Глава 15
— Хель, а что это у тебя на шее? — с подозрением осведомилась Улька по дороге на кладбище.
Я, раздраженно поморщившись, рывком поправила ворот.
— Синяк.
— Откуда?
— Какая тебе разница? — хмуро ответила я, на всякий случай чуть ускорив шаг, чтобы подруга не всматривалась.
— А по — моему, это засос, — гаденьким до невозможности голоском заявил кружащий над нами Шмуль. — На синяк это не очень похоже.
Я зыркнула на него снизу вверх.
— Я сказала синяк, значит, синяк.
— Засос! — хихикнул подлючий фей и на всякий случай взмыл высоко вверх, откуда и гаркнул на всю округу: — Ура — а! У нашей Хельки наконец-то появился ухажер! Гы — ы-ы!
Я сузила глаза, уже пожалев, что взяла его с собой к Личиане. Рассудила, понимаешь ли, что его, поганца, это тоже касается и, дождавшись, когда у баньши начнется очередной урок, потащила с собой. А ему, видите ли весело. Смешно, подлецу. А то, что мне даже лечебные притирания почти перестали помогать, ему невдомек, хотя я уже все запасы извела!
— Хе — еля? — настороженно протянула Улька. — У тебя что… правда, кто-то есть?
— Муж у меня есть! И больше никого не надо! — рявкнула я, не сдержавшись, и ускорила шаг, а баньши озадаченно замолкла.
День у меня не задался с самого утра, начиная с того, что на теле опять проступили все следы, что оставил моей "темной" ипостаси настойчивый муженек. Если бы у меня — змеюки не была такая прочная кожа, поутру я бы и вовсе проснулась покалеченной. Там, где она получала всего лишь синяк, на человеческом теле осталась бы приличная рана, а вместо крохотных, почти мгновенно заживающих порезов от когтей — самые настоящие шрамы. Но мне за последние дни пришлось вылить на себя столько всевозможных эликсиров и бальзамов, что скоро опять придется обращаться к Йержу! А денег-то почти не осталось. К тому же, от некоторых укусов не спасали даже мази, и сегодня мне пришлось хитрить, чтобы прикрыть исцелованную до синяков шею. Но и это не особо помогало.
Расстроенная этим обстоятельством, я с самого утра была на взводе, срывалась на друзей, рычала на попавшихся под руку малолеток, шипела на мелькнувших и тут же пугливо исчезнувших в коридоре бесов и вообще, чувствовала себя так, будто схожу с ума. Васька, почувствовав мое настроение, сразу после уроков сбежал в лес, вроде как подружка у него какая-то объявилась. Зырян благоразумно составил ему компанию… в смысле, травки новые собирать отправился и пережидать в стороне мое раздражение. Шмуль до самого вечера тоже куда-то запропастился и появился, только когда совсем стемнело. А Улька вообще ничего не понимала и поэтому утомляла больше всего.
Последняя просьба Князя далась мне нелегко. Более того, она заставила меня усомниться в себе, поколебал уверенность в собственных силах. И это бесило больше, чем несколько десятков свежих засосов по всему телу, которые я так и не смогла вывести.
Поцелуи бывают разные: поцелуй — благодарность, поцелуй — формальность, поцелуй — предложение, поцелуй — желание… бывают поцелуи откровенно пошлые, болезненные и даже поцелуи — загадки, когда женщина сама не поняла, что именно хочет от мужчины. Но Князь пожелал получить поцелуй, выражающий любовь… он потребовал, чтобы я подарила ему то, чего у меня не было. И то, чего я совсем не хотела ему дарить.
Поцелуй любви нельзя описать — для каждой пары он особенный и неповторимый. Он может быть трепетным или страстным, неуверенным или, наоборот, напористым… в него войдет все, что хотела бы сказать влюбленная женщина своему единственному мужчину. Ее радость от того, что он близко. Ее желание доставить ему удовольствие. Благодарность. Нежность. Забота. Искреннее стремление открыться, отдать себя целиком, и беззвучное, предназначенное только для него подтверждение: "Да, я твоя!", которого он так ждал.
Поцелуй любви это, в первую очередь, признание, будящее во влюбленных те удивительные, заставляющие замирать сердце чувства, которые из года в год возвращаются и охватывают обоих, словно в первый раз. Это прекрасные чувства, воспеваемые в песнях и легендах. А может, не столько чувства, сколько мечта?
