44
Колокол Дозорной башни, сбиваясь и хрипя, отзвонил половину седьмого. Кто-то из работников порта был настолько фанатичен, что не бросился в бега. Мельком я пожалел его: вот уж кого у меня не было времени спасать.
Квиии-шииии… квиии-шииии… шиии-моооо-квааай…
Потусторонний шепот обдавал холодом. Больше мне не было жарко, хотя пот катился крупными каплями за воротник.
Повозка загрохотала по набережной, мимо кораблей, затянутых светло-розовым мороком. На палубах и мачтах мелькали тени, пронзительно гудели боцманские дудки.
У пристаней толпился народ, доносились возбужденные голоса и бесконечные «хро!» орков. Очевидно, многие обители иностранного квартала устремились к кораблям. Эх, кто вас возьмет, ведь в городе — чума.
Стражник едва не угодил под копыта моих лошадей. Ему удалось отскочить, он упал; шлем с лязгом и грохотом запрыгал по мостовой.
Квиии-шииии… квиии-шииии… шиии-моооо-квааай…
Мне почудилось, что шепот стал мощнее, яростней, злобней.
Если «Горгонида» нет на месте…
Его не было на месте. Пустой пирс, сиротливо торчат ржавые кнехты… А туман клочьями поднимается от черно-масляной воды.
Я сшиб колесом пустой бочонок и, натянув поводья, спрыгнул на причал.
— Крессинда? Монго? Эй, эй!
Я побежал по пирсу, перемахнул бухту гнилого каната и остановился на противоположном конце. Где же «Горгонид»? Уплыл? Но куда в таком случае девались буксир и гномша? Где наследник престола? И куда пропал мой гарем?
В тумане неподалеку наметились очертания какой-то приземистой посудины.
— Фа-а-ати-и-ик!
Мне послышалось?
И вновь гулко, со стороны корабля:
— Фа-а-ати-и-ик! О-о-олник!
— Я тут!.. Мы здесь, Крессинда!
— Ядре… вошь! Гребите, не то порассшибаю бошки! И не сметь стучать в этот мерзкий барабан!
Раздался плеск множества весел. Через несколько мгновений из сумрака вынырнула весельная барка. На ее носу монолитом высилась Крессинда — кожаная куртка нараспашку. В руках — молот. В глазах — пламя. За кормой барки виднелась натянутая цепь, на другом конце которой был, несомненно «Горгонид»!
— А ну давай, греби помалу! Я вам сейчас объясню, с какого конца редьку едят!.. Мы вас заждались, мастер Фатик! Где вы изволили так долго валандаться? И где Олник?
Как же я боялся этого вопроса…
«Горгонид» осторожно подвели к оконечности пирса. Моряки мигом свесили за борт плетенные из лозы кранцы, накинули веревки на причальные кнехты, закрепили судно и вынесли трап.
Димеро Бун сошел на причал первым. Улыбка больше не сияла в его дремучей бороде. Он остановился на некотором отдалении от меня, за его плечами возникли двое матросов с тесаками у пояса.
— Монсер Фатик? Горожане сбрендили и ломятся на каждую лохань в этом порту, точно крысы.
Я заметил, что на палубе «Горгонида» как-то слишком много народа. Кроме матросов и несчастного Монго, там были еще пятеро мужчин в серых дерюжных плащах.
— Взяли палубных пассажиров, шкипер?
Он не повел и бровью.
— Небольшой приработок, монсер. Пусть он вас не волнует. Уверяю, эти бедные странники не доставят вам и наименьших хлопот. Я взял их на борт еще до того, как узнал, что в Ридондо… чума?
— Глупые слухи. Не чума. — Я повел рукой, указывая на туман. — Магия.
Внушительное пузо шкипера колыхнулось.
— Чернокнижие? Ведовство? Клянусь Рамшехом и Аркелионом, выглядит похоже!
