привет Титу, когда встретишься с ним в другом мире. Извинись за меня перед Термоном. Скажи ему, что нас связывали только деловые вопросы.
Марк скрипнул зубами и бросил:
– Трус!
Децим покачал головой:
– Нет, просто выживший.
Потом его увели, и он исчез за кожаным занавесом. Мандрак подошел к Марку и с любопытством посмотрел на него.
– Жаль, что пропадает такая смелость. Но ты умрешь вместе с другими. Вопрос в том, кого выбрать для тебя. Я проявлю справедливость, и схватка будет честной.
Он изучающе взглянул на легионеров и слуг Децима. Все были крепкие, кроме одного.
– Ты, трибун. По возрасту вы почти равны. Смею сказать, ты прожил жизнь достаточно беззаботно, тебя баловали и научили хоть как-то владеть мечом. Думаю, мальчика-то сумеешь одолеть?
Квинт медленно поднялся, презрительно скривившись:
– Я не ничтожный гладиатор, как ты. Я покажу тебе, как дерутся римские аристократы.
В последний момент у него дрогнули губы, выдавая его истинные чувства. Мандрак хихикнул:
– Попробуй. Как и все римские аристократы, ты боишься настоящего боя. Но не будем говорить о других. Не сегодня. Не здесь.
Он развязал руки Квинту и Марку.
– Займите позиции.
Два мятежника вытащили их на середину и поставили друг против друга. К их ногам бросили мечи. Квинт быстро схватил меч, не ожидая команды. Марк заметил, что его противник нервничает даже больше, чем он. Теперь, когда Децима увели, избавив от жестокого состязания, мальчик не хотел сражаться ни с Квинтом, ни с кем-то другим. Но пока он дышит, он будет драться. Ставя своей целью выжить, он все-таки надеялся, что Брикс освободит его. Если сейчас он будет протестовать, то разделит судьбу ветерана, который отказался от сражения.
Марк наклонился, взял меч и безотчетно проверил его на вес и баланс, как учили. Потом проделал несколько пробных движений клинком и понял, как поведет себя меч в бою.
– Начали! – крикнул Мандрак.
В отличие от предыдущих схваток, оба бойца не шелохнулись. Марк выбросил из головы все мысли и сосредоточился на том, что его ожидает. Квинт был среднего роста и хрупкого телосложения, а значит, он мог быстро двигаться, но радиус действия у него был лишь немного больше, чем у Марка. Как и многие другие молодые люди, он любил выпить и повеселиться. После нескольких дней марша его реакции могли замедлиться по сравнению с реакциями тех, кто тренировался в школе гладиаторов. Марк постарался вспомнить что-нибудь из их краткой стычки в Аримине, что может дать ему преимущество в сегодняшнем бою.
Толпа затихла, чувствуя, что этот бой будет другим, более искусным.
Марк поднял меч, повернулся к Квинту боком, ограничивая для противника область поражения, и стал медленно продвигаться вперед. Квинт чуть согнул ноги и застыл, поджидая Марка. Концы их мечей соприкоснулись, и Марк, слегка надавив, подвел острие под клинок противника. Квинт быстро выполнил захват и отвел клинок Марка в сторону. Затем тут же сделал обманный выпад, прыгнув вперед и одновременно выбросив руку. Марк сделал вид, что парирует удар, и предположил, что Квинт снова проведет захват. Так и случилось. Марк отвел клинок Квинта в сторону и мгновенно шагнул вперед. Квинт быстро отскочил и стал размахивать мечом, чтобы блокировать атаку и не дать Марку подойти слишком близко. Марк довольствовался легким ударом по предплечью противника. Длинный порез был неглубоким, но выглядел не очень хорошо, особенно когда полилась кровь. Марк отступил назад и уставился на Квинта, пытаясь угадать его следующее движение.
Трибун попятился и с беспокойством посмотрел на порез. Зрители в толпе, которые что-то понимали в гладиаторских боях, одобрили начало боя. Марк захватил контроль над схваткой на этой самодельной арене. Он знал, что полученная рана поколеблет уверенность противника. В глазах Квинта мелькнул страх, когда он снова принял нижнюю стойку, намереваясь вернуть себе инициативу.
Еще до того как он начал движение, было очевидно, что последует стремительная атака. Марк позволил ему приблизиться и в последний миг переместился в сторону, так что клинок прошел рядом с его головой, не причинив вреда. Квинт по инерции пролетел вперед, и Марк опустил меч, чтобы воспользоваться моментом и резануть Квинта по бедру. Оба снова повернулись друг к другу, и теперь на лице трибуна явственно проступил страх. Марк приложил все усилия, чтобы его лицо было похоже на маску: холодное, безжалостное и непроницаемое.
Квинт облизнул губы и тихо заговорил проникновенным тоном:
– Марк, ты не можешь меня убить. Подумай о Порции… Она считает тебя своим другом. Она доверяет тебе. Неужели ты предашь ее доверие, убив ее мужа? Я люблю ее, Марк. Если меня не будет, она останется одна во всем мире.
Произнося эту мольбу, он незаметно продвигался вперед с опущенным мечом.
Марк знал, что должен выбросить из головы воспоминания о Порции, но он не мог не думать о тех словах, которые она сказала во время их последней встречи, и о мягком прикосновении ее губ.
Внезапно Квинт перешел в атаку, его меч описал неровную, но смертоносную дугу. Марк отскочил, отразив удар так, что искры полетели. Квинт продолжал наступать, он обрушил на Марка шквал ударов, приговаривая при этом:
– Я не умру! Победа будет моя! Моя!
Марк выбросил из головы все, кроме реакции на каждую атаку, и каждый раз он блокировал или парировал удары, сберегая силы, в то время как его противник тратил энергию. Когда Квинт размахнулся в очередной раз, Марк предпринял контратаку, и трибун не смог отвести удар. Марк со всей силой выбросил вперед клинок, целясь в подколенное сухожилие Квинта, но холод и усталость обессилили его, и вместо калечащего удара меч глубоко порезал мышцу, серьезно не повредив ее.
Квинт вскрикнул от боли и отшатнулся назад, истекая кровью. Выиграв преимущество, Марк сделал ложный выпад, чтобы заставить противника отступить. Квинт поскользнулся на ледяной земле и упал на спину, раскинув руки. Марк прыгнул вперед и наступил ботинком на запястье правой руки трибуна. Пальцы Квинта разжались и выпустили меч. Марк ногой отшвырнул оружие противника, потом встал над трибуном и приставил острие меча к горлу Квинта.
– Нет! Умоляю, пощади меня! Ради Порции!
Марк заколебался. Он очень хотел победить, но не такой ценой. Он стоял неподвижно, от холода его рука с мечом дрожала.
– Чего ты ждешь? – спросил Мандрак. – Убей его.
Марк не шевельнулся. Квинт зажмурился, повернув голову набок.
– Убей его, – приказал Мандрак. – Или я убью тебя.
Послышался скрежет клинка, и Марк увидел, что Мандрак направляется к нему. Мальчик заставлял себя вонзить клинок в горло Квинта, но не мог этого сделать. Мандрак остановился и прошипел:
– Это твоя последняя возможность…
Марк не ответил, и мятежник поднял меч.
– Подожди! – выкрикнул кто-то в толпе.
Марк повернулся и заметил какое-то движение у тропы, ведущей к тайному входу в долину. Раздался топот копыт, и в красноватом отсвете костров показалась темная фигура всадника. За ним шли люди. Некоторые из них хромали, других поддерживали товарищи. В толпе послышалось тревожное бормотание. Мандрак опустил меч и повернулся к всаднику.
– Брикс.