Проблема в том, что моя вторая ипостась — это воплощение того, что мужчина хочет увидеть в женщине. Строение тела, цвет волос, длина когтей, острота клыков… все во мне станет таким, чтобы максимальным образом удовлетворить его желания. Включая настроение и даже стремление ему угодить.
Я — суккуба. Это — моя суть и мое же проклятие. Поэтому я никогда не лгу — я лишь в точности повторяю. И ничего не подделываю, а просто отражаю то, что есть в других. Когда Князь пожелал любви и захотел понять, что это такое… мне пришлось ему ее дать и ощутить то, чего ощущать в отношении него ни в коем случае не стоило.
Проснувшись поутру и обнаружив, что чувства, испытанные "темной" ипостасью, почти целиком передались мне, я пришла в растерянность. Такого предательства я от себя не то что не ожидала — даже предвидеть не могла! И пусть эти чувства не продлились долго, пусть уже к вечеру все забылось, как страшный сон, но осознание того, что это БЫЛО, выводило меня из себя.
— Хеля, ты в порядке? — еще осторожнее, чем раньше, спросила Улька, когда вдалеке показалась знакомая ограда. — Может, сегодня не пойдешь? Может, тебе лучше поспать?
Кому?! Мне?!
Задавив рвущийся наружу истерический смех, я усилием воли все-таки взяла себя в руки.
— Нет, Уль. Пропуск на кладбище нам дали всего на месяц, а Жаба на днях намекнула, что может его отнять, так что я не хочу терять время. До конца месяца у тебя осталось всего два занятия, а нам надо много чего выяснить. Шмуль, ты где?
Над моей головой застрекотали маленькие крылья.
— Прости, Хель, — неловко шмыгнул носом фей. — Я, не подумав, брякнул.
— Иди, Личиану буди, — отмахнулась я, показывая, что простила, и он, приободрившись, сиреневой стрелой улетел вперед.
Скоро над кладбищем раздался громогласный стук молотка.
— У нас сегодня спаренные занятия со старшекурсниками, — почему-то шепотом призналась баньши, дернув меня за рукав. — На четвертом вампирша одна есть… дурная… любит про тебя гадости говорить. Но ты не обращай на нее внимания, ладно?
Я хищно раздула ноздри и кровожадно огляделась. Настроение было в самый раз, чтобы кого-нибудь убить.
— Так. И где эта смертница?
— Не надо, Хель! — Улька молитвенно сложила руки. — Только драки тут не хватало! Личиана тебя тогда и слушать не захочет, так что просто не обращай внимание! Пожалуйста!
Я неожиданно даже для себя рыкнула:
— Посмотр — рим. А Личиану не бойся — ты в любом случае не пострадаешь.
Баньши только печально вздохнула, но больше не пыталась спорить. Так что к калитке мы подходили в угрюмом молчании, думая каждая о своем. Возле ограды, как и сказала Улька, уже стояла кучка студентов в защитных черных балахонах. Двенадцать разумных: четыре мага, судя по зажатым под мышками книгам с заклинаниями, семеро "темных" различного происхождения, из которых только двое были женского пола, и еще она… весьма привлекательная вампирша с белым, как снег, лицом, запоминающимися алыми радужками и вступающими из-под верхней губы острыми клычками.
При виде меня обладательница редкого для вампиров белого цвета волос хищно сузила глаза.
— Кто пустил сюда посторонних?!
Улька вздрогнула, инстинктивно вжимая голову в плечи, а кучкующиеся студенты одновременно обернулись. Нас с баньши пристально оглядели, Ульку признали и даже кивнули (видать, не первый раз Личиана объединяет группы), а меня осмотрели с удвоенным интересом.
С вампиршей мы раньше не сталкивались. В смысле, я ее мельком раньше видела, но ни имени, ни способностей ее не знала. Поэтому разглядывала ее с любопытством, а по итогам изучения пришла к неутешительным выводам: красива, знатна, неуравновешенна и опасна.
И чем я ей не угодила?
— Что ты здесь забыла?! — с ходу прошипела красотка, едва мы приблизились.
Я очаровательно улыбнулась.