— Так и есть. Моих эльфов — вы же видели, со мной путешествуют эльфы? — скрючило от этих чар, как от яда. Весь этот туман — разлитая магия самого скверного свойства. Мои эльфы знаются на магии, и рассказали мне, что происходит, перед тем, как… уснуть… — Я поманил Димеро пальцем. — Идите за мной, коли не боитесь. Глядите!
Бороду рассекла ухмылка, больше похожая на волчий оскал. Боится? Кто боится?.. Да я!.. На это я и рассчитывал. Димеро отмел доводы благоразумия и тяжело затопал к фургону. Влез. Некоторое время рассматривал моих эльфов, которые лежали лицами друг к другу, слушал дыхание, затем коснулся щеки принца. Хорошо, что выбрал его. Если бы он вздумал коснуться щеки Виджи, я бы…
— Бледные, однако… Холодные… — Он бросил косой взгляд на Имоен и Скареди. Увидел моего пленника, чуть слышно хмыкнул. — Нет, монсер, это не чума…
— И я о том же. Туман… шепчет! Вслушайтесь!
Совиные брови капитана вздернулись на середину лба.
— Клянусь Рамшехом, значит, вы его… тоже? Я думал, мы все сходим с ума!
Квиии-шииии… квиии-шииии… шиии-моооо-квааай…
— Его слышат почти все, капитан. И он нарастает. Есть основания полагать, что городу скоро конец. Нам желательно отплыть до сумерек. Очень желательно.
Бун не казался испуганным, скорее — озабоченным.
— Они… ваши эльфы… смогут ходить, когда очухаются?
Я бросил взгляд на Виджи. Она свернулась клубочком, обхватив себя руками, глаза закрыты, дыхание рваное, судорожное.
— Все будет хорошо, как только мы выйдем из тумана. Я разглядел, что он не занимает и четверти гавани…
Бун покачал головой.
— Не совсем так, монсер. Туман прибывает — медленно, но заполняет гавань… Еще, может быть, полчаса, и он закроет гавань до самого выхода.
Проклятье!
Шкипер взглянул на Виджи, и мне показалось, что под тяжелыми лобными дугами Буна ворочаются какие-то не вполне чистые мысли.
— И кто же тот негодяй… что совершил такое злодейство? Кого нам проклинать?
— Я видел, как из города улепетывали кибитки магов Талестры.
— Рамшех! Вот оно что! Этих тварей полно и в Дольмире! Сам Каргрим Тулвар, да будет вечно чист и светел его путь, приблизил к себе этих чародеев! Мужика и бабу! — Бун выбранился с такими загибами, что умытые щеки Имоен залил нежный румянец.
Я указал на Квинтариминиэля:
— Есть мнение, что маги что-то напутали с заклятиями. Не знаю, так ли это, но мне неохота проверять. Нам очень желательно отплыть до сумерек. Не откажите в любезности принять нас на борт, капитан.
Снаружи затопотал слон, и в фургон ввалилась Крессинда.
— Олник? — Быстрый взгляд не нашел никаких признаков гнома, кроме кучки его одежды под лавкой.
— Имоен — на корабль! — стремительно приказал я. — Крессинда, ты поможешь мне с эльфами! Скареди — на вас пленник. Его на корабль, будет дергаться — врежьте ему хорошенько. Димеро, это не пассажир. Мы ссадим его на гребную барку, когда выйдем в море. Гритт… Держите доплату.
— Олник? — Густые ресницы Крессинды дрогнули. Гномша смотрела на меня так, будто я слопал ее суженого, оставив только одежонку.
Сколько раз я сегодня лгал? Даже не хочу считать. Ложью больше…
— Встретил сородичей. Скоро будет, — бодро сказал я. — Он, как бы сказать, загорелся мыслью найти тебе весомыйподарок.
Весомаягрудь Крессинды приподнялась в чувственном вдохе.
— Эркешш махандарр! — Она вложила в этот оборот столько нежности, что я раз и навсегда перестал сочувствовать Олнику по поводу его будущей семейной жизни. Нет, с такой женой он не пропадет и в аду.