— Не твое дело, милочка. Клычки, кстати, надо регулярно подпиливать — мальчиков напугаешь. И губу оттопыренную почаще подбирать, пока не наступила. Негоже представительнице древнего аристократичного рода в таком виде на людях появляться. Репутацию слюнями намочить можно.
— Хель… — беззвучно простонала Улька, в ужасе схватившись за голову. — Ну я же просила!
Вампирша угрожающе оскалилась и пригнулась, словно намеревалась напасть. Толстая коса за ее спиной тяжело качнулась, и в ней блеснули искусно вплетенные в волосы серебряные иглы.
— Ты — суккубское отродье…
— Хм, — на мгновение задумалась я. — Обычно это слова неудачниц, проигравших нам поединок за мужскую душу… разве я у тебя кого-то увела, милочка? А кто это? Когда такое было? Напомни, будь добра, а то у меня в голове все перепуталось.
— Асака, не надо! — вскрикнул кто-то из парней — магов, когда она угрожающе качнулась вперед, и среди студентов тоже произошло волнение. Вампиршу придержали, оттерли от меня подальше, но тяжелого гипнотизирующего взгляда она от меня так и не отвела.
— Хель, что за дела? — тут же материализовался вернувшийся от склепа Шмуль. — Что этой врыдле крашеной от тебя надо?
Вампирша уставилась на него налитыми кровью глазами.
— Как ты с — смеешь…
— Помолчи, убогая. На тебя смотреть страшно, не то что рядом летать. Хелечка, ты в порядке?
Я хмыкнула, а белокурая прошипела, с ненавистью следя за нарезающим над ней круги феем.
— Тебе не жить, мелкий!
— Во напугала. Да я и нежитью смогу тебе подгадить, — удивился Шмуль и, зависнув над головой красотки, демонстративно оттянул лямку своих штанов, доведя тем самым вампиршу до озверения.
— Хель, ну не надо… — едва не заплакала Улька. — Шмуль, прекрати! Все вы прекратите! Хватит!
— Что тут происходит? — величаво выплыла из склепа госпожа Личиана, на корню пресекая любые конфликты. Студенты тут же выстроились перед калиткой в шве шеренги и вытянулись, как верные бойцы перед отцом — командиров, разъяренная вампирша, чуть не подавившись от бешенства, заняла ведущее место в первом ряду, Улька, напротив, пристроилась в самый конец. Еще один мальчик — маг, которого я помнила по нашему курсу, молча составил ей пару. И только мы со Шмулем остались там, где стояли, с одинаковым почтением воззрившись на неторопливое подлетающее умертвие.
— Чего шумите? — прострекотала она, окидывая цепким взглядом учеников. — Кладбище тишину любит, покой… марш на практику, бездельники! По семь поднятий и упокоений каждому! Начали!
Мертвологи, ровно чеканя шаг, проследовали по дорожке к склепу, похожие на одинаковых солдатиков, а госпожа Личиана с удивлением оглядела нас с феем.
— Явилась-таки?
— Темной ночи, мадам, — сочла за лучшее поклониться я. — Вы звали — я пришла.
— А источник хаоса зачем с собой притащила?
Фей под внимательным взглядом умертвия стушевался и, не придумав ничего лучше, юркнул за мою спину.
— Спросить по поводу него вас хотела, — призналась я, безжалостно вытаскивая мелкого пакостника за крыло. — Вы не могли бы уделить нам немного времени?
Госпожа Личиана благосклонно наклонила голову.
— За бесов тебе благодарна. Наказание было отмерено справедливо и своевременно. Идем. Я приму тебя в склепе. А этого пока оставь. Будет нужен — позову.
Шмуль на радостях, что его не потащат под землю, так дернулся, что все-таки вывернулся из моих цепких пальцев и тут же взмыл на ближайшее дерево, откуда показал мне язык. Умертвие в его сторону даже глазом не повело, а вот на меня посмотрело внимательно, цепко. Как будто знало что-то, что мне пока было недоступно.
— Идем, — повторила Личиана, величественно отворачиваясь и знаком приглашая следовать за собой. — У меня редко бывают гости, но для тебя я сделаю исключение. А потом ты расскажешь мне, откуда у твоего друга такое интересное проклятие, и почему в твоей ауре появилась одна крайне занимательная метка.
* * *
— Ну что, Хель? — с жадным любопытством уставилась на меня Улька, когда мы вышли с кладбища. — Тебе удалось что-нибудь выяснить?
Я рассеянно кивнула.
— Еще бы. Ты даже не представляешь, сколько всего я узнала…
— Это круто! — восторженно воскликнула баньши. — Ты — первая, кого она на моей памяти пригласила внутрь! Ну и как там? Зловеще, да? Наверное, скелеты по углам, паутина на стенах и огромный гроб посередине, где она изволит отсыпаться в дневное время? Хель… Хель, ну не молчи! Ты как вышла — так слова от тебя не добиться!
Я встрепенулась и с укором посмотрела на нетерпеливо дергающую меня за балахон баньши. Ростом она чуть выше Мартина, мне примерно по плечо, а сейчас шла, аж подпрыгивая от нетерпения и по — щенячьи заглядывая в глаза.
— Уль, ну что ты как маленькая? Какие скелеты? Какая паутина? Склеп как склеп — пустой, темный и гулкий. И посередине не гроб, а самый настоящий саркофаг. Древний. И Личиана там не спит — умертвия сну не подвластны… она просто отдыхает, размышляя на разные, волнующие мертвецов темы.
— А там очень страшно? — шепотом спросила неугомонная баньши.
— Нет. Темно только. Но для гостей она зажигает свечи. И вообще, мы беседовали совсем недолго. Некогда мне было оглядываться.
Улька возмущенно вскинулась.
— Какое "недолго"?! У меня занятие уже кончилось, а ты все не выходила! Шмуль устал тебя ждать! И все пугал тем, что тебя там давно расчленили, зажарили и съели!
— Я не пугал, — наставительно заметил тихонько жужжащий над нашими головами фей. — Я высказывал предположения.
— Ну конечно! И про то, каким именно способом Личиана сперва мучает, а потом пожирает свои жертвы, заманенные в склеп злодейским способом — особенно!
— Разумеется. Просто так сидеть было скучно, а у меня, в отличие от некоторых, богатое воображение. А ты, призывательница малахольная, все за чистую монету принимаешь. Хель, так что с Личианой?
Я, уже успев снова погрузиться в задумчивость, неохотно повернулась к фею.
— Все в порядке. По ее словам, твое проклятие действительно девятого уровня… не спрашивай, как, но она сама его на тебе увидела и оценила. Подтвердила, что снять можно, и согласилась, что призыв демоницы в этом случае — наименее затратный вариант. Ритуал она знает и продиктовала мне названия книг, в которых описаны детали. А еще подсказала, как себя обезопасить на случай буйства вашей проклятийницы. Интересные… правильные вещи подсказала — я о таких раньше не задумывалась.
— У нас в библиотеке эти книги есть? — деловито осведомился Шмуль.
— Не все, но остальное я достану, — рассеянно отозвалась я, мельком подумав, что в ближайшие ночи мне от Князя точно никуда не деться. — Названия ингредиентов для круга Личина мне также дала. И еще намекнула, у кого можно добыть особо редкие вещи. Надо будет Йержа подключить к этому делу, как только он отдаст деньги — некоторые ингредиенты дорогие, их придется заказывать заранее, но они, к счастью, не портятся.
— Так. А насчет последствий ты что-нибудь выяснила?
— Для кого последствий? Для тебя? — не сразу поняла я. — По идее, ты должен стать "светлым".
— Насовсем?
— Да.
— А остальные?
— У вас же исконно "светлые" корни. Личиана сказала, что они должны пересилить примесь крови "темных".
— Уф! — облегченно выдохнул фей и, подлетев ближе, обессиленно рухнул на мое плечо. — Значит, не зря сходили! Личиана — толковая тетка, хоть и мертвая.
Я так же рассеянно улыбнулась.
— Это точно… Уль, мне нужно будет, чтобы ты сварила для меня одно зелье.
Притихшая ненадолго баньши тут же оживилась.
— Конечно! А оно для чего?
— Снотворное, — серьезно ответила я. — Чтобы больше кошмаров не снилось. Я раньше считала, что бессонник от них — единственное верное средство, но Личиана нашла кое-что получше. Сваришь?
Улька кивнула.
— Попробую. Только рецепт сперва посмотрю.