Квиии-шииии… квиии-шииии… шиии-моооо-квааай…
В море! К кораблю!
Мы выбрались из фургона и сделали все, что я сказал. Гномша вновь спустилась на барку и навела там шороху. Замечу, что у нее глубокий, скорее всего, врожденный талант запугивать мужчин любой расы. Своей ложью я отсрочил вопли и крики, и собственную возможную гибель. Но что будет дальше? Крессинда нужна мне, чтобы командовать гребцами, которые напуганы слухами. Если она заартачится… Гритт, мне придется скормить ей байку, что Олник улепетнул с сородичами, испугавшись сильных чувств. Уехал, так сказать, дабы разобраться в себе. Ничего, все нормально, ты всегда сможешь отыскать его в Зеренге, Крессинда!
На дальнем краю пирса появились горожане. Пока — немного, пять-шесть человек.
Олник, мерзавец, тебе самое время появиться…
— Монсер? Мы ждем кого-то? — крикнул Бун со шкафута.
Я повернулся, кивнул. Увидел, что в кормовом окошке снова мелькнуло личико Валески. Бледное, как смерть, испуганное.
— Еще немного времени, капитан!
— Монсер сказал, что желательно отплыть до сумерек! И туман…
— Еще немного времени! Он скоро прибудет!
Я почему-то был в этом уверен. Интуиция варвара во мне говорила, что ли. Или новое, доселе незнакомое чувство уверенности в собственных силах, и в том, что мне теперь любое дело по плечу. Если я, скажем, захочу, чтобы Олник явился вовремя… то так оно и будет, яханный фонарь!
Квиии-шииии…
Зловещий прибой терзал уши, холодом проникал до самого сердца.
Людей у края пирса прибавилось. Я моргнул и понял, что они начали двигаться вперед, обтекая повозку. Молчаливые тени…
Проклятие! Только этого не хватало!
— Мастер Фатик, где же Олник?
Гр-р-р-р-рит!
— Скоро будет! Выкликай его имя, Крессинда!
Гномша привесила молот к поясу и приложила ладони ко рту:
— О-о-олник!
Ну же, маленький сукин сын! Я не верю, что ты можешь пропасть, не для того богиня дала тебе бороду, чтобы ты сгинул в тумане. Твой удел — жениться на бой-гномше и стать счастливым подкаблучником, отцом десятка детишек.
Спину мою сверлили взгляды с «Горгонида». Я ждал, сцепив зубы. Каждое лишнее мгновение — это боль и страдание Виджи…
Толпа увеличилась и стала надвигаться уже явно — с глухим ропотом, вкрадчиво шурша по камню подметками.
— Монсер?..
— Скареди, — крикнул я, чувствуя, что мое плечо начинает неметь от слишком тугой повязки. — Сюда!
Тяжелые шаги простучали по трапу. Старый рыцарь возник сбоку с мечом наизготовку.
— Невинные, клянусь полушкой… — проронил он. — Агнцы…
— Да-да, невинные, яханный фонарь! Я не требую их убивать!
— А что…
— Попробуем их распугать.
— О-о-олник! Где же ты, эркешш махандарр?
Фигуры начали прорывать кисею тумана, я увидел изуродованные страхом лица. Полтора десятка мужчин, большая часть, если судить по одежде, обитатели иностранного квартала. В толпу затесались два южных орка с короткими мечами, которые легко спрятать под одеждой, и коричневый гоблин с остатками цепей на запястьях.
Квиии-шииии…
Почему-то толпа напомнила мне чирвалов, которые атаковали нас на перевале Дул-Меркарин. Тех тоже гнала вперед неодолимая сила. Правда, магическая. Ну а нынешних противников гнал вперед безумный страх.
— Назад! — гаркнул я, не понимая, в глазах у меня потемнело, или это туман загустел. — Бегите из города, дурни!
— Хро! Хро! — отозвались орки.