Заполучив в руки исписанную моими каракулями бумажку, она тут же сунула туда нос, полностью отключившись от реальности. Я предусмотрительно придержала подругу за воротник, чтобы она, пока читает, не врезалась лбом в какой-нибудь дом, а Шмуль, что для него совсем нехарактерно, внезапно угомонился. Развалился на моем плече, наглец, свесил ножки и замурлыкал, время от времени радостно попискивая и довольно причмокивая. И лишь, когда мы почти дошли до выхода из Города, так же неожиданно встрепенулся.
— Хель, впереди кто-то есть…
А затем тихо ругнулся и с жужжанием взвился в воздух — обстановку разведывать. Но мне, в общем-то, не требовалась его помощь, чтобы догадаться, кто мог ждать на дороге, которой мы регулярно ходили. И я нисколько не удивилась, когда с ближайшей крыши с нечеловеческой грацией спрыгнули три неимоверно быстрых фигуры.
— А ты упорная, — удивилась я, встретив торжественно — мрачный взгляд Асаки, рядом с которой стояло двое молодых и симпатичных вампиров. — И не лень было столько времени в трущобах сидеть лишь для того, чтобы снова сказать, как ты меня ненавидишь?
— Ты поплатишься! — прошипела вампирша.
— Всенепременно. Напомни только, за что.
— А ты не помниш — шь?!
Я честно ответила:
— Не было такого, чтобы я тебе хвост прищемила.
— А брата моего помниш — шь, тварь?! — снова зашипела она, пригнувшись для атаки.
Я сосредоточенно подвигала бровями, пока Шмуль воинственно жужжал где-то наверху. Наверняка искал, не прячется ли в темноте кто-то еще. Но вампиры — честные создания. Жестокие, агрессивные, порой неуравновешенные, однако действительно честные. Если уж нападают, то открыто, если уж бьют — то в лицо, а если ненавидят, так о том только ленивый не знает. Даже странно, что мне раньше не доложили, у кого из них на меня зуб.
Собственно, за три года я вплотную столкнулась лишь с одним вампиром… скромный такой, тихий… был. Пока не увидел меня и не решил, что должен непременно меня обаять.
— Ах, так ты о Рисьяре? — едва не хлопнула я себя по лбу, припомнив клыкастого тихоню с нашего курса, который с некоторых обходил меня по большому радиусу. — Вот демоны! Неужто он — твой братец? Все, дошло, в чем тут соль. Только в чем я-то виновата?
— Ты его обольстила!
— Чего? — искренне расхохоталась я. — Милочка, на вашу расу магия почти не действует! Так что если он и влюбился, то, прости, без моего на то разрешения. Я ему, кстати, так и сказала, когда он пытался затащить меня в койку, предварительно обработав вашим вампирским обаянием. Жаль, ему не повезло — на суккуб не действует любовная магия. Мы ее повелительницы, а не жертвы. Так что ты явилась не по адресу.
Асака сжала кулаки и выпустила наружу когти. Хорошие, кстати, коготки. Почти как у меня в "темной" ипостаси. Да и мальчики за ее спиной ничего себе так, внушительные. Интересно, где она их откопала, если из УННУНа в будний день их могли выпустить только на кладбище, а я там никого похожего не видела?
— Ты свела моего брата с ума! — рыкнула она.
— Он пытался меня заставить, — отрезала я. — За что и получил по кумполу кочергой. А то, что он после этого слегка сдвинулся — не мои проблемы. С мозгами у него, вероятно, и раньше было не очень, иначе он не додумался бы подстерегать меня в такой же подворотне, как эта, и предлагать интим с извращениями.
Да, кровушки ему моей захотелось. И не просто так, а в процессе. Ничего, походил потом без клыков пару месяцев и расхотел. Следующая-то пара еще не скоро вырастет.
Асака снова зашипела.
— Он ни о чем больше не может думать!
— Так найти ему девочку нормальную, из своих, — всплеснула руками я. — Пусть братик переключится, вся придурь-то и пройдет! Или, раз он у вас благородных кровей, простую девочку подобрать нельзя? Ну тогда принцессу ему подложи! Мне ли тебя учить, как мужиками крутить?!
Молчавшие доселе вампиры за ее спиной предупреждающе зашипели — отношение к женщинам у них очень трепетное, не то что у демонов. Наверное, мальчики все-таки местные. Прячутся в Городе, мыкаясь по подворотням, из-за каких-то старых грешков. Тут таких много. В Городе каких только отщепенцев не встретишь. Даже суккубы, наверное, найдутся… жаль, мальчики не знали, куда пришли. И понятия не имели, с кем связались.
— Шмуль, иди ко мне, — тихо велела я, потихоньку отступая за спину Ульки. А когда чуткий фей на удивление послушно примчался, корча вампирам страшные рожи, закрыла ему рот ладонью, а второй рукой вытащила из-за пазухи несколько скомканных, исчерканных моим корявым почерком листов и бросила вампирше. — Лови.
Та машинально подхватила и, брезгливо оглядев, швырнула себе под ноги.
— Что это за мусор?
Я набрала побольше воздуха в грудь и, одним движением вырвав рецепт у зачитавшейся до полного отключения баньши, гаркнула:
— УЛЬКА! У НАС СЕКРЕТНЫЕ ДАННЫЕ ОТБИРАЮТ!
— Что?! — опешили вампиры.
— Какие данные?! — моментально вскинулась подруга. — Кто посмел?!
— Которые я только что с трудом добыла у Личианы, — сообщила я и ткнула пальцем в валяющиеся в грязи листы. — А посмели вот они. Да еще и потоптались сверху, чтобы ты точно ошиблась с заклинанием.
От искреннего негодования у Ульки волосы встали дыбом. Боязнь ошибиться была в ней настолько сильна, что от малейшей неточности баньши просто зверела. А уж если, упаси Создатель, оказывалось, что ее заставили ошибиться нарочно…
При виде вампиров, топчущих мои бумажки, наша скромная и пугливая подруга вдруг свирепо выдохнула, побелела, как полотно, и…
Я трусливо спряталась за ее спину, одновременно делая фею знак зажать уши.
— ПОРТИТЬ МОИ СВЕДЕНИЯ ДЛЯ РИТУАЛА?! — завизжала Улька с такой силой, что у вампиров перекосились лица, а звуковой волной мгновенно повышибало все стекла в домах… там, где они еще остались, конечно. В ту же секунду на улице завыл ветер, на крыше тревожно зашелестела сползающая черепица, где-то звякнула недобитый фонарь, а вокруг маленькой баньши образовался настоящий смерч, который яростно рванулся в сторону замешкавшихся вампиров, играючи раскидав их в разные стороны.
У кровососущих, к несчастью, очень хороший слух, и вампиры — не исключение. Поэтому Улькины вопли для них — все равно, что скрип гвоздем по стеклу, усиленный в несколько сотен раз. Упав на землю, эти бедняги скрючились, тщетно зажимая руками уши. Асака и вовсе взвыла, не зная, куда деваться от дробящего даже камня звука. А баньши все визжала и визжала, выражая свое искреннее негодование и не видя, что из глаз и ушей посмевших ее обидеть нелюдей уже потекла черная кровь.
Когда я решила, что с них достаточно, то пихнула стоящую спиной баньши ногой и, как только подруга сбилась с ноты, проворчала:
— Все. Хорош стекла бить. Это не сведения для ритуала, Уль.
На улице, хвала Создателю, воцарилась тишина.
— Что? — спустя несколько секунд ошеломленно спросила баньши.
— Я ошиблась, — невозмутимо сообщила я, отнимая руки от ушей. — Это были шпаргалки по оборотничеству, которые мне сегодня не понадобились.
Улька от растерянности как стояла с раскрытым ртом, так и замерла в ступоре. Шмуль, которого я все-таки отпустила, опасно поперхнулся. А я бесстрашно подошла к ближайшему кровососу и сочувствующе похлопала его по плечу.
— Вам пора, приятель, ночь на исходе. Восстанавливаетесь вы, конечно, быстро, но глухая девушка — это безобразие. Так что поспеши, пока она совсем не скисла. Авось, зачтется тебе потом за спасение благородной особы.
Парень, даром что едва дышал, с тихим стоном перевернулся на живот, все еще сжимая голову окровавленными ладонями. Затем, пошатываясь, встал. Помог такому же несчастному другу, у которого лицо превратилось в страшноватую маску, после чего они в четыре руки подняли беспамятную девицу и без единого слова растворились в темноте.
— Вампиры злопамятны, Хель, — тихо заметил Шмуль, когда они исчезли. — А высшие вампиры — тем более.
Я отряхнула руки.
— Это не страшно. Зато Улька никого не будет бояться на мертвологии.