— Дайте пройти! — гаркнул из-за их спин какой-то щегол.
— Назад, болваны! Уходите из города посуху!
— Он не пропустит! Он хочет, чтобы мы все тут передохли! — Щегол сбился на визг. — Убийца-а-а!
— Хро! — сказали орки в унисон.
И ринулись на нас.
— Скареди!
Размытая тень старого рыцаря упала мне под ноги. Он взял на себя одного орка, я — другого. Вытянув правый клинок Гхашш, увел в сторону удар короткого меча. Левым клинком шлепнул беднягу-южанина между кривых ног. Это место чувствительно почти у всех разумных двуногих (троллей я не считаю). Орк взвизгнул, я добавил сбоку в челюсть — гардой, и сбил орка в воду.
Вопль Крессинды походил на вой голодной волчицы:
— О-о-олник!
— Клянусь Рамшехом…
— Наза-а-ад!
Действуя мечами как дубинами, я огрел плашмя ретивого крикуна, еще одному наотмашь врезал по щеке. У наших ног (Скареди действовал весьма умело) образовалась стонущая куча-мала.
— О-о-олник!
Если только этот хитрец действительно не улепетнул в Зеренгу к сородичам…
Коричневый гоблин выбрался из вороха тел и намерился укусить меня за ботинок. Я сбил его с пирса и заорал, надсаживаясь и размахивая мечами:
— Вон там повозка, хватайте и уезжайте, вы, болваны! Ну-у-у? Кто первый успеет? Остальным не хватит мест!
Подействовало. Люди начали выпутываться из кучи. Несколько человек одновременно кинулись к фургону Отли. Пока мы отступали к сходням, за фургон разгорелась настоящая битва: те, кто забрался внутрь, выпихивали лишних, на облучке повисла груда тел. Лошади разразились ржанием и припустили в туман.
— О-о-олник!
Квиии-шииии…
— Клянусь Рамшехом, монсер, я не могу больше ждать!
Шепот нарастал. Озлобленный змеиный прибой… Я и сам понимал, что счет пошел на минуты. Закат — растяжимое понятие, да, вот только прореха бытия об этом не знает.
Морок изрядно потемнел: это солнце уходило за горизонт…
Последние минуты жизни Ридондо…
Квиии-шииии…
— Хорошо, отплываем.
— Отплывае-е-ем! — гаркнул боцман, кажется, возглас его предназначался Крессинде.
— А как же Олник, мастер Фатик?
Мы начали подниматься по сходням. Скареди пыхтел, охал, покачивался. Я чувствовал себя не лучше. Орк в воде панически хрипел, захлебывался. Южные орки плавают так же хорошо, как пропитый мною топор.
— Мастер Фатик?
Прощай, Олник, я не могу больше…
В туманной мгле за спиною раздался дробный топот.
— Оеие ияяяя!
Я узнал этот голос.
— Подожди… те-е…
Из тумана выбежало мое проклятие. Оно было в парчовом дорогом кафтане с полами до пят, в малиновой расшитой шапке — явно из иностранного квартала, на шее — тяжелый золотой медальон, под мышками два сундука. Когда оно — вот это мелкое, ничтожное и по-прежнему расписанное чумными бубонами создание — начало подниматься по сходням, я заметил, что за спиной его болтаются сразу три торбы, набитые, как мне показалось, кирпичами.
— Я… — сквозь одышку проговорил Олник, подняв на меня невиннейший взгляд. — Насилу успел… Я того… Я смекнул, что в гриме-то меня вряд ли кто тронет, ну и вот… Я ведь сделал уже все что нужно, верно? И вот уже когда пошли последние ряды базара, я отстал и решил… ну, маленько сходить за покупками.Чтобы было что подарить… — он потупился… — Оно же все равно пропадет! Но там и тебе есть! Слушай, я столько всего взял!
Сходил за покупками, маленький гнусный пакостник!
Я не убил его только потому, что рядом была Крессинда.
